Победу Дональда Трампа на президентских выборах в США многие в мире восприняли как наступление новой эпохи. Кандидат, заявивший, что его «главным врагом является глобализм», неожиданно получил поддержку американского народа. То есть проект глобального либерального «конца истории» был подвергнут сомнению внутри самих США.

Либеральный истеблишмент, объединившийся вокруг Хиллари Клинтон, не хотел признавать поражение и начал яростную войну с «несистемным президентом» как в СМИ, так и на улицах.

Одновременно шло осмысление поражения и поиск путей ответа на вызов, брошенный либерализму. Аналитическому сообществу США пришлось признать, что перемены во внешней политике страны давно назрели, поскольку она не позволяет сохранить американскую гегемонию.

На выборах сошлись два фактора. Это растущая конфронтация между элитами и народом внутри США и в Европе — как отражение негативных внутренних и международных реакций на либеральный глобализм и «управляемый хаос». И это элитная игра, для реализации которой был «оседлан» первый фактор.

О факторе массовых «реакций отторжения» прежней политики говорит усиливающееся в последние годы националистическое, правое движение, которое носит ярко выраженный антиглобалистский и антиэлитный характер. Летом 2016 года в США в правой прессе этот феномен еще называли «иллиберализмом», предполагая его смешанную «начинку» из левых и правых. Однако уже к осени его начали именовать «популизмом», подчеркивая его сильный правый уклон.

В Европе же определения более резкие. Например, Паскаль Перрино, директор Центра политических исследований Sciences Po, профессор парижского Института политических исследований, ввел термин «национал-популизм» по аналогии с германским национал-социализмом. К «национал-популизму» он причислил все крупнейшие неонацистские и фашистские движения, поднявшие голову в объединенной Европе.

О втором факторе, факторе элитной игры на фоне послевыборной ругани и обливания грязью избранного президента наиболее явно проговорился Центр стратегических и международных исследований (CSIS). В коллективном отчете о прогнозируемых угрозах на 2017 год президент CSIS Джон Эмр написал, что Дональд Трамп удачно ухватил обе волны недовольных и демократами, и республиканцами. «По многим параметрам его победа являет собой враждебный захват республиканской партии», — резюмировал Эмр. Джон Альтерман, руководитель программы ближневосточных исследований того же центра CSIS, заявил, что Дональд Трамп является «миллиардером-инсайдером, который сыграл элитную игру, а теперь обещает взорвать это всё от имени народа».

Напомним, что тот же Альтерман в июне 2016 года, комментируя результаты референдума в Великобритании, намекнул о смене вектора внешней политики США с целью управления фактором «глобального отторжения» этой политики. В статье «Корни Brexit находятся на Ближнем Востоке», вышедшей в сетевом издании War on the Rocks, Альтерман написал, что националистическое движение в ответ на волну беженцев из зоны войны — не такое уж и спонтанное явление. «Происходящее в Европе, — подчеркнул он, — это лишь одно из следствий того, что ощущается как новый подход США к внешней политике». Европейский Союз уже трещит по национальным швам, и это следствие не последнее.

И фраза Эмра о «враждебном захвате республиканской партии», и фраза Альтермана о формировании националистического движения как следствия (и следствия не последнего) «нового подхода США к внешней политике» — это более чем откровенные намеки на то, что победа Трампа является не в последнюю очередь результатом сложной элитной игры его противников из либерально-глобалистского лагеря.

Насколько эти намеки отражают реальность — вопрос отдельный, требующий прояснения. Однако нельзя не признать, что именно политика администрации Обамы создала ту американскую и мировую конфигурацию протестных течений, которая привела Трампа в Белый дом. Привела, отметим, при поддержке Найджела Фараджа, который ранее организовал кампанию «Brexit» за выход Великобритании из ЕС, и несмотря на беспрецедентную травлю Трампа либеральными СМИ. Как заявили либеральные концептуалисты из Брукингского института, «американский народ выбрал кандидата, который яростно критикует этот международный порядок и все его составляющие».

