Расстрел Верховного совета в октябре 1993 года. Новая Конституция. Выборы в Госдуму и провал на них главной опоры Ельцина, так называемых демократов. Первая, крайне неудачная и до предела двусмысленная, Чеченская война. Катастрофический крах рейтинга Ельцина. Размышления Ельцина на тему о сохранении личной власти в условиях краха политической репутации. Разминка темы отмены выборов и установления квазипиночетовской диктатуры. Полная растерянность патриотической оппозиции, до неприличия напуганной самой возможностью такой диктатуры. Все более и более тревожная информация о готовности американцев использовать все вышеперечисленное для организации распада России. Неготовность и власти, и оппозиции к отказу от выполнения указаний американцев. Все большее сближение США и Китая…

Все это требовало поиска возможности такого мягкого воздействия на американцев, которое изменило бы их курс на развал России и спасло хотя бы целостность очень неблагополучной страны.

Как воздействовать на политику в России в ситуации ее фактического подчинения указаниям действующей американской власти? В ситуации очень тревожной готовности оппозиции к фактическому отказу от защиты целостности страны. Что, если можно, воздействуя нужным образом на Израиль, побудить его к использованию своих возможностей по коррекции американской политики? Каковы эти возможности? Что может побудить Израиль задействовать эти возможности так, чтобы конвульсии российской власти, подогреваемые американцами, не обернулись распадом Российской Федерации в 1996 году?

Вот что я обсуждал с узкой группой своих советников и соратников перед тем, как согласиться на поездку в Израиль в рамках одной из программ Российского императорского палестинского общества. Вот о чем я думал, впервые оказавшись в Израиле в январе 1994 года.

Я понимал, что, с одной стороны, стану опасным смутьяном для Киссинджера и его группы влияния, видевших в установлении особых отношений между Израилем и Россией единственную угрозу американской гегемонии. И что, с другой стороны, неизбежно вызову негативную реакцию определенных российских как бы ультрапатриотических кругов — да и других антиизраильских групп, — которых в России было, что называется, до и больше.

И, наконец, я понимал, что такая моя попытка, скорее всего, окажется обреченной на провал по причине специфичности политики, проводимой Израилем. Но ситуация требовала рискованных нестандартных действий, потому что любые другие действия были просчитаны противником и не позволяли предотвратить распад страны, осуществляемый по лекалам американцев.

Израиль тогда впечатлил меня своей непохожестью на западные страны, в которых потребительство уже успело расцвести пышным цветом. Израиль был скромнее и аскетичнее этих западных стран. В нем еще присутствовало достаточно накаленное мобилизационное начало.

Конечно, существовала узкая группа русскоязычных эмигрантов, лютых антисоветчиков (называвшая себя «Овражек» по тому месту, где когда-то в СССР «отъезжанты» проводили свои коллективные мероприятия), но она не имела ничего общего с израильским обществом. Это были антисоветские фанатики, превратившие ненависть к СССР и коммунизму в своего рода парарелигиозный культ, в средство энергетической подпитки, а также в средство доказательства того, что они не зря уехали.

Очень часто в пределах этой немногочисленной группы антисоветизм и антикоммунизм переходили в русофобию. Но это не характеризовало ни израильскую элиту, ни широкие слои израильского общества.

Впрочем, мне тогда было глубоко наплевать на то, как именно государство, в которое меня привезли для посещения православных святынь, относится к моей Родине. Мне гораздо интереснее было, как оно относится к самому себе и тому обществу, которое им сформировано.

Что же касается антисоветизма и антикоммунизма, причем в самых радикальных модификациях, то для встречи с такими мировоззренческими установками не надо было ехать в Израиль и посещать «Овражек». Тогда такие установки господствовали во всей нашей так называемой элите или, по крайней мере, в той ее части, которая определяла ход событий.

На тактическом уровне Израиль меня впечатлил своим тогдашним сдержанным отношением к начавшейся западной потребительской оргии, скромностью одежды представителей израильской элиты, напоминавшей скромность китайской элиты, скромностью относительно небольшого количества машин, заполняющих израильские улицы, скромностью квартир людей, занимавших вполне серьезное место в различных сегментах израильской элиты, а также всяческой человеческой скромностью, которая к тому времени полностью исчезла у наших ошалевших от потребительства элитариев.

