Начавшаяся военная спецоперация на Украине неожиданным образом открыла возможность серьезных изменений не только в отраслях, непосредственно связанных с вооруженными силами, но и в тех, которые далеки от спецоперации.
Для тех, кто занят проблемами образования и годами бьет тревогу, это будут долгожданные изменения. Вводимые Западом санкции, выстраивающие фактически железный занавес, дают возможность, даже необходимость, возвращения к нашим отечественным традициям, в том числе и в образовании.
Сейчас прекрасный момент, чтобы собрать воедино все или почти все вопросы, касающиеся проблем образования, которые давно назрели и которые необходимо обсудить. На освобожденных территориях Россия должна будет что-то предложить в качестве новой системы образования. Понятно, что даже нынешняя ущербная система образования в России будет лучше, чем то, что было на Украине. Но означает ли это, что наша нынешняя система оправдает ожидания жителей освобожденных территорий? Отнюдь нет. Так давайте перечислим и обсудим недостатки нынешнего образования, рассмотрим способы их исправления.
Стратегическая цель
Прежде чем реформировать образование, прежде чем решать, что необходимо удалить, что изменить, а что оставить в образовательном процессе, нужно решить, для чего мы всё это делаем. То есть какова цель нашего образования и какова цель его предлагаемого реформирования?
Ведь от этого зависит всё остальное: либо мы говорим, как бы это ни набило оскомину, что человек должен быть квалифицированным потребителем, либо, что нам всё-таки нужен человек-творец, человек, умеющий что-то создавать.
Большинство родителей, большинство граждан нашей страны, считают, и это подтверждается опросами АКСИО, что наша образовательная система должна выращивать человека-творца. Что скрывается за этими словами?
Подавляющее большинство граждан считают, что из школы должен выходить не узкоспециализированный выпускник, который хоть и точно определился, куда он пойдет, но не факт, что в состоянии сделать в своем жизненном выборе «шаг вправо, шаг влево». Оттуда должен выходить всесторонне развитый человек, готовый осваивать новые уровни знаний, при необходимости корректируя выбор профессии. То есть тот базовый уровень, который дает школа, уже должен позволять ему всё это делать. Выпускник школы не должен быть узкоспециализированным.
Теперь, определившись с главным вопросом, давайте рассмотрим связанные со стратегической линией в школьном образовании проблемы.
Личностно-ориентированный подход
Первая проблема, которая тут видится — противоречие между знаниево-ориентированным подходом и подходом личностно-ориентированным.
Главная на сегодня стратегия, которая у нас стала внедряться годов с 1990-х — это личностно-ориентированное образование.
Оно отличается от знаниево-ориентированного тем, что во главу угла в процессе обучения ставится странным образом понимаемое благо ученика. Целью обучения становится не добиться того, чтобы ученик воспринял знания, и, глубоко поняв предмет, захотел эти знания расширять и использовать в своей дальнейшей жизни, а то, чтобы ученику было комфортно. Это не моя выдумка. Во многих книгах по дидактике и в иной методической литературе сказано, что важно, чтобы ученику было комфортно учиться. То есть во главу угла ставится облегчение процесса обучения.
Но, как мы все прекрасно понимаем, так сложно чего-то добиться. С комфортом можно отдыхать, но не преодолевать трудности. А любое обучение — это процесс преодоления, и соответственно, уже дискомфорт. Ни в спорте, ни в музыке, да нигде вообще невозможно комфортно добиться успеха. Именно поэтому личностно-ориентированное образование, то самое образование, когда во главу угла ставится ученик, а не знания, не соответствует базовому требованию о том, что школа должна выпускать человека-творца.
А потому необходимо отказаться от личностно-ориентированного образования. Хочу оговорить: я совершенно не против постулата, что дети — это личности и к ним надо относиться по-человечески. Но это еще только формирующиеся личности. А когда в личностно-ориентированном подходе во главу угла становится ученик, это означает, что все вокруг него «пляшут»: не смей ему двойку поставить, пусть он ничего и не выучил. Более того, он даже сам выбирает, какие предметы учить. Главное в этом подходе, что всё отталкивается от желаний ученика.
Повторю еще раз: ученик — это еще не сформированная личность, а только формирующаяся. И мы все знаем из опыта: когда ребенка воспитывают, то есть формируют личность, ему указывают, что такое хорошо, а что такое плохо, что нужно и можно делать, а чего нельзя.
