Нельзя не заметить, что раскручиваемый в мире глобальный процесс разрушения института семьи отнюдь не ограничивается внедрением ювенальных законов и практик. Этот вид оружия врага мы (РВС) научились распознавать и сопротивляемся более или менее успешно.
Для ощутимого (в пределе — тотального) сокращения рождаемости оказались не достаточны ни насильственная стерилизации населения в малоразвитых странах, ни принятие законов по легализации антигуманистических норм человеческого бытия в развитых странах (узаконивание гомосексуальных браков, легализация педофилии, зоофилии и пр.). Выяснилось, что без соответствующей обработки сознания молодого поколения не обойтись, поскольку родительство остается одним из основных человеческих инстинктов.
Поэтому не случайно в 90-е годы прошлого века на Западе появились первые работы, в которых прозвучали слова «психология материнства», а в начале 2000-х годов заговорили о «психологии родительства».
Еще в 80-е годы прошлого века были незыблемы традиционные представления о роли матери и отца при принятии решения о рождении ребенка. Для женщины материнство существовало как один из основных смыслов и предназначений жизни, мужчина же выступал в роли кормильца и защитника семьи. Несомненная ценность родительства не подвергалась сомнению.
Однако спустя лишь пару десятилетий психологи нового родительства стали публиковать исследования, согласно которым и бездетные женщины могут быть счастливы, жить полноценной жизнью. Нет слов, конечно, могут, например, имея любимую профессию, нужную обществу, в т. ч. приносящую и финансовую независимость.
Однако лукавство «нового родительства» в том, что речь идет вовсе не только о праве женщины участвовать в политической, социальной жизни. Важнее, что на повестку дня вышло право женщины управлять своими природными, биологическими функциями — право быть хозяйкой своего тела и жизни. И как показала практика, реализация такого права быстро приводит к идеологии чайлдфри: «Я не хочу рожать, мне жаль свое тело».
В 2010 году европейские исследователи взялись выяснять связь между мотивацией человека на рождение детей и неким уровнем счастья, которое дает родительство. Но что такое уровень счастья?
В разных обществах и на разных этапах развития человечества существовали разные представления о счастье. Они всегда носили качественный, а не количественный характер. Поэтому что такое уровень счастья — вообще не понятно. В главном же представления разных народов сходились — счастье во все эпохи отражало нечто крайне желанное, но труднодостижимое. То есть счастье — это важнейший ориентир, важнейшая мечта, а не то или иное конкретное положение вещей, обретенное тобою таким-то и таким-то способом.
Обратимся к истокам этики Запада — к греческой философии. В ней было выработано две трактовки счастья.
Классическая, высокая трактовка понимала счастье как деятельность души в полноте добродетели (определение Аристотеля). Как противоположность этому взгляду, в эпоху эллинизма понимание счастья опростилось до мысли, что счастье есть удовольствие (философия Эпикура).
Сегодняшние западные исследователи взяли как базовую именно эту потребительскую трактовку. Они опирались на следующую версию: при достижении цели (например, родительства) человек испытывает счастье, и оно мотивирует человека на следующие и следующие достижения. То есть на повторение «счастья». Нетрудно заметить, что такой механистический подход адресует к известным опытам на мышах, вновь и вновь нажимавших на педаль для воздействия на центр удовольствия в мозгу.
Мыши не могли оторваться от его стимулирования и умирали голодной смертью, не в силах прервать удовольствие. Однако люди не мыши, а родительство — это отнюдь не способ получения удовольствия (или зыбкого представления о счастье). Это то, что на уровне сакрального и глубокого символа в христианстве много веков олицетворяется иконами «Мадонна с младенцем», «Богородица с младенцем».
Для названных западных психологов высшего смысла материнства не существует. Всё сводится к тому, что для большинства стремящихся иметь детей после достижения цели (рождения ребенка) состояние счастья, понимаемого как удовольствие, ослабевает и даже совсем улетучивается. Но это происходит с любыми достижениями после того, как ты обрел искомое. И имеет конкретное название — синдром достижения цели. Значит ли это, что не надо стремиться ни к каким целям?
Итак, специфические психологи сначала сделали «великое открытие», согласно которому в момент достижения любой цели удовольствие, которое они зачем-то отождествляют со счастьем, функционирует по закону разрядки. То есть сначала возникает пик, а потом оно ослабевает.
Сделав это «великое открытие», они тут же сделали и второе, ничуть не меньшее. Они обнаружили, что связанные с рождением ребенка трудности препятствуют удовлетворению «базовых биологических и психологических потребностей родителей». А «вторжение» ребенка в существующие до его появления почти идеальные отношения родителей может привести к дисбалансу. То есть родители могут потерять уже имеющееся счастье.
У людей возникают «ложные ожидания в отношении родительства», поясняет профессор психологии Гарварда Дэниель Гилберт. И понятно, зачем он это утверждает. Если напугаешь якобы имеющей место ложностью ожиданий, то пугливые, напугавшись, перестанут рожать. Но что делать со смелыми, которые не испугаются дисбаланса, кто готов на трудности и их преодоление? На таких «смелых» воздействуют иначе. Их убеждают, что существуют ценности, равные и конкурирующие со стремлением обзаводиться детьми. Что родительство не самое главное. Мало того, доказывается, что родительство мешает получению всех тех благ, которые предоставляет современная цивилизация — от материальных до духовных. В частности, акцентируется внимание на существовании взаимосвязи между уровнем образования и количеством детей. Действительно, чем выше уровень образования женщины, тем меньше у нее детей. Ведь вы же не хотите выпасть из профессии, из жизни, лишиться наработанных социальных связей?