А на стратегическом уровне меня, конечно же, впечатляла некая страстность, помноженная на волевой накал. Потому что именно эта страстность в сочетании с волевым накалом создали государство в середине XX века.

Создали его после тысячелетий пребывания в так называемом рассеянии.

Создали его как ответ на вызов нацизма.

То, что было создано, впечатляло и своим качеством, и своей трагической бесперспективностью. На что, собственно, в стратегическом плане рассчитывали очень мощные, исступленно яростные представители так называемого сионизма?

За счет чего они хотели обеспечить долговременное существование маленького еврейского очага, окруженного ненавистью исламского мира, несовместимого с вклинившимся в этот мир еврейским крохотным очагом? Ведь ясно было, что одних апелляций к Ветхому завету для обеспечения искомого долговременного существования Израиля категорическим образом недостаточно.

Ну так на что надо было опереться? На ускоренное техническое развитие, осуществляемое в том числе и с помощью западного мира?

Кстати, об этом западном мире. Его симпатия к Израилю была совсем не очевидна. Тем обстоятельством, которое решающим образом повлияло на очень сдержанное поначалу признание Израиля, была вовсе не поддержка западных стран. Этим обстоятельством была поддержка Израиля Сталиным и Советским Союзом. Без поддержки Сталина, без вооружения израильской армии, осуществленного по приказанию Сталина Берией, использовавшим для этого своего агента, генерального секретаря компартии Чехословакии Рудольфа Сланского, который, поучаствовав в таком начинании, вскоре оказался арестован и казнен, не было бы никакого Израиля.

Превратившись вскоре из очага советизма на Ближнем Востоке в главный инструмент западного антисоветизма, Израиль прекрасно понимал, как именно к нему относятся и в Лондоне, и в Бонне, и в Париже, и в Вашингтоне.

Но понимал он и другое. Что он может существовать только в условиях биполярного мира, в условиях схватки между СССР и США, в условиях того равновесия, которое обеспечивает только биполярный мир.

Как только это равновесие будет обрушено, существование Израиля окажется под угрозой. Оно, конечно, окажется под угрозой, если победит Советский Союз как главный противник постоянно проклинаемого им сионизма. Но оно еще в большей степени окажется под угрозой при победе США, чья комплиментарность по отношению к Израилю всегда носила очень непростой характер.

«Ну и на что же они рассчитывают?» — говорил я самому себе уже в те далекие годы, бродя по улицам Тель-Авива или Иерусалима.

Мои мысли на эту тему никогда не имели чисто теоретического характера. Мысль о том, что крах СССР и биполярного мира обернется глубочайшей мировой катастрофой, триумфом неонацизма и возможным уничтожением человечества, всегда имела для меня руководящее значение в том, что касалось осуществляемой деятельности. И руководствуясь той логикой, которая, увы, не всегда имеет в политике решающее значение, я вскоре захотел показать представителям израильской элиты, что их шкурный интерес состоит в том, чтобы поспособствовать восстановлению рухнувшего биполярного мира, то есть воссозданию СССР.

Эти мои мысли, как ни странно, нашли отклик и у Ельцина, всегда относившегося ко мне с недоброжелательным любопытством, и у определенных представителей израильской элиты.

Перед 1996 годом, когда Ельцину грозил политический провал, все это перешло в практическое русло, потому что у премьер-министра Израиля Ицхака Рабина был очень влиятельный советник, симпатизировавший этим мыслям. А тогдашний президент США Клинтон буквально боготворил Рабина.

В результате смутная идея замены выборов 1996 года воссозданием СССР в неполном виде (западные партнеры по переговорам настаивали на сохранении суверенитета прибалтийских стран) получила некое воплощение. Клинтон передал через Рабина свое согласие на смягчение негативных реакций американской элиты в случае осуществления нами подобного начинания.

Срыв начинания был порожден устойчивым нежеланием околоельцинской консервативной группы, именовавшей себя «русской партией», вернуться к государственному сосуществованию с так называемыми «чурками». И Клинтон, и Рабин были изумлены. И у меня есть все основания считать, что убийство Рабина, осуществленное вскоре после того, как прошли очень скрытные переговоры на тему о замене выборов 1996 года созданием объединенного государства по типу СССР 2.0, произошло именно по этой причине.

