Продолжаем начатую в № 596 газеты публикацию статей из коллективной монографии «Эзотерика Сталина. Аналитика конфликта интерпретаций»

Методологическое введение

Любое исследование возможно лишь в условиях, когда у исследователя есть «карта» и «компас». «Карта» — это сведения о том, что сделано до тебя другими исследователями, что ты можешь задействовать помимо того, что уже задействовано ранее. Для историка, например, такими сведениями, прежде всего, являются сведения, взятые из архивов.

А если архивные материалы сфальсифицированы с разными целями? Что тогда?

«Компас» — это цель исследования. Нельзя проводить исследования, блуждая по всей созданной тобою «карте». Ты всегда проводишь по этой «карте» ту или иную трассу. Ты добиваешься чего-то, сообразуясь с имеющимися возможностями.

«Компасом» для нас является сбор хоть каких-то достоверных данных об определенном — раннем — периоде жизни Сталина.

Нас, конечно же, интересует не эта правда сама по себе, а ее возможное влияние на идентичность постсоветского человека. Но, проводя исследование, нельзя всё время думать о желанных результатах. Надо идти по определенному маршруту, добиваясь искомой правды. И вот тут-то и встает вопрос о том, что это за правда, какова она, возможна ли она в принципе, каково ее качество, если она возможна.

Когда начинаешь заниматься темой, которой до тебя занимались очень многие исследователи, обладающие и бо́льшей компетенцией, и бо́льшими возможностями, — задаешься вопросом о том, какова должна быть твоя лепта или, используя строгую научную терминологию, в чем новизна, а заодно и актуальность проводимого тобой исследования. Пытаясь дать ответ на этот вопрос, говоришь себе: «Есть опытные, высококвалифицированные и высокоодаренные следователи — да-да, не исследователи, а следователи, которые поднаторели во всем, что касается обнаружения преступника по оставляемым им следам. Эти следователи блестяще владеют всеми известными методиками расследования, у них есть свои открытия в этой области, к их услугам разного рода лаборатории… но что они будут делать в том случае, если преступник или не оставляет следов, или стирает их полностью? Если нет следов, то что даст дедукция Шерлока Холмса или суперсовершенная криминологическая лаборатория?»

Это сравнение проводится не потому, что Сталин нами рассматривается как преступник. Для нас Сталин — выдающийся советский политический деятель, Верховный главнокомандующий армией, победившей нацизм. Но это сравнение необходимо для того, чтобы подчеркнуть разницу между теми, кто ведет расследование чего угодно, исходя из наличия определенных следов, и теми, кто убежден, что все следы или стерты, или носят заведомо ложный характер. Иначе говоря, речь идет о разнице между теми, кто исследует нечто, и теми, кто вдруг обнаруживает, что, по большому счету, им предстоит исследовать ничто.

Мы не хотим сказать, что после Сталина не осталось никакой информации. Какие-то крохи остались, но их так мало, и они настолько раздавлены массивом ложных сведений, что впору говорить о применении особого метода, метода исследования ничто. И что новизной, да и актуальностью заодно, может быть именно применение такого метода. «Но весь объят ты будешь пустотою», — говорил Мефистофель Фаусту. Когда начинаешь исследовать Сталина, то вдруг понимаешь, что ты объят именно этой пустотою. И удивляешься тому, что другие исследователи этого как бы не ощущают.

Когда удивление проходит, понимаешь причину, по которой это ощущение пустоты, это столкновение с нестандартным объектом по имени ничто отсутствует у других исследователей. Понимаешь, что оно отсутствует у них именно в силу опытности, в силу того, что они обусловлены собственным исследовательским мастерством, зависят от него. А когда зависишь от мастерства, связанного с объектом под названием нечто, то даже видя объект под названием ничто, отмахиваешься от экзотичности нового объекта и говоришь себе: «Я буду с ним работать так, как если бы это было нечто. Потому что по-другому я работать не умею. Да и в принципе по-другому работать нельзя. Поэтому я сделаю вид, что никакой разницы между биографией Наполеона, Черчилля, Рузвельта и Сталина нет. И даже если я буду понимать, что эта разница есть, я всё равно сделаю вид, что ее нет, потому что в противном случае весь набор моих классичес­ких возможностей должен быть отброшен, а я отождествляю себя с этим набором и на то, чтобы его отбросить, никогда не соглашусь».

