И вновь процитирую Геродота. «В том же саисском святилище Афины есть гробница того, чье имя я не считаю позволительным здесь разглашать» .

Геродот всё время настаивает на том, что он должен быть очень деликатен по отношению к определенным таинствам. Его тексты изобилуют оговорками: «не имею права разглашать», «обхожу молчанием». Итак, он не имеет права разглашать, чья именно гробница находится в саисском святилище Афины.

Что такое «саисское святилище»? Саисский ном — это одна из сорока двух областей Древнего Египта. Он расположен в дельте Нила. Его столицей является город Саис. Основательницей и покровительницей этого города считается воинственная египетская богиня Нейт. Весьма авторитетные исследователи, как древние, так и современные, проводят прямую параллель между этой египетской богиней и греческой богиней Афиной. Наиболее авторитетный из этих исследователей, конечно же, великий Платон. И тут хочешь не хочешь придется упомянуть его знаменитый диалог «Тимей», в котором рассказано о беседе мудреца Солона с неким египетским жрецом. Тема этой беседы — увы и ах — Атлантида. А Атлантида — это поле для бесконечных спекуляций. Но одно дело, когда Атлантиду обсуждают современные спекулянты, а другое дело, когда о ней сообщает Платон, чьи размышления и суждения нельзя не рассматривать уважительно, чего бы они ни касались.

Сначала Платон сообщает устами Тимея о том, как именно египетские жрецы относятся к эллинам... «Ах, Солон, Солон! Вы, эллины, вечно остаетесь детьми, и нет среди эллинов старца!.. Все вы юны умом, ибо умы ваши не сохраняют в себе никакого предания, искони переходившего из рода в род, и никакого учения, поседевшего от времени».

Далее он приводит сведения египетского жреца по поводу связи эллинов с Египтом: «Мне не жаль, Солон, я всё расскажу ради тебя и вашего государства, но прежде всего ради той богини, что получила в удел, взрастила и воспитала как ваш, так и наш город».

Саисский жрец безусловно ведет речь о богине Афине, она же — Нейт. Саисский храм был именно храмом богини Нейт, она же считалась богиней Афиной. Храм этот, как мы уже убедились, славился гробницей божества, имя которого Геродот боялся разглашать, считая это грехом. Поскольку нам всё время надо перебрасывать мосты через эпохи, то я приведу здесь читателю знаменитое стихотворение Шиллера. Да, да, того самого Иоганна Фридриха Шиллера, великого поэта, философа и драматурга, находившегося в очень сложных отношениях со своим современником Гёте. Того самого Шиллера, жена которого считала, что Гёте оперся на пустоту.

Надо же... обронила нечто, возможно случайное, одна безусловно очень умная и тонкая женщина, а мы всё блуждаем по лабиринтам истории, пытаясь проверить гипотезу, согласно которой вслед за Гёте весь Запад оперся на пустоту. Согласно которой не с Гёте всё началось, а с Вергилия. И не с Вергилия, а с гораздо более древних времен, которые, в свою очередь, перекликаются с временами еще более древними. Обидно будет, если Шарлотта фон Шиллер ведет нас по ложному следу. Но чем дальше мы по нему идем, тем яснее становится, что след этот отнюдь не ложный.

Итак, ознакомимся со стихотворением Иоганна Фридриха Шиллера «Закрытая статуя в Саисе» («Das verschleierte Bild zu Sais», перевод Е. Эткинда). Стихотворение стоит того, чтобы мы его процитировали от строчки до строчки.

Влекомый страстью к истине, в Саис Пришел однажды юноша, который, Стремясь постигнуть тайную науку Египетских жрецов, уже прошел Немало ступеней к высотам духа; Но рвался он вперед неудержимо, Учитель отвечать не успевал На все его вопросы. «Чем владею, — Твердил он, — если не владею всем? В познанье есть ли много или мало? Ведь истина — не чувственная радость, Которой мы, как суммою, владеем: Порою — меньшей, а порою — большей. Нет! Истина от века неделима! Из радуги возьми лишь цвет единый Иль из гармонии единый звук — И ты ни с чем останешься, погибнет Прекрасное единство красок, звуков».