То есть то, что это произошло так в хронологическом плане, является несомненным фактом. Но многое, включая фигуру убийцы Рабина Игаля Амира, свидетельствует о том, что речь идет не о хронологическом совпадении событий, а о чем-то намного большем.

Еще одним, не только не тактическим, но даже и не стратегическим обстоятельством, диктовавшим мне долговременное внимание к Израилю, была связь между существованием этого государства и полномасштабным реваншем совсем темного и совсем оккультного неонацизма.

Согласно моим представлениям, сначала эта темная и безусловно существующая сила смогла посодействовать распаду СССР, потом она занялась Югославией, потом началась раскрутка определенных европейских процессов с помощью бандеровского зачина, потом должен быть уничтожен Израиль, причем вместе с Ираном, а потом наступит черед окончательного решения русского вопроса. А также окончательного решения вопроса о бесперспективности вида Homo sapiens.

Многочисленные, причем вполне справедливые суждения, согласно которым Израиль уже и сам стал фашистским государством, дополнительно подкрепленные событиями в Газе и возмутительным израильским наездом на Иран, здесь не имеют существенного значения. Потому что тот неонацизм, о котором я говорю, не может допустить существование Израиля по соображениям сугубо метафизического порядка (а они для этого неонацизма имеют решающее значение).

Потому что для этого неонацизма евреи являются опорой злого демиурга, с которым надо бороться, а перевоспитать евреев — роботов этого демиурга, именуемых големами, — фактически невозможно.

Это прежний нацизм может рассуждать о полезности евреев и о том, что только начальник ведомства определяет, кто в этом ведомстве еврей, о сходстве сионизма и ультранационализма (он же нацизм), о том, как евреи, собравшись в Израиль, стали подражать своим нацистским гонителям и даже о более сложных конструкциях.

Для тех же, кто на самом деле рвется к власти, все эти заумные компромиссные рассуждения не имеют никакого значения, потому что подлинная цель этих сил — борьба со злым демиургом, создавшим так называемую концентрационную вселенную. А для уничтожения этого демиурга надо сначала уничтожить его опору: она же — големы. С этими големами можно заключать любые ложные отношения, им можно льстить, им можно что-то сулить, но настоящая задача только в том, чтобы их уничтожить.

Со времени моего приезда в Израиль в числе лиц, приглашенных Императорским православным палестинским обществом, прошло уже больше трех десятилетий.

За это время я посещал Израиль много раз и встречался с очень многими представителями израильской элиты, включая нынешнего премьер-министра Израиля Нетаньяху.

И всем им, включая того, кого его соратники именуют Биби, я говорил одно и то же:

- во-первых, что русские Иран не бросят. Причем и крайне мне несимпатичные ревнители вхождения в Запад, и тем более все остальные;

- во-вторых, что у израильтян есть три врага. Из них два явных и третий — неявный. Первый явный враг — это халифат, объединенный ненавистью к Израилю, второй — это американская стратегия нового мирового беспорядка и третий — это неонацизм.

Вначале о халифате. Когда такой халифат сформируется, то никакого значения не будет иметь наличие у него ядерного оружия. Он и с автоматами Калашникова уничтожит Израиль гарантированно и на 100%. Поэтому главная задача Израиля не война с Ираном, а недопущение халифата. Притом что главным средством построения халифата является разрушение национального модернистского государства, являющего единственным могучим противником халифата.

В этом смысле Саддам Хусейн, иранские муллы, сирийские диктаторы, ливийские диктаторы и кто угодно еще являются для Израиля спасением, поскольку они-то и являются главным препятствием на пути развертывания халифата. А убирают эти препятствия американцы. Потому что им в ситуации распада СССР и роста Китая этот самый халифат нужен до зарезу. Ведь именно он является источником формируемого США нового мирового беспорядка, пришедшего на смену ранее формировавшемуся новому мировому порядку.

Дополнительными союзниками Израиля, да и не его одного, являются представители мягкого, модернизационного ислама, представители любой разновидности суфизма, ну и, наконец, светское население в тех странах, которые ценят исламскую идентичность, но не препятствуют формированию светского населения.