Когда всё это понимаешь, то возникает дерзкая мысль: «А что если поработать с объектом под названием ничто, не превращая этот объект в нечто? Что если начать исследовать пустоту, не делая вид, что она чем-то заполнена, ведь есть же физики, которые исследуют физический вакуум, не превращая его в физическую субстанцию. Так почему нельзя исследовать исторический вакуум, не превращая его в историческую субстанцию?»

Такая дерзкая мысль не только не отменяет необходимости знакомиться с чужим исследовательским опытом, но и, наоборот, требует наиболее тщательного ознакомления. Хотя бы потому, что только наблюдая за тем, как ничто ведет свою игру с теми, кто исследует его как нечто, начинаешь сталкиваться с этим ничто. Поэтому в данной части исследования будет говориться о том, что представляют собой попытки изучения личности Сталина, осуществленные теми, кто убежден, что оперирует определенным объемом более или менее объективных сведений. Обзор таких попыток даст нам и карту, и возможность обнаружения белых пятен под слоями различных красок, наложенных на сомнительную фактуру различными очень уважаемыми нами исследователями.

Предвидим, что такое указание на своеобразие метода кому-то покажется оправданием собственного произвола. И что нас могут спросить: «Вы что же, хотите опираться не на строгие биографические выкладки блестящих профессионалов, а на данные спиритических сеансов, на которых вызывают дух Сталина?»

Конечно, мы не хотим опираться на данные спиритических сеансов, но, чтобы до конца стало ясным наше понимание тупиковости ситуации, ответим на такой иронический вопрос иронически. И скажем: «Если данные спиритических сеансов могут сообщить что-то существенное с вероятностью одна миллиардная, то данные суперпрофессиональных историков из Института марксизма-ленинизма, предъявляемые советскому обществу в конце трид­цатых или начале пятидесятых годов XX века, отражают правду просто в нулевой степени. Поэтому данные спиритических сеансов правдивее этих данных суперпрофессиональных историков. Историки же эти сообщат по поводу Сталина то, что им приказано. Им прикажут дать одну лживую трактовку роли Сталина (например, в обороне Царицына) — они дадут эту трактовку, прикажут дать обратную — они дадут обратную. Они высокопрофессиональным образом соорудят заказанную им ложь — со знаком плюс или со знаком минус. И если мы хотим заниматься личностью Сталина, то должны добывать правду из нескольких модификаций лжи».

Но разве в ином положении находится, например, историк, работающий с архивами инквизиции? Ведь эти архивы дают ценнейший исторический материал. И что с того? Мы будем называть правдивыми все показания, даваемые под пытками? Значит, мы должны специальным образом извлекать правду из того, что правдой заведомо не является. Мы должны становиться не специалистами по данным как таковым, а специалистами по данным, полученным под пытками. Но работа с такими данными — это другая профессия.

Квантовая механика возникла тогда, когда была произведена философская и методологическая ревизия понятия «точные данные». Творцы квантовой механики отказались от понятия точности как такового, заменив его вероятностным подходом. Это был мучительный отказ, и кое-кто, включая Альберта Эйнштейна, с таким отказом так и не согласился. Между тем на основе этого отказа, осуществленного на базе философских построений Эрнста Маха и Рихарда Авенариуса, были получены новые ценнейшие сведения, а на основе этих сведений создана сложнейшая техника. И она не была бы создана, если бы у кого-то не хватило смелости отказаться от понятия объективности в ее классическом понимании.

Для начала мы предлагаем хотя бы классифицировать разновидности лжи, отпечаток которой лежит на тех или иных данных о Сталине. И признать, что есть:

• предвзятость эпохи прижизненной апологетики;

• предвзятость эпохи хрущёвской хулы на Сталина;

• предвзятость эпохи брежневских попыток исправить хрущёвскую ложь и вернуться к дохрущёвской апологетике;

• вопиющая перестроечная предвзятость, она же — «разоблачение сталинщины»;

• предвзятость постперестроечной эпохи, развивающая перестроечную ложь;

• предвзятость борцов с перестроечной и постперестроечной ложью по принципу «клеветнический клин надо выбивать апологетическим антиклином»;

• предвзятость ЦРУ и других спецслужб, ведущих холодную войну;

• предвзятость с обратным знаком, которая опять же является антиклином, призванным выбить клин предвзятости вражеских спецслужб. Он формируется нашими работниками идеологического фронта, искренне считающими, что они так должны участвовать в информационной войне;