Ну, как тут не вспомнить для начала пушкинского Сальери («Звуки умертвив, Музыку я разъял, как труп. Поверил Я алгеброй гармонию»). Но что Сальери! Он дерзнул разъять на части музыку, искусство, и впрямь взыскующее не разымаемой на части целостности. Шиллеровский юноша утверждает нечто гораздо более рискованное. Он утверждает, что истину (которая не чувственная радость) нельзя разъять на части, нельзя осваивать по частям и так далее. Ибо истина от века неделима. Настаивая на целостности истины и на особом значении целостности вообще, Шиллер бросает вызов всей западной науке. И в особенности — науке постренессансного типа с ее стремлением перейти от целостного знания к знанию предельно дифференцированному. Плоды этой нарастающей неуправляемой дифференциации науки человечество будет пожинать еще долго. И дай бог, чтобы эти плоды не были смертельно ядовитыми. Но продолжим чтение стихотворения Шиллера, интересующего нас еще и потому, что оно адресует к Саису и саисским жрецам. О которых говорит Платон.

Итак, саисский адепт вместе с саисским магом беседуют об истине, находясь на территории саисского храма. И сталкиваются с тем самым, о чем беседуют.

Однажды, так беседуя, они Вступили в одинокий круглый зал, Где юноша увидел изваянье, Покрытое завесой; с изумленьем Учителя спросил он: «Что таится Здесь под покровом этим?» И в ответ Услышал: «Это — истина». — «Возможно ль? — Воскликнул он. — Я к истине стремлюсь, А здесь она таится под завесой?» «Об этом ты спроси богов, — сказал Ему учитель. — Ни один из смертных, Так боги молвят, да не смеет тронуть Священной ткани дерзостной рукой, Пока ее мы сами не поднимем. А если человек сорвет ее, Тогда...» — «Тогда?..» — «Он истину узрит». — «Какой оракул странный! Неужели И ты, ты сам не поднял этой ткани?» — «Я? Никогда! И даже искушенья Не испытал ни разу...» — «Я не в силах Тебя понять. Ведь если отделяет От истины лишь тонкая завеса...» — «Но и закон! — прервал его учитель. — Весомее, чем мнишь, завеса эта. Она, поверь мой сын, для рук легка, Но тяжела для совести людской».

О какой же истине под покровом, сокрытой в саисском храме, говорит Шиллер? Речь идет, конечно же, об Изиде. Для всех, кто занимался и занимается этим вопросом, очевидно, что Шиллер говорит именно о ней. «Я то, что было, есть и будет: Никто из смертных не приподнимал моего покрова». Так было начертано на храме Изиды в Саисе. А внутри храма находилась статуя Изиды, закутанная в покрывала, которые ни один смертный не имел права снять. Отсюда и выражение «покрывала Изиды» — имеется в виду сокровенность тайны, скрываемость истины и так далее. Самое главное из того, что сказано жрецом, — что покровы очень легки, но совесть тяжела. И нельзя жертвовать ею ради снятия этих самых покровов. Наука не имеет права отказаться от морали, утверждает тем самым Шиллер. Впрочем, эту мысль нам еще придется обсуждать в дальнейшем более подробно. А здесь, дав самый краткий комментарий, надо продолжить цитирование. Тем более что к концу стихотворения Шиллер напрямую называет то, что ранее именовалось «истиной», именно статуей богини Изиды.

В раздумье юноша домой вернулся. Томясь познанья жаждою, без сна Он мечется, горя, на душном ложе И в полночь вдруг встает. Неверным шагом, Непобедимой силою влеком, Подходит к храму. Здесь, легко и ловко Одолевая стену, он с нее Соскакивает прямо в круглый зал. Достигнув цели, он стоит во мраке, Со всех сторон объятый тишиной, И мертвое безмолвье нарушают Лишь отзвуки шагов по гулким плитам. Мерцая, через купол проникает Голубовато-белый луч луны; И, словно бог, спустившийся на землю, Под сумрачными сводами блестит В таинственном покрове изваянье.

