В каком смысловом и энергетическом вакууме существует наша молодежь? Я сама принадлежу к молодежи и иногда слушаю музыку, популярную у определенной части моих сверстников. Раньше их называли неформалами, сейчас зовут интровертами, «не от мира сего». Они имеют сложности с социализацией, и их внимание по большей части направлено не вовне, а внутрь себя. Для меня эта часть молодежи гораздо более понятна, чем те, кто легко интегрировался в общий тренд успеха, карьеры и благополучия. Большинство этого меньшинства испытывает странную тоску, объяснить которую молодые люди не могут — ни объяснить, ни понять, в чем ее суть.
Мое внимание привлек популярный в последние пять лет коломенский коллектив «Дайте танк (!)». Слушая их разношерстные тексты, становится понятно, что автор стихов Дмитрий Мозжухин не лишен таланта и тонкого чутья, он смог уловить и тоску, и дряхлость, и всю ту «грусть» ребят, не желающих и не могущих жить в навязываемом благополучии. Лидер группы определяет свою музыку как «гаражный рок для танцоров-интровертов, скучающих по русскому языку» и как «робкий панк». То есть они адресуют песни тем, кто не может мириться с плоской бессмысленной действительностью, — серьезная заявка! Что же дает Мозжухин этим танцорам-интровертам, испытывающим робкий протест? А ведь понятно, что он смог затронуть какие-то струны в их душах, потому что иначе такая «нишевая» музыка популярность просто не обретает.
Чтобы разобраться, я обращусь к конкретным текстам «Дайте танк (!)». Но оговорю, что в первую очередь меня интересует не собственно творчество Мозжухина и его команды, а то, какие чувства испытывают мои сверстники и какой ответ они находят.
Мозжухин смог дать ищущим ребятам героя, в котором они узнают себя. Этот герой появился не сразу, и высшей точкой его раскрытия стал альбом «Человеко-часы», к которому автор дает короткие комментирующие реплики (в основном саркастического характера). Каков он — герой нынешнего поколения? Это мужчина лет 30, горожанин, работающий в офисе. Он холост, находит отдушину в алкоголе и легких отношениях. Он «профессионал» в области грусти и тоски, которая терзает его душу с раннего возраста. Для Мозжухина тема тоски является наиболее интимной и важной. Герой разорван на две части: ту, которая пошла в свое время на компромисс с неверно устроенной, по его мнению, реальностью и начала омертвляться и гнить, и ту, которая еще сопротивляется. «Живая часть» не теряет надежду вырваться из картонной действительности:
Подожду, пока стихнет дождик,
И найду в себе силы, я твёрдо решил.
Приложу к голове подорожник
Или съем его, чтобы достал до души
И развеял всю эту тоску.
Я скажу себе: «Всё в порядке!»
И вдруг побегу босиком по песку
Возле дома на детской площадке.
Далее, как говорит автор песен, герой сталкивается с другими людьми и «невольно сравнивает себя с ними на предмет нравственных ценностей». Это комментарий к песне «Люди», где центральным вопросом становится «что такое любовь?». Глазами лирического героя мы видим: люди ждут любимых у метро с букетами цветов, достают на юбилеи «запрещенные» для ежедневных обедов хрусталь и сервизы, дуют на ушибленные детские колени и локти, вяжут варежки, добывают алмазы для колец. Все эти выражения любви для него чужды — он чувствует себя в осаде, в стане врага:
Жизнь — это шутка, и я смеюсь…
Хотя на самом деле юмора не понял.
Все в мою сторону смотрят и молчат
А я в карманы прячу мокрые ладони
Я самозванец, и меня наверняка разоблачат.
Он признается, что пытается стать «нормальным», быть «хорошим», но «только я никого не люблю». Эта песня стала водоразделом среди фанатов группы. Кто-то оценивал ее как тонко подмеченные проявления любви и тепла — мол, не все потеряно, ведь люди еще способны на любовь и самоотдачу. А кто-то узнавал собственную неспособность любить и отдавать что-то другому. Герой замечает за собой как раз второе, тяготится этим, начинает озлобляться. И дело не в том, что он вместо «маленькой» житейской любви желает «большого» чувства — он оказывается неспособен на это чувство в принципе.
