После решения конференции в Раппало и поражения «вольного города Фиуме» Муссолини (вполне в духе Макиавелли и Лебона) в очередной раз круто меняет позицию. Если раньше он поддерживал Д’Аннунцио статьями в своей партийной газете Popolo d”ltalia (Народ Италии), провозглашая лозунг «Фиуме или смерть», то теперь он пишет «Фашизм не может быть непримиримым в вопросах внешней политики. Соглашение о Фиуме и восточной границе приемлемо».

Когда летом 1920 г. под лозунгом социалистов «Заводы рабочим, земля крестьянам» идут массовые захваты буржуазной собственности, Муссолини в своей «Пополо» одобрительно заявляет, что это «продолжение революции, начатой в 1915 году». Муссолини вновь резко меняет позицию тогда, когда правительство (которое в очередной раз возглавил Джолитти) в сентябре 1920 г. заключает соглашение с рабочими, которое предусматривает повышение заработной платы, социальное обеспечение, восьмичасовой рабочий день и рабочий контроль на предприятиях.

Это соглашение категорически не устраивало промышленников и латифундистов, поскольку означало — на фоне продолжающегося кризиса — резкое сокращение прибылей.

Это соглашение не устраивало госслужащих и интеллигенцию — оказывалось, что победивший пролетариат зарабатывает в несколько раз больше учителя или муниципального чиновника.

Это соглашение не устраивало большинство крестьян, на которых оно не распространялось.

И это соглашение, наконец, не устраивало «левую» часть соцпартии, которая считала, что настал момент наращивать давление на уступающую власть и перевести массовые бунты в революцию по российскому образцу.

В результате против «красных» объединились почти все — от крупной и мелкой городской и сельской буржуазии до интеллигенции и католиков, возмущенных левой антирелигиозной пропагандой.

А соцпартия раскололась — и, естественно, резко ослабела и в парламенте, и на заводах и полях, и на улицах. Что сразу же отметил Исполком Коминтерна: «В Италии налицо все необходимые условия для победоносной революции, кроме одного, — кроме хорошей организации рабочего класса».

Тут-то и активизировались фашисты. Поводом стало убийство в Болонье 21 ноября 1920 г. левыми радикалами популярного правого юриста Джиордани.

Под провозглашенным Муссолини лозунгом «отпора красному хаосу» отряды чернорубашечников сначала вступают в столкновения на митингах и демонстрациях с социалистами, коммунистами и анархистами. А затем начинают по всей Италии свирепый и массовый террор. Командиры фашистов составляют — вполне в духе Древнего Рима — проскрипционные списки первоочередных жертв «справедливого возмездия». В городах фашисты разоряют и сжигают редакции «красных» газет, помещения левых партийных организаций и клубов, нападают на квартиры левых лидеров. В деревнях громят «красные» синдикаты, лиги и кооперативы.

В апреле 1921 г. король по просьбе премьера Джолитти распускает парламент и назначает новые выборы. Власть надеется ослабить в парламенте фракции левых и католиков-пополаров. Джолитти объявляет, что с ним на выборы идет «блок партий порядка», включая фашистов.

В составе палаты после выборов 15 мая стало меньше «красных» и больше либералов, но заодно появились — впервые — 38 фашистов, включая Муссолини. Численно в новом парламенте выиграли пополары, политически — фашисты, которые получили не только прирост популярности, но и парламентскую легитимность.

К лету 1921 г. фашистский террор, жертвами которого всё чаще становятся ни в чем не повинные люди, включая местных чиновников и католических священников, распространяется на всю страну.

В ноябре 1921 г. Муссолини проводит съезд, который переименовывает его «Союз борьбы» в партию Partito Nazionale Fascista, Национальную фашистскую партию (НФП), присваивает лидеру официальное звание вождя «Дуче», и заявляет партийную программу. В ней государство провозглашается «юридическим осуществлением Нации», утверждается восьмичасовой рабочий день, признается участие рабочих в руководстве предприятиями, широкое социальное законодательство и т. д. Записаны также «заботы о развитии национальной армии», активность в решении проблемы колоний и опора на молодежь (фашизм объявляет себя «партией молодежи» и свое дело — «ставкой на омоложение нации»).

Но Муссолини после принятия программы НФП вновь подчеркивает, что программа — не догма: «Фашизм не есть цейхгауз отвлеченных доктрин, ибо каждая система — обман, каждая теория — тюрьма... Программа есть нечто, что нуждается в постоянной переработке».