Нельзя не отметить, что в первый месяц после выборов в аналитическом сообществе США наступил ступор. Поток глобалистских рекомендаций будущему президенту, которые аналитические центры ранее пачками вываливали на рынок идей, практически прекратился.

На фоне этой неопределенности либертарианский Институт Катона выпустил язвительную статью под названием «Почему Вашингтон не обсуждает Большую стратегию?». Авторы статьи Бенджамин Фридман и Джастин Логан пояснили, что под «Большой стратегией» понимается стратегия, которая представляет собой «общую теорию обеспечения безопасности государства» и при этом способна «ставить целью определение других целей и решений внешней политики».

В США в последние десятилетия в качестве Большой стратегии выступает «стратегия первенства», которая выражается в «либеральной гегемонии» как модели мирового порядка. Эта модель опирается на баланс сил между крупнейшими государствами, международную торговлю и взаимодействие через международные организации. Она обеспечивается «глобальным военным влиянием США при помощи альянсов, иностранных военных баз, патрулирования, обучения военных, регулярные войны и частые бомбардировки с воздуха как единственной гарантии национальной безопасности, глобальной стабильности и свободной торговли».

На вопрос, вынесенный в заголовок статьи, авторы ответили: «наивно ожидать от фабрик мысли оценки Большой стратегии при отсутствии спроса со стороны политических хозяев». Указав, что большинство аналитических центров находятся в зоне либерально-консервативного консенсуса, который незыблемо стоит на «стратегии первенства», они не станут рисковать деньгами, репутацией и перспективами работы в правительстве и будут выдавать рекомендации только по тактическим вопросам. Обсуждение изменений Большой стратегии в связи с намечающимся идеологическим противостоянием, взамен внутриусобной «войны за место под солнцем», — возможно только в случае «нарушения этого консенсуса».

К «консенсусным» Фридман и Логан причислили почти всех коллективных «тяжеловесов» политической мысли США: Совет по международным отношениям, Центр стратегических и международных исследований, Центр новой американской безопасности, Брукингский институт, РЭНД Корпорейшн, Атлантический совет, Американский предпринимательский институт, Фонд «Наследие», Гуверовский и Гудзоновский институты и т. д. «Внеконсенсусные» — это сам Институт Катона и «несколько либертарианских think tanks».

Наш собственный анализ массива рекомендаций аналитических центров показал, что, как минимум, один тезис — о принадлежности большей части аналитического сообщества к указанному консенсусу — справедлив. Однако одно исключение всё же есть. Гудзоновский институт с самого начала активно поддерживал Дональда Трампа и последовательно и твердо защищал его от нападок объединенной коалиции «фабрик мысли», сплотившихся в информационной войне против него после выборов.

Так что не следует удивляться тому, что Гудзоновский институт стал единственной частной аналитической структурой, из которой Трамп взял в свою команду аж пять человек, включая Майка Помпео, назначенного директором ЦРУ. Еще одна фигура, которую нужно упомянуть, — это Рекс Тиллерсон, член совета попечителей Центра стратегических и международных исследований, который занял пост государственного секретаря. Но Тиллерсон не аналитик, а бизнесмен.

Что касается обсуждения Большой стратегии, статья Института Катона несколько слукавила. Такое обсуждение началось уже в декабре, и начал его именно Центр стратегических и международных исследований.

Спецслужбистский Центр стратегических и международных исследований (CSIS) изначально официально объявил, что новый президент избран легитимно, но не во всем прав, а потому CSIS, стоя на страже государства, оставляет за собой право критиковать всё, что его не устаивает в позиции и политике президента. Центр прямо и откровенно охарактеризовал происходящее: военные аналитики обозначили победу Трампа как факт вызова либерализму и далее выдвинули ряд тезисов, которые позднее были развиты в проект «сохранения глобального либерализма».

