Перед тем, как обсуждать русский героизм, ставший ответом на половецкий — очень, между прочим, масштабный — вызов, надо обсудить сам этот вызов. Чему и будет посвящена вся эта статья. Уж слишком далек от нас XI век и слишком многое надо объяснить читателю, прежде чем приступать к описанию черт героизма той эпохи.

Опасность со стороны половцев (кипчаков) была для Руси гораздо более серьезной, чем печенежская. Половцы были таким же кочевым народом, как и печенеги, но у них уже появились зачатки государственности, а их военная организация была на очень высоком уровне.

С печенегами Русь сражалась, будучи единой. С половцами же ей пришлось столкнуться на спаде единства, в эпоху нарастающей раздробленности. Печенегов русские отбросили, не задействуя окончательные витальные ресурсы народа — с половцами их пришлось использовать почти полностью, постоянно терпя поражения и лишь изредка побеждая. И так продолжалось почти 150 лет.

Половцы — русское название многочисленных тюркских кочевых народов, которые издавна занимали территорию Северо-Западного Казахстана. Затем в X веке между крупными родами кочевников-кипчаков, постепенно переходивших к оседлому земледелию, начались разногласия и междоусобицы из-за недостатка жизненного пространства. В итоге к началу XI века часть вытесненных орд начала тотальную перекочевку на запад, а к середине века персидские писатели уже называют донские и днепровские степи «кипчакскими».

Племена, которые лавиной двинулись в плодородные степи Дона и Днепра, возглавлялись «желтыми» кипчаками (половецкие племена имели особую цветовую дифференциацию: «кара» — черные кипчаки, «ак» — белые, «шары» — желтые). Возможно, что и название «половцы» появилось в древнерусском как ассоциация к слову «желтый» (от «полова» — светло-желтая солома, мякина).

Шары-кипчаки по пути к границам Руси постепенно вбирали в свой состав кимаков, каев, кунов, печенегов, гузов и другие племена. То есть по ходу своего движения половцы формировались как отдельный этнос. А прикочевав к 20-м годам XI века к богатым пастбищами донецким, нижнедонским и приазовским степям, кипчаки остановились там и создали некое псевдогосударство Дешт-и-Кипчак, в русских летописях названное Половецкой землей. От этого государства и этноса остались множество половецких слов в русском языке, следы нескольких городов в степи и знаменитые каменные бабы, стоявшие еще в XVIII веке на степных курганах.

Половецкое общество являлось военно-племенной демократией. Кочевали половцы ордами от 20 до 40 тысяч человек, во главе каждой орды стоял хан, который полновластно распоряжался всеми рядовыми воинами. Единство войску придавала родовая сплоченность каждой входящей в орду семьи (коша), а сама семья являлась первичной боевой единицей.

Войско половцев, состоявшее из легкой конницы, отличалось многочисленностью, маневренностью и отличной организацией. На вооружении у них были мощные луки, стрелами из которых они издалека осыпали неприятеля, и сабли, которые в конном бою были легче и эффективнее русских мечей. Каждый половец искусно владел арканом, многие хорошо обращались с копьем.

В половецкой тактике нормой были мгновенные перемещения, неожиданные нападения, засады и ловушки, нарочитые отступления с целью заманить бросившегося в погоню врага к поджидавшим в засаде главным силам.

Если битва случалась в открытой степи, половцы мгновенно устраивали круговые укрепления из телег. Через специальные проходы между телегами воины совершали быстрые вылазки, наносили удары по противнику и так же быстро возвращались в укрепленный лагерь.

Была у них и военная техника. Из исторических источников известно, что половцы использовали гигантские арбалеты, которые натягивали 50 человек, а также своеобразные катапульты, забрасывающие в осаждаемый город керамические сосуды с горящей нефтью. Заимствовали эти приспособления половцы, скорее всего, в Китае, по соседству с которым жили до своего исхода на новые земли.

Русь ко времени обоснования на ее южных границах половцев достигла апогея своего могущества. С 1036 года в государстве единолично правил князь Ярослав, прозванный Мудрым. Он не жалел средств на укрепление и украшение Киева. При нем в столице, по образцу Константинополя, были построены Золотые ворота, храмы Святой Софии в Киеве и в Новгороде, переводилось с греческого и переписывалось множество книг. При нем расширились связи с Византией и странами Западной Европы. Дочь князя Анна Ярославна стала женой французского короля Генриха I, а после смерти короля как королева-регентша десять лет фактически управляла Францией.

Ярослав составил знаменитый свод законов «Русская правда», на долгие годы ставший кодификацией традиционных на Руси правовых норм.

За два года до смерти Ярослав разделил русские земли между тремя сыновьями: Изяславу отдал Киев, Святославу — Чернигов, Всеволоду — Переяславль.

Мудр был старый князь Ярослав, предостерегавший сыновей, чтобы не ссорились из-за того, кому какая земля досталась. Но у сыновей претензий оказалось больше, чем политического разума.

Первым с половцами в 1060 году столкнулся черниговский князь Святослав Ярославич. Он с дружиной сумел разбить вчетверо большее войско половцев, которое сделало попытку пограбить богатые русские земли. Множество половецких воинов было убито и потоплено в реке Снови, их предводители были взяты в плен, похоже, почти без сопротивления. «... Князи их руками яша», — писал летописец.

Однако уже на следующий год случился новый набег, в котором войско переяславского князя Всеволода потерпело поражение. «Се бысть первое зло на Руськую землю от поганых безбожных враг; бысть же князь их Сокал...» — сообщает летопись.