Партия, к моменту съезда уже насчитывавшая более 150 тыс. членов, начинает расти еще быстрее. Но в ней с ростом численности нарастают организационные проблемы. Региональные лидеры НФП, значительная часть которых ранее присягала в Фиуме Д’Аннунцио (и которых стали называть, в отличие от дуче, эфиопским названием вождя, «расами»), не всегда подчинялись Муссолини и нередко конфликтовали между собой.

Кроме того, «расы» не могли держать в прочном повиновении своих «фаши» — молодежные, преимущественно крестьянские, массы, основная социализация которых проходила в окопах мировой войны. Эти массы нередко жестоко громили и убивали не только социалистов и коммунистов, но и «союзных» дуче либерал-республиканцев, пополаров, мелкую буржуазию. То есть, восстанавливали против фашистов широкие слои населения, которые Муссолини хотел сделать своей опорой.

Муссолини ставит задачу резко усилить партийную дисциплину. Он военизирует партию, объявляя ее фашистской милицией, и в ее уставе записывает: «Фашистский воин имеет свою собственную мораль. Законы общепринятой морали в области семьи, политики общественных отношений — ему чужды... Кодекс его чести связан с его орденской посвященностью, с высшей фашистской идеей... его повиновение... должно быть слепым, безусловным и почтительным — вплоть до высшей степени иерархии, высшего начальника и исполнительного комитета партии...». Здесь в полной мере видна цель Муссолини: создать в партии культ вождя — вполне по концептам Моска и Лебона — и избежать «расхлябанности» Д’Аннунцио.

Фашистские кадры начинают муштровать по-военному и серьезно вооружать. К началу 1922 г. их оружие — уже не палки и камни, а винтовки и пулеметы, которые фашистам раздавали (с якобы разграбленных складов) сочувствовавшие начальники некоторых региональных гарнизонов. Весной 1922 года в НФП, при общей численности 470 тыс. чел., входит около 280 тыс. крестьян и сельскохозяйственных рабочих и более 70 тыс. городских рабочих. А осенью 1922 г. численность НФП приближается к миллиону человек. Муссолини в своей партийной газете «Пополо» заявляет: «Фашизм — уже победитель, ибо социализм уже побежден везде».

Помимо жесткой иерархии (отметим, что Муссолини учреждает, в дополнение к «Пополо», еще и партийный журнал «Иерархия»), НФП создает главный военный штаб, боевую (в основном из «ардити») и резервную («скуадри») армии, секретные мобилизационные планы и инструкции, а также делит Италию на двенадцать зон контроля, подчиненных региональным командующим.

И военизация фашистской партии, и ее террор сопровождаются очень интенсивной и в то же время очень простой пропагандой.

В центре пропаганды — обрастающий деталями, символами и обрядами древнеримский миф, в значительной степени перенятый у Д’Аннунцио. Но Муссолини постепенно соединяет этот миф с современностью включением в фашистскую историю и обрядовость мифологии великих свершений Италии разных веков.

В миф включается христианство, которое всю свою прежнюю политическую жизнь Муссолини презрительно клеймил (в его «Пополо» появлялись карикатуры, где над собором Святого Петра в Ватикане вместо креста торчали фасции). Теперь нельзя отталкивать от партии католические массы, и Муссолини вновь разворачивается на 180 градусов. Он подчеркивает, что христианство, подхватив эстафету римского величия, успешно несет ее две тысячи лет, и в своей первой парламентской речи заявляет: «... Я... утверждаю, что единственная универсальная идея современного Рима есть та, что исходит от Ватикана...» В уставе фашистской милиции появляется формула «служу Богу и Отечеству».

В фашистский миф включается — именно как преемственное Риму — величие Италии эпохи Возрождения. В него же включаются итальянские победы в средневековых войнах и победа над Австро-Венгрией в недавней Мировой войне.

А в центре деятельности фашистов — силовые акции против политических конкурентов, а также массовые публичные действа — митинги, шествия, праздники чернорубашечных когорт. Муссолини движется в точности по концепту Ж. Сореля: создаваемый всепроникающей мощной пропагандой интегральный миф плюс насильственное «прямое действие».

И во всех аспектах действий фашистов (опять-таки по Сорелю и Лебону) — элитарность и глубокое презрение к либерализму, социализму, демократии. В феврале 1922 г. Муссолини заявляет: «XIX век был преисполнен лозунгом всё, этим боевым кличем демократии. Теперь настало время сказать: немногие и избранные!..».