«Не менее важный аспект сравнения — образ жизни. Наблюдая лишь парадную сторону быта ровесников, наш герой прибегает к проверенным средствам: отрицанию и гневу», — комментирует следующую песню «Альтернатива» Мозжухин. Герой окидывает взглядом свою повседневную жизнь, которая состоит из работы в офисе, вялого слежения за здоровьем, проблем с зубами, кабачков с маминого огорода — и ненавидит ее. Он завидует тем, кто, как ему кажется, живет наполненной и успешной жизнью. Лирический герой едко иронизирует по поводу того, кто же станет «голосом рабочего класса». По его мнению, место истинного героя пусто, потому что то ли не о чем петь, то ли просто лень. На самом деле для него сама возможность существования Героя противна:
Все повторяют: человек звучит гордо!
Гордыня — грех, а грешить — это олд-скул
…
В общем, забудь уроки истории
Мировой заговор — чушь, потому что
Все люди делятся на две категории:
Те, кому дует, и те, кому душно.
Себя же лирический герой ощущает ничтожеством, которое не внушает ни страха, ни отвращения, и решается мстить самому себе, называя это альтернативой «нормальности». А третьего не дано (!).
Когда герою удается восстановить внутреннее равновесие, он возвращается в рутину и ощущает синдром «отложенной» жизни. Покупает лучшие вещи, но оставляет их на потом; собирается начать новую жизнь, но никак не решается; задается вопросом, а вдруг он был счастливым уже вчера, а ему никто об этом не сказал? Он не способен ни на мучительную борьбу за новую жизнь, ни на желанное умильное успокоение. Все это сводит его с ума, он дергается — и решается на побег. Как ребенок, он делает муляж из мягких игрушек под одеялом в кровати, чтобы обмануть «взрослых», и сбегает через окно. Воодушевленный, он с неким спутником (или спутницей) стремится увидеть другой мир: чудесные туманы, незнакомое пение птиц: «Мы выясним: в мире есть что-то еще». Но героя ранит, что его побег не стал чем-то существенным для мира:
Стиснув зубы, нахмурив брови,
Мы уже не упустим шанс.
Неужели никто не ловит
И не ищет нас?
Мы готовы ломать преграды,
Но за нами не мчатся вслед.
Не заметили или рады,
Что нас больше нет?
Когда я впервые слушала эту песню, у меня возникла робкая надежда на то, что у него действительно получится встать на путь исцеления. Но герой не может по-настоящему найти дорогу из того ада, в который он себя загнал: потеряна связь с живой частью себя. Пока он не установит эту связь, никакое исцеление невозможно. Пока у него не возникнет инстинкта отшатнуться от бездны, в которую он всматривается, он не сможет спастись. И он не спасается. Его дерзкий и незамеченный побег приводит на пляж, где ждут вульгарно накрашенная женщина, алкоголь и туманно-кислое чувство на душе. Герой мечтал сбежать от глупых людей, которые ничего не понимают в глубинах русской тоски, но скатился в пошлость и забыл, а куда и зачем он, собственно, бежал.
Далее герой «исчезает» из привычного пространства и испытывает странный страх. Он не понимает, где источник этого страха, и тогда затуманенный разум подсказывает ему мистические образы из детства. В песне «Сказки» появляется «воображаемый друг», который учит героя, что суеверия и сказки, охраняющие человека от страха необъяснимого, придумали не просто так. Они позволяют отогнать ужас. Что вызывает этот ужас, Мозжухин не говорит. Путешествие заканчивается, и мы оказываемся гостями в его доме, вернувшись обратно в ту действительность, откуда герой бежал. Но все становится хуже. Квартира захламлена и покрыта пылью, она заполнена уже никому не нужными музыкальными инструментами. Герой говорит:
Ну и дела! Я стал тебе насильно мил
Ты поняла: я все подстроил, даже тучи подкупил
…
Не оставляй меня одного
Мне надоело выть на луну
Ты не пугайся, наручники — баловство
Чуть-чуть поиграем, и расстегну.
Сходя с ума, он исповедуется своей спутнице, но понимает, что его скатывание в бездну уже необратимо.