Подходит он, дрожат его колени, Рука сама уж тянется к святыне, Как вдруг его пронзил озноб и жар, И он рукой незримою отброшен. «Несчастный, что ты хочешь сделать? — так В душе его взывает верный голос. — Ты божество задумал испытать?» «Да не коснется этой ткани смертный, Пока ее мы сами не поднимем», — Так рек оракул. Но не он ли молвил: Покров поднявший — истину узрит?» Нет, будь что будет, я его сорву! И громко крикнул он: «Хочу увидеть!» — «Видеть!» — С насмешкой гулко повторило эхо.

Так он воскликнул и сорвал покров. «И что ж, — вы спросите, — ему открылось?» Не знаю. Только полумертвым, бледным Он утром найден был у ног Изиды. О том, что видел он и что узнал, Он не поведал никому. Навеки Он разучился радоваться жизни; Терзаемый какой-то тайной мукой, Сошел он скоро в раннюю могилу... «О, горе тем, — твердил он неизменно В ответ на все расспросы, — горе тем, Кто к истине идет путем вины! Она не даст отрады человеку».

Данное стихотворение интересно само по себе. Чтящий разум и мораль гуманист — а ведь именно таковым был великий Шиллер — зачем-то в конце XVIII века нашей эры повествует о загадочных египетских мистериях, египетских храмах, египетских богах и так далее.

Но оно вдвойне интересно, поскольку речь идет именно о Саисе и саисских жрецах. А разговор о Саисе на протяжении тысячелетий был неизменно связан с обсуждаемым нами текстом Платона.

И оно втройне интересно, поскольку явно написано в полемике с «Фаустом» Гёте. Да и с самим Гёте. Ибо его Фауст явно идет к истине путем вины. Последовательно наращивая эту вину. И руководствуясь в этом, как это следует из второй части «Фауста», определенными знаниями, почерпнутыми из древности.

Но вернемся к Платону и Геродоту. Сведения о том, что в саисском храме находится загадочная и коварная статуя богини Изиды, не являлись запретными. Геродот боится сказать о том, чья гробница находится в саисском храме. Что же касается Изиды, этой египетской лунной богини, одной из величайших богинь древности, сестры и супруги бога Осириса и матери бога Гора, то ее главный подвиг — оживление супруга, разорванного на части богом Сетом. Оживив супруга и зачав от него Гора, Изида сокрушила Сета, древнейшего властителя той самой дельты Нила, в которой находился саисский ном. Гор — это олицетворение верхнего Египта. Сет — олицетворение нижнего Египта. Воскресив мертвого мужа, Изида стала сопровождать всех мертвых и получила статус владычицы преисподней. Древние предания говорят о том, что она убедила бога Ра открыть ей свое истинное имя. И что по этой причине она получила доступ к полному пониманию высшей магии. В чем, кстати, ей помог, помимо Ра, еще и бог Тот.

Геродот сообщает о том, что гробница того, чье имя он не имеет права разглашать, находится позади храмового саисского здания вдоль всей стены храма Афины-Нейт. Что (цитирую) «внутри этой священной ограды стоят высокие каменные обелиски, и расположено озеро, обложенное по краям очень красивым камнем, по-моему, такой же величины, как так называемое круглое озеро на Делосе».

Делос — это греческий остров в Эгейском море, принадлежащий к группе Кикладских островов. Согласно мифу, титанида Лето, жена Зевса, с которой он расстался ради Геры, собиралась рожать Аполлона и Артемиду, но ревнивая Гера запретила земной тверди дать роженице место для родов. Роженицу преследовал Пифон, дракон, охранявший вход в Дельфийский храм до занятия этого храма Аполлоном и считавшийся сыном богини Земли Геи. Лето меняла обличие для того, чтобы спасаться. В обличии волчицы она прибыла на Делос и уговорила дать ей тут пристанище, пообещав прославить остров великолепным храмом.