• предвзятость врагов Сталина, реализующих свои справедливые и несправедливые претензии к нему в ущерб правде. Таковы, например, Троцкий или жертвы сталинских репрессий;

• предвзятость наших спецслужбистских или околоспецслужбистских игроков, готовивших перестройку;

• предвзятость рыночного характера, которая требует от авторов сенсационности во имя коммерческого успеха;

• предвзятость в духе фэнтези, фейка или конспирологии, в которой глубокая человеческая неадекватность причудливо переплетается с заказом и ориентацией на своего, предвзятого в ту или иную сторону, читателя.

Мы должны не отказаться от рассмотрения всего предвзятого материала, а признать его предвзятость и начать сложным образом извлекать правду из этой предвзятости.

Мы должны не отвергать принцип вживания в личность, который отстаивается определенными историческими школами и отвергается другими школами, но который в нашем случае является обязательным.

Мы должны поверять наши сведения этим вживанием, постоянно задавая себе вопрос, как могла и как не могла поступить личность с такими свойствами, личность, безусловно, очень крупная, очень волевая, очень доминантная, очень талантливая, очень аскетичная и так далее.

Мы должны особо ценить крупицы какой-то достоверности, рождаемой неучастием свидетелей в апологетических или дискредитационных играх. А также руководствоваться тем, что даваемые такими людьми свидетельства появились на свет божий очень поздно — тогда, когда основные дискредитационные или апологетические игры уже не были предписаны всем с предельной категоричностью.

Мы должны признать, что в случае Сталина приходится разбираться не только с отличием фальшивок от архивных материалов, но и со всеми видами подчисток и подделок архивов.

Что мы тем самым находимся не в мире классической истории, аналогичном миру классической физики, а в некоем зазеркальном историческом мире, аналогичном квантовому миру, который не зря назвали странным. И что мы должны научиться разговаривать на языке этого зазеркального мира, правильно трактовать сигналы, получаемые оттуда, и так далее.

Но для того чтобы это делать, надо прежде всего признать сам феномен зазеркалья, то есть сменить исследовательскую парадигму. Возможно ли это? Мы убеждены, что возможно. Если, например, враги Сталина отвергают определенные негативные сведения о том, кого они ненавидят, то это существенно. Если апологеты приводят в своих работах неапологетические сведения, то это тоже существенно. Признав, что мир странен, мы начнем странным образом искать в странном мире странную истину.

Вкратце оговорив такие методологические аспекты, перейдем к рассмотрению всего материала, воспроизведя на уровне фактологии только что заявленный методологический принцип.

Изучением личности Сталина, созданием его психологического и политического портрета, подробным рассмотрением отдельных периодов жизни Сталина занимались многие исследователи. И поэтому можно говорить о том, что Сталин исследовался историками более тщательно и многопланово, чем другие крупные политики, такие как Наполеон или Цезарь. Налицо как бы отдельное направление в советологии, она же — политическая история СССР.

Но, во-первых, советология — это не вполне обычная политическая история некоего государства в определенный период его существования. Советология — это важнейшее направление стратегии холодной войны, то есть войны, в которой история Советского государства вообще и история отдельных фигур, сыгравших существенную роль в жизни этого государства, подлежит целенаправленному и последовательному многомерному искажению. Задачей советологии является не понимание СССР, а уничтожение СССР путем создания у советских граждан превратного представления о собственной истории.

Особо важным разделом советологии является сталиноведение, то есть описание личности Сталина, призванное демонизировать этого политика. И с помощью этой демонизации нанести беспощадный удар по ценностям советских граждан, по всему, что можно назвать их советской идентичностью.

История всегда была и будет заложницей политики в большей или меньшей степени. Но она никогда не была заложницей политики в такой степени, в какой ее сделали архитекторы холодной войны и те наши соотечественники, которые согласились стать исполнителями планов этих архитекторов.

Казалось бы, Советский Союз распался, и задача архитекторов холодной войны блистательно выполнена. Но все мы видим, что холодная война продолжается и даже ужесточается. Потому что она изначально была замыслена и осуществлена не только для распада СССР, но и для ликвидации России. Соответственно, и образ Сталина продолжает оставаться заложником ведущейся холодной войны.

