9 мая следующего года наша страна будет отмечать 75-ю годовщину победы в Великой Отечественной войне. Дата не круглая, но вполне юбилейная. Военная кафедра движения «Суть времени» решила посвятить этой дате серию статей об операциях Красной Армии по освобождению стран Европы от фашистской оккупации.

Здесь следует сказать, прежде всего, о самом термине «освобождение», традиционно принятом в отечественной военной историографии. Не во всех, но во многих случаях этот термин является как бы фигурой умолчания, этаким стыдливым неупоминанием того, что большинство европейских стран в годы войны в той или иной степени были либо прямыми союзниками, либо не сопротивлявшимися данниками немцев. И говорить о том, что они страстно желали свободы, которую и дала им Красная Армия, как-то даже неловко. Потому что «освобождают» тех, кто действительно сопротивлялся, но не смог преодолеть грубую силу. А как назвать то, что было результатом почти добровольного согласия?

Взять хотя бы ту же Чехословакию. Большинство чехов легко подчинились германской аннексии. Еще в апреле 1938 года одна из ведущих чехословацких газет писала, что «с фактом существования Великой Германии нужно смириться так быстро, насколько это возможно». А весной 1939 года германская армия торжественным маршем, без боев заняла всю страну. Лишь один чешский капитан со своим взводом оказал сопротивление. И до самого конца войны достаточно мощная промышленность Чехословакии продолжала выпускать вооружение и технику для германской армии.

Конечно, кое-какие лишения чехам довелось пережить — немцы угоняли молодежь на работы в Германию, арестовывали членов движения Сопротивления (правда, оно и активизировалось лишь в последние месяцы войны, при приближении войск Красной Армии к границам), на чешских военных заводах порой случались акты саботажа, за что арестовывали рабочих. Но все это существовало в минимальных размерах и в основном в пассивной форме.

Все страны Восточной Европы, если они не были прямо оккупированы, приняли покровительство Германии и стали ее союзниками, воюя против реальных противников Германии — Польши, Греции, Югославии и СССР. Так, на территории Советского Союза вместе с немецкими войсками действовали крупные контингенты румынских, венгерских и словацких войск (на Дону и Северном Кавказе).

Финляндия, союзница Германии, до 1944 года держала блокаду Ленинграда, нейтральная Дания легко подчинилась германскому дипломатическому (!) давлению и позволила себя оккупировать. Лишь маленькая Норвегия сопротивлялась два месяца, правда, безуспешно.

Так что во многих случаях следовало бы говорить не об «освобождении от фашистской оккупации», а о справедливом воздаянии пособникам и союзникам немцев. Однако ни Сталин, ни Красная Армия не опускались до возмездия, до жестокого правила «око за око».

Итак, если рассматривать ситуацию конца войны в Европе в таком неделикатном ракурсе, то становится более понятным и неблагодарное отношение стран, в частности Восточной Европы, к России сегодня. В те годы они не очень рвались, чтобы их «освобождали», — и в наши дни вполне радостно и добровольно приняли на себя роль антироссийского буфера НАТО.

Серия статей, как сказано вначале, будет по возможности хронологически приурочена к датам операций Красной Армии по очистке территорий стран Европы от германских войск. Уже к лету 1944 года наши войска вышли к границам СССР с европейскими странами, а в октябре этого года развернулись сражения на севере — против немецких войск в Финляндии и Норвегии. Этим операциям и посвящена данная статья.

Сражения в Финляндии и Норвегии

29 октября 1944 года начавшаяся полярная ночь и обильные арктические снегопады обозначили конец Петсамо-Киркенесской наступательной операции Карельского фронта, размашисто «зацепившей» территории сразу двух государств — Финляндии и Норвегии. В результате этой операции Петсамо снова стал называться древним русским словом Печенга, а Киркенес стал первым норвежским городом, очищенным от германских войск.

К 1943–44 годам финское правительство уже понимало, куда катится война. Финские дипломаты периодически прощупывали почву на предмет сепаратных переговоров с СССР о перемирии. Для немцев это не стало неожиданностью. Поэтому еще в 1943 году немецкое военное командование начало реализовывать планы строительства оборонительных укреплений в Северной Финляндии — терять из-за колебаний финнов стратегически важные рудники никеля, молибдена и меди Германия не собиралась.

