Часть I. Наш ответ на вызов упрощенчества
Всё чаще происходят события, смысл которых не может быть раскрыт с достаточной адекватностью в рамках той стратегии, которую проводят современные средства массовой информации. Ни телевидение, ни интернет, ни радио в целом не склонны обсуждать происходящее сколь-нибудь капитально. Под капитальностью я имею в виду глубину, временную развертку и многофакторность обсуждения. Обсуждение становится привычно сжатым, безапелляционно бездоказательным и узким, то есть посвященным той событийной буквальности, которую необходимо раскрыть.
Если вам необходимо раскрыть смысл такого события, как неудавшийся переворот в Турции 15–16 июля 2016 года, то вы и будете говорить об этом временном интервале, в лучшем случае добавляя к этому какие-то сведения о структурах, стоящих за произошедшими событиями, о столкновении конкретных сил, породившем эти события. Впрочем, даже обсуждение структур и сил, порождающих события, уже считается в чем-то старомодно капитальным.
Обсуждение чего-либо считается современным, если оно сводится к совокупности неких ярких пятен под названием «высказывания». Такой-то участник обсуждения высказал такую-то точку зрения на произошедшее, а такой-то — такую-то. Спор между участниками сводится к достаточно безапелляционному высказыванию собственной точки зрения на произошедшее и опровержению точки зрения оппонентов. Такова стратегия российского, да и международного телевидения. При том, что в России телевидение всё еще задает тон при обсуждении событий.
Газетные статьи, по преимуществу, вторят задающему тон телевидению. То есть стараются всё обсудить как можно емче и доходчивее. Понимая при этом, что приоритет емкости и доходчивости в обсуждении сложных проблем не может не сказаться на качестве этого обсуждения.
Что же касается интернета, который постепенно начинает в России конкурировать с телевидением, то если мы хотим, чтобы он не превратился просто в бредовую самодовольную болтовню, по отношению к которой и телевидение, и радио, и газеты окажутся поставщиками неизмеримо более капитальных обсуждений происходящего, этот интернет надо расколоть. В России пока еще не поздно это сделать.
При таком расколе возникнет два интернета.
Один будет наполнен обсуждениями, лишенными какой-либо, даже свойственным современным газетам, радио и телевидению объемности и полноты обсуждения.
А второй может оказаться единственным средством обсуждения, удовлетворяющим в полной мере запрос какой-то части общества на полноту, широту, глубину и системность раскрытия смысла тех или иных событий. И не надо бояться, что этот второй интернет окажется мало востребованным российским обществом. Сегодня в России нет более важной задачи, чем спасение какой-то части общества от обыдливающего дурдома, в который превращаются почти все форматы обсуждения тех или иных событий.
Конечно, нельзя увлекаться сложностью ради сложности. Конечно, надо всегда стремиться обсуждать всё с той предельной емкостью и доходчивостью, которые адекватны сути обсуждаемого события. Но тогда, когда событие требует для своего адекватного раскрытия сколь угодно сложного обсуждения, надо, плывя против течения под названием «упрощенчество», предъявлять необходимую сложность. Сознательно противопоставляя ее всему тому, что, гордясь своим упрощенчеством, подменяет раскрытие смысла события набором ярких высказываний, по определению способных обеспечить только скольжение по поверхности происходящего, а, значит, вопиющим образом не соответствует запросу тех, кто всерьез желает в чем-то по-настоящему разобраться.
Предлагаю аудитории осмыслить феномен упрощенчества, с которым все мы во всё большей степени сталкиваемся. Слово «регресс» происходит от латинского слова regressus, что означает возвращение, обратное движение. Речь идет о движении от уже сформировавшейся структурной, системной эффективной сложности к более низкой, упрощенной организации чего бы то ни было — какого-то организма, какой-то структуры, общества в целом.
Например, морфофизиологический регресс — это термин, предложенный выдающимся русским биологом Алексеем Николаевичем Северцовым (1866–1936) — создателем русской школы морфологов-эволюционистов, академиком, чьим именем был назван Институт эволюционной морфологии и экологии животных Академии наук СССР.
По Северцову, морфофизиологический регресс порождает общую дегенерацию, то есть упрощение организмов. Например, в процессе общей дегенерации двустворчатых моллюсков произошло исчезновение головы, а ленточные черви при такой общей дегенерации утратили пищеварительную систему.
Социальный, культурный регресс — это упрощение, при котором общество движется от высоких и эффективных форм организации к формам организации более низким, находящимся на предыдущем уровне развития.
Если развитие происходит по принципу «от менее эффективной простоты к более эффективной сложности» (неэффективная сложность просто ликвидируется в силу ее нежизнеспособности), то регресс — это движение от эффективной сложности к менее эффективной упрощенности, это способ выживания, основанный на выбрасывании сложностей как ненужного балласта. В конце концов, можно представить себе такие изменения среды — природной или социальной, — при которых наиболее востребованным окажется выживание за счет сколь угодно глубокого упрощенчества.
Если выживут в определенных условиях только бактерии или только крысы, то назовем ли мы бактерий и крыс существами более совершенными, чем люди или сложноорганизованные животные? Нет, конечно! Мы всего лишь признаем, что обитатели определенной среды стали спасаться за счет отбрасывания сложности как балласта и превратились в нечто достаточно простое и неэффективное, но как-то выжившее, как-то приспособившееся к новой среде.
Всё, что произошло в России после распада СССР, представляет собой именно регресс — культурный, социальный, производственный и так далее. Декультурация, десоциализация, деиндустриализация, демодернизация являются характерными чертами не только для Туркмении или Киргизии, но и для России. К сожалению, есть все основания говорить и об общемировом регрессивном тренде. А также о том, что кому-то этот тренд нужен. Кто-то его сознательно навязывает через моделирование потребительских ценностей, определенных форм поведения, определенных форм обучения, социализации, воспитания. Налицо не стихийный, а управляемый регресс. То есть не стихийное, а управляемое упрощенчество. Оно же, если развивать термин Северцова, — социокультурная дегенерация.
Поэтому антиупрощенческая стратегия в СМИ вообще и прежде всего в интернете, этом оплоте упрощенчества, — это и есть антирегрессивная стратегия, точнее, одно из ее конкретных проявлений.
Коль скоро мы имеем дело с сознательным осуществлением далеко идущей регрессивности, то есть социальной и культурной дегенерации, то сознательная антирегрессивность, она же — антиупрощенчество, должна стать долговременной стратегией определенных российских идеолого-интеллектуальных информационных групп и структур, формирующих некий политический интернет-2. А впоследствии, возможно, и СМИ-2 в целом.
Хотелось бы, чтобы таких групп и структур было много, ибо сегодня спасение России от губительного регресса во многом определяется наличием или отсутствием политического интернета-2, антиупрощенческих СМИ в целом. Но если найдется мало желающих идти таким путем, то есть плыть против регрессивного течения, влекущего общество в глубокую социально-культурную и общесистемную дегенерацию, то это не значит, что мы должны уклоняться от выполнения подобной роли, мало привлекательной для очень многих.
Я не знаю, сколь часто будут повторяться события, требующие той антиупрощенческой формы реагирования, которую я использую для обсуждения неудачного переворота в Турции. Иногда нужна такая антиупрощенческая форма. А иногда более эффективно смысл раскрывают формы несколько более простые. Тут главное — раскрытие смысла. Но если российский и мировой процесс будет развиваться в ту сторону, которая задается, в том числе, и турецкими событиями, то форма, которую я предлагаю собравшимся, будет нами применяться всё чаще. И потому, что без этого никто ничего по-настоящему не поймет, и потому, что нам надо будет всё в большей степени давать всё более сосредоточенный ответ на вызов всё более свирепого упрощенчества.
Оговорив всё это во вступительной части доклада, я перехожу к существу дела.
Часть II. О прагматическом и стратегическом отношении к неудавшемуся турецкому военному перевороту
Я вовсе не намерен противопоставлять стратегию прагматике в том смысле, что прагматика — это нечто несущественное, а единственно существенна только стратегия. На мой взгляд, прагматика очень существенна вообще, и она особо существенна в том, что касается рассматриваемой темы.
Турция — крупное государство, входящее в НАТО. По ряду причин Турция может серьезно повлиять на определенные сегменты российского общества, проживающие на определенных территориях. Поэтому любой позитивный сдвиг в российско-турецких отношениях, сдвиг, открывающий дорогу к большему доброжелательству или, по крайней мере, препятствующий большему недоброжелательству, следует оценивать как крайне важный успех. И даже если этот успех носит прагматический, а не стратегический характер, он всё равно заслуживает самой высокой оценки.
Президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган выразил глубокое сожаление по поводу действий Турции, приведших к гибели российского самолета Су-24М. Этим он содействовал нормализации прагматических политических отношений между Турцией и Россией. И этим же он воспрепятствовал эскалации конфликта между Турцией и Россией. А эта эскалация была возможна и для кого-то была, безусловно, желательна.
