Давайте для начала познакомимся с биографией нового министра.

Ольга Васильева родилась 13 января 1960 года в городе Бугульма.

В 1974 году окончила школу.

В 1979 окончила дирижерско-хоровое отделение Московского государственного института культуры.

С 1979 по 1982 год работала учителем пения в школах Москвы.

В 1982 году поступила в Московский государственный заочный педагогический институт (который теперь называется Московский государственный гуманитарный университет имени М. А. Шолохова) на вечернее отделение исторического факультета. При этом работала учителем истории в старших классах московской школы.

После окончания института поступила в аспирантуру Института истории СССР (ныне Институт российской истории РАН).

В 1990 году защитила диссертацию и стала кандидатом исторических наук, а в 1998-м стала доктором исторических наук. Обе ее диссертационные работы связаны с исследованием деятельности Русской Православной Церкви в Советском Союзе в военные и послевоенные годы.

С 1991 по 2002 год работала в Центре истории религии и церкви всё того же Института российской истории РАН. Работая в этом центре, прошла путь от младшего научного сотрудника до руководителя этого самого Центра истории религии и церкви.

В 2002 году возглавила кафедру государственно-конфессиональных отношений Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации.

В 2007 году окончила Дипломатическую академию МИД РФ по специальности «международные отношения».

Как мы видим, Ольга Васильева человек серьезно и широко образованный.

Первые же ее высказывания на посту министра сильно диссонировали с высказываниями предшественников. Напомню читателю несколько ярких «перлов» этих самых предшественников. В частности, Фурсенко говорил, что высшая математика убивает креативность и не нужна в школе, что советская система образования пыталась формировать человека-творца, а задача в том, чтобы вырастить квалифицированного потребителя. А Ливанов, например, утверждал, что не нужно оценивать грамотность выпускников в сочинениях, так как это сковывает экзаменуемого, что только уход от бесплатного высшего образования поможет привлечь на предприятия ценные кадры.

Ольга Васильева задала, на первый взгляд, иной вектор.

Она высказалась о Сталине в положительном ключе: «Сталин при всех недостатках — государственное благо, потому что накануне войны занялся единением нации, возродил героев дореволюционной России и занялся пропагандой русского языка и литературы, что по большому счету и позволило выиграть войну». Это высказывание, безусловно, вызвало симпатии просоветски настроенных граждан.

Ольга Васильева вполне однозначно высказалась против увлечения так называемыми рейтингами: «Я не против социологических исследований, которых сейчас великое множество, но часто они ангажированы — тут нечего скрывать»... «Главное — не оценка ради оценки или рейтинг ради рейтинга. А та жизнеспособность, которая ожидает ученика, окончившего школу. Движущая сила во всех школах — это учитель».

Наконец, она произнесла долгожданные слова о том, что образование — это не услуга: «Каждый должен понимать, что работа учителя это не услуга. Я буду запрещать вам произносить слово «услуга». Мы должны в кратчайший срок ввести в каждой организации регламент взаимодействия школы с родителями»... «В этом регламенте должны быть четко прописаны требования, которые родители и семья могут предъявлять школе, а школа — семье».

А совсем недавно новый министр просто пролила бальзам на израненные души родительской и педагогической общественности, заявив, по сути, об отмене ЕГЭ: «ЕГЭ будет совершенствоваться, сочинение через два года станет иметь тот классический вид, какой оно имело всегда. В школах по окончании появится оценка по всем предметам. Я считаю, что социально значимые вузы должны иметь письменный экзамен. Сейчас у нас весь первый семестр идет доучивание по разным программам школы. Медицинские, инженерные и все другие вузы обязательно должны иметь письменный экзамен».

Эти тезисы Васильевой привели патриотическую общественность в неописуемый восторг. Многие считают долгожданный возврат к советской системе образования свершившимся фактом. Между тем, спешить с такими выводами еще слишком рано. Еще слишком мало времени прошло со дня назначения нового министра, многие из тех, кто озабочен проблемами российского образования, не присмотрелись к Ольге Васильевой серьезно.

Я имею в виду даже не то, что зачастую чиновники начинают за здравие, а кончают (или, точнее, продолжают) совершенно иным образом. Можно вспомнить многих министров или иного ранга чиновников, действовавших таким образом. Чтобы далеко не ходить, вспомним, например, министра культуры Владимира Ростиславовича Мединского, чье назначение также было поначалу встречено патриотической общественностью достаточно бурно, на позитиве. Но что же мы видим теперь? Теперь он участвует в открытии доски фашистскому пособнику генералу Карлу Густаву Маннергейму, всячески защищает фильм «28 панфиловцев» от нападок... И у патриотической общественности, что называется, когнитивный диссонанс...

