Мы — организация защиты семьи. Мы защищаем отнюдь не чьи-то частные права — родителей или детей, а саму семью, то есть живые отношения между людьми. Причем отношения сущностно человеческие. Родная семья — именно то место, где человек получает опыт подлинно человеческих отношений, тем самым усваивая свою человеческую сущность.

Семейные отношения, как это сформулировано даже в законе, основаны «на чувствах взаимной любви и уважения, взаимопомощи и ответственности перед семьей всех ее членов». Они строятся на желании всеми членами семьи своей нераздельной общности. Этим они фундаментально противоположны отношениям гражданским, то есть (по учебнику) «основанным на автономии воли и имущественной самостоятельности участников». Иначе говоря, отношениям чужих людей.

Принципиальный, вечно актуальный вопрос в развитии человечества — это вопрос о расширении отношений родственных, братских и о преодолении отношений отчужденных. То есть с одной стороны — вопрос о возрастании самого человека в любви и заботе о ближних, о расширении любви и заботы в самом обществе. С другой — вопрос о преодолении всяческого отчуждения. И снова как в себе, так и в борьбе с теми, кто сеет разделение.

Это фундаментальная борьба единения людей с их разобщением, движения соединяющего с разъединяющим. Фундаментальное противостояние — обобществления и отчуждения, любви и эгоизма. Божеского и дьявольского.

На одной стороне этой противоположности — подлинная жизнь личности, которая (в советской парадигме) состоит не в замыкании на себе любимом, а в счастье отношений с другими людьми — в том единстве, что возникает между ними, посреди них. На другой стороне — состояние смертельного одиночества, вытесняемое страстью обладания, потребления.

Предметом чаяния всех крупных восходящих движений, как бы по-разному они ни выражали эту свою мечту, является преодоление границ семьи. Но не уничтожение семьи и сущности семейных отношений, как это неверно бывает понято. А защита их подлинной сущности и их расширение за пределы семьи — на общину, на свое Отечество, в идеале — на всё человечество, когда уже все люди, как одна семья.

В стремлении к этому, как убедительно демонстрирует наша практика, всегда вместе, на одной стороне —

— и те, кто чает воскресения мертвых и царствования праведных со Христом (см. Откр. 20)

— и те, кто жаждет приближения «обобществленного человечества», в отличие от разобщенного «гражданского общества» (см. 10-й тезис Маркса о Фейербахе).

И те, и другие неустанно участвуют в этом движении, в этой каждодневной борьбе:

— и в борьбе за себя самого, чтобы быть достойным места в таком будущем,

— и в «брани <...> против мироправителей тьмы века сего» (Еф. 6:12).

Но само это великое движение возможно только с теми, кто уже вкусил опыта таких отношений. А такой опыт вырабатывается в первую очередь и самым естественным образом именно в семье, причем независимо от любых внешних воздействий на нее. Родная мать не может не давать своему ребенку примера радостной, бескорыстной заботы. Супруги, пока жива любовь, не могут не прощать друг другу обиды и недоразумения. Естественная многодетная семья не может не давать детям опыта взаимной поддержки и ответственности. Поэтому разрушить семью — значит разрушить фундамент, на котором человечество получает возможность восходить к своим самым заветным чаяниям.

Этим разрушением и занят наш общий «сопротивник», враг рода человеческого. Его идеал прямо противоположен нашему — не обобществленное человечество, а человечество атомарное, раздробленное на отдельных самодостаточных и самодовольных индивидов, незащищенных родственными или духовными узами от хищных интересов века сего.

Его клевреты называют Семью, как и Отечество, тоталитарными общностями, и потому всё, что может объединять людей — любая идея, идентичность, общность, — им ненавистны.

Они создают и расширяют сектор контролируемого человечества, где отношения между опекунами и детьми опосредованы деньгами и не защищены от вмешательства.

Они пытаются регламентировать отношения между супругами, между родителями и детьми. Они строят барьеры между родственниками. Поощряют публичные жалобы на чужую жизнь и запрещают родным прощение. Игнорируют и даже умаляют родственные отношения, отстраняют родителей от представления интересов детей в пользу чужих для семьи людей, специалистов со своими интересами.

Они видят все мутации современного посткапиталистического общества, но, в отличие от нас, призывают не сопротивляться, а приспосабливаться к идущим процессам распада.

Мы же выбираем сопротивление! И радостно, что в этом сопротивлении, в деле защиты семьи разные части общества выступают единым фронтом, в неформальном союзе. Несмотря на различия в нюансах конкретных предложений, мы с ними одинаково радуемся всему, что укрепляет живые человеческие чувства, и негодуем против того, что их разрушает. В то же время, с каждой стороны этого единства есть те, кто не понимает, что мы союзники, потому что не видит в нашей каждодневной работе ее общего предельного смысла.

Одни, мечтая о коммунизме, не видят в злобе каждого дня, в нашей текущей борьбе с новыми, навязываемыми человечеству формами жизни именно коммунистического движения. Хотя основоположники коммунистических идей своим примером учили: каждую форму современной жизни оценивать с точки зрения исторического движения — какие отношения между людьми она производит, и поэтому движет ли общество вперед или назад.

Другие критику теоретиками коммунизма буржуазного перерождения семьи и брака, превращения семейных отношений в отчужденные, извращенные принимают за удар по самим семейным отношениям, в итоге смотрят на союзника как на врага. Тогда как на самом деле речь идет о том же противопоставлении, которое ярко видно из сравнения нынешнего Семейного кодекса с его советским предшественником.

В советском «Кодексе о браке и семье» 1969 года семейное законодательство ставило себе задачей «содействовать окончательному очищению семейных отношений от материальных расчетов... созданию коммунистической семьи, в которой найдут свое полное удовлетворение наиболее глубокие личные чувства людей». В контрасте с этим и в соответствии с «духом времени», в Кодекс 1990-х вошли сразу три отчетливо гражданско-правовых идеи: 1)«брачный договор»; 2)«опека по договору», называемая, вопреки гражданско-правовому характеру отношений опеки, «приемной семьей»; и даже 3) материнство по договору, при котором родительница называется «суррогатной», а материнство переходит к заплатившей деньги.

Мы видим в этом движение в противоположную нам сторону, в царство отчуждения. Идеологически — в сторону Запада. Движение назад, которое современные учебники права называют прогрессивным, потому что оно укладывается в парадигму приоритета «прав человека» в семейной жизни. Между тем, важно знать, что на международном уровне, на заседаниях ООН, «правочеловеческий» подход еще не победил «семьезащитный». И, вопреки позиции США, Великобритании, Франции, Германии и еще десятка стран, в 2015 году ООН проголосовала за Резолюцию именно о защите семьи.

Конечно, реальные отношения в конкретной семье бывают разными. Они находятся между полюсами любви и отчуждения и в зависимости от близости к тому или другому полюсу являются больше семейными или больше гражданскими. Семейный корабль может прибиться к полюсу отчуждения и распасться. Но семья в целом, как институт, держится не на гражданских отношениях, а на семейных. На любви, а не на расчете и договоре. И этот институт остается устойчивым, пока в обществе в целом не оскудела любовь. И поэтому естественно, что семейные отношения укрепляются в солидарном и альтруистическом обществе, и наоборот — разрушаются в обществе конкурентном и индивидуалистическом. И пока семья остается устойчивым естественным институтом, она не нуждается в регламентации, а нуждается в защите. Защите от вмешательства, защите от отчуждения, защите от расчеловечивания.

Это защита подлинно человеческого и, значит, в целом человечества.