И вот тогда предлагается вариант «отложенного материнства» («социальный фризинг»). Отложенное материнство — это когда сначала обучение, карьера, обретение финансового благополучия, а уж потом ребенок. Правда, в этом случае чаще всего ограничиваются одним ребенком, поскольку возраст старородящей мамы накладывает ограничения. Тем не менее, на Западе и в США всё больше женщин выбирают именно этот вариант. В России он появился недавно и пока не столь популярен.
Зато в рамках отложенного материнства рекламируются услуги заморозки яйцеклеток (криоконсервация) с последующим их длительным хранением. Согласно рекламе, женщине эта процедура придаст «уверенность в завтрашнем дне» и позволит «максимально выгодно использовать и вкладывать финансовые средства».
Таким образом, вырисовывается еще один способ сокращения населения.
Отечественные лоббисты нового родительства утверждают, что возрастает осознанность родительства: «Родительство становится предметом выбора и самостоятельного решения (которое на самом деле усиленно формируется), а не следования зову природы или социальным стереотипам... И если общество будет развиваться по либеральному пути... если не будет идеологически навязываться определенная модель материнства, отцовства, родительства, семьи (традиционная, имеется в виду. — В. С.)... Если дать некоторую свободу, то появятся очень разные модели отцовства и материнства».
Как ни абсурдно, но в качестве основной модели почему-то предлагается рассмотреть, прежде всего, идеи чайлдфри, которые по определению нельзя отнести к модели родительства. Поскольку сhildfree означает — свободный от детей. Это люди, добровольно и осознанно отказывающиеся от рождения ребенка, вплоть до проведения стерилизации.
То есть осознанная позиция неродительства преподносится в рамках нового родительства? Тем не менее, сhildfree становится привычной формулировкой, хотя по сути является очередным симулякром, направленным на разрушение семьи. И на создание новой антинормы.
У истоков движения чайлдфри в 70-е годы XX века стояли американские феминистки Ширли Радл, Элен Пек и другие. Воюющие за равные права с мужчинами, они усмотрели дискриминацию и неравенство в данном женщине природой и Богом предназначении — рождении детей. Они стали формировать идеологию сознательного отказа от материнства и отцовства. В 90-е годы движение «чайлдфри» становится популярным в Америке. Была создана «Организация Не родителей», которая выступила за разрешение абортов и за уменьшение возрастного порога стерилизации. Далее они стали протестовать против социальных и налоговых льгот для родителей. А в последнее время сторонники чайлдфри и вовсе стали предъявлять политические требования, доказывая, что в отношении них существует не только социальная, но и политическая дискриминация. И прежде всего со стороны приверженцев семейных ценностей, церкви, мешающей им реализовывать их ценностную модель. В Австралии, например, для лоббирования идеологии чайдлфри во властных структурах была попытка создания политической партии, поддерживающей образ жизни чайлдфри в противоположность семейному. Почему нет? Есть же партия педофилов в Нидерландах, почему не может быть партии чайлдфрилов?
Пока же для того, чтобы пополнялись ряды чайлдфрилов, предлагаются причины, позволяющие отказаться от родительства — на разные вкусы, для разных социальных слоев. Среди них:
инфантильное отношение к жизни (социологи называют чайлдфри новой формой эгоизма), нежелание отвечать за ребенка, тратить на него свое время, деньги, силы, менять свои привычки, и вообще терять свободу(!);
любимая тема продвинутых чайлдфрилов — стремление к саморазвитию и самосовершенствованию для служения человечеству. Дети же очевидно являются препятствием для такой «самоотверженной» жизни, тормозят реализацию интеллектуального потенциала;
разного рода страхи. Женщины, отказывающиеся от детей, называют причиной боязнь физической боли. Рожать больно и страшно. И никто не дает гарантий, что не возникнут патологии во время беременности или во время родов. К тому же от родов портится фигура, теряется привлекательность и пр.;
стремление молодых людей подражать, быть в тренде. Часть такой инфантильной молодежи вполне готова следовать идеологии бездетности, если кино- или телезвезда заявляют о своей причастности к идеологии чайлдфри;
экологическое обоснование бездетности — оно напрямую связано с перенаселением планеты. Утверждается, что не надо рожать больных, голодных, бедных людей («плодить нищету» — популярный призыв и у отдельных российских соцработников), лучше помочь в сокращении народонаселения планеты;
защита прав неродившегося ребенка. Объясняется это так: поскольку мир лежит в неискоренимом зле, страданиях, несправедливости, несчастиях, то младенцу в нем будет некомфортно (мы же в обществе потребления живем) и потому лучше вообще не допускать его в этот несовершенный мир;
вообще, отцовство и материнство — это несовременно, это следование отсталым стереотипам в меняющемся мире. Те же, кто все-таки заводит детей, делают это исключительно во имя своих эгоистических интересов. И т. д.
Разработанные многочисленные обоснования того, почему не надо становиться родителем, вполне могут воздействовать на сознание нынешнего молодого поколения. Поскольку попадают они на подготовленную благодатную почву регрессивного состояния молодежи (и общества в целом), взрыхленную инфантилизмом, духовно-моральной незрелостью, толерантностью, отходом от традиционных норм. Такая пропаганда размывает сознание и готовит его к принятию нового антиродительства.
О других предложениях нового родительства — в следующей статье.