А далее Мозжухин похлопывает своих юных слушателей по плечу и с улыбкой врет им, что все не так уж плохо. Он пишет песню «Крепость» и предваряет ее репликой: «Что ж, закончим на оптимистичной ноте. Наш герой находит упоение в бессмысленном и беспощадном созидании…» Если слушать ее вне контекста всего альбома, может сложиться впечатление, что она про борьбу. Линия времени ломается, герой из взрослого мужчины обращается в себя-ребенка и каждый день строит снежную крепость:
Я строю крепость — исторический момент,
Расскажи обо мне знакомым.
Я строю крепость — стратегический объект
Формируется ком за комом.
Я строю крепость, отложив обед и сон.
Вопреки городским законам
Здесь будет Вавилон, мой новый Вавилон.
…
Мне наплевать, что сугробы по пояс —
Как бронепоезд, настырно иду напролом. Кругом поля.
Я не сдамся и не успокоюсь.
Мой ледяной дом скоро вырастет выше Кремля.
Я с каждым ярусом дальше от ада,
Финальная точка — рай.
Я в норме, и мне помогать не надо —
Ты, главное, не мешай!
…
Короткий зимний день уже прошел.
Пора шагать обратно сквозь пургу.
Сверну газету в трубку и зажгу.
Теперь мой факел видно хорошо.
Лакомые для страдающих молодых людей образы: крепости, борьба за выход из ада, путеводный огонь сквозь пургу! Но Мозжухин ядовито объясняет, что на самом деле это лишь «бессмысленное и беспощадное созидание». Борьба, когда она действительно связана с жизнью и будущим, не может быть бессмысленна! Я не верю, что сам Мозжухин этого не понимает. И совершенно точно знаю, что современный мечущийся подросток этого понимать просто не может, а потому верит таким, как Мозжухин!
Заключительной песней в альбоме стала композиция «Ретро». Автор заботливо дает нам уголочек, в котором мы можем «отдышаться», устав от гнета ужасной действительности. Он говорит, что «под порывами холодного ветра нету жанра, кроме ретро», имея в виду, что в тяжелые времена ты всегда можешь включить музыку из своего счастливого прошлого и окунуться в воспоминания. Вот и довольствуйся этим.
Я решила вдаться в такое подробное описание одного из альбомов группы только потому, что вижу в этом большую ловушку для наиболее уязвимых с экзистенциальной точки зрения ребят. Герой группы «Дайте танк (!)» оказался достаточно популярен и узнаваем среди молодежи — с этим «подпольщиком» они могут выстроить эмоциональную связь.
Спустя пять лет после альбома «Человеко-часы» Мозжухин записывает альбом «Хрупко», в котором уже нет легкого развязного тона. Альбом начинается с песни «Конец». Автор говорит, что все смертны и всё подвержено тлению. Зная это, очень сложно продолжать жить, а идея бесконечности — это чей-то злой розыгрыш:
В лучах ночных огней
И в дебрях заповедной рощи
Нет ничего сложней,
Чем относиться к жизни проще
Пугаясь собственных теней
Мы мчимся к финишу наощупь
Нет ничего страшней…
И когда ты умрешь, тебя обязательно похвалят у твоей могилы, и это то слабое утешение, которым тебе следует довольствоваться, потому что другого не дано. Для автора нет ничего свободного от тления. Нет Бога, нет бессмертия души, нет спасения.
В песнях уже нет лирического героя в том виде, в каком он был раньше. Теперь Мозжухин говорит прямо, от себя. Он демонстрирует предельную степень разочарованности в мире и себе, капитуляцию перед пустотой жизни. Любовь обесценена полностью: если нужно выбрать одну из множества девушек и жениться, «пусть будет эта / заверните ее в фату»; зрелые мужчины как кандидаты на роль героев и воинов не котируются, их снедает тот же недуг, что и юнцов. У музыканта уже нет сил, он поднимает ладони и пишет свою «Просьбу», в которой просит (у кого?):
Пускай шампунь будет без слез, носки без дыр, шоссе без пробок,
Розы без шипов и море без акул.
Пускай все будет хорошо, ништяк, пучком, в ажуре всё,
Включая то, о чем я не упомянул.
Разве я многого прошу?