Следующий набег половецких орд в 1068 году потребовал для отпора уже соединенных усилий русских дружин — на берегах пограничной реки Альты войска трех братьев Ярославичей, несмотря на совместные действия, не сумели сдержать натиск степняков. К тому же битва происходила ночью, и половцы сумели использовать эти специфические условия — русские бежали с поля боя.

Путь к Киеву был открыт. Половцы рассыпались по всему Приднепровью, грабя села, захватывая и уводя в полон поселян. Видя опасность Киеву, горожане потребовали от князя выдать оружие и коней на новую битву с половцами. Но Изяслав Киевский опасался вооружать народ, и даже часть своих дружинников, поддержавших решение веча, бросил в темницу. Сам же князь не решался вести дружину против врагов.

В итоге колебаний князя и нарастающей угрозы подхода половецкого войска народ поднял мятеж, освободил дружинников и изгнал Изяслава, которому пришлось бежать в Польшу. Горожане вооружились, организовали оборону Киева и отбили половцев.

В 1071 году, сообщает летопись, «...воеваша половци у Ростовца и у Неятина». Оба этих городка располагались на левом берегу Роси — правого притока Днепра.

В 1092 году случилось тяжкое для Руси засушливое лето, и тогда же, пишет летописец, «рать велика бяше от половец отовсюду». Были взяты городки Прилук и Посечен.

После первых сражений и поражений стало ясно: над Русской землей нависла опасность, несравнимая ни с чем, встречавшимся прежде. И победить половцев можно было лишь предельным напряжением сил и единством.

А единства-то как раз русским князьям не хватало.

Некоторые русские князья стали использовать военный потенциал половцев, всегда готовых к бою и грабежу, для своих целей. Первым это сделал Олег Святославич в 1078 году, вступивший в конфликт с Всеволодом Ярославичем, проигравший и бежавший вслед за этим в Тмутаракань. Так вот этот Олег Святославич нанял половецкую орду, пообещав им отдать на разграбление Переяславское княжество, и «приведе... поганые на Рускую землю». Полки Всеволода были разбиты, и «мнози убьени быша ту».

Этот князь-авантюрист в дальнейшем неоднократно наводил половцев на Русь. В «Слове о полку Игореве» автор горько-презрительно называет его Олегом Гориславичем. Самое же показательное, что на протяжении всего XII века потомки этого князя особенно охотно роднились с половцами и, имея среди них многочисленную родню, постоянно призывали их к участию в междоусобицах.

Примеру Олега последовал князь Василько Ростиславич. В 1092 году он нанял половцев для похода «на ляхи». А затем это стало распространенной практикой: русские князья, весьма склонные к политическим интригам и авантюрам, постоянно нанимали половцев для нападения на чем-то насолившие им княжества. Что половцы и делали, по просьбе то одних, то других князей грабя беззащитные, враждующие друг с другом русские земли.

Конечно, в согласии со своей кочевнической природой, половцы с удовольствием нанимались служить русским князьям (да и не только — и византийцам, и болгарам, и волжским булгарам) — за добычу, деньги, рабов и т. д. Но были среди ханов и такие, которых можно назвать идейными. Они практически никогда не шли князьям в наем, и воевали с русскими как с заклятыми врагами.

О двух таких половецких ханах, питавших по отношению к русским особую ненависть, часто упоминают летописи. И тоже с особым чувством антипатии. Это ханы Боняк и Тугоркан, имена которых вошли не только в летописи, но и в русский фольклор. Боняк фигурирует в западно-украинских сказаниях и песнях под именем Буняки Шелудивого, отрубленная голова которого катается по земле и уничтожает всё живое на своем пути. А Тугоркан — это тот самый Тугарин Змеевич из русских былин. При этом оба хана были побратимами и почти всегда действовали вместе.

Многие годы «шелудивый хыщник» Боняк, неоднократно проклинаемый монахами-летописцами, грозил русскому пограничью. Враждебность Боняка по отношению к Руси была так сильна, что его не удовлетворяли вполне успешные нападения на русское пограничье. Боняк стремился организовать тотальную борьбу с Русью с целью не столько грабежа, сколько политического и экономического ослабления государства. Не исключено, что в этом желании его деятельно поддерживала Византия.

Борьба с половцами становилась с каждым годом всё ожесточеннее, и от Руси требовался не просто ответ на этот вызов, но и политическая фигура, которая смогла бы объединить и организовать все силы государства для этого ответа.

И такая фигура нашлась. Это был черниговский князь Владимир Всеволодович по прозвищу Мономах.

Владимир Мономах был дальновиден и решителен, с каждым годом становилось яснее, что в будущем он станет крупным политиком и полководцем. В его жизни были и поражения: из-за интриг Олега Гориславича он был лишен княжества, и на два года его приютил переяславский князь Всеволод.

Но после ряда побед над половцами к его голосу стали прислушиваться другие князья. Суровый и умный Владимир стал признанным авторитетом на Руси, а в половецких вежах (палатках) за победоносные походы его именем пугали младенцев. Что ж, как это ни претит нашему сегодняшнему гуманистическому сознанию, жестокое время требовало жестоких решений, и сражаться приходилось насмерть.

К тому же, сами половцы вступили в новый этап своего социального развития — неорганизованные кочевья орд с одного места на другое уже никого из ханов не устраивали. Пришлось договариваться о постоянных маршрутах для каждой орды, упорядочивании мест кочевий, кое-где стали появляться стационарные поселения, где круглый год жили и работали ремесленники и неспособные кочевать пожилые или больные родичи.

Однако с военной точки зрения оседлость половцев стала их слабостью, позволившей Владимиру Мономаху реализовать новую успешную тактику борьбы с ними.

Об этом — в следующей статье.