Эти важнейшие и очень нужные нам сожаления Эрдоган обнародовал 27 июня 2016 года, то есть за 18 дней до военного переворота, имевшего своей целью свержение Эрдогана. Есть все основания считать, что именно это заявление Эрдогана, равносильное его отказу от эскалации конфликта между Россией и Турцией, отказу от перевода этого конфликта в заказанную кем-то военную плоскость (а для чего еще сбивать российские военные самолеты?) побудило некие силы к попытке свержения Эрдогана.
Прагматический подход настоятельно требовал поддержки Эрдогана в этих условиях. И Россия блестяще реализовала этот подход — роль России в спасении Эрдогана очень велика.
Во многом благодаря России Эрдоган, во-первых, был предупрежден о подготовке переворота, во-вторых, избежал физической ликвидации в самом начале переворота, в-третьих, получил возможность выдержать хотя и короткую, но очень необходимую для него паузу, не оказавшись на время этой паузы под ударом своих противников из числа турецких военных. По имеющейся в нашем распоряжении информации, ни одна страна мира не оказала Эрдогану такой помощи, которую оказала Россия.
Конечно, далеко не все политики склонны проявлять в ответ на подобную поддержку способность существенной коррекции проводимого курса. Но Эрдоган эту способность явным образом проявляет.
Он возлагает вину за сбитый самолет на военных, пытавшихся его свергнуть.
Он, что ничуть не менее важно, вполне выгодным для нас образом интерпретирует переворот, указывая на прозападность организовавших его злых сил.
Верна или нет эта интерпретация — отдельный вопрос, который нам предстоит обсудить. Но в политике направленность интерпретации иногда важнее ее правильности. Да у нас и нет пока абсолютных оснований для того, чтобы считать интерпретацию Эрдогана неправильной. Уж кому, как не ему, в принципе знать о том, кто затеял его политическую и физическую ликвидацию.
Разговоры о том, что неудачный переворот является провокацией самого Эрдогана, нам не представляются убедительными. Эрдоган — сильный политик, способный рисковать. Но, по нашим сведениям, он подвергался такому риску, на который никакой серьезный политик сознательно не пойдет. А Эрдоган — безусловно серьезный политик.
Считать, что «русские спасли абсолютно беспомощного Эрдогана», — значит искажать существо дела. Эрдогана спасли турецкие массы, вышедшие на улицы, турецкие военные, не присоединившиеся к путчу, турецкие элитные группы, не пожелавшие замены Эрдогана на его конкурентов, готовых привести Турцию в состояние войны с Россией.
Есть предположения, что Эрдоган после случившегося поведет Турцию стратегическим курсом, полностью отвечающим интересам России. То, что Эрдоган постарается смягчить отношения между Россией и Турцией и наладить в этих отношениях те или иные механизмы взаимного доброжелательства и взаимного интереса, — это уже очень много. Именно это надо приветствовать в качестве огромного успеха русской проэрдогановской политики. Но для того, чтобы от этого «очень много» перейти к утверждению о фундаментально пророссийской стратегической роли Эрдогана, надо, как мне представляется, начать выдавать желаемое за действительное.
В подтверждение этой своей оценки задам несколько вопросов.
Вопрос № 1. Что такое — в принципе — стратегический фундаментально пророссийский курс Турции?
Вопрос № 2. Как в принципе такой курс может осуществляться?
Вопрос № 3. Какую смену фундаментальных мировоззренческих вех должен для этого произвести Эрдоган?
Вопрос № 4. Захочет ли он произвести такую смену фундаментальных мировоззренческих вех?
Вопрос № 5. Отвечает ли такая смена фундаментальных мировоззренческих вех ценностям Эрдогана (притом что у него эти ценности очевидным образом есть), эрдогановской политической философии, эрдогановскому видению блага Турции, эрдогановскому видению своей роли капитана, ведущего в определенную сторону турецкий мировоззренческий и политический корабль, который он же, Эрдоган, определенным образом оснащает мировоззренческими и политическими орудиями, мировоззренческой и политической навигацией и пр.?
Вопрос № 6. Поскольку для такой смены фундаментальных мировоззренческих вех очевидным образом недостаточно усилий одного лишь политического лидера Турции, сколь бы этот лидер ни был силен и популярен в турецком обществе, то есть ли в Турции достаточно мощные группы, способные и поддержать Эрдогана, если он и впрямь затеет фундаментальную смену турецких мировоззренческих и стратегических вех, и обеспечить преемственность этой смены? Последнее очень важно как минимум потому, что все люди смертны и Эрдоган здесь не исключение. А также потому, что без поддержки очень мощных турецких элитных групп никакой политический лидер Турции не сможет обеспечить фундаментальную смену турецких мировоззренческих и стратегических вех.
Вопрос № 7. Захочет ли Россия строить с Эрдоганом отношения в расчете на такую фундаментальную смену турецких мировоззренческих и политических вех? Или же Россия будет вести себя прагматически, предполагая, что нынешнее прагматическое сближение России и Турции может впоследствии обернуться прагматическим отдалением России и Турции, которое опять-таки может еще позже обернуться новым прагматическим сближением и так далее? Ведь тут речь идет не о произнесении взаимно комплиментарных тостов, не об отдельных жестах или даже бизнес-контрактах. Фундаментальная пророссийская смена турецких мировоззренческих и стратегических вех — для нас, конечно, крайне желательная — потребует от нас определенных, далекоидущих жертв на алтарь этой проблематичной смены вех. Причем, жертвы придется приносить раньше, чем смена вех будет осуществлена. Их придется приносить, не зная наверняка, осуществится ли успешно такая смена, станет ли она по-настоящему долговременным инвариантом турецкой стратегии, будет ли она в должной мере подкреплена очень крупными конкретными турецкими действиями, вне которых все разговоры о смене турецких вех носят сугубо пустопорожний характер.
Вопрос № 8. Каковы сегодняшние турецкие мировоззренческие и стратегические вехи? Каковы возможные варианты смены этих вех? Что тут в принципе возможно, исходя из турецкого менталитета, турецкой традиции, турецких чаяний и так далее?
Ни на один из этих вопросов нельзя ответить без отказа от упрощенчества, о котором я только что говорил, и порожденного этим отказом другого — антиупрощенческого — формата обсуждения турецкой стратегической проблематики.
Ангажированные эксперты, склонные к конспирологическому подходу, конечно, могут заявить, что такие вопросы задаются для того, чтобы помешать свершиться чуду российско-турецкого слияния навек в неких объятьях. Помните, у Пастернака: «И дольше века длится день, И не кончается объятье». Подобные заявления зачастую подкрепляются пошлейшими отсылками к якобы имеющей место и этнически объяснимой туркофобии и т. п.
Видимо, меня с кем-то путают — то ли по неграмотности, то ли по совершенно иным причинам. Потому что я-то в самый разгар конфликта между Россией и Турцией, когда всё было насыщено вполне оправданной туркофобией, неоднократно настойчиво заявлял на нескольких российских телепередачах, что Россия заинтересована в укреплении отношений с Турцией. Понимаете? — в укреплении этих отношений, а не в наращивании российско-турецкой напряженности.
Я заявлял также в тот печальный период, что всё зависит от Турции. Причем, не только от конкретных действий ее конкретного руководства, но и от того, каким будет содержание новой турецкой стратегии, которую всё чаще называют посткемалистской. Будет ли эта стратегия всерьез неоосманистской или же на самом деле всё ограничится успокоительными неоосманистскими декларациями?
Уже тогда я настолько внятно и определенно, насколько это возможно в рамках телевидения, тяготеющего, увы, к прискорбному упрощенчеству, задавал те вопросы, которые я задаю сегодня. Потому что неоосманизм, кемализм, пантюркизм, другие варианты турецкого будущего — это и есть фундаментальные мировоззренческие и политические турецкие вехи, которые Эрдоган не может менять произвольным образом. Прагматику он может менять — если не произвольным образом, то в достаточной степени. А эти вехи — другое дело. И они для современной турецкой элиты и современного турецкого общества очень значимы. В сущности, на этой значимости вех и зиждется народная поддержка Эрдогана.
Нельзя, повторяю, ответить на сформулированные мною выше вопросы, не обсудив достаточно глубоким образом турецкую историю, турецкие смыслы, различные виды турецкой идентичности, турецкие чаяния, наконец. Такое обсуждение не имеет никакого отношения ни к туркофобии, ни к туркофилии. Оно всего лишь представляет собой отказ от упрощенчества во имя адекватного построения российско-турецких отношений, коль скоро эти отношения кто-то хочет превратить из прагматических (тут чем больше мы сближаемся, тем лучше) в стратегические. Последнее категорически несовместимо с выдачей желаемого за действительное с ничем не обоснованной уверенностью в том, что Эрдоган может совершать любые стратегические повороты, любые смены вех, не учитывая при этом фундаментальных констант, определяющих, что такое меняющаяся и исторически преемственная турецкость.