Так что еще 4 сентября 1944 года, до начала Петсамо-Киркенесской операции, Финляндия поменяла внешнеполитическую ориентацию и из верного союзника Германии превратилась в ее противника. Финские войска прекратили военные действия по всему фронту.

Немцы остались один на один с Красной Армией, но отступать не собирались.

В этих местах с крайне суровым климатом, полярными ночами, тундрой и каменистыми поверхностями, с множеством скал, рек, озер и болот они упорно строили линию обороны и дорожную сеть.

Погода Заполярья делает воздушную поддержку наземных войск по меньшей мере негарантированной, а применение танков и самоходной артиллерии вне дорог практически невозможно.

Но если такие трудности немцам приходилось преодолевать в обороне, то каково же было наступающим советским войскам?

Боевые действия в Заполярье долгое время были относительно неактивными. Зато там широко применялись диверсионно-разведывательные группы, проникавшие в тыл противника через неконтролируемые пространства тундры и растянутое морское побережье. Именно из-за активности советских диверсионных групп к 1944 года германские командующие Рендулич и Йодль старались минимизировать свое личное присутствие в зоне ответственности горно-егерских дивизий СС, оборонявшихся в Северной Финляндии, руководя их действиями с почтительного расстояния.

Начало Петсамо-Киркенесской наступательной операции Красной Армии было запланировано на 7 октября. Войска 14-й армии Карельского фронта и Северный флот совместными усилиями должны были разгромить 19-й горно-егерский корпус в Северной Финляндии и овладеть стратегическими важными месторождениями. Северный флот должен был высаживать морские десанты и пресекать морскую эвакуацию немецких войск. В случае успеха операции была бы ликвидирована угроза городу-порту Мурманску и северным морским путям СССР.

Зная, что Карельский фронт не имеет опыта крупных наступательных операций, Ставка Верховного Главнокомандования перевела сюда опытное в такого рода планировании управление Волховского фронта и усилило Карельский фронт воинскими соединениями, уже умевшими успешно прорывать немецкую оборону.

Для форсирования многочисленных водных преград ударная группировка получила два батальона плавающих автомобилей, полученных по ленд-лизу из США.

План операции в общих чертах был таков: одновременно с прорывом немецкой обороны по бездорожью в тундре часть войск должна была выйти на две дороги, по которым немцы могли получать подкрепления либо могли отступить.

На первом этапе предполагалось окружить и уничтожить две горно-егерские дивизии СС, общей численностью 56 тыс. человек.

Утром 7 октября, когда 126-й легкий стрелковый корпус уже двигался по тундре в обход, по немецким позициям была начата артподготовка продолжительностью в два с половиной часа. Было выпущено около 100 тыс. снарядов и мин, а затем начался штурм позиций эсэсовцев.

К 1944 году советские войска взламывали укрепленные позиции противника стремительным рывком одновременно с окончанием артобстрела. Когда полуоглушенные немцы еще только вылезали из своих укрытий, штурмующие уже находились в их траншеях.

Для того чтобы проделать такой «фокус», штурмовым группам приходилось почти вплотную придвигаться к линии разрывов снарядов своей артиллерии, рискуя попасть под их уничтожающие удары.

Именно так в первый же день был взломан один из участков немецкой обороны. Чтобы не попасть в окружение, соседним немецким частям пришлось в срочном порядке бросать свои укрепления и отходить. После их захвата выяснилось, что каждый опорный пункт был обеспечен едой, водой и боеприпасами на две недели боев в полном окружении. В реальности оборона не продержалась и двух дней.

126-й легкий стрелковый корпус, обходивший немцев по тундре, не успел перерезать обе дороги, так как столкнулся с шедшей на выручку 163-й пехотной дивизией немцев. Отражая в день по 6–10 атак противника, стойко вынося удары артиллерии, корпус тем не менее не позволил немцам пройти и «запечатать» прорыв.

Пользуясь этим, к 12 октября войска 14-й армии овладели важным узлом дорог городом Луостари, создав все условия для освобождения города Петсамо (Печенга).

В ходе боев за район Печенги советским войскам помогла улучшившаяся погода и благодаря этому свое веское слово сказала авиация, нанося мощные удары по узлам сопротивления, отходившим колоннам и артиллерийским позициям немцев.

