В марте 1985 г., после смерти К. Черненко и как раз в тот момент, когда Рейган подписал директиву по национальной безопасности NSDD-166 (с ее генеральной целью «решительного разгрома советских войск в Афганистане»), на пост Генсека ЦК КПСС заступил Михаил Горбачев.

А в апреле 1985 года прошел Пленум ЦК, на котором были сформулированы цели «перестройки» хозяйственных, социальных, политических, идеологических механизмов управления экономикой и обществом, и «ускорения» (форсированной модернизации производства и резкого роста производительности труда). В частности, были запланированы крупные инвестиции в развитие машиностроения — как ключевой отрасли, позволяющей поднять народное хозяйство на новый уровень и нарастить экспорт советской продукции с высокой добавленной стоимостью.

Такого США допустить не могли. Именно в этот момент глава ЦРУ У. Кейси возобновил с Саудовской Аравией переговоры о том, что для укрепления дружеских отношений Эр-Рияда и США и борьбы с СССР нужно резко снизить мировые цены на главный советский экспортный ресурс — нефть.

Переговоры о нефти Кейси вел и с саудовским королем, и с министром нефти Заки Ямани еще с 1982 г. Но король уходил от темы, а Ямани отказывал. И потому, что для его страны нефтяной экспорт был решающей статьей национального дохода. И потому, что Саудовская Аравия была фактическим «лидером-арбитром» в глобальном нефтяном картеле ОПЕК, и очень не хотела лишаться доверия других членов картеля.

Кейси уже пытался снизить цены на нефть другими методами. И за счет сокращения ее закупок в стратегические резервы США и стран-союзников, и за счет того, чтобы уговорить Лондон резко нарастить добычу в Северном море. Но эти попытки серьезного результата не дали. И потому глава ЦРУ решил сделать ставку на главный — саудовский — мировой «нефтяной рычаг».

В начале 1984 г. США начали (через третьи страны) тайные дополнительные поставки современных вооружений Ирану, который в это время вел войну с Ираком. Санкцию на это дал Рейган — якобы, в обмен на освобождение американских заложников, которые находилось в плену у Тегерана со времени «революции Хомейни».

В результате иранская «революционная гвардия» начала добиваться серьезных успехов против иракских войск. Причем не где-нибудь, а в районе Басры, все ближе к кувейтским и саудовским нефтяным месторождениям. А в мае 1984 г. шиитские (то есть проиранские) боевики совершили несколько крупных терактов в Эр-Рияде.

Осознавая вполне реальные перспективы дестабилизации страны, осенью 1984 г. саудовский король Фахд запросил военно-политических гарантий безопасности страны у США. Вашингтон дал понять, что и военная поддержка, и политические гарантии королю будут даны в обмен на учет американского нефтяного интереса.

И к лету 1985 г Саудовская Аравия начала расконсервировать свои нефтяные резервы и наращивать добычу и экспорт. К концу 1985 г. саудовская нефтедобыча выросла с 2 млн баррелей в день до 10 млн, мировые цены рухнули с 30 до 12 долларов за баррель.

СССР только на нефтяных ценах за эти месяцы потерял более 10 млрд долларов экспортных валютных доходов. А еще около 2 млрд долларов составили советские экспортные потери на мировом оружейном рынке. Иран, Ирак и Ливия, резко сократившие свои экспортные нефтяные доходы, не могли расплачиваться за импорт советского оружия.

Многие западные товары (продовольствие, детали машин, потребительские товары), импорт которых как-то помогал советской экономике держаться на плаву, теперь стали недоступными из-за высоких цен. Летом 1986 года требовалось продать в пять раз больше советской нефти, чтобы получить то же количество западногерманского оборудования, как годом раньше.

Но и этот удар советская экономика все же выдерживала. Однако, видимо, в этот момент «внутренняя номенклатурная партия», которая, как мы уже обсуждали, много лет грезила «вхождением СССР в Европу», начала против собственной страны игру на «поражение».