Взрослый опытный человек, наставник, должен указывать ученику, что необходимо делать в данный момент. Поскольку тот может даже и не предполагать, что именно ему понадобится в будущем. Сейчас ему кажется тот или иной предмет или определенный раздел науки абсолютно не нужным, бессмысленным, а позже, когда эти знания понадобятся, время будет упущено.
Могу привести в пример себя: в школе я был более склонен к точным наукам — математика, физика, химия. Мне казалось, что история — это очень скучный предмет. И вообще, ну зачем его учить? Так, что-нибудь примерно знаешь, и достаточно.
Если бы у меня была возможность выбирать (а я учился еще в советской школе, где такой возможности не было), то, наверное, по своей незрелости я бы историю задвинул в самый дальний угол и знал бы ее еще меньше. Уже в более взрослом возрасте мне приходилось самому в чем-то разбираться, вытаскивать необходимое из учебников истории, из научных статей, потому что без этого нельзя. Особенно теперь, когда идет информационная война. Она ведь идет не только на текущем материале, фейки вбрасываются не только про нынешние события, а и про исторические.
Перестройка была построена именно на том, что поймали советских идеологов на частичном искажении истории, вбросили сколько-то более достоверных фактов плюс кучу мифов, и не дали возможности на это возразить. Факты привели в шок и трепет граждан, и они, эти граждане, решили, что государство с «такой историей» просто не нужно. Потом многие перестроечные мифы оказались развенчаны — появился интернет и разрушил монополию официальных СМИ, огромное дело сделали передачи «Суд времени» и «Исторический процесс», шедшие по центральным телеканалам и давшие, наконец, честную историческую дискуссию по основным вопросам. Но развенчание перестроечных мифов произошло, когда государство было уже разрушено.
К чему я всё это говорю? К тому, что история важна для любого гражданина страны, будь он хоть трижды технарь. Однако ведь не об одной истории речь. Подросток, возможно, отбросит математику, скажет, что хочет быть филологом и математика, мол, ему вообще не нужна.
Потом он поймет, что это не так. Что и в филологии существуют математические методы исследования текстов. Ведь заранее неизвестно, чем он будет заниматься. Если не просто писать нечто свое, а, положим, исследовать тексты, то есть заниматься научной деятельностью, ему обязательно понадобятся математические методы ну хотя бы для понимания сделанного коллегами, математическими лингвистами. Не говоря о том, что базовая математика развивает логическое мышление, а это необходимо и гуманитариям.
Да вообще чистых наук практически не существует, всегда исследования ведутся на стыке наук. И не только исследования, но и изобретения, разработки и прочее.
Но понятным это становится поздно, когда остается только сожалеть об упущенных возможностях. Именно поэтому подход, который ориентируется на желания незрелой личности, на ее комфорт — то есть личностно-ориентированный подход, — разрушителен.
Образование должно быть знаниево-ориентированным, ученикам необходим выверенный объем знаний. Выверенный по объему и по степени готовности школьника воспринять те или иные знания в зависимости от его возраста — но всё равно в необходимом объеме. С этой задачей хорошо справлялись создатели отечественной школы: педагоги, психологи, методисты. Это видно было по результату, по выпускаемым из школ ученикам.
Но двинемся в нашем обзоре дальше.
Одной из новаций постперестроечного времени стали так называемые «индивидуальные траектории». Очень часто говорят, что каждый ученик в классе вообще может заниматься по индивидуальной траектории. Где-то пусть чуть медленнее движется, там, где другие быстрее бегут. А где-то, наоборот, опережает одноклассников.
Да, в идеале, если у каждого ученика есть свой учитель, или каждый занимается со своим репетитором, наверное, это позволит добиться каких-то более серьезных успехов, чем просто классно-урочная система, когда все сидят в одном классе и двигаются в одном темпе. Но для этого у каждого должен быть свой педагог, или нужно каким-то сложным образом объединять учеников по группам с одинаковым уровнем знаний.
В моем опыте была ситуация, когда собранные в один класс ребята учили иностранный язык в разное время, поскольку их знания сильно разнились по уровню — дети собрались в класс из разных школ. Но это частный случай: один единственный предмет и имевшаяся возможность разделить. Останься они в одном классе, кто-то обязательно сидел бы и скучал.