Наиболее концентрированно эта оценка прозвучала в статье вице-президента CSIS Джеймса Эндрю Льюиса под названием «Какую роль должны играть ценности в американской стратегии?». Автор заявил, что двадцать пять лет после окончания холодной войны, оказывается, были периодом «стабильности между великими державами». Стабильность Льюис определил как неспособность других стран «применять силу или принуждение для изменения отношений с другими государствами».

Таким образом, насаждаемый уже четверть века, обсуждаемый всем миром (и почему-то не упомянутый Льюисом)«управляемый хаос» на самом деле обеспечивал «стабильность». При этом он был легитимен с точки зрения либеральной демократии, потому что насаждался «ненасильственными методами».

Обозначив факт отхода глобального мира от предыдущего состояния, Льюис провозгласил, что на этот раз наступила самая настоящая нестабильность, и ее причины состоят в следующем:

1. США ошибочно посчитали, что после разрушения СССР либеральный глобализм наступил окончательно, немного расслабились, позволив себе опереться преимущественно на традиционную военную силу, и «прохлопали» идеологический подъем России и Китая, к которым присоединились Иран и Северная Корея. Дело осложнилось тем, что эти страны освоили технологии «мягкой силы» и методы ведения нетрадиционных войн и всё более успешно действовали на этом поле, не позволяя США себя подавлять и не давая повода для военного вмешательства, но при этом перекраивая карту мира. Особенно успешны в этом смысле, по мнению Льюиса, были действия России (слом игры США в Сирии и присоединение Крыма) и политика Китая в Южно-Китайском море.

2. Международная «защитная реакция» на продвижение либеральной демократии приняла форму отрицания «универсальных западных ценностей» и «возврата к суверенитету образца XIX  века, когда страна делает то, что требуется ее гражданам».

3. Внутри самих США эта глобальная реакция нашла поддержку американского народа, интересы которого глобалистски настроенная политическая элита очевидным образом не отражает.

Подчеркнем, что ни одну из традиционных «страшилок» американской прессы, начиная с международного терроризма и заканчивая «русскими хакерами», которыми СМИ непрерывно пугают общество в США, Льюис вниманием не удостоил. На основании всего перечисленного он сделал вывод, что мир «свернул с магистрального пути на демократию», и с этим надо что-то делать.

При определении стратегии США Эндрю Льюис предложил исходить из того, что курс на демократию единственно верен, и отказываться от него нельзя. А далее предложил признать факт многополярности мира, в котором США должны стать «первыми среди равных», и соперничество между державами должны определять не мощность вооружений, а идеи. Для выработки внешней политики Льюис считает необходимым придерживаться следующих приоритетов:

1. Взаимодействовать с «региональными державами», не поступаясь либеральными ценностями.

2. Найти способы защищать «универсальные ценности», которые находятся под угрозой

3. Изменить систему международных институтов, сложившуюся после 1945 года (прежде всего, ООН и НАТО) в условиях ослабления трансатлантического доминирования и роста новых держав. В эти структуры должны войти США и их союзники в регионах.

4. Выработать новые военные и экономические инструменты для защиты интересов США.

Начинать реализацию новой стратегии Льюис предлагает с мер по укреплению «стабильности» и способов помешать новым державам применять силу против США и их союзников. То есть с новой архитектуры международных институтов обеспечения безопасности, в которые «должны войти США и их союзники в регионах».

Что это такое, Льюис подробно не разъясняет. Но одновременно примерно такую же идею, причем с деталями, высказывает еще один оборонный аналитический центр — «Центр новой американской безопасности». Этот центр, занимающий жесткую глобалистскую позицию, прямо указывает, что речь идет как минимум о двух «региональных системах безопасности» под крылом США — в Азии и на Ближнем Востоке. И далее обсуждает тему ближневосточного военного альянса против Ирана — фактически по образцу НАТО и во главе с США. Второй, азиатский, предполагаемый альянс очерчен очень невнятно и расплывчато.