Сообщив читателю эти сведения, в том числе и для того, чтобы он не натыкался в тексте Геродота на что-то ему неведомое, я продолжу цитирование великого историка древности. Сравнив озеро в саисском святилище с озером на Делосе, Геродот переходит к главному: «На этом-то озере во время ночных бдений египтяне представляют действа, изображающие страсти бога. Эти представления они называют мистериями». И дальше Геродот опять заводит свою любимую песню про непозволительность разглашений: «Эти представления они называют мистериями. Впрочем, об этом я буду хранить молчание, хотя и мог бы сообщить более подробно о том, что происходит на этих действах». То есть Геродот говорит о том, что он-то посвящен в саисские мистерии, но не имеет права сообщать об этом непосвященным.

Но речь идет не только о саисских мистериях. Сообщив о них, Геродот далее пишет: «Так же хочу я умолчать и об обрядах на празднике Деметры, который эллины называют Фесмофориями, поскольку непосвященным сообщать об этом не дозволено».

Вот ведь как всё время хочется Геродоту говорить о том, что существенная часть исторического процесса скрыта завесой посвятительских тайн. Он ведь мог бы вообще об этом не говорить. Но тогда, по его мнению, историческая картина была бы существенно искажена. Вот Геродот и пытается пройти между Сциллой полного умолчания и Харибдой разглашения того, что не полагается разглашать.

Фесмофории — это праздники в честь Деметры, богини плодородия. И отчасти ее дочери Персефоны, жены властителя царства мертвых Аида. Геродот, сказав о том, что он не будет подробно описывать Фесмофории, ибо это запрещено, сообщает далее, что «дочери Даная принесли к нам из Египта этот праздник и обряды и научили им пеласгических женщин. Впоследствии же, когда дорийцы изгнали из Пелопоннеса всех прежних жителей, эти празднества совершенно прекратились. Только аркадцы — единственное племя, которое не было изгнано и осталось от древнего населения Пелопоннеса, сохранили их (имеются в виду Фесмофории — С.К.)».

В мифе о дочерях Даная есть помимо сведений общеизвестных еще и сведения, необходимые нам для продолжения исследования. Отделить одни сведения от других очень трудно. Да и что такое сегодня общеизвестные сведения? Где оно — это «обще»известное? Как определить его объем? Одним словом, я буду сообщать читателю все необходимые сведения, обращая внимание на то, что наиболее важно для исследования нашей проблематики.

Жила-была Ио — жрица богини Геры. В разных вариантах мифа ее генеалогия возводится к разным богам и героям. Но для нас это здесь не имеет решающего значения. Важно, что жила Ио в Аргосе, то есть в сердцевине пеласгической территории. И, видимо, всё же была дочерью древнейшего царя Аргоса. А одновременно, как это почти всегда происходит в мифах, и дочерью тех или иных божеств (речного бога Инаха, Прометея, Гермеса — версий, повторяю, очень и очень много).

Важно, что Ио была возлюбленной самого владыки Олимпа Зевса. За это ее преследовала супруга Зевса богиня Гера. Конфликт вокруг Ио привел к тому, что прекрасная жрица оказалась превращена в белую корову. То ли ее превратила в корову Гера, то ли сам Зевс, дабы спасти от Геры. Гера упросила Зевса подарить ей эту корову. Отдала корову тысячеглазому Аргосу. И повелела отвести животное в Немейскую рощу. Всё это, кстати, постоянно вертится вокруг Аркадии. Потому что Аргос всевидящий (Паноптес — значит, всевидящий) поборол чудовищного быка, опустошавшего Аркадию. Немея тоже очень тесно связана с Аркадией/Арголидой.