«Смотрите, — говорил я представителям израильской элиты как спецслужбистской, так и иной, — американцы уничтожают все, что может способствовать вашему долговременному существованию, вы им уже полностью не нужны. Более того, такие люди, как покойный Бжезинский, в конфиденциальных разговорах с людьми, мне далеко не чуждыми и начисто лишенными склонности выдумывать, прямо говорили, что США смогут легко управлять Ближним Востоком и миром только после уничтожения Израиля».

Больше четверти века я настойчиво убеждал в этом очень высокопоставленных израильтян. И все время реакция была одна и та же. Если ты говоришь тет-а-тет, даже, к примеру, в каком-нибудь очень высоком спецслужбистском кабинете, то собеседник под напором твоих аргументов начнет бегать по комнате и кричать нечто более ненормативное, чем «абзац моей стране», которое я по понятным причинам презентую читателю.

Но если этот же человек начнет выступать на крупной конференции, в той же израильской Герцлии, например, то вся его речь будет до отвращения подобострастной по отношению к США.

А значит, ни о каких настоящих опасностях, подстерегающих Израиль, а заодно и мир, в принципе невозможно разговаривать иначе как в кулуарах.

Что же касается самой возможности победы некоего оккультного неонацизма с его концепцией злого демиурга, големов и прочего, то вся израильская элита, кроме религиозных ее представителей, об этом вообще говорить не хочет, ибо считает это бредом. А высокие религиозные представители вполне понимают, о чем ты говоришь, но очень выразительно отводят глаза.

Ну, а теперь, наконец, можно обсудить, какое именно отношение все то, что сказано выше, имеет к крайне актуальному и казалось бы, весьма примитивному конфликту между Израилем и Ираном, разворачивающемуся у нас на глазах…

Попробую это сделать не в жанре рассуждений, а в жанре самой сжатой аналитики.

Ни одну страну нельзя завоевать с помощью бомбардировок. Сколь бы сильны они ни были.

Для того чтобы завоевать страну, надо ввести туда сухопутный контингент, численность которого соотносится с численностью живущего в этой стране населения и ее территорией. Для завоевания Ирана должно быть более одного миллиона иноземных солдат.

Ни у кого сейчас такого количества солдат нет. Израиль не смог справиться даже с Газой и зря надувает щеки. А в Иране, если мне не изменяет память, живет 82 миллиона очень нагретых и даже перегретых людей. Поэтому победоносный бред Израиля по поводу его технического превосходства не стоит ломаного гроша. Техническое превосходство, как мы убедились, не столь уж велико. А за вычетом такого превосходства Израиль — это буквально Моська, лающая на огромного иранского слона.

Предположим, что американцы ввяжутся по полной в израильскую авантюру. Тогда коллизия слона и Моськи, конечно, изменится. И население у США в несколько раз больше, чем у Ирана, и техническое превосходство носит гораздо более серьезный характер. Но ввязаться в сухопутную авантюру США могут только в случае, если они абсолютно сошли с ума.

Допустим, что они именно так сошли с ума. И что? Ирак гораздо слабее Ирана. Американцы туда вошли. Разгромили иракскую армию, пошедшую с ними на сговор. А потом бежали из Ирака, так и не сумев его оккупировать. Упоение бомбардировками носит чудовищно неадекватный характер.

Клинтон угрожал вбомбить Сербию в Средневековье. И какая-то часть сербов испугалась. Но Афганистан нельзя было вбомбить в Средневековье, потому что он уже там был! Американцы туда вошли. И в итоге опять-таки позорно оттуда бежали.

Ну и на что же делается ставка? На городское население Ирана, которое действительно тяготеет к Западу. Все мы понимаем, что исламские строгости это городское население воспринимает специфически. Что и алкоголь, и прочие западные удовольствия в городах Ирана носят, скажем так, умеренно доступный характер.

Ну так и надо было делать ставку на это! Равно как и на то, что иранская элита с ее вполне уже прагматическим нутром, прикрытым снаружи этаким «муллократизмом», захочет замириться с Западом. А эта элита очень хотела замириться! Ну просто невыносимо хотела. И под это сдала Сирию, «Хезболлу», отчасти ХАМАС и многое другое. Но Израиль уничтожает сейчас именно ту элиту, с которой он мог бы договориться!