Когда перед Первомаем 1922 г. правительство решило объявить этот день национальным праздником, Муссолини отреагировал возмущенной статьей в «Пополо» и «Иерархии»: «Высшей целью фашизма является разрушение либерального государства... Либо рукою внешнего врага, либо внутренним восстанием с итальянской демократией будет покончено. Патриотизм настаивает на втором варианте».

Такой посыл фашистов и, тем более, их разнузданные акции массового террора, когда фашистские «скуадри» надолго захватывали крупные города (Болонью, Геную, Феррару, Равенну), всерьез обеспокоили парламент, правительство, короля. В элите начинаются разговоры о необходимости «обуздать фашизм». А Муссолини — начинает спешно готовить переворот.

Первым сигналом стал разгром фашистами в июле 1922 г. дома лидера левых католиков Мильоли в Кремоне. Пополары в знак протеста заявили о выходе из правительственного большинства. 19 июля Муссолини в парламенте заявил: «У нас в стране большие, организованные и дисциплинированные силы. Если у власти окажется правительство антифашистской реакции, — берегитесь, мы будем действовать с... непреклонной решимостью: мы поднимем восстание».

Вторым сигналом стал очередной (после ухода коммунистов) раскол и демарш социалистов: их левая фракция изгнала из партии «соглашателей с правительством», а затем решила противопоставить фашистам и власти всеобщую «Великую забастовку». Поскольку эту акцию соцпартия даже не согласовала с профсоюзами, фашисты сполна воспользовались недовольством власти, буржуазии и обывателей очередным взрывом политического и экономического хаоса.

Первого августа, в день начала забастовки, Муссолини заявил: «если правительство в 48-часовой срок не прекратит забастовку, — этим займутся фашисты». Фашисты тут же направили своих штрейкбрехеров на рабочие места забастовщиков на транспорте, почте, критических производствах. А на третий день фашисты вступили с забастовщиками в боевые столкновения.

Забастовка прекратилась 3 августа, причем фашисты присвоили себе в глазах населения роль «спасителей от беспредела красных». И резко ускорили — технически, организационно, пропагандистски — подготовку переворота.

Муссолини непрерывно выступает и пишет статьи. Он громит «трусливый парламент», либералов, власть в целом. А в выступлении 20 сентября 1922 г. дуче окончательно раскрывает карты. Муссолини провозглашает лозунг «Рим или смерть» (отметим, что это прямая калька с недавнего «Фиуме или смерть») и объявляет: «Мы хотим управлять Италией. В этом... наши стремления. В Италии не было и нет недостатка в программах спасения. Но ей не хватает настоящих людей и необходимой воли. Мы — новые люди, и мы сумеем управлять новой Италией. Великую ответственность возложит этим фашизм на свои плечи... Если... будут недовольные — неважно: совершенство живет лишь в отвлеченных теориях философов».

24 октября 1922 г. в Неаполе на открытии съезда НФП Муссолини фактически выдвигает ультиматум правительству: «Мы хотим роспуска нынешней палаты, избирательной реформы и новых выборов... Мы требуем ряда серьезных мероприятий в области финансов... Наконец, мы... требуем для себя министерства иностранных дел, военное, морское, труда и общественных работ... Если правительство не уступит желаниям тех, кто представляет нацию, черные рубашки пойдут на Рим». На следующий день съезд объявляется закрытым, и начинается (вновь калька с Д’Аннунцио и «похода на Фиуме») фашистский «поход на Рим». К 27 октября вокруг Рима были собраны более 100 тыс. вооруженных «скуадри».

Премьер Луиджи Факта объявил в Италии осадное положение, но король отказался подписывать указ и послал Муссолини приглашение «посоветоваться». Правительство заявило об отставке, Муссолини ответил монарху, что ради совещаний нет смысла беспокоиться. Тогда король отправил дуче телеграмму с предложением составить правительство. 29 октября Муссолини прибыл в Рим на прием к королю и заявил: «Ваше Величество, я прошу прощения, что представляюсь Вам в черной рубашке, в духе этих дней, которые, к счастью, не оказались кровавыми. Я приношу Вам Италию Витторио Венето (ЮБ: это поселок, в районе которого в конце Первой мировой войны капитулировала австро-венгерская армия), освященную победой. Я — верный слуга Вашего Величества».

Вернувшись в свой отель, Муссолини с балкона под овации собравшейся толпы кричит: «Фашисты! Граждане! Фашизм — полный победитель. Меня призвали в Рим — править!»