Петсамо и расположенный рядом порт Лиинахамари немцы удерживали упорно, опираясь на сильные укрепления. Штурм Лиинахамари золотыми буквами вписан в историю Северного флота. Порт был прикрыт с моря мощными береговыми батареями на мысах Девкин и Крестовый. Размещенные там 155-мм орудия и скорострельные малокалиберные пушки могли предотвратить любую попытку морского десанта. Их нейтрализация была поручена диверсионному отряду Северного флота под командованием капитана И. П. Барченко-Емельянова. Отряд из 200 бойцов по труднодоступной местности скрытно подошел к батареям и захватил одну в рукопашном бою, а другую в безукоризненном взаимодействии со штурмовиками и бомбардировщиками при помощи радиосвязи.

После этого в порту Лиинахамари с катеров был высажен морской десантный отряд майора И. А. Тимофеева, также эффективно поддержанный морской авиацией Северного флота. «Авиация пришла на помощь немедленно, — докладывал Тимофеев, — все сопки в огне и дыму… сердце радуется». 13 октября порт и поселок Лиинахамари были взяты.

Оборона гитлеровцев была прорвана. 15 октября город Печенга (Петсамо) пал под ударами 10-й гвардейской дивизии, танков и штурмовой авиации.

На очереди у Красной Армии была Норвегия.

В довоенные годы Норвегия и Германия были тесно экономически и политически связаны, однако Норвегия традиционно уже более двух столетий придерживалась политики нейтралитета и не была ни прогерманской, ни антифашистской.

Однако Гитлер решил, что военный контроль надежнее, чем дипломатические договоры, поэтому еще в 1940 году Норвегия и Дания были захвачены и оккупированы в результате операции «Везерюбунг», надо сказать, умело немцами проведенной и триумфально закончившейся. Вермахт нанес поражение не только армиям самих этих государств (что было несложно), но и военным силам Великобритании и Франции, потеряв при этом всего 3,5 тысячи человек.

Оккупация Норвегии позволила Германии решить ряд стратегических задач. Так, был получен важный плацдарм для базирования германского надводного и подводного флота, причем в незамерзающих северных портах. Далее, был гарантирован доступ к шведской железной руде, транспортировка которой шла через норвежский порт Нарвик. Наконец, пополнить кадровый резерв вермахта, да еще чистокровными отпрысками «нордической арийской расы», тоже было важно.

И довольно большая часть норвежцев вступала добровольцами в войска СС, ВМС, ВВС Германии, полицейские формирования. А остальные жили мирной жизнью, работали на заводах, верфях, выполняли немецкие заказы.

Норвежское правительство само стремилось сблизиться с гитлеровской Германией. Премьер-министр Видкун Квислинг считал, что участие норвежцев в боевых действиях на стороне рейха обеспечит привилегированное положение в «новой послевоенной Европе». Поэтому он любил повторять: «Германия не просила нас, но мы считаем себя обязанными».

Конечно, не все норвежцы были коллаборационистами, а многие портовые рабочие, рыбаки, шахтеры чем могли помогали советским войскам в ходе наступления на Киркенес. Однако из песни слов не выкинешь — существовал норвежский легион СС, норвежские добровольцы в составе дивизии «Викинг» воевали на Украине и на Дону, а в составе горной дивизии «Норд» — в Мурманской области и под Ленинградом.

Но вернемся к Петсамо-Киркенесской операции.

18 октября наступление Карельского фронта возобновилось с новой силой. Отступая под ударами советских войск из Финляндии, 19-й горнострелковый корпус СС и 36-й армейский корпус немцев прибегли к своей практике «выжженной земли», уничтожая все, включая жилые дома. Они надеялись организовать оборону на рубеже Киркенес — Никель, прикрывшись сетью крупных озер у норвежской границы. Но 22 октября советские войска заняли поселок Никель, в котором немцы все же успели разрушить горный комбинат.

Незадолго до этого командующий Карельским фронтом К. А. Мерецков «на всякий случай» запросил у Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина разрешения пересечь границу Норвегии. Ответ был кратким: «Это было бы хорошо!»

Киркенесу суждено было стать первым норвежским городом, очищенным от немецких войск. Немцы цеплялись за него изо всех сил, лихорадочно строили укрепления и взорвали крупнейший в регионе подвесной мост через Яр-фиорд.

Фиорд трудно было преодолеть на подручных средствах, но 24 октября на машинах-амфибиях 45-я стрелковая дивизия форсировала его и начала двигаться к Киркенесу, уже подожженному немцами.