Каков вывод? Если есть возможность индивидуальных занятий, то, конечно, это хорошо: педагог знает ученика, занимается с ним один на один, не отвлекаясь ни на кого. Тогда можно идти по этой самой «свободной траектории».
Но в большинстве случаев такой возможности — по сути, репетиторства, — нет, поэтому внедрять в массовые школы, в большие классы индивидуальные траектории нелепо и разрушительно. Куда лучше двигаться по общей траектории.
Инклюзивное образование
Если кто-то не слышал про инклюзивное образование, я поясню. Инклюзивное образование — это совместное обучение обычных детей и детей с какими-то отклонениями: психическими или физическими. Объясняется необходимость такого образования гуманистическими целями.
Опыт показывает, что эти цели всё равно не достигаются. Дети не становятся терпимее к людям с отклонениями лишь от того, что их помещают в одно пространство. Терпимость достигается воспитанием, а не слепым объединением разных групп детей.
При этом противники инклюзивного образования не утверждают, что особенные, как их называют, дети недостойны образования. Конечно же, достойны! Однако, когда идет их совместное обучение в одном классе с детьми обычными, то ни те, ни другие не получают достаточного образования.
Детей с физическими недостатками еще можно как-то вписать в класс — организовать им простые способы подниматься на этажи, решить иные проблемы. Хотя и с такими детьми в обычных школах будут сложности. Ну, с той же физкультурой или другими предметами, где всё равно есть расхождение в возможностях. Но это всё же можно решить.
А вот дети с психическими отклонениями просто не могут учиться в обычном классе. Они и сами не получают знания, и отвлекают при этом остальных учеников и учителя. То есть по сути этому ученику или, если их там несколько, ученикам нужны индивидуальный отдельный учитель (его принято называть тьютером) и отдельная программа обучения. Тогда в чем смысл пребывания в общем классе?
Плюс ко всему, мы прекрасно знаем, что в советское время у нас была отлично поставлена работа с детьми с умственными и психическими отклонениями. Причем при разных видах отклонений были разные подходы, разные программы, учитывающие, с какой скоростью и что ребенок способен усвоить, учитывались и вид недуга, и его степень. Это не говоря о школах и интернатах для детей с физическими нарушениями (опорно-двигательный аппарат, полиомиелит, ДЦП и т. д.).
Но всё это оказалось разрушено. Вместо таких школ стали внедрять западные инклюзивные технологии, которые не дают ни этим детям нормально социализоваться, получить знания, профессию, ни тем, с кем в одном классе они оказались. Но «зато» это модно, и под это школа получает финансирование, а продвигающие данные новации НКО — гранты.
Совершенно очевидно, что от инклюзии нужно уходить, поскорее возрождая школы, где детям с особенностями развития будут с помощью ранее разработанных, либо обновленных методик давать то, что именно им необходимо, чтобы не оказаться в жизни изгоями. Вот в этом, на самом деле, и есть гуманизм. А не в том, чтобы запихнуть их всех в обычный класс.
Единый государственный экзамен (ЕГЭ)
Как таковой Единый государственный экзамен совсем отменять не обязательно. Но его непременно нужно трансформировать. То, что он единый и проходит в одно время — совсем не трагедия, это ни на что существенно не влияет. Пусть продолжает называться ЕГЭ сколько угодно.
Проблема в самой природе этого экзамена и форме его проведения. Необходимо снова разделить выпускные экзамены в школе и вступительные в институт. Почему? Потому что природа этих экзаменов разная.
Природа выпускного экзамена в школе, его задача — проверить уровень школьных знаний в целом по разным предметам. Если ученик сдает математику — выяснить средние знания по математике. Русский — средние знания по русскому, по литературе. И так далее. И это понятная задача выпускного экзамена — оценить то, как школьник проучился 11 лет.
Задача же вступительного экзамена в вуз совершенно иная. Она не в том, чтобы по результатам в аттестате куда-то кого-то принять. Аттестаты существовали и раньше, но они не являлись ключом к зачислению в вуз.
Кто-то скажет, что раньше были и задания разными, и требовательность экзаменаторов, потому и нельзя было сравнить аттестаты учеников разных школ. А теперь, дескать, экзамен единый и появился общий уровень оценивания. К тому же нас заверяют, что ЕГЭ решает проблему с коррупцией при попадании в вуз.
Но, как мы знаем на уже многолетнем опыте, существует много 100-балльников или 99-балльников по русскому языку из регионов, где с языком, честно говоря, ну совсем плохо. И потом эти 100-балльники действительно показывают, что баллы-то они получили каким-то странным образом.