Все эти вопросы нам придется обсудить в данном докладе. Но еще до начала такого серьезного обсуждения я напомню о том, что в тех же телевизионных передачах эпохи предельного охлаждения отношений между Россией и Турцией, я говорил о мировоззренческих вехах так называемого кемализма. Подчеркивая при этом, что Россия стратегически заинтересована в том, чтобы Турция твердо стояла именно на позициях кемализма, то есть светскости (а, значит, просто по факту — войны с радикальной исламизацией, да и с исламизацией вообще), нерасширения современных турецких границ, турецкой модернизации и так далее. Только тогда будут исключены на стратегическом уровне все те обстоятельства, которые приводили к ряду русско-турецких войн, включая знаменитую Крымскую войну.
Какими могут быть иные вехи — я тоже говорил, противопоставляя кемализм неоосманизму, который — и это легко проверить — предлагал своему народу и миру в качестве новых посткемалистских вех лично президент Эрдоган.
Насколько это важно, что за этим стоит — всё это нам придется обсудить сейчас. Почему сейчас? Потому что в эпоху предельного русско-турецкого охлаждения всё это можно было обсуждать, только абстрагируясь от этого охлаждения. А теперь охлаждения нет, а есть потепление. И у кого-то может возникнуть желание авантюрно сыграть на повышение турецких мировоззренческо-стратегических акций на русском мировоззренчески-стратегическом рынке. О рынке, конечно, говорю условно, метафорически, но мне кажется, что такая метафора вполне допустима в качестве рабочего инструмента.
Оговорив необходимость обсуждения самых глубоких вопросов турецкой (шире — тюркской) идентификации и стратегической мировоззренческой заданности, оговорив также, что никакая такая заданность не может быть абсолютно жесткой, но всегда является достаточно жесткой, я мог бы сразу перейти к рассмотрению исторической или даже более глубокой обусловленности турецких идеалов и мировоззренческих векторов. Но я для начала всё же поговорю об определенных собственно политических, а также спецполитических обстоятельствах. Которые тоже важны для адекватного понимания вопроса русско-турецких отношений. Притом, что при рассмотрении этих отношений, оторванном от исторической и фундаментально мировоззренческой проблематики, могут сейчас возникнуть некие перекосы, некие неадекватно оптимистические, мировоззренчески обусловленные соблазны.
Часть III. Нынешний неудачный переворот и его предтечи
В своем заявлении, сделанном 16 июля 2016 года, то есть в разгар неудачного переворота, Эрдоган обратился к турецкому народу со следующими словами: «Я обращаюсь к общественности: выходите на площади, ответим им лучшим образом. Не верю в то, что попытка переворота окажется успешной. Организаторы военных переворотов в течение всей истории не добивались успехов».
Никоим образом не собираюсь подвергать какой-либо критике политического лидера Турции, способного обеспечить очень необходимое нам прагматическое русско-турецкое сближение. Но не могу не зафиксировать некий совершенно объективный разрыв между его утверждением о том, что организаторы военных переворотов в течение всей истории не добивались успехов, и реальной историей Турции. Конечно, такие разрывы в речах политиков, организующих народное сопротивление, вполне допустимы. Но я же не об этой допустимости говорю, а о реалиях турецкой истории. А эти реалии неопровержимо свидетельствуют о том, что Турция является страной, где военные перевороты осуществлялись очень часто и очень часто были успешными. Причем это касается не только османской Турции с ее преторианско-янычарскими эксцессами, но и Турции вполне современной. В республиканской Турции, которую основал в 1923 году Кемаль Ататюрк, за относительно недолгое время ее существования произошло четыре более или менее успешных военных государственных переворота.
Первый в истории немонархической Турции военный переворот, получивший в турецкой историографии название «переворот 27 мая», произошел 27 мая 1960 года. Переворот был осуществлен группой из 27 офицеров, которые взяли на себя всю политическую ответственность, перестали исполнять приказы верховного главнокомандующего и свергли демократически избранное правительство Аднана Мендереса, видного турецкого умеренного политика, неоднократно выигрывавшего выборы.
Стратегическое руководство переворотом взял на себя лидер организации «Серые волки», стремящейся заменить кемализм пантюркизмом, полковник турецкой армии Алпарслан Тюркеш, чью роль в турецкой политике мы чуть позже обсудим подробнее.
Роль политического лидера путчистов взял на себя Джемаль Гюрсель (1895–1966). Ранее, в начале мая 1960 года, он ушел в отставку с поста командующего сухопутными силами Турции ввиду несогласия с приказами премьер-министра Мендереса об использовании армии для подавления антиправительственных студенческих демонстраций в Анкаре. После свержения Мендереса (его потом повесили) Гюрсель возглавил Комитет национального единства (КНЕ).
28 мая 1960 года, на следующий день после переворота, под контролем КНЕ было сформировано временное правительство. Став премьер-министром и министром национальной обороны, а одновременно командующим вооруженными силами страны, Гюрсель объявил о намерении провести новые выборы и принять новую конституцию, о своей верности принципам Кемаля Ататюрка, о своей верности обязательствам по блоку НАТО. Пост премьер-министра Турции Гюрсель занимал с 1960 по 1961 год, а затем с 1961 по 1966 год был президентом страны. Он ушел в отставку по состоянию здоровья в 1966 году и в том же году умер.
В ходе переворота 27 мая был свергнут не только премьер-министр Турции Аднан Мендерес, но и президент Турции Махмуд Джелал Баяр, который, в отличие от Мендереса, не был повешен и всего лишь подвергся тюремному заключению вместе с двенадцатью соратниками Мендереса (всем им смертная казнь была заменена пожизненным заключением).
Никто не сомневался в том, что переворот проводился с одобрения и при поддержке США, обеспокоенных сближением турецкого руководства и руководства СССР. Притом, что турецкое руководство отрицательно относилось к коммунизму. Все понимали, что переворот произошел перед тем, как Мендерес поехал в Москву договариваться об экономической помощи. О перевороте по радио объявил, давая идеологические разъяснения, тот самый Тюркеш, которого нам еще придется обсуждать детально. Переворот сопровождался чистками: 325 генералов были отправлены в отставку, 3000 офицеров утратили свои должности, 500 судей и судебных исполнителей были смещены и заменены чиновниками, лояльными к новой путчистской власти.
Согласитесь, что говорить о том, что перевороты не проходят в Турции, и при этом в условиях неудачного переворота действовать по лекалу путчистов можно только будучи сильно вписанным в определенную традицию турецких переворотов.
Второй переворот произошел в Турции 12 марта 1971 года. В турецкой историографии он называется «Меморандумным переворотом» или Военным меморандумом 12 марта.
Именно тогда военная турецкая хунта сместила премьер-министра страны Сулеймана Демиреля (1924–2015). Демирель — выдающийся турецкий политик сугубо консервативной ориентации. Он был 14-м премьер-министром Турции с 1965 года и вплоть до переворота. Позже он стал 20-м премьер-министром Турции (с 1975 по 1977 год), 22-м премьер-министром Турции (с 1977 по 1978 год), 24-м премьер-министром Турции (с 1979 по 1980 год) и 29-м премьер-министром Турции (с 1991 по 1993 год). Еще позже, в 1993 году, Демирель стал 9-м президентом Турции и пробыл им до 2000 года.
Перечисленный мною список говорит, насколько велика была народная поддержка Демиреля, свергнутого военными в 1971 году в ходе второго успешного турецкого военного переворота.
В результате переворота организация «Серые волки» всё того же Тюркеша очень упрочила свои позиции и получила возможность осуществлять классический вариант дестабилизации страны, именуемый стратегией напряженности.
«Серые волки», набравшие силу в 1960-е годы, публично отвергали культурно-нравственные ценности кемализма, поносили священного для светской Турции Кемаля Ататюрка, препятствовали весьма условному сближению между Турцией и СССР. Именно тогда начала активно действовать новая радикальная антикемалистская по своей сути «Партия национального порядка», основанная 26 января 1970 года Неджметтином Эрбаканом (1926–2011), турецким политиком, являвшегося наставником нынешнего президента Реджепа Тайипа Эрдогана.
Эта партия (вновь напомню, что ее основатель был наставником нынешнего президента Турции) сочетала антикоммунистические заявления с заявлениями радикально антикемалистскими, крайне националистическими и, по сути, неофашистскими. Военные воспользовались тем, что Сулейман Демирель был скован по рукам и ногам конфликтом между неофашистами и леваками (организация подобных конфликтов и составляет суть стратегии напряженности).
12 марта 1971 года начальник генерального штаба Турции Мемдух Таджмач вручил премьер-министру Турции Сулейману Демирелю ультимативный меморандум. Меморандум был представлен в качестве обращения к Демирелю вооруженных сил республики. Невыполнение его ультимативных условий означало отстранение от власти Демиреля. Одним из условий было наведение порядка, пресечение всего, что противоречит взглядам Ататюрка. После трехчасового обсуждения меморандума с членами своего кабинета Демирель отказался выполнять ультимативный меморандум и был отстранен от власти.
Антидемирелевский переворот осуществила кемалистская военная элита, обеспокоенная сочетанием исламизации, того, что она называла либеральным бардаком, и роста марксистских умонастроений.
