Считается, что слова всегда должны иметь ясный смысл. Согласен. Но существует разная ясность смысла. Одна ясность смысла присуща политическим прагматическим калькуляциям и аналитическим выкладкам. Другая — всему тому, что сопричастно связи между мертвыми и живыми. Верю, что читатель понимает разницу и не потребует от меня, чтобы я расшифровал свой тезис о наличии будущего у мертвых. Оговорю лишь, что не имею в виду только обязательное и наиважнейшее почитание подвига мертвых, заботу о том, чтобы они сохранились в нашей памяти. Это необходимо, но недостаточно.
Ты возводишь определенное здание будущего. И если это не здание для быта, а здание для души и духа, то есть храм, то возводя его, ты просто чувствуешь, как рядом с тобой этим же занимаются твои погибшие герои. Что, к примеру, у этой стены храма ты работаешь, укладывая камень за камнем, а у соседней стены то же самое делают мертвые.
Это чувство не должно покидать никогда. Но особо ярко оно посетило нас на последней зимней школе движения «Суть времени». Являясь очередной по формальным признакам, она по существу резко отличалась от предыдущих школ. Мы давно решили, что содержание школ должно оставаться достоянием их участников. И я сохраняю верность этому подходу, который считаю справедливым вообще и вдвойне справедливым в эпоху беспредельного интернетного словоблудия.
Скажу лишь, что в связи с приближением столетия Великой Октябрьской социалистической революции участники школы не могли не обсуждать перспектив красного движения в XXI веке. А значит, и своего места внутри этого движения.
С каким врагом столкнулись Советский Союз и мировое коммунистическое движение?
Почему этот враг смог взять реванш за свое поражение 9 мая 1945 года?
Что нужно сделать для того, чтобы искупить поражение Советского Союза и коммунизма?
И что именно должно быть искуплено? Идем ли мы путем этого искупления? И такова ли на сегодня степень нашей самоотдачи, чтобы можно было всерьез говорить о создании не просто высококачественной общественной организации, отстаивающей советское наследие как фактор будущего, а о структуре, готовой к открытию новой страницы в той книге Красного бытия, которую наши враги хотели бы превратить в обычную книженцию, пылящуюся на полках библиотек?
Товарищи, обсуждавшие эти вопросы, несколько раз возвращались к той странице истории нашего движения, которая написана не чернилами — кровью.
17 января 2015 года отряд «Суть времени» отбил атаку войск украинской хунты на одном из важнейших направлений в донецком аэропорту. Небольшой отряд сутевцев нес боевое дежурство на позиции под названием «Монастырь». Он удержал позицию, несмотря на то, что его в течение многих часов атаковали превосходящие силы противника — 6-я рота 93-й механизированной бригады ВСУ, поддержанная танками и артиллерией.
Если бы сутевцы сдали позицию «Монастырь», то враг, развивая свой успех, прорвал бы северный рубеж обороны Донецка и вошел в город.
То, что на военном языке называлось позиция «Монастырь», представляло собой вполне реальный — Свято-Иверский женский — монастырь. На монастырской территории располагалось несколько зданий — Свято-Иверский храм, домик настоятельницы и сестринский корпус для монахинь. Этот трехэтажный корпус военные называли — объект «Трешка».
В момент, когда начался прорыв войск украинской хунты, на объекте «Трешка» находилось девять сутевцев. Десятый — Белка — прорвался на объект под шквальным огнем неприятеля. Остальные бойцы отряда «Суть времени» находились на других позициях донецкого аэропорта — каждый там, где ему было положено. Услышав сигнал тревоги, они рванули на помощь к своим товарищам и реально сумели оказать эту помощь. Но главный удар пришлось принимать тем, кто в момент удара находился на «Трешке» и должен был отстоять и саму «Трешку», и всю позицию «Монастырь».
Отряд «Сути времени» общими усилиями отстоял позицию «Монастырь» и не дал врагу прорваться в Донецк. В ходе боя четырнадцать бойцов отряда были ранены. Три наших товарища — Болгарин (Игорь Юдин), Белка (Евгений Беляев) и Пятница (Евгений Красношеин) — погибли.
Прошло два года. Наши товарищи продолжают воевать с бандеровцами. Множится список наших потерь. Но тогдашняя первая кровь, героически пролитая в войне с новым нацистским врагом, тогдашняя первая боль утрат, тогдашнее острое чувство того, что перейден некий судьбоносный рубеж, продолжают жить особой не только памятливой, но и строительной жизнью. Той самой, которую я описал в начале этой статьи.
Шесть лет работы движения «Суть времени»... Более двухсот номеров газеты, в которую я пишу эту статью... И два года со дня героической гибели наших товарищей...
Что стоит за этими временными вехами?
Выступая шесть лет назад с серией лекций под общим названием «Суть времени», я исходил из необходимости поговорить с аудиторией не на языке политических шоу, а иначе. Всерьез обсудив проклятые вопросы проклятой современности, иногда именуемой постсовременностью.
Вкратце напомню о некоторых из этих вопросов.
Природа советскости...
Значении советскости для мира и для России...
Явные и неявные слагаемые советскости...
Связь советскости с мировой гуманистической традицией...
Величие победительной советской традиции...
И, наконец, причины, в силу которых к концу советского периода советскость оказалась лишена предшествующего величия и низведена до горбачевских маразмов...
Я не предполагал, что эту серию усложненных, длинных, сознательно лишенных зрелищности передач просмотрят десятки тысяч людей.
И я тем более не предполагал, что просмотревшие эти передачи люди соберутся и создадут одноименное политическое движение, которому уже несколько раз за эти годы пришлось сыграть очень серьезную роль в защите российской государственности.