То есть ЕГЭ не избавил нас от коррупции, как обещали, а став заодно и вступительным экзаменом, одновременно коррумпировал процесс и при поступлении в вуз.
Далее необходимо сказать, что вступительные экзамены в разные вузы различаются в принципе. В одном и том же вузе у поступающих на разные факультеты проверяются разные знания. Даже если ты сдаешь математику, например, в технический вуз, всё равно на разных факультетах или в разных вузах проверяют знания в разных областях этих предметов и существуют разные требования к уровню знаний. Если абитуриент идет на какое-то из теоретических направлений, важно понять, как он строит доказательства, увидеть ход мысли, оценить, умеет ли он мыслить логически, то есть достаточно ли человек готов к тому, чтобы именно «вгрызаться» и искать. В более прикладных направлениях надо проверить конкретные знания абитуриента.
Если говорить о физике, то на каких-то факультетах нужны знания по механике, на других — по электричеству, на третьих же важно понять, насколько серьезно абитуриент разбирается в оптике. Потому что вузы специализированы, факультеты внутри вуза тоже специализированы и экзамены, соответственно, специализированы. А мы ничего не узнаем про абитуриента, глядя, на его, положим, 89 баллов по физике. И то, что все решали единые задачи и получили одинаковые баллы, нам ничем не поможет. Ведь как эти баллы заработаны — неизвестно, сравнить «одинаковых» абитуриентов уже с точки зрения требований вуза тем более не имеем возможности, а вступительного экзамена, проверяющего знания в необходимой при дальнейшем обучении области, нет.
Давайте пойдем дальше. Предположим, что мы разделили выпускной и вступительный экзамены. Рассмотрим выпускной экзамен. Почему его нужно трансформировать и, по сути, возвращать к классическому виду?
Потому что сейчас он представляет собой в большой мере профанацию экзамена.
Если мы говорим о точных науках, то в экзаменационных бланках ученику дается сразу набор формул. Например, по той же физике — значение ускорения свободного падения, значения еще каких-то констант. По математике — значение числа Пи, формула площади круга, длины окружности. Повторяю: сразу в бланках.
То есть, по сути, экзамен превращается в необходимость просто сообразить, какая формула тебе нужна, и ее использовать. Но это, извините, уже не знания, а в лучшем случае умение пользоваться справочным материалом. Хотя даже и это не так. Одно дело выбрать из десятка уже данных формул нужную, другое — в толстенных справочниках, среди множества разнообразных тем, найти нужный раздел и в нем нужную формулу. Когда тебе выдали десять формул, ошибиться сложно.
Если обратиться к таким предметам, как русский язык и литература, то сочинение, которое сегодня на экзаменах предлагают писать, отличается от привычного классического сочинения разительно.
В классическом сочинении, во-первых, нужен был достаточный объем. Сейчас засчитываемое сочинение — это меньше странички. При таком объеме невозможно изложить мысль. Да и само требование к сочинению крайне странное: найти в тексте основную мысль автора, подтвердить ее цитатами.
Простите, а где собственное отношение к тексту?
Что нужно цитатами подтверждать — это хорошо, это значит, я прочитал текст и что-то даже помню. Но задача сочинения — выразить свое отношение или свое мнение по поводу отношения автора к чему-либо. То есть это всё же работа мысли, а не конструкт, создаваемый по лекалу.
Классика сочинения по требованиям ЕГЭ — это чтобы в конце было написано: «Я согласен с автором потому-то и потому-то». Два-три предложения, а то и просто два-три слова и всё. ВСЁ!!! И это считается результатом работы мысли ученика?
То есть при нынешнем ЕГЭ суть сочинения потеряна. Это уже не наличие своих мыслей и умение излагать их в виде связного текста. Между прочим, очень нужное формируемой личности качество и умение! Но раз этого не требуется на экзамене, этому и не учат в школе.
Получается, что кроме того, что экзамены надо разделить на выпускной и вступительный, выпускной нужно еще и трансформировать, вернуть к классическому виду. Если, конечно, хотеть получать думающих людей!
И еще один важный момент при ныне существующем ЕГЭ — это борьба с бланками. Благодаря формализации процесса значительная часть времени уходит на то, чтобы правильно заполнить бланк.
