Деобандийское медресе Хаккания вблизи Пешавара как «поставщик кадров» (преимущественно пуштунских) играло огромную роль в том процессе тотальной исламизации Пакистана, который мы обсуждаем. Причем немало его выпускников оказывалось в рядах пакистанских войск. В основном — в составе «пограничного корпуса», который контролировался не армией, а МВД и его главой генералом Насруллой Бабаром, а также в составе «афганских» групп в межведомственной разведке Пакистана ISI, которую контролировал, а в 1987–1989 гг. непосредственно возглавлял генерал Хамид Гюль.
Именно этот контингент преимущественно пуштунских (и в значительной мере глубоко исламизированных) пакистанских военных и спецслужбистов играл решающую роль в обучении и военно-техническом обеспечении ряда крупнейших отрядов моджахедов уже во время войны СССР в Афганистане.
В связи с пуштунской этноплеменной спецификой такой кадровой политики нужно отметить, что пакистанская армия, включая ее генералитет, — в отличие от пограничного корпуса, главной сферой действий которого была «пуштунская» Северо-Западная провинция, — формировалась преимущественно из пенджабцев и отчасти из сингхов. Причина состояла в том, что пуштунам, в той или иной мере зараженным идеями Великого Пуштунистана, значительная часть высшего пакистанского руководства не вполне доверяла.
Странная гибель диктатора-исламизатора Зия-уль-Хака (вместе с послом США в Пакистане Арнольдом Рэфелом и главой военной американской миссии генералом Гербертом Уоссомом) в катастрофе американского самолета С-130 в 1988 г. привела к постепенному смягчению процесса государственной исламизации Пакистана. Но эта смена власти не изменила целей того альянса Саудовской Аравии, США и Пакистана, который был полон решимости добивать русских в Афганистане и далее везде.
- организация, деятельность которой запрещена в РФ.
Вывод советских войск из Афганистана, который значительная часть радикального исламского сообщества воспринимала и пропагандировала как великую победу мусульман над одной из сильнейших армий мира, с особым подъемом воспринимался именно в Пакистане, и именно в его пуштунской части. Но тем более глубокое разочарование вносило быстрое превращение этой победы в Афганистане в войну всех против всех. Стало очевидно, что решающее значение в этой войне всех против всех играет этноплеменной и даже родоплеменной фактор. То есть что это, по большому счету, был вовсе не объявленный «джихад мусульман против неверных».
Идеологические и политические вдохновители (и контролеры) этого процесса — пакистанские и не только — сделали соответствующие выводы. В частности, подверглась критике как преимущественно «пуштунская» ориентация всех видов помощи афганским моджахедам, так и ориентация помощи преимущественно лидерам и боевым отрядам пуштунского племенного союза Гильзаи, но фактическое лишение этой помощи лидеров и отрядов племенного союза Дуррани.
Логика этих предпочтений со стороны пакистанской межведомственной разведки ISI была понятна: именно племена Дуррани были наиболее заражены опасным для Пакистана пуштунским «великодержавием». Однако плачевный результат превращения победы над «шурави» в военно-политический распад Афганистана требовал принципиально новых решений.
Найденное решение состояло в том, чтобы создать мощную афганскую военно-политическую силу, у которой этноплеменная самоидентификация будет в максимальной степени вытеснена единой, накаленной и, главное, нерассуждающей радикально-исламистской самоидентификацией. А основным человеческим материалом для создания этой силы должны были стать юные беженцы, которые скопились в лагерях в Пакистане. Преимущественно — сироты афганской войны, которые лишились родных и близких и в значительной мере потеряли личные родоплеменные связи.
Саудовские исламские фонды начали масштабное финансирование создания в Северо-Западной провинции Пакистана новых медресе, которые оказывались отчасти деобандийскими, отчасти непосредственно ваххабитскими саудовского образца. Роднило эти медресе то, что их студенты (талибы) были в основном из поколения сирот афганской войны и беднейших пуштунских семей приграничной с Афганистаном территории, а их учебные курсы оказывались предельно милитаризованными, радикально-исламистскими и ускоренно-облегченными. Как откровенно признавали многие исламские богословы, почти у всех талибов были самые примитивные представления и о вероучении, и о целях своего джихада, «вера их не поднималась выше их горла».
Именно этот контингент радикально-исламистских фанатиков и составил боевой костяк того движения «Талибан» (организация, деятельность которой запрещена в РФ), которое было подготовлено в пакистанских спецмедресе, в основном с участием и духовным наставничеством деобандийской радикальной партии «Джамиат и улема-и ислам» («Общество мусульманских богословов»), возглавляемой мауланой Фазль ур-Рахманом. В середине 1994 г. движение было уже готово для броска в Афганистан «с автоматом Калашникова в одной руке и Кораном в другой».
Был готов и офицерско-командный состав, ядро которого составляли пакистанские офицеры из ISI и пограничного корпуса, а также, в определенной части, арабы-ваххабиты с афганским опытом войны против СССР. Была готова и инфраструктура снабжения и боевого обеспечения, созданная ISI и главой пакистанского МВД Насруллой Бабаром.
Особо нужно обратить внимание на то, что проект «Талибан» (организация, деятельность которой запрещена в РФ) получил негласную, но сильную поддержку как со стороны высшего политического руководства Пакистана, так и со стороны пакистанского генералитета. Которые хотели использовать талибов не только для того, чтобы «пробить коридор» на рынки стран Средней Азии, но и для исполнения своей давней политической мечты. Мечты о том, чтобы создать в Кабуле дружественную послушно-пуштунскую власть и добиться учреждения пакистано-афганской конфедерации как способа надолго, а лучше навсегда закрыть для Пакистана «великопуштунскую проблему».