Еще один представитель Центра новой американской безопасности и автор концепции «мягкой силы» Джозеф Най в январе опубликовал в журнале Foreign Affairs статью под заголовком «Выживет ли либеральный порядок?». В ней он признал, что глобальному либерализму брошен вызов и что в целях выживания в XXI веке ему придется сменить облик. В своих оценках Най прямо перекликается с Эндрю Льюисом.

Говоря об инструментах обеспечения гегемонии США, Най заявляет, что власть предполагает «умение получать от других то, что ты хочешь, для чего их надо покупать, принуждать или увлекать». В настоящий момент, по мнению Ная, речь идет о том, что США переборщили со вторым компонентом, который и придется корректировать: «вторжение и оккупация порождают отторжение и оппозицию, которая, в свою очередь, приводит к росту затрат на интервенцию при уменьшении преимуществ».

Далее Най признает факт расхождения между «общей приверженностью демократии» в теории и «циничными действиями, продиктованными своими интересами» на практике. В связи с этим он рекомендует президенту сделать упор на мягкой силе, а не на прямом военном принуждении суверенных государств, с целью контроля их внутренней политики. Отказываться от американского контроля внутренней политики суверенных государств Най считает и невозможным, и нежелательным.

Что касается сценариев развития глобализации при новом «антиглобалистском» президенте, Най предполагает, что, несмотря на замедление процесса экономической глобализации из-за отказа США от многосторонних экономических соглашений, фокус глобализации может быть перенесен в сферы экологии, политики, общества и информационного пространства. В том числе в вопросы изменения климата, пандемий и кибербезопасности.

Нельзя не заметить, что в последние годы в перечисленные темы «глобализационные» тенденции вторгаются всё более настойчиво. Особенно заметно это в теме кибербезопасности и кибервойн, где всё более навязчиво обсуждаются — как именно глобальные — угрозы кибератак на критическую инфраструктуру (включая инфраструктуру информационную), а также на системы управления промышленными и военными объектами повышенной опасности.

В том же январском номере Foreign Affairs вышла еще одна публикация, в которой высказался Ричард Хаас, президент главного внешнеполитического рупора аналитического сообщества США — Совета по международным отношениям (CFR). Хаас прямо написал, что только ломка правил мирового порядка позволит США удержать свое глобальное лидерство.

А далее Хаас дал понять, что США вослед за державами, заявившими о том, что они будут поддерживать Вестфальскую систему и суверенное государство в противовес глобализации, и сами не прочь делать то же самое. Но с оговорками. Некоторые аналитики сразу обозначили этот шаг как своего рода тактическое отступление либерального глобализма перед последующим стратегическим наступлением.

О чем же идет речь?

Статья президента Совета по международным отношениям Ричарда Хааса называется «Мировой порядок 2.0. Суверенное обязательство». В ней Хаас сделал несколько важных заявлений.

Во-первых, он сказал, что прежний мировой порядок, который он назвал мировым порядком (МП) 1.0, опиравшийся на понятие национального суверенитета, безнадежно потерял свою актуальность вследствие глобализации. Из этого последовал вывод о том, что необходимо обновить систему миропорядка. Обновленный вариант он предложил назвать «Мировой порядок 2.0». При этом Хаас, как и цитировавшийся выше Эндрю Льюис, забыл упомянуть то, что находится между концепциями МП 1.0 и МП 2.0, а именно концепцию «мирового беспорядка», о которой тот же Хаас писал последние 20 лет и которая ставила целью демонтаж МП 1.0. Он просто заявил о «факте» демонтажа прежнего мирового порядка — и всё.

Теперь же Хаас предлагает осуществить новую «сборку мира». Это для него якобы означает возврат к Вестфальской системе с поправкой на глобализацию. Учитывая, что в глобализованном мире всё взаимосвязано, в нем у государств, помимо их права на суверенитет, возникают еще и обязанности по отношению к другим государствам. Исходя из этого, в основу нового порядка 2.0, помимо суверенитета, должно быть введено понятие «суверенного обязательства».