Считается, что авторы меморандума стремились к осуществлению авторитарного модернизационного сценария реформ, главным сторонником которых был командующий ВВС Турции Мухсин Батур, накануне переворота побывавший с визитом в США.
Переворот сопровождался уголовным преследованием Турецкой рабочей партии, Революционной молодежной федерации Турции, исповедовавшей марксизм-ленинизм, политическими репрессиями в вузах. «Серые волки» всё того же Тюркеша, являвшиеся — обратите внимание! — молодежной боевой организацией «Партии националистического движения», основанной Тюркешем в 1969 году, именовали себя еще и идеалистами. Они-то и добавили к официальным политическим репрессиям против коммунистов и других левых сил погромы, осуществляемые при негласной поддержке новых властей.
Военные выступили как серые кардиналы, сформировав 19 марта 1971 года гражданское правительство Измаила Нихат Эрима. Кабинет Эрима был фактически техническим и проводил в действие распоряжения военных.
После переворота 1971 года страну начали сотрясать акции радикальных левых сил, таких как «Турецкая партия народного освобождения» (лидер — Махир Чаян, которого иногда называют турецким Че Геварой). Люди Тюркеша, действуя под управлением оперативной системы «Контргерилья» (считается, что Тюркеш стоял во главе «Контргерильи»), являвшейся турецким подразделением закрытой натовской антисоветской операции «Гладио», допрашивали левых активистов, конкурируя в зверствах с многочисленными сотрудниками ЦРУ, наводнившими Турцию после переворота 1971 года. Местом пыток, проводимых силами, осуществившими переворот, была печально известная Вилла Чивербей.
К 1973 году военные, действуя под прикрытием нескольких марионеточных правительств, при участии ЦРУ подавили всех тех, кто их беспокоил, осуществили продиктованные Западом экономические реформы, внесли изменения в конституцию.
Такова история второго военного турецкого переворота, знакомого, как и первый переворот, всем туркам, обращаясь к которым, Эрдоган говорил, что военные перевороты в Турции в принципе не проходят.
Третьим военным переворотом в истории Турции был государственный переворот 1980 года, осуществленный главой генерального штаба генералом Кенаном Эвреном (1917–2015). Эврен командовал сухопутными войсками Турции с 1977 по 1978 год, был начальником генерального штаба с 1978 по 1983 год и президентом Турции с 1982 по 1989 год.
В 2012 году, за три года до своей смерти, Эврен и его соратник, генерал Тахсин Шахинкая, бывший командующий ВВС Турции, были осуждены по обвинению в перевороте 1980 года. В 2014 году десятый уголовный суд Анкары признал их виновными в совершении преступления против государственной власти и приговорил к пожизненному заключению, а также разжаловал Эврена и Шахинкая в рядовые.
Но вернемся к тому, что породило в 1980 году переворот Эврена.
В начале 1970-х годов страна продолжает дестабилизироваться загадочной для многих стратегией напряженности.
В июле 1974 года к этому добавляется так называемый кипрский кризис, когда на исходе своего правления греческие «черные полковники» начинают фактическую войну с Турцией. В результате остров Кипр оказывается разделен на Север и Юг. Турки осуществляют очередную этническую чистку, воспользовавшись тем, что «черные полковники» отстранили сдерживавшего этнические конфликты архиепископа Макариоса III — президента Республики Кипр.
В этих условиях Турция оказывается заложницей борьбы между сторонниками уже обсужденного нами Сулеймана Демиреля и сторонниками Мустафы Бюлента Эджевита (1925–2006), турецкого политика социал-демократической ориентации. Эджевит в условиях кризиса в Народно-республиканской партии, являющейся оплотом кемализма, получил поддержку левого крыла партии, а в 1966 году, выступая под лозунгом «левее центра», был избран генеральным секретарем партии. Когда партия в 1971 году поддержала военную хунту, Эджевит подал в отставку, но к 1972 году он снова становится лидером Народно-республиканской партии.
Эджевит не может сформировать однопартийное правительство. Он нуждается в коалиции. В условиях борьбы с Сулейманом Демирелем Эджевит рискует — и создает коалиционное правительство вместе с силами, находящимися резко справа не только от его партии, но и от структур его консервативного конкурента Демиреля. Для левого политика это — абсолютно запрещенный ход. Но Эджевит этот ход осуществляет, объединяясь, прежде всего, с партийными структурами («Партией национального спасения») уже обсуждавшегося нами Неджметтина Эрбакана, которого часто называют создателем политического ислама, наставника нынешнего президента Турции. (Впоследствии, в 1994 году, Эджевит пошел еще дальше, объединившись и с фундаменталистской «Партией национального благополучия» и с совсем праворадикальной, пантюркистской «Партией национального движения», возглавляемой всё тем же Арпасланом Тюркешем, стоящим, как мы видим, за многими переворотами.)
В конце 1970-х годов в Турции началась беспрецедентная эскалация политического насилия, она же — стратегия напряженности. Каждый день происходили десятки убийств. Тюркешевские «Серые волки» стали фактически погромным крылом турецких сил безопасности. Известны несколько крупных эксцессов, именуемых в турецкой историографии не иначе как бойней или резней. 1977 год ознаменовался бойней на площади Таксим и Бахчелиэвлерской резней. 1978 год — резней в Кахраманмараше. В результате непосредственно перед переворотом, являющимся третьим по счету, военное положение было объявлено в 20-ти турецких провинциях.
В сентябре 1979 года военные первый раз обсуждают некий доклад, в котором говорится о необходимости переворота. Но предпочитают оказывать давление на правительство.
В декабре того же года они снова обсуждают необходимость переворота. И вручают президенту письменный меморандум с требованиями обеспечить стабильность, которую, на самом деле, подрывают их друзья из «Гладио».
В марте 1980 года военные обсуждают второй доклад о необходимости незамедлительного переворота.
Переворот планировалось осуществлять 11 июля, но осуществлен был он только 7 сентября 1980 года. Именно тогда уже обсужденный нами Эврен и четыре высших военных командира (главкомы сухопутных войск, ВМС, ВВС и глава жандармерии) принимают решение о смещении гражданского правительства.
12 сентября возглавляемый Эвреном Совет национальной безопасности объявил по национальному телеканалу о государственном перевороте. Упразднил правительство, которое в то время возглавлял Демирель, и парламент, временно приостановил действие конституции, запретил все политические партии и профсоюзы, провозгласил всё тот же возврат к кемализму.
Тургут Озал, начавший в Турции еще в январе 1980 года жесткие экономические реформы, продиктованные Международным валютным фондом, был сохранен военными в качестве реформатора (значительно позже, в 1993 году, Озал был отправлен в отставку турецкими правыми в связи с попыткой нахождения турецко-курдского компромисса). Он всецело поддерживает Международный валютный фонд, вынуждает уйти в отставку директора Центрального банка, не согласного с политикой Международного валютного фонда, обеспечивает так называемую открытость турецкой экономики, резко снижает уровень государственного контроля за экономикой.
Международные структуры восхваляют реформы Озала. Для нас здесь важно, что эти реформы осуществляются в условиях военного переворота, что в тюрьмах оказывается больше полумиллиона человек, в черные списки заносится более полутора миллионов людей.
Эврен, обеспокоенный ростом активности «Серых волков» Тюркеша и реальной возможностью прихода к власти этой организации (к тому времени в Турции было около 1700 организаций «Серых волков» с 200 тысячами зарегистрированных членов и миллион симпатизирующих им), осуществляет умеренные репрессии и против своих вчерашних ультраправых союзников. Но главные, кого военные стремятся подавить, — это левые и левоцентристы.
Военные разрабатывают новую конституцию.
7 ноября 1982 года она получает подавляющую поддержку на референдуме.
А 9 ноября 1982 года Эврен назначается на пост президента на следующие 7 лет.
После принятия конституции назначаются выборы. Ни о какой свободе голосования на выборах говорить не приходится хотя бы потому, что все основные политики, способные составить конкуренцию людям Эврена, находятся в тюрьме.
Американская поддержка рассматриваемого военного переворота общеизвестна.
В 1997 году военные осуществили так называемый мягкий или постмодернистский переворот, отстранив от власти всё того же Неджметтина Эрбакана и членов его коалиционного правительства.
17 января 1997 года президент страны Сулейман Демирель, уже смещавшийся с должности премьер-министра в ходе военного переворота, посетил турецкий генеральный штаб. Генеральный штаб выдвинул Демирелю ультиматум из 55-ти пунктов.
Демирель призвал военных к сотрудничеству с гражданским правительством. Военные, в свою очередь, выразили серьезную озабоченность последовательной исламизацией турецкого общества и предложили премьер-министру Эрбакану ряд мер, способствующих сдерживанию исламизации и возвращению к традиции кемализма.
Эрбакан ушел в отставку. Ему запретили заниматься политической деятельностью в течение 5 лет.