Короче, Гера вручила корову Аргосу. А Зевс поручил своему сыну, богу Гермесу, спасти корову. Гермес усыпил Аргоса игрой на флейте и отрубил ему голову. Ио была освобождена. Но не обрела заново человеческий облик. Гера наслала на корову Ио ужасного овода. Ио бежала от овода. И не абы куда, а в уже известную нам Додону. Потом из Додоны она побежала дальше. В Египте ей вернулся человеческий облик. Она родила от Зевса сына Элафа, который стал царем Египта и построил город Мемфис. По другому варианту мифа об Ио она вышла замуж за египетского царя. В позднюю античную эпоху был очень распространен миф о том, что Ио, придя в Египет, стала богиней Изидой.

После того, как сообщены необходимые сведения общего характера, приведу читателю историю данаид в том виде, в каком ее излагает великий древнегреческий трагик Эсхил в своей трагедии «Молящие о защите».

Перед этим обращу внимание читателя на то, что Эсхил — это самый древний из античных греческих трагиков, отец европейской трагедии. Родился он в 525 году до нашей эры. Умер в 456 году до нашей эры. Место его рождения — знаменитый аттический город Элевсин. Тот самый город, в котором справлялись элевсинские мистерии, они же — мистерии Деметры.

Вот что сообщает этот древний мудрец по поводу злоключений данаид.

1. У Зевса с Ио был сын Элаф.

2. У этого Элафа был сын Бел.

3. У Бела было два сына — Египт и Данай.

4. Египт владел всей страной, которую орошает благодатный Нил.

5. Данай правил не где-нибудь, а в Ливии.

6. У Даная было 50 прекрасных дочерей, а у Египта — 50 сыновей.

Обратим внимание на то, что дочери Даная жили в Ливии. И последуем дальше за Эсхилом.

7. Сыновья Египта пленились красотой дочерей Даная. И захотели заполучить их в жены.

8. Дочери Даная отказали сыновьям Египта.

9. Сыновья Египта собрали большое войско и пошли войной на Даная.

10. Побежденный Данай построил с помощью богини Афины большой корабль, названный Арго (первый пятидесятивесельный корабль). Вспомним о том, как в Саисе ставится знак равенства между греческой богиней Афиной и ливийской богиней Нейт. Сопоставим это с ливийским происхождением Даная и его дочерей. Сделаем пометку на полях по поводу корабля Арго и легендарных аргонавтов, отправившихся на одноименном корабле в поисках Золотого Руна. И продолжим ознакомление с историей данаид, сообщаемой нам великим Эсхилом.

11. Данай, преследуемый детьми Египта, отправился в Арголиду, на родину его прародительницы Ио.

12. Доплыв до Арголиды, дочери Даная вышли на берег с масличными ветвями, умоляя о защите. Никого не было на берегу, сообщает Эсхил. Но вот вдали показалось облако пыли. Оно приближалось быстро. Дочери Даная увидели сверкания щитов, шлемов и копий. Услышали шум колес боевых колесниц. Это приближалось войско царя родной для них Арголиды. Как звали царя? Сам Эсхил сообщает нам, что царя звали Пеласг. Он так и говорит: «Пеласг, сын Палехтона» (Напомним, что Палехтон — это рожденный древней землей, то бишь Геей).

13. Итак, Пеласг, сын Палехтона прибывает вместе с войском. Ливийские данаиды просят Пеласга защитить их от сыновей Египта. И обосновывают это тем, что царство Пеласга — это родина их прародительницы Ио.

14. Пеласг боится войны с могучими сыновьями Египта.

15. Но еще больше он боится гнева Зевса, который может его покарать за то, что он отказал в помощи потомкам Ио.

16. Пеласг начинает советоваться с обитателями Арголиды/Пеласгии.

17. В это время прибывают сыновья Египта. И уже хотят забрать дочерей Даная.

18. Но Пеласг, получив поддержку обитателей своего царства, берет под защиту данаид.

19. Сыны Египта грозят Пеласгу войной. И побеждают Пеласга.

20. Пеласг бежит на север своих обширных владений.

21. Данай становится царем на тех территориях, откуда бежит Пеласг, но вынужден отдать сыновьям Египта своих прекрасных дочерей.