По Хаасу, «суверенное обязательство» — не то же самое, что понятие «суверенитет как ответственность», лежащее в основе правовой доктрины, известной под названием «обязанность защищать» (responsibility to protect, или R2P). Концепция «обязанность защищать», принятая ООН в 2005 году и обосновавшая гуманитарные и иные интервенции, «очевидным образом представляла собой возможность подрыва классического Вестфальского суверенитета», пишет Хаас.

«Суверенное обязательство», предполагающее, напротив, невмешательство иностранных государств во внутренние дела суверенного государства, Хаас предлагает ввести во избежание повторения ситуаций наподобие отхода Крыма от Украины и присоединения его к России.

Согласно предлагаемым новым правилам, не допускается «неограниченное право любых и всех сообществ на политическое самоопределение». Процесс отделения, по Хаасу, становится возможным только при одновременном выполнении трех условий: исторического обоснования, поддержки народа и государственной жизнеспособности новообразований.

Для того, чтобы проиллюстрировать гибкость, с которой можно применять сформулированные Хаасом принципы, можно привести пример Brexit и других национальных инициатив, которые угрожают целостности Европейского союза и взывают к аналогичным референдумам, например, во Франции, в Германии и Нидерландах. По Хаасу, поскольку независимые образования будут вполне состоятельными государствами, ничто не мешает Евросоюзу «легитимно развалиться».

С другой стороны, распад Соединенного Королевства может быть расценен как нелегитимный, поскольку откалывающиеся от него кусочки намного менее самостоятельны, даже при желании, например, народа Шотландии оторваться от Великобритании и прикрепиться к ЕС.

Отметим, что аналогичный подход к «Новому мировому порядку» развивают и другие американские «мозговые центры». Так, например, Центр стратегических и международных исследований (CSIS) в случае с Тайванем, который заявляет о своих планах суверенитета, считает, что США должны поддерживать право Китая на целостность. В отчете CSIS от 19 января 2017 года приведены данные опросов общественного мнения в Тайване, по которым выходит, что большинство тайванцев поддерживают идею «единого Китая» и считают, что у них и так достаточно автономии. Следовательно, США встают на позицию КНР в защите целостности границ, оговаривая, что в этом случае допустимо подавлять даже попытки вооруженного восстания недовольной оппозиции.

В части обязательств перед другими государствами «суверенное обязательство» предполагает обязанность не поддерживать терроризм, но с оговоркой: не поддерживать лишь в той части, в которой террористы нападают на мирное население. А еще суверенное государство должно принять обязательства не применять оружие массового поражения, соблюдать правила торговли и так далее.

В случае нарушения перечисленных правил концепция «суверенных обязательств» предлагает взаимоисключающие варианты решений: либо терпеть, либо искать согласия других государств, чтобы «всем миром» принудить нарушителя к соблюдению правил. Так, например, если взять проблему распространения ядерного оружия, то в случае с Израилем допустим первый вариант, а в случае с Северной Кореей — второй.

В заключение Совет по международным отношениям указал, что новое решение якобы позволяет найти компромисс между глобализмом, от которого никто не отказывается, и националистическим трендом.

Февраль был отмечен попытками политического истеблишмента договориться с Дональдом Трампом, не сходя со своих позиций. Объединенная исследовательская группа Брукингского института и Центра новой американской безопасности, ранее безжалостно нападавших на президента, выпустила свой вариант «Большой стратегии» под названием «Порядок из хаоса».

Прежде всего, авторы подтвердили неизменность курса на либеральный глобализм. Главные цели внешней политики — «адаптировать и защитить либеральный международный порядок как средство обеспечения стабильности и процветания; разработать стратегию для стимулирования сотрудничества, а не конкуренции между ведущими державами; и, при необходимости, сдерживать или ограничивать акторов, которые хотят подорвать эти цели».

Для написания отчета авторы изучили всю историю холодной войны, стратегию внешней политики США в этот период, ее корректировки и повороты. Однако они при этом подчеркнули, что действуют, «вдохновляясь документами начала холодной войны, которые предложили стратегию сдерживания».