И уже 25 октября 15-тысячный гарнизон Киркенеса был полностью разбит. Были захвачены 233 склада с различным имуществом, 11 военных катеров и более мелкие трофеи. Из местных концлагерей освобождено 854 советских военнопленных и 772 мирных жителя Ленинградской области.

И вновь надо подчеркнуть, что в суровых условиях Заполярья, при ожесточенном сопротивлении противника советские солдаты и офицеры проявляли мужество и стойкость, смекалку и взаимовыручку, массовый героизм. Рота автоматчиков капитана А. В. Лынника, переправившись через Бек-фиорд на бочках и самодельных плотах, сумела с боем захватить плацдарм и обеспечила переправу своего стрелкового полка.

Взвод младшего лейтенанта В. М. Иванова при овладении норвежским поселком Тарнет захватил важную высоту, закрепился на ней и всю ночь сдерживал немецкие контратаки, порой переходя в рукопашные схватки. К утру от взвода осталось два бойца, но высота была удержана, благодаря чему поселок был взят.

И таких примеров множество. Как, почему советский солдат оказывался готов жертвовать жизнью не за родную для него землю, а за чужую, не за свой народ, а за чужой и очень часто — враждебный? Вот вопрос, на который придется искать ответ в ходе всего рассказа об освобождении Европы.

Преследование разрозненных отступающих групп немцев было остановлено 29 октября с разрешения Ставки на краю полупустынного малонаселенного района Норвегии.

До сих пор не до конца ясно, почему советские войска после Киркенеса остановились и дальше в Норвегию не пошли. Объяснения отечественной историографии звучат не очень убедительно. Мол, близилась полярная ночь, начались сильные снегопады, снежные заносы и завалы на дорогах.

Однако даже чисто стратегически преследование и уничтожение отступающего противника необходимо было хотя бы потому, что все ушедшие из Заполярья боеспособные германские войска (в том числе 163-я и 169-я дивизии) затем благополучно добрались до Южной Норвегии, а оттуда вновь отправились на Восточный фронт, т. е. усилили немецкую группировку против СССР.

Однако, как бы там ни было, немцы были выбиты из Заполярья.

Потери советских войск, авиации и флота в этой операции составили шесть тысяч убитых и умерших от ран, а также 14 тысяч раненых.

Немцы отчитались о потерях очень туманно. Почти все тяжелое вооружение и боевая техника были потеряны в боях или брошены на дорогах отступления. Командующий 20-й горной армией Лотар Рендулич заявил о шести тысячах солдат и офицеров, убитых и попавших в плен. Но сопроводил это донесение оговоркой, что в это число не входят горно-егерские дивизии СС, сражавшиеся с первого до последнего дня этой битвы. Как говорится, выводы делайте сами.

Москва салютовала этому успеху артиллерийскими залпами, в Берлине пытались понять масштабы своих потерь из путаных донесений генерала Рендулича, в Лондоне британские адмиралы брали на учет сокращение зоны действий немецкой морской авиации, а «гостивший» там с 1940 года норвежский король Хокон VII готовился к возвращению в свой дворец.

Сбежавший в 1940 году в Лондон, он 26 октября заявил по радио о своем энтузиазме и восхищении советскими победами, а также о том, что «долг каждого норвежца заключается в том, чтобы оказать максимальную поддержку нашему советскому союзнику». Однако это не помешало ему менее чем через пять лет вступить в направленный против СССР военный блок НАТО. С таким же энтузиазмом, надо полагать.

В заключение хочется привести слова К. А. Мерецкова, командующего Карельским фронтом, получившего звание маршала именно за Петсамо-Киркенесскую операцию. В своей книге воспоминаний «На службе народу» он на примере Финляндии размышлял о корнях антисоветской (а по факту, антирусской) направленности политики малых европейских государств. Вот что он писал:

«Я старался понять, на что финны могли рассчитывать. Своих войск им не хватало. Не имелось у них и достаточного количества авиации, танков, артиллерии. Не взвалила ли эта маленькая страна на свои плечи явно непосильную ношу даже с чисто военной точки зрения? Ведь они, на мой взгляд, должны были отчетливо представлять себе, что их ждало. Только слепая, безрассудная ненависть могла двигать теми, кто ввязался в такую авантюру, как война с великой Страной Советов».