Потому что договориться он мог с теми военными старшего поколения, которые пережили ирано-иракскую войну и не хотят переживать масштабную войну второй раз. Но он именно этих людей и убивает! А на место их приходит очень сильно мотивированная на войну относительная молодежь.

Если же вдобавок израильтяне или американцы убьют Хаменеи (дай бог, чтобы этого не случилось, и исламский религиозный лидер остался жив), то исчезнет последний ресурс соглашательства в лице самого Хаменеи и его сына. А также примыкающих к ним мулл и ксировцев.

Есть сведения, что Хаменеи уже переместился в надежные убежища. И не выходит оттуда. Что это значит?

Что израильтяне с ума великого обнулили возможности единственного человека, который хотел бы договориться с ними и с американцами. И у которого слишком много внутренних проблем, чтобы затеваться с большой войной. Ему бы с сыном правильно разобраться.

Если этот сторонник соглашения с Израилем и США, устало произносящий дежурные проклятия в адрес американцев и сионизма, что называется, обесточен (а любое пребывание в бункере ведет к большей или меньшей обесточенности), то израильтяне и американцы нарастили тот потенциал иранской мобилизации на войну — мобилизации сразу и элиты, и населения, — который там имелся.

Часть городского населения попробует покинуть Иран. И никакой поддержки относительно желанному им Западу уже не окажет.

Часть городского населения будет сильно озлобленной израильтянами и американцами. И развернет на 180 градусов свою мировоззренческую ориентацию.

Сельское население Запад ненавидит. И худо-бедно ориентируется на исламские ценности. Это население однозначно будет мобилизовано на войну.

Что касается армии и КСИР, то, конечно, всегда есть шанс на то, что справедлива восточная мудрость, согласно которой самый укрепленный город можно взять с помощью одного осла, нагруженного золотом. Что, собственно, и произошло в Ираке.

Но не факт, что это повторится в Иране. Потому что когда успешно задействован такой осел, то все кончается в первые сутки. А как мы видим, ничего подобного нет.

Предположим, что каким-то чудом Иран окажется повернут в сторону Запада, что он проявит покорность и даже согласится на расчленение. Дальше что? Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять — любое ослабление Ирана, и уж тем более столь сильное, просто укрепит Турцию. А ее лидеры уже несколько раз говорили, что никакого Израиля нет, и что он представляет собой на самом деле вилайят Османской империи.

Чем для Нетаньяху и его команды, а также для Израиля в целом, Турция лучше Ирана? Тут ведь дилемма не в том, кто будет любить израильтян, а кто будет их резать. Резать израильтян будут и персы, и турки. И турки будут даже активнее. Потому что они ближе находятся. Потому что под ними Сирия. Потому что они грезят неоосманизмом. И, наконец, потому что они более умело выстраивают отношения с Западом, входят в НАТО и так далее.

Запад через НАТО запретит им обижать Израиль? А он смог им запретить обижать Армению и конкретно — Карабах?

Кстати, с НАТО тоже все совсем не просто. Пока в него выгодно входить, в него входят. А когда это будет невыгодно, посыплется это самое НАТО. Причем, если трампизм не сольется через год, то сделано это будет не без американской помощи.

Может быть, Израиль хочет всерьез опереться на некий союз «детей авраамовых» и отдаться в руки арабам, предпочтя это неуютному турецкому доминированию? Но арабы, которых знакомые мои аналитики шутливо называют зали́вными, любят Израиль ничуть не больше, чем турки.

Что же касается их возможностей влиять на Запад, то тут позволю себе короткое отступление.

До распада Советского Союза я поддерживал отношения с очень умным и ради прагматики просоветским американцем Джоном Мрозом. Именно он сказал мне при первой нашей встрече, произошедшей по просьбе Леонида Шебаршина в 1990 году, что если Россия, выделившись из СССР и перейдя на капиталистические рельсы, начнет строить прочные отношения с Германией, то это обернется, цитирую, «ядерной войной в Европе». И что такую войну организуют американцы.

При всей моей симпатии к покойному Джону Мрозу (а я действительно считаю его и умнейшим человеком и политиком, наиболее лояльным по отношению к СССР и России) продолжать отношения с ним после краха СССР я не захотел. И, видимо, это желание было обоюдным.