Принятое в мае 1985г. Постановление ЦК КПСС «О мерах по преодолению пьянства и алкоголизма» открыло антиалкогольную кампанию. Резко (в разы) поднимались цены на водку, магазины имели право продавать алкогольные напитки только с 14 до 19 часов. Водка стала дефицитным товаром и ключевым предметом крупнейших спекуляций. Даже на некоторых крупных ликероводочных заводах спекулянты полностью скупали производимую водку, в результате получая прибыли в сотни процентов.

Одновременно росло производство самогона, наращивая в торговле дефицит сахара, дешевых конфет, круп и т. д. и заодно повышая общественное недовольство. Особенно острым это недовольство было в южных республиках, где антиалкогольная кампания сопровождалась массовым уничтожением виноградников.

Конечно, с пьянством бороться было необходимо. Но… не такими методами и не в такой критический для экономики страны момент. Тогда же «война с алкоголизмом» сократила поступление средств в бюджет СССР более чем на 5 % (более чем на 20 млрд. руб. или около 23 млрд в пересчете на доллары). Но и не только.

Ухудшились отношения СССР с Болгарией, Венгрией, Румынией, которые ранее производили вино для экспорта в Советский Союз и в результате этой кампании перестали получать экспортный доход. И, главное, скачком поднялась криминализация производства и торговли, где именно в это время на дефицитном алкоголе создавались крупнейшие нелегальные капиталы.

К экономическому урону от «антиалкогольной кампании» в 1986 г. добавилась Чернобыльская катастрофа, ликвидация последствий которой потребовала дополнительного изъятия из производящей экономики около 2 млрд рублей.

В результате СССР, начиная с 1985 г., испытывает нарастающий дефицит бюджета (он растет от 18 млрд. руб. в 1985 г. до 76 млрд. руб. в 1990 г., при доходах бюджета чуть больше 400 млрд. руб.). Это вынуждает правительство обращаться за новыми внешними займами. Именно в этот момент СССР попадает в «продовольственную ловушку». СССР влезал в долги, чтобы оплатить продовольственный импорт, но в то же время не мог полностью удовлетворить внутренний спрос на продовольствие.

Не мог, в том числе, из-за того, что США, при всех хороших словах о «разрядке», на деле наращивали торгово-экономическую войну. К концу 1980-х годов США по новым «зерновым» соглашениям добились от СССР условия обязательных закупок американского зерна в объеме 18 млн тонн в год. И страна оплачивала это зерно, но уже не имела свободной валюты для импорта других необходимых продовольственных товаров. В том числе, и потому, что продолжалась «нефтяная» ценовая война, и потому, что США наращивали поставки вооружений, а также разведывательную поддержку моджахедам в Афганистане.

Однако и эти, тяжелейшие для любой экономики, удары, все же не стали для СССР критическими.

Сегодня, оглядываясь назад, можно с достаточной уверенностью предполагать, что реальным экономическим содержанием перестройки было следующее:

Именно выполнение советской элитой этих требований Запада, а не описанные выше перипетии системной экономической войны, запустило окончательное обрушение советской экономики.

А требования выполнялись вполне последовательно.

19 ноября 1986 г. был принят Закон СССР «Об индивидуальной трудовой деятельности», разрешивший «предпринимателям-индивидуалам приобретать излишние и неиспользуемые материалы и иное имущество» у предприятий и организаций. Впервые открылась дорога к «законному» перетоку сырья и оборудования от госпредприятий в частный сектор.

13 января 1987 г. Совет Министров СССР принял Постановление №49, разрешившее создавать совместные предприятия с фирмами капиталистических и развивающихся стран. То есть, были открыты возможности для получения иностранцами собственности в СССР, а также получения прибыли за счет ухода от советских налогов. И, главное, для баснословно прибыльного экспорта по ценам мировых рынков той продукции, на которую в СССР сохранялись административно установленные низкие цены.

5 февраля 1987г. Совмин издал постановление «О создании кооперативов по производству товаров народного потребления». Которое обеспечило возможности перетока ресурсов в созданные при заводах кооперативы, а также возможности заводов отчитываться о своих финансовых результатах на основе повышенных (договорных) кооперативных цен, и прятать в карманы кооперативную выручку.