Я ни в коей мере не утверждаю, что сходного поведения следует ожидать и от министра образования. Отнюдь. У меня нет никаких к тому оснований. Но зато есть множество оснований с осторожностью относиться к задаваемому Ольгой Юрьевной вектору движения нашего образования. И еще раз подчеркну — не потому, что не доверяю ей. А потому что одновременно с обнадеживающими высказываниями нового министра образования прозвучали совсем иные высказывания из уст лица, влияющего на стратегию образования ничуть не меньше, чем новый министр. Этим лицом является президент Российской академии образования Вербицкая Людмила Алексеевна.

Людмила Алексеевна родилась в 1936 году.

Отец ее был арестован в 1949 году и в 1950 году расстрелян. Мать была отправлена в Тайшетский лагерь. Сама Людмила Алексеевна находилась в трудовой исправительной колонии во Львове.

В 1958 году окончила с отличием филологический факультет Ленинградского университета по специальности «русский язык и литература». Являлась аспирантом, младшим научным сотрудником, ассистентом и доцентом в этом же университете, а с 1979 года стала профессором кафедры фонетики и методики преподавания иностранных языков филологического факультета.

С 1985 года — заведующая кафедрой общего языкознания.

В апреле 1994 года избрана ректором Санкт-Петербургского государственного университета.

В 1995 году была избрана действительным членом Российской академии образования.

С 2008 года является президентом Санкт-Петербургского государственного университета.

С 29 октября 2013 года — президент Российской академии образования.

Почему же я обращаю внимание читателя на президента Российской академии образования Людмилу Вербицкую?

Потому что 30 сентября 2016 года, то есть уже после назначения нового министра образования, она в интервью агентству «Москва» говорит буквально следующее: «Я, например, абсолютно убеждена, что из школьной программы «Войну и мир» Л. Толстого, а также некоторые романы Федора Достоевского нужно убрать. Это глубокие философские произведения, с серьезными рассуждениями на разные темы. Не может ребенок понять всей их глубины».

А ведь буквально за несколько дней до этого новый министр образования, выступая на российском форуме словесности, заявила: «Мы постоянно говорим о «золотом каноне». Я считаю, что мы обидели нашу молодежь, потому что за последние несколько десятилетий как-то мы отошли. Вот сами мы имели «золотой канон» и сами мы имели возможность дальнейшего выбора, когда взрослели. Имея багаж, мы возвращались к тому или иному произведению, перечитывали. А тут вдруг взяли и два поколения отодвинули. Вот я считаю, что этот вопрос надо решать. Это ошибка большая. Надо возвращать действительно обязательный (список литературы)».

Любой здравомыслящий человек понимает, что «Война и мир» Толстого, а также произведения Достоевского входят в этот самый «золотой канон», о котором говорила Ольга Васильева. И странная аргументация Вербицкой, что, де мол, эти произведения глубокие, философские, потому старшеклассникам их не понять (а когда же еще и каким образом приучать молодых людей к серьезной литературе, как не в старших классах?), идет вразрез с заявлением министра о необходимости возврата «золотого канона». У Вербицкой свои представления о «золотом каноне». В том же интервью она говорит: «Библию, думаю, каждый должен прочесть. Это и духовно-нравственное воспитание, моральные основы. А значит, такой курс необходим. Но, конечно, изучение его должно быть добровольным».

Получается, что произведения Толстого и Достоевского — глубокие и философские (и потому их надо исключить из программы, ибо «не может ребенок понять всей их глубины»), а Библия — это не глубокое и не философское произведение... Так что ли?

Но я не намерен в этой статье углубляться в тему необходимости изучения тех или иных произведений в рамках школьной программы. Я хочу сказать о другом: радужные ожидания от назначения нового министра могут разбиться об окружение этого министра и иных чиновников и чиновничков от образования, которые отнюдь не спешат менять свое отношение к сфере своих обязанностей вслед за новым министром, а продолжают воевать с этим самым образованием.

Проблема в том, что сфера образования отнюдь не ограничивается министром и даже министерством образования. Поэтому преждевременно радоваться новому назначению. Справится ли министр со своим окружением, или окружение «съест» министра и всё вернется на круги своя — покажет время. А пока необходимо продолжать нашу войну за образование, не ставя ее ни в какую зависимость от того, как будут строиться отношения между новым министром, говорящим о радующих нас инновациях, и старым окружением, которое эти инновации будет блокировать.