Согласитесь, что такое подобные отношения, когда за твоей спиной стоит государство, и ты являешься советником председателя Совета министров (или премьер-министра) — понятно. А что такое эти отношения в любом другом случае — большой вопрос.

Источать комплименты в адрес США было очень много желающих. И Мроз прекрасно понимал, что я не из их числа. Ничем другим ельцинская Россия не занималась. Короче, мы разошлись. Но в 1996 году Мроз захотел передать мне весточку через представителей российской элиты, и сейчас занимающих очень серьезное положение.

Весточка была такая: «Скажите Сергею, что он играет в очень смелую игру, пытаясь использовать Израиль для воздействия на США. Но он эту игру проиграет. И не потому, что Израиль слишком уж предан США. А потому что я один из немногих, понимающих действительную роль арабских денег в США. Эта роль безумно велика. Она намного больше, чем роль Израиля. И тут русским ничего не светит».

Сравните эту весточку, которую я воспроизвел дословно, с тем, как Трамп заигрывает с арабами. И признайте, что Мроз был весьма прагматичен, в отличие от вашего покорного слуги.

Но коль скоро это так, то США будут в значительной степени танцевать под арабскую дудку. Или точнее — под арабские триллионы. И осуществляя это, они простейшим способом сдадут Израиль. Они не будут его бомбить или вводить туда военный контингент. Они просто, угождая арабам, рано или поздно согласятся на создание полноценного палестинского государства.

Такое государство само по себе не несло бы никакой экзистенциальной опасности для Израиля, если бы речь шла о достаточно светских и умеренных палестинцах, чья молодежь, между прочим, демонстрирует не худшие результаты в сфере образования и на разного рода олимпиадах.

Но так бы все было, если бы Израиль начал сам строить палестинское государство лет эдак шестьдесят назад. А созданное сейчас палестинское государство, которое обязано иметь полицию, службу безопасности, армию и так далее, будет по факту начинено хамасовцами в такой степени, что неприятности Израиля в секторе Газа окажутся детскими играми по сравнению с тем, что возникнет в случае, если ХАМАС, надевши любые маски, оседлает серьезные структуры палестинского государства.

В этом случае Израиль просуществует недолго. И никакой ядерной бомбы не понадобится. Как мы знаем, в таких случаях обычные камни или какие-нибудь совсем примитивные взрывные устройства работают гораздо лучше, чем ядерное оружие. А при необходимости и малые ядерные заряды тоже появятся.

Так чего же при таком стратегическом раскладе добивается Израиль? В стратегическом плане он добивается примерно шестилетней отсрочки собственной ликвидации. Притом что через шесть лет результаты нынешней политики сформируют такие мощные инструменты его самоликвидации, с которыми он уже гарантированно не справится. Но практика диалогов с израильской элитой показала мне, что эта элита во всех ее ипостасях ни о каких стратегических раскладах не думает. Она зациклена на сиюминутном. А сиюминутное понимает крайне упрощенным образом.

Мне грустно это констатировать, но это так. Спросят, а как же пресловутая интеллектуальность так называемых еврейских мудрецов?

Отвечаю: «Во-первых, Израиль сделал все возможное для того, чтобы освободиться от глобально мыслящих еврейских умников и заменить их качественными прагматиками, не желающими направить свою мысль за пределы границ другого берега реки Иордан. Во-вторых, умники всегда были не только у евреев, но и у их ярых противников. В-третьих, кто знает, так ли нужен Израиль неким еврейским умникам, даже если они существуют и имеют влияние? И так далее».

Хотелось бы, чтобы эти мои мрачные рассуждения не соответствовали действительности. Но будущее покажет.

И вряд ли стоит ликовать по поводу того, что стратегическое существование Израиля подвергается предельной угрозе по причине специфических умственных качеств его элиты. Те, кто на самом деле ведут игру, одинаково ненавидят СССР, Югославию, Россию, Иран и, как ни странно, Израиль.

Вроде бы все эти ненависти не могут находиться в одном ряду. Но, увы, есть основания считать, что этот ряд выстроен и что стоящие в этом ряду кем-то одинаково приговорены к уничтожению.

Еще раз подтверждается справедливость утверждения Джона Донна, взятого Хемингуэем в качестве эпиграфа к книге «По ком звонит колокол»: «Никогда не спрашивай, по ком звонит колокол. Он звонит по тебе».