Возмущенные действиями военных Неджметтин Эрбакан и другие политики право-исламистского толка создали Партию справедливости и развития. Тогдашний мэр Стамбула и нынешний президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган тоже являлся членом Партии справедливости и развития и был приговорен к тюремному заключению за публичное прочтение исламистского радикального стихотворения. Ему тоже было запрещено заниматься политической деятельностью в течение 5 лет.
В 2012 году организаторы данного переворота, за спиной которых стояла совсем закрытая тайная военная организация «Западная рабочая группа», были арестованы. Вина была возложена на одного из высших военных Чевика Бира, являвшегося на момент переворота заместителем начальника генерального штаба и фактическим создателем военного меморандума, приведшего к отставке Эрбакана. Вместе с Чевиком Биром были арестованы 30 военных, принимавших участие в смещении Эрбакана.
Решение наказать военных путчистов принимал тогдашний премьер-министр Турции и нынешний ее президент Реджеп Тайип Эрдоган. Он был премьер-министром Турции с 2003 по 2014 год, после чего в 2014 году стал ее президентом.
Эрдоган не забыл ни преследований своего кумира Эрбакана, ни своих злоключений.
Вполне успешный военный переворот 1997 года специалисты считают в чем-то аналогичным неуспешному военному перевороту 2016 года.
Мы же, рассмотрев некие этапы успешной деятельности военных Турции по свержению турецкой законной власти, всего лишь убеждаемся в том, что заявление Эрдогана о невозможности осуществления в Турции успешных военных переворотов, являясь риторически ярким, вряд ли может быть названо отвечающим исторической реальности.
Всмотревшись в череду вполне успешных военных переворотов, мы имеем право утверждать, что провалившийся военный переворот июля 2016 года, имевший целью свержение Эрдогана, является не чем-то проходным и второстепенным.
Убедившись в этом, мы начинаем всматриваться во внутреннюю структуру этого переворота, осуществляя это с оглядкой на перевороты предшествующие.
Часть IV. Переворот 2016
Для начала рассмотрим обстоятельства, не только предшествующие перевороту хронологически, но и тесно связанные с ним политически.
Обстоятельство № 1. Турция сбила российский самолет Су-24М 24 ноября 2015 года. С этого момента началось резкое обострение российско-турецких отношений.
27 июня 2016 года мы узнали о том, что президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган принес извинения за гибель пилота российского самолета Су-24М.
Между моментом, когда самолет был сбит, и моментом принесения извинений прошло примерно 7 месяцев.
Обстоятельство № 2. Неудавшийся военный переворот в Турции произошел 15–16 июля 2016 года. То есть Эрдоган извинился за 18 дней до этого переворота. И через 7 месяцев после совершения того, за что он принес свои извинения.
Обстоятельство № 3. Основные сведения о том, кто именно сбил самолет 24 ноября 2015 года, нам были сообщены 16 июля 2016 года, то есть в момент, когда неудача переворота уже была достаточно очевидной. В этот момент, если верить агентству РИА Новости, мэр Анкары Мелих Гекчек обнародовал данные о том, что летчик, который сбил российский Су-24М, был членом организации проповедника Фетхуллаха Гюлена.
Обсуждая связь между организацией Гюлена и летчиком, сбившим российский самолет, мэр Анкары сказал в эфире канала CNN Turk: «Именно параллельное государство испортило наши отношения с Россией. Это был инцидент (с российским самолетом — С.Е.), в котором участвовал один из пилотов этой структуры. Сто процентов говорю. Он был одним из участников путча. До сегодняшнего дня мы это не озвучивали, держали в себе. Но я, Мелих Гекчек, говорю, что наши отношения с Россией испортили эти негодяи».
Итак, официальная Анкара возложила всю ответственность за неудавшийся переворот на организацию Фетхуллаха Гюлена, именуемую параллельным государством.
Обстоятельство № 4. Ответственность за неудавшийся переворот возложена на эту организацию и ее лидера не только мэром Анкары, но прежде всего самим президентом Турции Реджепом Эрдоганом.
16 июля 2016 года Эрдоган в своем видеообращении сказал: «Сегодняшняя попытка переворота, к сожалению, является инициативой небольшой группы в составе вооруженных сил Турции. И эта группа связана с известной структурой, именуемой «параллельным государством»... Турция не та страна, которая преклонится перед дешевыми восстаниями, и не государство, которым можно управлять из Пенсильвании».
Поскольку в Пенсильвании проживает Фетхуллах Гюлен — непримиримый противник Эрдогана, выдачи которого Турция добивается, поскольку именно он является главой организации, названной «параллельным государством», то никаких разночтений относительно смысла высказывания Эрдогана нет и не может быть. Тем более, что обвинения в адрес Фетхуллаха Гюлена были высказаны за время, прошедшее после несостоявшегося переворота, много раз. Можно сказать, что в данном случае мы черпаем информацию из разных и равно официальных источников.
Итак, после провала антиэрдогановского переворота, то есть во второй половине июля 2016 года, Эрдоган и его сподвижники обвинили в попытке переворота Гюлена и его структуры, именуемые «параллельным государством».
Обстоятельство № 5. 16 июля прозвучали главные обвинения.
19 июля агентство Блумберг, ссылаясь на высокопоставленного турецкого чиновника, заявило, что турецкие власти взяли под стражу двух пилотов, сбивших в ноябре 2015 года российский самолет Су-24М. Было также сказано, что эти летчики участвовали в попытке госпереворота и что зачинщиками мятежа считаются представители турецких ВВС, по-видимому приказавшие этим летчикам сбить самолет с далекоидущими целями. Информацию об аресте летчиков подтвердил министр юстиции Турции Бекир Боздаг. А поскольку ответственность за неудавшийся переворот возлагается на организацию Гюлена, то вполне естественно, что подчеркивается принадлежность одного из летчиков, сбивших самолет, к организации Гюлена.
Обстоятельство № 6. Это всё осуществляется в июле 2016 года в связи с вышеописанными обстоятельствами. А в ноябре 2015 года было сказано, что российский пилот, который катапультировался из сбитого бомбардировщика Су-24М, был убит Алпарсланом Челиком, боевиком турецкой ультраправой националистической организации «Серые волки».
Вначале говорилось, в том числе и представителями госдепа США, о том, что этот Челик — чуть ли не сирийский туркмен, который реализовал свое право на самооборону.
Потом выяснилось, что он — гражданин Турции, родившийся в городе Кебан. И что он является сыном бывшего мэра города Кебан Рамазана Челика.
До своего появления в Сирии Челик поработал в Ираке. Фотографии Челика, на которых этот персонаж демонстрирует сжатую ладонь с вытянутыми вверх указательным пальцем и мизинцем, не оставляют никаких сомнений в том, что Челик — это представитель организации «Серые волки». Впрочем, Челик и сам этого не отрицает.
Так кто же стоит за расправой над Су-24М, которая могла иметь очень далекоидущие последствия? Структуры Фетхуллаха Гюлена? Или «Серые волки»? И кто такие Тюркеш и его «Серые волки»? Ведь мы сталкиваемся с ними в ходе рассмотрения всех успешных турецких военных переворотов.
Часть V. Тюркеш и «Серые волки»
«Серые волки» (по-турецки Бозкурт) — это турецкая молодежная организация ультраправых националистов. Ее официальное название — «Идеалисты». Она была создана в конце 60-х годов XX века в качестве молодежного крыла ультраправой Партии националистического движения.
Партия националистического движения была сформирована на основе Турецкой консервативно-националистической партии. И Партия националистического движения, и ее молодежное крыло являются детищами полковника Алпарслана Тюркеша (1917–1997).
Тюркеш, будучи капитаном турецкой армии в годы Второй мировой войны, был привлечен к суду в 1944 году вместе с другими двадцатью двумя пантюркистскими активистами по обвинению в радикальной националистической деятельности.
7 сентября 1944 г. в Суде чрезвычайного положения Стамбула началось судебное расследование по делу о 23 обвиняемых в «расизме-туранизме». 29 марта 1945 г. 13 подсудимых были оправданы, а 10 человек (в том числе Альпарслан Тюркеш) осуждены к тюремному заключению на 10 лет каждый. Но через семь месяцев, в октябре 1945 года, Тюркеш и его подельники были выпущены из тюрьмы. А в 1947 году они все были оправданы Военным Апелляционным судом. Причем очевидным образом это оправдание было связано с крайним национализмом и антикоммунизмом Тюркеша.
В 1949 году Тюркеш вернулся на военную службу.
В 1959-м — получил звание полковника.
Тюркеш стажировался в США. Одной из сфер занятий Тюркеша была организация взаимодействия турецкого генерального штаба и командования НАТО.
В 1960 году Тюркеш участвовал в свержении правительства Аднана Мендереса, возглавлявшего оппозиционную кемалистам Демократическую партию, являющуюся по сути вторым, более либеральным изданием того же кемализма.
Мы уже обсуждали Мендереса в связи с чередой военных переворотов и помним, что он был премьер-министром Турции в течение целых 10 лет с 1950 по 1960 годы, что военная хунта свергла Мендереса и что он был повешен в 1961 году. Мы помним и об участии Тюркеша в этой операции.