Вместе с тем авторы, признавая, что нынешний президент не поддерживает эту стратегию, предложили приступить к открытому обсуждению позиций сторон и найти компромиссный вариант.

В качестве такого компромисса аналитики предложили Дональду Трампу последовать рекомендациям Дина Ачесона, госсекретаря при президенте Гарри Трумэне, которые состояли в том, что необходимо создавать «ситуации силы» с «одинаково мыслящими странами» и вместе с этими странами снимать угрозы и вызовы интересам США.

Стоит добавить, что это предложение перекликается с «двухканальной стратегией», предложенной в рекомендациях новому президенту от Центра стратегических и международных исследований (CSIS). Отчет CSIS «От понимания к действию. Повестка дня по кибербезопасности для 45-го президента» вышел 4 января 2017 года. В соответствии с предложенным CSIS подходом президент может решать, в каких случаях соглашение требует глобальной поддержки, а в каких — достаточно собрать группу «стран-единомышленников» и не тратить время и силы на достижение взаимопонимания с такими государствами, как Россия и Китай. Подчеркнем, что в таком подходе стадия переговоров (то есть обсуждение проблемы в ООН) уже не считается необходимой.

Нельзя исключать, что Трамп уже дал на эти предложения «ответный сигнал» в своей первой речи перед Конгрессом 28 февраля. Трамп сказал: «наши союзники увидят, что Америка снова готова к лидерству... Американское лидерство опирается на жизненные интересы безопасности, которые у нас одинаковы с нашими союзниками по всему миру». то есть подтвердил свою готовность к диалогу с либерально-глобалистскими аналитическими центрами, которые только что против него вели непримиримую войну.

Окончательно возможность «диалога» новоизбранного президента с «либеральным» истеблишментом, видимо, оформилась после того, как в Совет национальной безопасности США вошла директор Центра США и Европы и одновременно старший научный сотрудник программы внешней политики в Брукингском институте Фиона Хилл.

Что представляет собой новый эксперт в Совете нацбезопасности? Фиона Хилл (в девичестве Каннингем), британка по происхождению, получила магистерскую степень по советологии в старейшем шотландском университете Сент-Эндрю, затем стажировалась в лингвистическом университете имени Мориса Тореза в Москве. Дальнейшее образование получила в Гарвардском университете. Планировала дипломатическую карьеру в Великобритании, но вскоре переехала в США, где вышла замуж и приобрела американское гражданство. В 1990-х годах работала в фонде «Евразия», с 2000-го года — в Брукингском институте. В 2006–2009 годах была руководителем секции по России и Евразии в Совете национальной разведки США.

В 2003 году Хилл стала соавтором книги «Проклятие Сибири», в которой заявила, что для признания Западом в качестве «европейской державы» Россия должна функционировать только на европейской части своей территории, для чего ей следует территориально самоумалиться, уйдя из Сибири и переместив свои человеческие и экономические ресурсы западнее Урала. Отметим, что российский журнал «Международные процессы» в 2004 г. назвал Фиону Хилл «восходящей звездой американской политологии в сфере ее исследований о России».

О том, что рассмотренные выше аналитическим сообществом ориентиры новой внешней политики США начинают претворяться в жизнь, говорят несколько фактов последних месяцев.

Во-первых, англосаксонский принцип «если не можешь победить врага, с ним надо договориться» уже реализуется в отношении «азиатской региональной державы» — Китая. Напомним, что Китай не только открыто поддержал мировой либеральный экономический порядок, но при этом еще и сделал заявку на глобальную экономическую гегемонию. Так, в январе на экономическом форуме в Давосе Председатель КНР Си Цзиньпин объявил, что «Китай берет на себя смелость обнять мировой рынок». То есть намекнул о готовности затянуть свой «Один пояс» вокруг всего мира.