Если раньше ученик сдавал экзамен на обычных листах с печатью школы, где надо было просто вписать дату, фамилию, имя, отчество, то сейчас бланк необходимо заполнять определенными буквами, данными в образце. Как и ответы необходимо писать определенным почерком. Всё это формализовано с целью дальнейшей машинной обработки.
Так вот, от машинной обработки категорически нужно уходить по нескольким причинам. Первая причина — стресс. Человек вместо того, чтобы писать, как он привык, должен особым образом вписывать текст в ячейки. Если ученика к этому не готовить заранее, он может оказаться один на один с неизвестностью.
Когда я в первый раз увидел бланк для ЕГЭ, то, если честно, ошалел. Я вспомнил, как в детстве заполнял бланк телеграммы. Но одно дело, когда ты пишешь телеграмму. Приходишь на почту и красивыми буквами пишешь текст, потому что нужно, чтобы женщина, которая будет вводить эту телеграмму, смогла прочесть. Ты это делаешь в свободном режиме, текст маленький. Другое же дело, когда на экзамене надо заполнить огромные бланки специальным почерком и в каждую ячейку вписать правильную букву, иначе машина результаты не распознает. А если она их не распознает, то ты не получишь баллов и провалишь экзамен.
Но вернемся к структуре ЕГЭ. Да, из экзамена убрали тестовую часть, где необходимо было выбрать правильный вариант из нескольких представленных. Сейчас этого нет.
Но сейчас результатом решения большей части заданий является просто ответ, вписанный в бланк. Ход решения не смотрится, его даже негде записать — в бланке нет под это места. Малая часть заданий, правда, предполагает необходимость записывать ход решений, но для значительной части нужен только ответ.
Это абсолютно неверно потому, что это не дает возможности посмотреть, как человек рассуждает. Он мог ошибиться в одной-единственной цифре, в каком-нибудь знаке, но ход его рассуждения был верный и, соответственно, задачу ему можно зачесть как решенную — с минусом или понижением балла. Потому что мы видим, что человек знает тему. Правильно рассуждал, но по какой-то причине ошибся. Но это же не значит, что ученику надо серьезно снижать отметку.
Бывают и обратные случаи, когда задача непроста, и при этом находится совершенно простое, но неправильное решение. Я с этим сталкивался на практике: ученики умудряются найти какое-то диковинное решение, дающее при этом по совпадению верный ответ.
Совсем условно скажу, что вместо применения теоремы Пифагора они по неизвестной причине исчисляют сумму сторон или их среднее арифметическое. И случайным образом цифры так совпали, что неверная формула дала верный ответ. Но если мы проверяем только ответ, то задача зачтена. Если же посмотреть ход решения, то станет ясно, что ученик темы не знает. Так что одинокий ответ к задаче не говорит ни о чем.
Итак, повторюсь, необходим возврат к классическому экзамену. Пусть даже он будет называться единым в том смысле, что у всех одинаковые задачи, но форма экзамена должна быть классической. Пусть он даже в одно время проходит, пусть он проходит, если уж на то пошло, не как раньше — каждый в своей школе, пусть всех свозят куда-то — всё это вполне может быть. Главное, чтобы не было машинной обработки, требующей только ответа и выкидывающей из-за этого ход решения, а также непривычного написания результатов.
Хочу обратить внимание, что я выступаю против машинной обработки не из-за какой-то нелюбви к машинам. Даже если это будет ручная обработка, но для ускорения требующая только ответа, этот подход непозволителен. Должен проверяться именно ход решения. Несмотря на то, что на это требуется больше времени. Попытка сэкономить на всем этом выливается в то, что мы массово выпускаем учеников, абитуриентов, граждан, не знающих большей части предмета. Они каким-то образом умудряются сдавать экзамен, но при этом уровень падает катастрофически. Подавляющее большинство педагогов высшей школы жалуются на отсутствие у студентов умения рассуждать и навыка формулировать свои мысли. А не умеют они этого, потому что от них этого не требуют. А не требуют от них этого, потому что на экзамене этого не потребуется.
Подытожим. Необходимо разделение выпускного и вступительного экзаменов, исключение машинной обработки, возвращение к классическому экзамену с точки зрения требований к нему: не только ответ, но и ход решения. Говорить, не сделав этого, о поднятии отечественной науки и производства (а также и культуры), без чего выжить в нынешних условиях Россия не сможет — нонсенс.
(Продолжение следует.)