Во-вторых, можно обсуждать масштаб кровавости деяний, совершённых Сталиным на посту руководителя Советского государства, сопоставлять эти деяния с деяниями других личностей (того же Наполеона или Мао Цзэдуна). Но то, что Сталин пролил много крови, — несомненно. В силу этого образ Сталина искажается не только воинством холодной войны, но и теми, кто в большей или меньшей степени продолжает мстить человеку, который поломал жизнь той или иной семьи, а значит, и жизнь того, кто совершает это запоздалое отмщение.

В-третьих, Сталин в постсоветской России стал крайне популярен. Эта популярность порождена так называемой логикой «от противного»: «Если вы его проклинаете, то мы, ненавидя вас, начинаем им восхищаться, потому что вы его проклинаете». Рост популярности Сталина не может не вызывать тревоги у сил, для которых вопрос об отношении к Сталину тесно сопряжен с вопросом о сохранении существующего постсоветского устройства жизни, то есть того, что можно с натяжкой назвать «постсоветским капитализмом».

В ходе создания этого капитализма сформировались группы, которые воюют со Сталиным не потому, что им приказывает Запад, а потому, что таковы их экономические, а значит, и политические интересы.

Но все эти причины, увы, не исчерпывают препятствий, стоящих на пути исследования личности Сталина.

Главными препятствиями являются сам Сталин и его политическая система. Сталин был очень закрытым человеком, и он совершенно не хотел, чтобы кто-то позволял себе копаться в его личной истории. А политическая система, созданная Сталиным, давала возможность наполнить реальным смыслом эту скрытность Сталина, превратить ее в тотальное истребление всего, что как-либо соотносится с этой нежеланной для вождя правдой. Система выкорчевала всё, что позволило бы при проведении исследований личности Сталина опереться на какой-либо фактический материал.

Сталин не вел дневников. Его личная переписка тоже дает крайне скудные сведения, потому что он субъективно крайне скрытен и не желает кому-либо в чем-либо исповедоваться. Потому что у него нет тех, кому бы он мог исповедоваться. Потому что он сначала революционер, а потом — властитель. А такие роли одинаково не предполагают исповеди.

При этом всё, что могло бы быть использовано для раскрытия личности, повторяем, искоренено тщательно и свирепо самим Сталиным и его системой. Нельзя упрекать в этом ни Сталина, ни систему. И Сталин, и система понимали, что любая исповедь будет использована врагами, превращена в деструктивный миф, вывернута наизнанку. Но скрытность Сталина шла дальше — он не хотел не только прикосновений тех или иных врагов к сфере его интимности, к его личному миру. Он не хотел и прямо противоположного — того, чтобы подобные вещи начали смаковать дворцовые лизоблюды.

Скрытность Сталина породила скудность материала о его личности, а специфика эпохи привела к тому, что было искоренено и то скудное, что имелось.

В результате мы обречены в существенной степени гадать на кофейной гуще. Для нас проблемен даже год рождения Сталина. А также всё, что можно назвать опорными безусловными данными. В случае Сталина ничто не является безусловным. И впору задать себе вопрос, возможно ли вообще создание полноценной, достоверной биографии Сталина, или же мы должны в данном случае говорить не о биографическом, а об агиографическом методе.

В узком смысле слова агиография (от греческого «агио» — «святой» и «графио» — «пишу») — это богословская дисциплина, изучающая жития святых. Но здесь мы используем это слово расширительно, имея в виду, что возможен целый класс исследовательских работ, в которых даются ценные сведения о некоем лице — реальном или легендарном, — но эти сведения не всегда относятся к классу тех, которые можно называть историческими в строгом смысле этого слова.

Политическая агиография — это сплав объективных исторических сведений, аналитики конфликтов по поводу тех или иных моментов жизни и деятельности того или иного лица, выявляющая нечто значимое, хотя и проблематичное, и, наконец, это аналитика всего того легендарного, что имеет под собой определенную политическую почву. Легенды всегда создаются зачем-то и кем-то. И выявление создателя легенд может косвенным путем предоставлять нам определенные параобъективные сведения. Которые, конечно же, намного хуже сведений, получаемых в случае, если ты вдруг заполучил личный дневник Сталина. Но которые приобретают значимость в случае, если личных дневников нет и не может быть, а архивные материалы могут быть искажены.