Обсудим это участие чуть-чуть подробнее.
Тюркеш состоял в свергнувшей Мендереса хунте, названной «Комитет национального единства». Он зачитывал обращение хунты к нации. Однако его позиция была слишком ультранационалистической даже для хунты. Тюркеша ненадолго отправили с миссией в Индию, но в 1963 году он вернулся, возглавил право-популистскую «Республиканскую крестьянскую национальную партию», преобразованную в 1969 году в «Партию национального действия». Тюркеш в этой партии именовался не иначе как «вождь». Особо рьяно его почитали «Серые волки», называвшие себя корпусом идеалистов или идеалистическими очагами и по сути бывшие штурмовым отрядом радикального турецкого национализма.
Еще на суде в 1944–45 гг. Тюркеш заявлял: «Поскольку самая большая масса тюркского населения проживает в России (так Тюркеш называл СССР — С.К.)... самый наш большой враг — Россия. Россия нас привела к нынешнему состоянию, Россия точила на нас зубы, Россия разрушила нашу империю. И опять же Россия обречена грызться и возиться с нами из-за нашего географического положения. Поэтому я считаю, что самый наш большой враг — Россия».
А вот цитата из так называемой клятвы идеалистов, которую дают вступающие в организацию «Серые волки»: «Наша борьба будет продолжаться, пока национальная Турция не создаст Великий Туран. Мы никогда не отступим. Мы победим. Да хранит Аллах турок и возвеличит их».
«Серые волки» входили в тайную сеть «Гладио», созданную НАТО. Они активно участвовали в турецкой стратегии напряженности. В ходе террористической войны, которая велась в 70-е годы и, по сути, являлась именно стратегией напряженности, «Серые волки» убили более 2000 человек. Сама организация потеряла за это время убитыми около 1300 членов.
Самым резонансным делом «Серых волков» было покушение на Папу римского Иоанна Павла II. Покушение состоялось 13 мая 1981 года. Его осуществил член «Серых волков» Мехмет Али Агджа.
Возглавляя отряды уличных боевиков, Тюркеш одновременно в течение многих лет был депутатом турецкого парламента. Более того, с 1975 по 1978 годы он был вице-премьером в правительстве лидера «Партии справедливости» Сулеймана Демиреля.
В 1980 году в Турции произошел очередной государственный переворот. К власти пришли военные во главе с Кенаном Эвреном. Генерал Эврен не любил ни левых, ни ультраправых. Тюркеш был арестован и провел 4 года в тюрьме. Освобожден он был в 1985 году.
После выхода из тюрьмы Тюркеш переориентировал своих боевиков на войну с курдами. Партия Тюркеша пыталась укорениться в истеблишменте через выборы. Но этому препятствовали военные, не поощрявшие крайний национализм и пантюркизм.
Успешными для сторонников Тюркеша стали выборы 1999 года, на которых эти сторонники взяли почти 18 % голосов и получили второе место. Но к этому моменту Тюркеш умер.
Тюркеш и его сторонники активно участвовали в азербайджанских политических распрях. При Эльчибее лидер азербайджанских «Серых волков» Искандер Гамидов был назначен министром внутренних дел. Позже, в связи с приходом к власти сторонников Гейдара Алиева и самого Гейдара Алиева, Гамидов был арестован.
Продолжателем дела Тюркеша, скончавшегося в апреле 1997 года, является новый председатель партии сторонников Тюркеша Девлет Бахчели.
Что же касается Тюркеша, то его сторонники после смерти этого политика превратили его в священную культовую фигуру.
«Серые волки» находятся в оппозиции к режиму Реджепа Тайипа Эрдогана. Для них Эрдоган и слишком мягок, и слишком исламистски настроен. Что же касается «Серых волков», то они, отдавая в некоторой степени дань исламу, всё же преимущественно ориентируются на пантюркизм и пантуранизм. То есть на превращение малой национальной Турции в Великий Туран, сплоченный не исламским, а тюркским или туранским единством. Идеалом «Серых волков» является не Османская империя и неоосманизм, а построение великого государства тюрок, включающего в себя, естественно, части российского государства.
Когда надо, пантюркисты из «Серых волков» поддерживают исламистов в войнах против явных врагов пантюркизма. Но, повторяю, ползучую исламизацию Эрдогана «Серые волки» не слишком поддерживают.
Так кто же организовал переворот против Эрдогана? «Серые волки» или сторонники Фетхуллаха Гюлена?
Нам важно установить, во-первых, что это две разные силы.
И, во-вторых, что в разное время в разной степени акцентировалось участие этих двух разных сил в уничтожении российского Су-24М.
В начальный период акцентировалось участие представителей «Серых волков». После неудавшегося переворота акцентируется участие сторонников Фетхуллаха Гюлена.
Обсудив «Серых волков», мы просто должны обсудить и сторонников Гюлена, тоже находящихся в оппозиции к Эрдогану, но в целом исповедующих отличное от «Серых волков» мировоззрение.
Часть VI. Фетхуллах Гюлен и те, кто за ним стоят
Фетхуллах Гюлен родился 27 апреля 1941 года в турецкой деревне Коруджук, находящейся неподалеку от города Эрзурум.
Отец Фетхуллаха Рамиз Гюлен был имамом. Фетхуллах Гюлен получил классическое исламское образование. Он выучил наизусть Коран в 10 лет, впервые прочитал проповедь в 14 лет. Учился он в двух медресе у нескольких известных турецких суфиев. Вот имена этих суфиев: Алварлы Эфе, Осман Бекташ Ходжа, Хаджи Сыткы Эфэнди.
Итак, Фетхуллах Гюлен принадлежит к богословской суфийской турецкой семье и учится у суфиев. Берем это на заметку и фиксируем следующие элементарные сведения.
Фетхуллах Гюлен — турецкий писатель, бывший имам и проповедник, исламский общественный деятель, инициатор и основатель общественного движения «Хизмет». Он проживает в США (штат Пенсильвания) и... И почему-то этого турецкого писателя и общественного деятеля в 2008 году избирают аж самым влиятельным интеллектуалом планеты. Причем, это осуществляется на очень авторитетных американских сайтах.
А еще Гюлен с 2009 года входит в число пятисот самых влиятельных мусульман мира. Причем по итогам 2013 года он оказался на 11-м месте среди таких мусульман.
В том же 2013 году Гюлен включен в число ста самых влиятельных людей мира аж самим журналом Time, а также в список пятисот самых влиятельных людей мира, составленный журналом Foreign Policy.
Из Турции Гюлен уехал в США на лечение в 1999 году. Он и вправду болен, пережил операцию на сердце, много оперативных вмешательств в связи с сахарным диабетом и другими болезнями. Но отъезд в США был вызван не только тем, что Гюлен нуждался в лечении.
Еще в 1971 году Гюлен, будучи проповедником в одной из мечетей Измира, был осужден на 3 года за деятельность, направленную на создание в Турции исламского религиозного государства. По данным полиции, он осуществлял эту деятельность через некий суфийский орден «Нурджу», причем было сказано, что одна из целей нурджизма — дискредитировать Кемаля Ататюрка в глазах турецкой молодежи, представив его как врага религии. А другая цель того же нурджизма — создать режим, опирающийся на религию.
13 сентября 1980 года была вновь предпринята попытка арестовать Гюлена, но он бежал из Измира, где был проповедником, в свой родной Эрзурум.
В феврале 1985 года Гюлен вновь упомянут в списке разыскиваемых.
В 1986 году Гюлена арестовывают турецкие силы безопасности. И тут же освобождают по инициативе высших должностных лиц.
К этому моменту Гюлен уже сильно интегрирован в ЦРУ. Освобождение Гюлена было осуществлено по ходатайству Тургута Озала, премьер-министра Турции с 1983 по 1989, президента Турции с 1989 по 1993 год. Это тот самый Тургут Озал, которого мы разбирали в связи с военным переворотом и реформами, отвечающими интересам МВФ.
При Тургуте Озале по-настоящему взошла звезда Гюлена. Тургут Озал стал лоббировать сделки Гюлена, содействовать тому, что у Гюлена появлялись всё большие и большие денежные средства. Всё это происходило при прямом покровительстве ЦРУ.
Турецкий исследователь Сара Гюль Туран, автор книги «Религиозный террор в Турции», утверждает, что Фетхуллах Гюлен ― преемник крупного суфийского деятеля Саида Нурси. Этого деятеля надо обсуждать особо.
Другой турецкий исследователь Эрбиль Тушальп в своей работе «В ожидании шариата» подробно обсуждает роль Фетхуллаха Гюлена.
На поклон к Гюлену шли такие выдающиеся турецкие политики, как уже обсуждавшийся нами Сулейман Демирель и премьер-министр Турции с 1993 по 1996 год Тансу Чиллер.