Но при этом Трамп ушел в отношении Китая от недавних угроз его экономического удушения импортными тарифами и, напротив, провел с главой КНР несколько вполне дружеских телефонных переговоров. А далее Си Цзиньпин был принят Трампом в США с официальным визитом, и Трамп принял приглашение нанести ответный визит в Пекин.

Во-вторых, на наших глазах оформляется идея ближневосточного регионального военного союза, подобного НАТО, направленного против Ирана и его союзников в регионе (разумеется, включая Сирию) и уже получившего название «Арабское НАТО». Впервые публично озвученная американской прессой в феврале и горячо поддержанная главой минобороны Израиля Авигдором Либерманом в марте, эта идея уже обрастает такими подробностями, как фундаментальное примирение между Саудовской Аравией и Египтом (у которого самая большая и мощная в арабском мире армия), активизация закупок странами региона новых вооружений, секретные переговоры госсекретаря США Тиллерсона в Анкаре с Эрдоганом, а также расширение подготовки в Иордании арабских офицеров и спецназа.

Отметим, что провокация с ракетным ударом американских эсминцев по авиабазе Шайрат в Сирии произошла всего через неделю после того, как Турция объявила о завершении операции «Щит Евфрата» и заявила о начале вывода своих войск с территории Сирии. И заодно отметим, что через два дня после этой провокации в американских СМИ появились сообщения о том, что США рассматривают возможность проведения в Сирии наземной операции с использованием контингента в 150 тыс. человек.

В связи с лихорадочными усилиями по оформлению «Арабского НАТО» возникает гипотеза, что речь в идее наземной операции может идти вовсе не об американском контингенте. И что воевать этот контингент намерен вовсе не с террористами, а с сирийской армией Асада и силами, ее поддерживающими. То есть с ливанской «Хезболлой», иранскими «стражами исламской революции» и, не исключено, с контингентом находящихся в Сирии по приглашению ее правительства российских Воздушно-космических и Военно-морских Сил.

Отметим также, что после авиаудара США по сирийской базе в американской прессе развернулась кампания обвинений Трампа в незаконных и нелегитимных действиях. Однако главные обвинения заключались не в том, что Трамп нарушил Устав ООН, а в том, что он нарушил американскую конституцию. Как заявил Институт Катона, президент принял решение о ракетном ударе, не спросив Конгресс, а опираясь лишь на рекомендации своего советника по национальной безопасности.

Но сами эти ракетные удары получили со стороны основных аналитических центров США почти однозначное одобрение. В частности, эксперт Совета по международным отношениям Гейл Леммон в статье под говорящим заголовком «Давно пора», опубликованной 7 апреля на ресурсе DefenseOne, написала, что Трамп пошел по «тропе, которую ему рекомендовали».

Становится всё более очевидным то, что изменение внешней политики Трампа от предвыборных обещаний фактического изоляционизма к военному экспансионизму — вовсе не компромиссная «договоренность» с президентом, курс на которую провозгласили основные американские аналитические центры. Речь, скорее, идет о подчинении Дональда Трампа воле глобалистского истеблишмента или, что вполне вероятно, о политической игре этого истеблишмента против Трампа, имеющей целью его использование для реализации наиболее радикальных глобалистских замыслов, — и одновременно его максимальной дискредитации.

Наконец, в новой американской политике эпохи Трампа нельзя не отметить и еще одну важную тенденцию. Названная выше американскими аналитиками необходимость наращивать усилия США в сфере мягкой силы и «войны идей», прежде всего против России, уже начинает оформляться всё более жестко в американской внутриполитической и внешнеполитической пропаганде. Идея либерального миропорядка всё чаще объявляется именно «мессианской», причем непримиримо противостоящей как советскому коммунистическому проекту, так и политике современной России. Поскольку, судя по результатам президентских выборов, американский народ подзабыл, что идея либерального глобализма — «мессианская», аналитическое сообщество требует настойчиво напоминать о ней американскому народу.

Но эта тема заслуживает отдельного рассмотрения.