30 июня 1987 г. был принят «революционный» Закон «О государственном предприятии (объединении)». Этот закон практически полностью обрушивал все принципы деятельности административно-плановой экономики — в условиях, когда не были созданы элементарные структуры экономики рыночной. И открывал дорогу вакханалии «живого творчества» управленцев в сфере перекачки госсобственности (включая материалы, продукцию, основные фонды и денежные средства предприятий) в частные карманы, и в том числе за рубеж.

Началась бешеная криминализация экономики. При этом, естественно, падало производство. Ведь зачем напрягаться и выпускать тысячу единиц продукции, если можно выпустить 500 единиц и получить прибыль больше прежнего за счет повышения втрое цены, да еще «прокрутить» половину неиспользованных производственных мощностей и материальных ресурсов через кооперативы (еще один источник прибыли, но уже прямо в карманы организаторов этих самых кооперативов!)

Поднималась зарплата, в которую решениями трудовых коллективов перебрасывалась львиная доля прибыли: так номенклатурные игроки перестройки «делились» с работниками. А из-за сокращения производства при росте зарплат (деньги есть, а купить нечего) обострялся дефицит всего, включая ширпотреб и продовольствие.

Падали налоговые отчисления предприятий в бюджеты: с 56 % прибыли в 1985 г. до 36 % в 1989–1990 годах. Что усугубляло бюджетный дефицит и сокращало возможности импорта недостающих товаров народного потребления и продовольствия. Не говоря уже об импорте технологического оборудования, критически необходимого для обновления производства.

Отметим, что уже с 1986 г. лозунг «ускорения» (то есть, прежде всего, технологического перевооружения машиностроения) остался только на бумаге. В принятой по инициативе А. Н. Яковлева программе «Интенсификация-90» предусматривалось опережающее развитие производства товаров народного потребления в 1,7 раза по сравнению с машиностроением и другими отраслями. Что, подчеркнем, полностью противоречило логике «ускорения» на базе модернизации машиностроения.

А одновременно — под лозунгами «пробуждения низовой инициативы» — проводилась широкая кампания целенаправленного разрушения (слияний, ликвидаций, сокращения функций) министерств и ведомств, то есть ВСЕЙ системы управления советским экономическим комплексом.

Шел практически неуправляемый развал промышленности, сельского хозяйства, инфраструктурных отраслей, социальной сферы, науки и культуры. И чем больше был развал, тем масштабнее было разворовывание общенародной собственности, созданной трудами нескольких советских поколений. Как в форме присвоения этой собственности в СССР теми, кто был ближе к «управлению развалом», так и в форме вывоза это собственности (а также полученных от ее как бы «законного» экспорта денежных средств) за рубеж.

По оценкам ряда отечественных и иностранных специалистов, только за короткие три перестроечных года (1987–1989) во внутрисоветские воровские карманы («в частное владение») и за рубеж («на экспорт») практически за бесценок ушли общенародные ресурсы общей стоимостью не менее 12–14 млрд долл.

А в октябре 1990 г. Верховный Совет СССР принял «Основные направления по стабилизации народного хозяйства и перехода к рыночной экономике». Этот документ уже совершенно официально предусматривал «демонополизацию, децентрализацию и разгосударствление» собственности. А также облегченное учреждение частных акционерных обществ и банков и развитие частного предпринимательства.

В результате хозяйственный комплекс СССР начал «пикировать» в практически неуправляемом режиме. И далее «поддержка штанов» экономики в ходе начатых «рыночных реформ» происходила в основном за счет наращивания внешнего и внутреннего госдолга, а также за счет массированного увеличения экспорта сырьевых ресурсов, которые уже были «не нужны» неуклонно снижавшей производство советской экономике.

С такими результатами СССР пришел в 1991 год, к развалу СССР. Когда возникли новые формы разворовывания и растаскивания советских ресурсов, а также новые формы торговых войн.

О них — в следующей статье.