22. Справив свадьбу с сыновьями Египта, дочери Даная убивают своих мужей, сыновей Египта, кинжалами, которые им дал их отец.

23. Спасается лишь прекрасный Линкей, которого не захотела убивать дочь Даная Гипермнестра.

24. Данай хочет убить эту дочь-ослушницу, но Афродита запрещает ему совершить такое злодеяние.

25. От брака Гипермнестры и Линкея рождаются многочисленные герои. В том числе и сам бессмертный герой Греции Геракл.

26. Зевс повелевает очистить данаид от скверны пролитой крови.

27. Афина и Гермес выполняют это повеление Зевса.

28. Данай устраивает в честь богов-олимпийцев великие игры.

29. Победители в этих играх получают в жены дочерей Даная.

30. Посмертно, в царстве Аида данаиды жестоко наказаны за убийство сынов Египта. Они должны наполнять водой громадный сосуд, не имеющий дна. Они носят воду в этот сосуд, черпая ее в подземной реке Стикс. И наполняют сосуд без дна. Им кажется, что вот-вот он будет наполнен, но вода вытекает. И они снова берутся за свою бесплодную работу.

А теперь сопоставим эти сведения Эсхила — подчеркиваю, Эсхила, а не какого-нибудь современного конспиролога — с тем, что сообщает нам Геродот.

Он говорит, что дочери Даная принесли некий таинственный праздник Деметры из Египта. И научили ему пеласгических женщин. Но если верить Эсхилу, а ему следует верить, то дочери Даная принесли этот таинственный праздник в Пеласгию не из Египта, который они ненавидели, а из Ливии. А это совсем не одно и то же. Конечно, можно обобщенно называть Египтом всю североафриканскую территорию, включая Ливию. Но есть серьезные основания для того, чтобы иначе подойти к данному вопросу и рассматривать Египет отдельно, а Ливию — отдельно.

А теперь снова дадим слово саисскому жрецу, который сообщает некие сведения Солону. А тот — Тимею. А тот — Платону. Кстати, о путешествии Солона в Египет и его философских беседах со жрецами из Гелиополя и Саиса сообщает не только Тимей, о котором мы что-то знаем лишь от Платона. Об этом же сообщает великий Плутарх в своих «Сравнительных жизнеописаниях»: «После введения законов (имеются в виду знаменитые законы Солона — С.К.) к Солону каждый день приходили люди: то хвалили, то бранили, то советовали вставить что-либо в текст или выбросить. Но больше всего было таких, которые обращались с вопросами, осведомлялись о чем-нибудь, просили дополнительных объяснений о смысле каждой статьи и об ее назначении. Солон нашел, что исполнять эти желания нет смысла, а не исполнять — значит возбуждать ненависть к себе. И вообще хотел выйти из этого затруднительного положения и избежать недовольства и страсти сограждан к критике. По его собственному выражению, «трудно в великих делах сразу же всем угодить». Поэтому под тем предлогом, что ему как владельцу корабля надо странствовать по свету, он попросил у афинян позволения уехать за границу на десять лет и отплыл из Афин: он надеялся, что за это время они к законам привыкнут.

Прежде всего он приехал в Египет и жил там, по его собственному выражению, «в устье великого Нила, вблизи берегов Канобида (Канобид — египетский город на самом западном рукаве нильской долины, то есть рядом с Ливией — С.К.). Некоторое время он занимался философскими беседами также с Псенофисом из Гелиополя и Сонхисом из Саиса, самыми учеными жрецами».

Итак, мы узнаём у Плутарха о том, что Солон а) действительно был в Египте и б) говорил там с египетским жрецом из Саиса. Мы даже узнаём, что в) этого жреца звали Сонхис.

Помимо сведений об Атлантиде, которыми, как сообщает Плутарх, Сонхис поделился с Платоном, данный египетский жрец сообщает великому античному философу и другие крайне важные для нас сведения.

(Продолжение следует)