Приведенные мною турецкие авторы пользуются в основном данными, заимствованными из открытых источников. Видный турецкий политический обозреватель Четинкая явным образом пользуется также данными турецких военных, спецслужб, Совета национальной безопасности. Он утверждает, что Гюлена используют в своих целях весьма влиятельные структуры. Об игре подобных структур сообщает, опираясь на закрытые данные, турецкий исследователь Фаик Булут, автор книги «Армия и ислам». Булут тоже говорит об особой роли орденского суфийского ислама во вторичной исламизации Турции.
Считается, что Гюлен используется суфийскими тарикатами, не желающими засвечиваться напрямую. В другой своей книге, «Возвышение капиталов тарикатов», Фаик Булут говорит о том, что эти капиталы постепенно берут под контроль все турецкие партии, готовые содействовать исламизации Турции.
Так что дело не в Гюлене как таковом, а в могучих процессах вторичной исламизации Турции, осуществляемых с помощью суфийских тарикатов. А еще речь идет об американской поддержке этой деятельности.
О том, что США колеблются, пытаясь понять, кто лучше может содействовать удержанию их позиций — «Серые волки» или представители суфийских тарикатов. Видимо, разные силы в США делают ставку на «Волков» и тарикаты. Как бы там ни было, Гюлена из Турции на спецсамолете вывозило ЦРУ, спасая этого исламизатора Турции от ареста за агитацию против светского характера турецкого государства.
В США возможности структуры Гюлена стали стремительно приумножаться после того, как Гюлен до конца укоренился в штате Пенсильвания. И если верить американским исследователям, опирающимся на свои конфиденциальные базы, созданные во время работы в ЦРУ, то приумножению капиталов Гюлена содействовали очень крупные американские теневые дельцы, такие как Грэм Фуллер, востоковед и идеолог ЦРУ в деле переориентации на политический ислам, Мортон Абрамовиц. Речь идет о людях, опекавших сеть «Гладио», притом что крупнейшим региональным отделением этой сети было, конечно, турецкое отделение. «Серым волкам» очень не нравится ориентация определенных американских сил на политический ислам. Так что налицо весьма далеко идущая конкуренция.
Связь Гюлена с суфизмом вообще и особенно с движением исламского богослова Саида Нурси (1876–1960) достаточно очевидна.
Нурси — курд по национальности, сын члена суфийского ордена, сам являющийся мягким исламизатором, создателем религиозного ордена «Нурджулар» («Люди Света»), находился в сложнейших отношениях с Ататюрком и его системой. Согласно постановления Коптевского суда города Москвы нурсизм объявлен экстремистской идеологией. Это вызвало протесты в США и породило протесты у нашей либеральной общественности.
Весной 2011 года в Турции была опубликована книга бывшего сотрудника национальной разведывательной организации Османа Нури Гюндеша. Эта книга называлась «Свидетель анархии и революций». В книге так характеризуется роль нурсизма в эпоху советской перестройки: «В 1990-е годы движение [«Нурджулар»] активно предоставляло «крышу» ЦРУ в странах Центральной Азии. А в лицеях «Нурджулара» только на территории Киргизии и Узбекистана работали под прикрытием 130 сотрудников ЦРУ. Хотя внешне эти люди и воспринимались как преподаватели, на самом деле они работали под руководством американских спецслужб...»
Разветвленная сеть гюленистов и нурсистов работает и в России, обладая очень большими возможностями.
Совершенно ясно, что капиталы Гюлена и его структур существенным образом связаны с криминальными турецкими и международными капиталами.
Отношения между Гюленом и Эрдоганом резко обострил коррупционный скандал, апогей которого приходится на 17 декабря 2013 года.
Напоминаю, что президентом Турции Реджеп Эрдоган является с 28 августа 2014 года. До этого он был премьер-министром.
Так вот, 17 декабря 2013 года турецкая полиция провела крупномасштабную антикоррупционную операцию «Большая взятка». По обвинению в махинациях были задержаны десятки бизнесменов, чиновников и их родственники. Тогда же в соцсетях появились записи телефонных переговоров, которые премьер Эрдоган вел со своим сыном Билялем Эрдоганом.
В ответ на появление записей правительство Турции заявило, что «размещенные в интернете записи якобы разговора нашего премьер-министра Реджепа Тайипа Эрдогана с его сыном являются коварным шантажом и абсолютно не соответствуют действительности. Те, кто создал этот грязный заговор, порочащий премьера турецкой республики, ответят за это по закону».
Эрдоган чувствовал, что за действиями полиции стоят Гюлен и его структуры. Гюлен это отрицает. Но Эрдоган уверен в том, что его главным врагом является Гюлен, который в начальный период карьеры Эрдогана имел прямое отношение к возвышению нынешнего президента Турции, отнюдь не считающего, например, того же суфия Нурси отрицательным персонажем турецкой истории.
Отношения между Эрдоганом и Гюленом запутанные. В них сложным образом переплетаются практические мотивы и мотивы совсем иные — суфийские в том числе.
Как бы то ни было, 14 декабря 2014 года, то есть уже после того, как Эрдоган был избран президентом Турции, турецкая полиция арестовала 23 сотрудника гюленовской газеты «Заман» и гюленовской телекомпании, якобы поддерживающих прочные связи с гюленовским движением «Хизмет». Журналистам было предъявлено обвинение в создании нелегальной организации и попытке захвата власти в стране. После этого официальные представители Евросоюза опубликовали заявление, в котором было сказано о том, что такие аресты несовместимы со свободой средств массовой информации.
19 декабря 2014 года стамбульский суд выдал ордер на арест Гюлена. Прокурор Хасан Йылмаз ходатайствовал перед Минюстом Турции о подготовке документов на включение Гюлена в «Красный бюллетень» Интерпола — чтобы Гюлен был объявлен в международный розыск и был выдан орден на его арест. Интерпол не принял решение о розыске Гюлена.
Прагматические обстоятельства, обстоятельства психологического характера и, наконец, так называемые специальные обстоятельства конечно же играют серьезную роль в том, что касается взаимоотношений между Эрдоганом и Гюленом. Но хотелось бы оговорить два еще более серьезных обстоятельства.
Первое — суфийское. Есть самое серьезное основание считать, что не только Гюлен, но и Реджеп Эрдоган является или поклонником, или прямым последователем суфийского тариката. И в силу этого перевод Турции на рельсы так называемого политического ислама является задачей и Гюлена, и Эрдогана. Они могут очень остро конфликтовать по серьезнейшим прагматическим и иным частным вопросам. Но в том, что касается стратегической смены вех в Турции, Эрдоган и Гюлен едины. И их единство обеспечивается не только общностью мировоззрения, но и наличием весьма авторитетных структур, благодаря вписанности в которые общность взглядов Эрдогана и Гюлена, сколь бы прагматичными эти люди ни были, надежнейшим образом гарантирована.
А раз так, необходимо обсудить роль суфийских тарикатов в жизни Османской империи и постосманской Турции.
Из документов известно, что сын основателя династии Османов Орхан подарил в 1324 году землю к востоку от турецкого города Изника суфийским дервишам. И это не единственное свидетельство благоволения султанов к суфиям. Все султаны эпохи восхода империи принадлежали к тем или иным суфийским орденам. А суфийский орден Бекташи был по сути своей ядром движения янычар. Движения очень важного для определенного этапа существования Османской империи.
Причиной запрета ордена Бекташи стал роспуск янычарского корпуса в 1826 году. Но другие суфийские ордена при этом не пострадали.
В 1902 году министр иностранных дел Франции пишет французскому консулу в Джиде о значении суфийского тариката Шазели. Министр очень интересуется этим тарикатом, подчеркивает его мощь, сравнивает эту мощь с мощью шерифа Мекки, обсуждает, как можно ослабить тарикат в интересах Франции. В Анатолии, являющейся ядром османской Турции и уж тем более ядром Турции постосманской, наиболее влиятельны были суфийские ордена Накшибандия и Кадирия. Эти ордена также были очень влиятельными на Северном Кавказе и в Средней Азии, да и в Поволжье тоже.
Суфии помогали Кемалю Ататюрку в его действиях по отстаиванию турецких национальных интересов. Но Ататюрк был очень решителен в борьбе с исламом, в том числе и с суфийскими тарикатами.
В 1924 году он отменил халифат и закрыл исламские медресе.
В 1925 году он закрыл суфийские обители теке и суфийские учебные центры завийе.
Суфии отреагировали на это мягким и деликатным уходом в подполье.
В 1928 году из конституции кемалистской Турции было изъято положение о том, что государственной религией в Турции является ислам.
В 1937 году в конституцию было добавлено положение о том, что Турция — это светское государство. Чтение исламских религиозных текстов постепенно пытались перевести на турецкий язык. Последовали религиозные протесты. Суфийские в том числе. В ответ Ататюрк заявил о том, что суфии, прежде всего накшибандийские, должны быть уничтожены.
Но можно уничтожить структуры. Уничтожить же глубоко укорененные мировоззрения практически невозможно.
Суфийские тарикаты никуда не исчезли. Они просто ушли в подполье, оставаясь в Турции влиятельной силой.