Осенью 1994 г. первые отряды талибов, выйдя во главе с лидером движения муллой Мухамедом Омаром из пакистанской Кветты, перешли афганскую границу. На территории пуштунского Афганистана талибы начали быстро обрастать сторонниками и уже к середине 1995 г. захватили несколько южных провинций страны.
Сопротивление наступлению талибов в большинстве провинций, особенно пуштунских, оказалось очень слабым. И правительственные войска уже фактически лишь номинального президента Раббани, и отряды местных полевых командиров сдавали позиции и города почти без боя. Не только пуштунские регионы, но и значительная часть населения других этнических территорий, уставшего от бесконечной междоусобной войны множества «удельных ханств», были готовы ради прекращения этой войны принять новое «пуштунское» объединение Афганистана.
В результате талибы легко захватили важнейшую западную провинцию Герат, губернатор которой, Исмаил-хан, убежал в иранский Мешхед. Губернатор провинции Нангархар Абдул Кадир и его командующий войсками хаджи Заман-хан фактически без боя сдали талибам столицу провинции Джелалабад и сбежали в Париж.
Уже осенью 1995 г. отряды талибов нанесли ряд тяжелых поражений войскам Гульбеддина Хекматияра к югу и юго-востоку от столицы и подошли к Кабулу. И лишь тогда, в конце 1995 г., Раббани начал активный поиск поддержки у своих разбежавшихся по собственным «уделам» союзников-оппонентов.
Знаменательно, что в этом собирании союзников для Раббани первоочередным и чуть ли не главным посредником оказался Иран. И потому, что он уже потерял в Афганистане одну из своих важнейших опор — Исмаил-Шаха в Герате, и потому, что для талибов, с их примитивной и фанатично-воинственной непримиримостью к «искажениям истинной веры», шииты оказывались еще более враждебны, чем любая светская власть.
Замглавы иранского МИДа Алаеддин Боруджери после нескольких челночных контактов с Раббани и Хекматияром сумел добиться соглашения об их примирении и объединении. В начале мая 1996 г. Хекматияр согласился вернуться на пост премьера Афганистана, и его войска торжественно вошли в Кабул.
Однако на остальных удельных противников Раббани челночная дипломатия Боруджери не подействовала. Они — Рашид Дустум, Себгаттула Моджаддиди, Саид Исхак Гилани и глава шиитской партии «Вахдат-е мелли» Абдул Карим Халили — в июне 1996 г. объявили о создании собственного альянса «Национальный исламский фронт мира» и предложили всем другим военно-политическим силам в стране, включая Раббани, Масуда, Хекматияра и талибов (!!!), присоединиться к этому фронту для того, чтобы избрать шуру и передать ей верховную власть в Афганистане. Хекматияр ответил предложением Дустуму и Халили создать свою коалицию против талибов (и, видимо, также против таджиков Ахмад-шаха Масуда).
На фоне этих сложных антиталибских переговоров афганских удельных князей талибы создавали в захваченных провинциях собственную систему власти. В ее главе оказался бывший моджахед мулла Мухаммад Омар, воевавший против СССР в группировке Мухаммада Махаммадди.
В начале апреля 1996 г. в Кандагаре, который талибы избрали своей временной столицей, прошла шура — собрание более чем полутора тысяч мулл и маулави. На этой шуре мулла Омар был провозглашен повелителем правоверных («амир аль-муменин»), а захваченные талибами территории были объявлены Исламским Эмиратом Афганистан.
Далее в Кандагаре начались собственные переговорные процессы правительства муллы Омара. Летом 1996 г. у него побывали немало представителей моджахедов, включая одного их крупнейших военно-политических лидеров пуштунов афганского юго-востока Юнуса Халеса.
А уже в августе 1996 г. свои афганские политические предпочтения обозначили США. Глава подкомитета сената США по иностранным делам X. Браун сначала посетил оппозиционных талибам Раббани, Масуда и Дустума, а затем направился в Кандагар на переговоры с муллой Омаром. Знаменательно, что одновременно с Брауном в Кандагар прибыли послы США в Индии и Пакистане, причем — внимание! — их сопровождал главный «военно-политический отец» талибов, министр внутренних дел Пакистана Насрулла Бабар.
С этого момента всем в Афганистане и в мире стало вполне ясно, что проект «Талибан» (организация, деятельность которой запрещена в РФ), созданный спецслужбами и правительством Пакистана на саудовские деньги, США признают успешным и перспективным. И что в нем моджахеды, взращенные при поддержке американцев для войны с СССР, но затем передравшиеся между собой, становятся помехой для реализации новой американской стратегии.
Правительство Раббани и его союзника Хекматияра начало спешную эвакуацию из столицы на север в Талукан, во владения Ахмад-Шаха Масуда. А 27 сентября 1996 г. отряды талибов, практически не встречая сопротивления, вошли в Кабул. Первой их политической акцией, как мы уже обсуждали ранее в нашем исследовании, была атака на представительство ООН в Афганистане, захват последнего светского президента страны Наджибуллы и его брата Ахмадзая, и попытка заставить Наджибуллу подписать официальный акт признания линии Дюранда международной границей между Афганистаном и Пакистаном. После провала этой попытки и жесточайших пыток Мохаммед и Ахмадзай Наджибулла были убиты, а их истерзанные тела повешены за ноги на центральной площади Кабула.
(Продолжение следует.)
Юрий Бялый
* организация, деятельность которой запрещена в РФ.