Далее песня «Штрих» проводит черту между остатками ехидного самоедства и настоящим ужасом. Мир становится предельно невыносим: холодный ветер тащит целлофановые пакеты по улицам, по дорогам едут машины с вымотанными людьми-«овощами». Как писал Эдуард Багрицкий:
И сызнова мир колюч и наг:
Камни — углы, и дома — углы…
Но вот приходят те, кто дошел до края земли, и рассказывают о существовании бесконечной ограды, к которой нельзя подходить. Это край бытия и небытия. В «равноденствие» у края мира начинает звучать волшебная мелодия, гипнотизирующая тех, кто способен ее слышать — молодых мужчин и старух.
И неожиданно снаружи раздался ответ:
«Увы, не знаю, как представиться, имени нет,
Что-то вроде черной дыры. А смысл игры
В том, чтоб иные миры на звук отправляли дары.
Всё, что считали вы мусором или браком,
Я с великим удовольствием втягиваю в свой вакуум.
Короче, если вещь вам больше не дорога,
Ее ко мне приносит ветер, мой верный слуга.
Мы проворачивали трюк уже множество раз,
Вот и сейчас сюда сам воздух подталкивал вас.
И, наконец, вы устали от тишины,
Пришли и встали, будто сами себе не нужны.
Должно быть, вам надоело ходить по краю!
Ступайте гордо и смело, я приглашаю!»
И в подтверждение тому открылись врата,
И за чертой только холод и темнота…
Такое не пишут «от ума». Мозжухин испытал настоящее отчаяние.
В песне «Гармония» он рассказывает, как сортирует вещи, расставляет книги по алфавиту и бесконечно убирает жилище:
Гармония появилась и пропала, как молния.
Почему ее так мало?
Остыл ее след, а там только выжженная земля.
Я не жалел ни диезы, ни бемоли,
Но не сумел удержать ее в неволе.
Теперь ее свет я, словно живой скелет, повсюду разыскиваю с нуля.
Но невозможно такими «обрядами» откатить падение назад, что-то в душе меняется так, что он в одиночку не может нащупать, что требуется для спасения. Отчаяние пронизывает всё, отравляет будущее, разрушает. Мозжухин пишет песню «Логика», в которой констатирует: логики, смысла жизни, любви, брака, продолжения рода нет. Люди просто живут, едят, рожают, идут к своему концу и оставляют груз бесперспективности мира своим детям, которые «разберутся».
Как будто дети разберутся лучше нас.
Это отличный тост.
Кружится голова,
Тянет за рукава к земле.
Трава почти в человеческий рост.
Не нарушай покой
И живописный вид.
Те, перед кем ты чувствуешь страх и стыд,
Не помнят, кто ты такой.
Кстати, кто ты такой?
Это последний вопрос, который прозвучит в этом альбоме. Потому что дальше следует констатация: Мозжухин идет в темном тоннеле, в котором не видно выхода. Он пишет заключительную песню «Путь», очень тяжелую по своему звучанию и чувству растерянности:
Наше будущее не приблизить, а прошлое не вернуть.
Я использую вместо бинокля две пустые пивные бутылки.
В этом темном тоннеле нет никакой цели, есть только путь.
… Мы зашли чересчур далеко,
Мы зашли чересчур глубоко.
Но есть путь, о котором трусливо не говорит Мозжухин, ведь для того, чтобы его увидеть, требуется мужество не разочаровываться во всем, а бороться и верить!
Раз моему поколению не близки (и не знакомы) примеры духовной борьбы из мифов, эпоса или классической культуры, можно обратиться хотя бы к фильму Андрея Тарковского «Сталкер» как примеру веры в возможность спасения. Сталкер верит в спасение души и в то, что мир не оставлен до конца: есть нечто, свободное и освобождающее от удушающей обыденности. Он с этим соединяется, выбирает мучительный путь служения и испытывает глубокое и горькое счастье, когда ему удается привести людей к месту, где они смогут обрести свою сущность. Он страдает от того, что большинству гостей Зоны не нужно спасение, они в него не верят, но продолжает искать тех, кому без спасения нет жизни.
Если не можешь жить обыкновенно и умильно, нужно отправляться на поиски чего-то иного. Пока певцы этого века высмеивают идущего, осиливающего путь, нужно хранить веру в возможность изменить мир. «Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучитесь, и отворят вам. Ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащемуся отворят».