Возникли невидимые колледжи суфийских братств.
Суфии мягко встраивались в государственные структуры и одновременно активно разворачивали подпольную деятельность.
Именно этим занимались активно поддержанные турецким народом выдающиеся суфии, такие как Алварлы Эфе, Саид Нурси, Сулейман Хилми Танухан, Абдульазиз Беккине и другие.
Уже ко второй половине 40-х годов гонения кемализма на ислам вообще и суфиев в частности существенно выдохлось.
Вместо авторитарных модернизаторов к власти стали приходить демократы.
В 1945 году была учреждена происламская «Партия национального развития».
В 1946 году возникла многопартийность. Стало ясно, что Турция понемногу вступает в новую эру — эру официального возврата ислама в политику и общественную жизнь. Этому способствовали создаваемые суфиями партии, средства массовой информации, фонды и другие организации.
Нельзя понять ничего в нынешней турецкой политике, в отношениях между Эрдоганом и Гюленом, в возможности или невозможности фундаментальной смены турецких мировоззренческих и стратегических вех без учета этого первого особого обстоятельства.
Второе особое обстоятельство — это наличие в Турции и не только в ней так называемого глубинного государства, которое не надо путать с параллельным государством Гюлена, о котором в запальчивости заявлял Эрдоган 16 июля 2016 года и в последующие горячие дни.
Бывший президент Турции Сулейман Демирель, которого мы уже обсудили, говорил о том, что глубинное государство — это перспективы и поведение (прошу вдуматься в каждое слово!) турецких элит, преимущественно военных и спецслужбистских. И что глубинное государство работает над сохранением национальных интересов со времен падения Османской империи.
О глубинном государстве говорил и обсужденный нами ранее бывший премьер-министр Турции Бюлент Эджевит. Он связывал глубинное государство с такими структурами, как «Гладио», «Гладио-2», «Контргерилья».
О глубинном государстве как важнейшей структуре Египта стали говорить уже после того, как эта тема была обсуждена в Турции. Потому что Турция, причем не только постосманская, но и османская, очень сильно замешана на дрожжах этой самой глубинной государственности. Тайные структуры, обладающие огромным влиянием и находящиеся только под властью самих султанов, создавали многие правители Османской империи. Наиболее известен тайный комитет султана Селима III, правившего с 1789 по 1807 год. Про эти структуры не знал даже великий визирь султана.
Такое же глубинное государство было создано младотурками в эпоху их партии «Единение и прогресс».
С помощью глубинного государства младотурки планировали всё те же военные государственные перевороты, причем вполне удачные.
Считается, что после падения Османской империи (внимание!) настоящее глубинное турецкое государство занималось исключительно утверждением в турецком обществе различных вариантов тюркской идентичности. И в этом смысле у антиисламского Ататюрка и его происламских оппонентов была одна задача — любым способом сохранить и укрепить тюркский дух, понимаемый разными представителями постосманской элиты по-разному, но одинаково лелеемый всеми.
Как именно ЦРУ использует глубинное государство — достаточно очевидно. Но это вовсе не значит, что глубинное государство не использует ЦРУ. Или что это глубинное государство может быть сведено к структурам Гюлена, «Серым волкам» и другим частностям.
Предлагаю для начала рассмотреть обсужденные обстоятельства № 1 и № 2 как фактор, указывающий на наличие действительно глубинного турецкого, тюркского, прототюркского государственного духа, по-разному воспроизводимого на разных этапах истории. Для того чтобы ознакомиться с этими разными проявлениями чего-то единого более серьезно, нам нужно уйти от современности на достаточные исторические глубины с тем, чтобы потом вернуться опять в современность.
Часть VII. Османы и Византия
В 27 году до нашей эры Октавиан Август стал первым императором Римской империи, единственного государства в истории человечества, которому принадлежало всё побережье Средиземного моря.
Римская империя возникла как новая форма правления государством, которое вошло в историю под именем Древний Рим.
Вначале Древний Рим был государством с республиканской формой правления. Потом он стал империей.
В 395 году нашей эры после смерти римского императора Феодосия I Римская империя была разделена на две части — Западную с центром в Риме и Восточную с центром в Константинополе.
В 480 году нашей эры умирает Юлий Непот, последний император Западной Римской империи.
Восточная Римская империя, известная в истории под именем Византия, просуществовала еще почти тысячу лет после того, как завершила свое существование Западная Римская империя. Византия рухнула под натиском турок-османов в 1453 году нашей эры, когда султаном Мехмедом II был взят последний оплот Византии — город Константинополь.
29 мая 1453 года последний император Византии Константин Драгаш погиб в бою, отражая натиск янычар Мехмеда II.
30 мая 1453 года в 8 часов утра Мехмед II торжественно вступил в Константинополь и приказал переделать центральный собор города — собор святой Софии — в мечеть.
Крохотные остатки Византии Морея и Трапезунд попали под власть османов соответственно в 1460 и в 1461 году. Но крахом Византии считается падение Константинополя.
С момента падения Константинополя Османское государство, созданное тюркскими племенами Османа I в северо-западной Анатолии в 1299 году, стало именоваться империей.
Эта империя достигла своего наибольшего возвышения при десятом султане Сулеймане I Великолепном, сыне Селима I, продолжившим завоевательную политику своего отца и добившимся предельного расширения границ Османской империи в Европе, Азии и Африке.
В августе 1529 года войска Сулеймана I, уже завоевав Венгрию, Боснию, Герцеговину, Славонию и Трансильванию, осадили столицу Австрии город Вену. А передовые турецкие отряды вторглись в Баварию.
И хотя войска Сулеймана, терзаемые эпидемиями, нехваткой продовольствия, несущие большие потери, в итоге отступили от стен города Вена, Австрия признала господство Османской империи над частью своей территории и обязалась платить османам ежегодную дань.
Необходимо отдавать себе отчет в том, что в сознании почитателей Османской империи этот факт завоевания их государством существенной части Европы продолжает обладать огромной притягательной силой. Ведь это произошло менее пятисот лет назад.
Османская империя была последним халифатом. Халифат — это правление под властью халифа. Слово «халиф» происходит от арабского слова, означающего «преемник Мухаммеда» (то есть пророка Магомета, создателя исламского вероучения).
Халиф объединяет политические и религиозные функции. Будучи главой государства, он одновременно считался духовным лидером мусульман всего мира.
Халифат стал создаваться еще при Мухаммеде и сильно укрепился при следующих четырех халифах правильного Халифата: Абу Бакре, Умаре, Усмане и Али. Происходило это всё в VII веке нашей эры и продолжалось при правлении династий Омейядов и Аббасидов вплоть до 1258 года. Именно тогда монгольское вторжение привело к резкому ослаблению того Халифата, который именуется арабским.
Со времен пророка Мухаммеда и четырех праведных халифов сменили друг друга многие халифаты, арабские по сути своей. К числу таких халифатов относятся: Праведный, Омейядский, Кордовский, Аббасидский, Фатимидский и другие.
Наиболее наступательно вел себя Омейядский халифат. Халифы, принадлежавшие к Омейядской династии, правили с 661-го по 750 годы нашей эры. В этот период арабы захватили Среднюю Азию, дошли до Пенджаба в Индии, захватили Малую Азию, большую часть Северной Африки, Кавказ, Испанию и южную Францию. С трудом удалось тогда отстоять от арабов Константинополь и избежать покорения арабами всей Франции.
Францию, да и Европу в целом, спас от арабского завоевания Карл Мартелл, дед Карла Великого. Он разгромил арабскую армию Абд ар-Рахмана в битве при Пуатье 10 октября 732 года. После этого продвижение арабов в Западную Европу действительно оказалось остановленным. Начали отвоевываться покоренные ранее арабами части южной Франции. Но Испанию арабы контролировали очень долго.
Завоевав большую часть Пиренейского полуострова за короткий период с 711 по 718 годы нашей эры, арабы полностью вернули полуостров христианам только в 1492 году при падении Гренады, последнего прибежища ислама в Испании. Таким образом, Арабский халифат, или точнее халифаты, в существенной части контролировали Испанию на протяжении семи с лишним столетий, в течение которых христиане, конечно же, вели Реконкисту, то есть войну, имеющую своей целью изгнание из Испании арабов-мусульман, именуемых маврами. Но поначалу эта Реконкиста носила достаточно слабый, хотя и упорный характер. И о настоящем полноценном вытеснении мавров из Испании вначале речи быть не могло. Несколько веков Реконкиста носила оборонительно-собирательный характер. Другой характер она получила примерно за пару столетий до взятия Гренады. Но это означает, что значительная часть Испании находилась под существенным контролем арабов-мусульман, то есть входила в их халифаты на протяжении более чем половины тысячелетия.
Ревнители халифатизма это помнят, и для них одинаково священными являются и арабские завоевания в Западной Европе, и османские завоевания в Восточной и Центральной Европе.
Теперь необходимо хотя бы вкратце обсудить проблему столкновения арабского и тюркского халифатизма.
(Продолжение следует.)