Больше всего меня впечатляло и впечатляет то, что собравшиеся в движении люди, способные много и эффективно работать, качественно отличаются и от тех, кто сегодня сфокусирован на занятии статусных политических позиций, и от тех, кто участвует в неформальных активистских общественно-политических начинаниях.
Собравшиеся в движение «Суть времени» бескорыстны. Выполняющие антисутевский заказ циники и внимающие их восклицаниям простофили долгое время настаивали на обратном. Но жизнь всё расставляет по своим местам. И слишком уж очевидно, насколько бескорыстие сутевцев идет вразрез с велениями нашего скверного времени, отвергающего бескорыстность как таковую.
Другое продолжающее меня поражать свойство сутевцев — чуждость политической прагматике в нынешнем ее понимании. Которое основано на том, что если ты и не ориентируешься на сиюминутную корысть, то уж по крайней мере исходишь из принципа отсроченного вознаграждения. Каковым, конечно же, является депутатское место, наличие которого может оправдать твою хоть и временную, но всё равно в чем-то постыдную бескорыстность.
И наконец, налицо третье, очень нетипичное свойство сутевцев — их искреннее и глубочайшее желание «мысль разрешить».
Я помню свои первые встречи с представителями движения «Суть времени», собиравшимися в разных регионах. Подавляющая часть этих представителей принадлежала к совсем молодому поколению. Но были и представители старшего поколения. Эти зачастую, но, конечно же, не всегда, вели себя предсказуемо. То есть задавали конкретные политические вопросы, чей малоскрываемый общий смысл был в том, какие конкретные средства будут вложены в тот конкретный проект, который, по мнению вопрошающих, размещен за фасадом прочитанных мною лекций.
Ни один из молодых представителей «Сути времени» ни разу за эти годы не обратился ко мне с вопросом, хоть в какой-то степени обладающим этим запахом. Но настойчиво, с горящими глазами, неотступно спрашивали о другом — об исхождении Святого Духа, о природе гуманизма, о смысле истории, о соотношении материи и духа, о коммунизме (как обычном, так и религиозно окрашенном), о марксизме, неомарксизме.
Любая минута контакта со мной использовалась молодежью для того, чтобы задать вопрос на одну из этих тем. Или же на тему, сходную с этими. Но всегда задавались вопросы из разряда тех, про которые у Достоевского было сказано, что надо «мысль разрешить».
За прошедшие шесть лет сутевцы показали, что они умеют решать практические задачи и не одержимы рафинированным, далеким от жизни абстрактным интеллектуализмом. Но это «мысль разрешить» не только не остыло за прошедшие годы. Скорее, можно говорить об обратном.
Читатель спросит: «Мысль разрешить — и только?»
Жадно слушающие молодые люди, задающие каверзные вопросы с горящими глазами, могут, конечно, ограничиться таким вопрошанием. А могут и не ограничиться. Позволю себе здесь несколько аналогий.
Первая из них достаточно очевидна.
Читатель, безусловно, помнит, что о невероятной тяге к разрешению мысли, имеющей общечеловеческий масштаб, о своеобразной ужаленности этой мыслью, о способности превратить эту мысль во всеобъемлющую страсть, побуждающую к действию, говорил один из героев Достоевского — Алексей Карамазов. Он говорил об этой мысли, пытаясь объяснить, в чем именно состоит стержень личности его брата Ивана. Но в сущности Алеша имел в виду не столько Ивана, сколько самого себя. Пришедшего в монастырь для разрешения своей мысли и ушедшего из него в жизнь во имя того же самого. Понимаете — пришедшего в обитель мысли и для разрешения мысли ушедшего из обители в жизнь. Ибо только в жизни, в служении людям, можно обрести это разрешение. Об этом в конце романа «Братья Карамазовы» говорит Алеша, присягая жизни как служению и служению как жизни.
Сходным образом поступает совсем другой герой совсем другого романа. Я имею в виду «Игру в бисер» Германа Гессе.
Герой романа Йозеф Кнехт — подлинный рыцарь мысли. Или, на языке романа, мастер игры в бисер. Но Кнехт не хочет остаться в райском пространстве мыслеразрешительных игр, именуемом в романе Касталией. Он хочет, не расставаясь с мыслью, служить не мысли в собственном соку, а мысли, призванной менять жизнь. Гессе — пессимист, и его герой, покидая Касталию, тонет в жизненном море. Но я же не пытаюсь нарисовать образ сутевца вообще и тех, кто присягнув жизни, пал в бою, с помощью какой-то одной аналогии. И потому от двух первых перехожу к третьей.
На первых школах «Сути времени» я предлагал собравшимся внимательно посмотреть далеко не самый выдающийся советский фильм «Салют, Мария!». Обращая внимание на то, что в этом фильме речь идет тоже о молодых людях, выбирающих жизненный путь. И что на этот раз речь шла не о русских досоветских молодых людях, жизненный мир которых описал Достоевский, и не о западных «касталийцах» Гессе, а о советской молодежи эпохи борьбы с нацизмом.
Революционерка Мария, ставшая советской разведчицей, потерявшая в боях с фашистами и мужа, и сына, вспоминая об этих горьких потерях, говорит о гибели сына: «Могла ли я не пустить его, дать ему жизнь и сказать «не живи»? А вы могли бы не пустить своего сына? Дети вырастают, и судьба мира становится их судьбой».
Может быть, определяющим свойством тех членов движения «Суть времени», которые не покладая рук работают, учатся, на практике узнают, что испытать настоящее счастье можно, только отдавая, а не беря, даря, а не получая, является именно это желание детей, вырастая, сделать своей судьбой судьбу твоей страны, судьбу мира?
Ровно два года назад этот вопрос был поставлен ребром. Отвечать на него придется всю жизнь.