И, наконец, агиография является для нас небессмысленной метафорой проводимого исследования (то есть своего рода метафорическим компасом) еще и потому, что она сильнее, чем обычная история, ориентирована на духовность. То есть на то, что можно назвать внутренним мессианским посылом, а можно назвать реальным тонким воздействием на историю, а значит, и на творящую ее личность. И дело тут даже не в том, имеет ли место подобное тонкое воздействие, а в том, верит ли в него та или иная личность. Потому что эта вера становится неотъемлемой частью жития данной личности.

Меньше всего мы хотим говорить о святости Сталина. Хотя известно, что в определенных российских православных церквях уже появились неканонические иконы Сталина. А как говорят в таких случаях — еще не вечер. Но это не наш путь и не наше представление о ценностях.

Мы всего лишь говорим об особом, житийном жанре исследования личности Сталина потому, что другой, гораздо более желанный нам строго исторический метод, как нам представляется, невозможен.

Мы сохраняем верность историческому методу и приближаем наше житийственное, и в этом смысле агиографическое, исследование к биографическому настолько, насколько это возможно. Но мы знаем, что биография невозможна. И что попытка игнорировать эту невозможность удаляет нас от истины дальше, чем ее признание.

Таков наш исследовательский «компас».

Теперь о «карте», она же используемая система того, что в менее сложном случае можно было бы назвать историческими источниками, а в случае Сталина, увы, приходится называть источниками агиографическими, в том расширительном смысле слова, который оговорен выше.

Еще раз подчеркнем, что ни воспоминания его близких и знакомых, хранящиеся в архивах, ни тем более мемуарная литература не могут нам ничего точно сказать о его личности. При жизни Сталина имело место то, что потом назвали культом личности. После XX съезда началось так называемое развенчание культа личности. И в первом, и во втором случае объективность приносилась в жертву тому или иному идеологическому заказу.

При жизни Сталина имел место не только идеологический заказ на восхваление отца народов, но и нечто другое. Это «другое» Александр Трифонович Твардовский назвал «славой имени». В поэме Твардовского «За далью — даль» говорится о славе имени Сталина, неразрывно связанной с подвигами народа. О том, что «…Страна, держава / В суровых буднях трудовых / Ту славу имени держала / На вышках строек мировых. / И русских воинов отвага / Ее от волжских берегов / Несла до темных стен рейхстага / На жарком темени стволов…»

По этой причине всё, что связано со Сталиным, не просто подвергалось тенденциозной идеологической переработке, производимой раболепствующим официозом, но и окутывалось туманом стихийного народного почитания. Происходила прижизненная сакрализация образа. Те или иные эпизоды биографии приобретали характер легенд. В итоге создавался причудливый сплав, внутри которого не оставалось никакого места для истины.

В последующие периоды этот же сплав подвергался дальнейшей переработке. Официоз выполнял новый заказ и клеветал на Сталина. А в обществе рождались новые и новые легенды — как со знаком плюс, так и со знаком минус.

В итоге реальная жизнь Сталина оказалась превращена в сплав мифов, лживых восхвалений и столь же лживой клеветы. Как прорваться к истине, если она окутана подобным туманом? И можно ли это сделать, не занявшись легендами о Сталине, не сделав их предметом особого рассмотрения?

Легенд о Сталине много.

Существуют легенды о семье «чудесного ребенка» в разных вариациях: или «чудесный ребенок» — сын простых родителей, или некой княжны, или известного русского путешественника Николая Михайловича Пржевальского, связанного с Тибетом.

Существует легенда о том, как и когда Сталин «повернул на путь спасения», то есть ушел в революцию, и какие муки (ссылки, каторги) на этом пути претерпел.

Есть легенда о его смерти.

Всеми этими легендами определен в каком-то смысле некий жизнеописательный канон, который обычно соблюдается в житиях святых: чудесное рождение, юношеские годы, где святой отличается от своих сверстников, становление на путь спасения, чудеса при жизни и кончина святого. Так что говорить о биографии Сталина нельзя. Можно говорить о специфической агиографии.

До сих пор не было такой — достаточно подробной — агиографии. Мы рассматриваем нашу попытку ее создания как единственно возможный способ продвижения к истине.

При этом мы исходим из того, что вопиющее отсутствие объективности может быть в большей или меньшей степени преодолено только путем классификации необъективного — выделения степеней необъективности, форм необъективности и так далее. Возможно, в этом случае нам что-то откроется. Другого пути к истине в случае биографии Сталина нет и не может быть.

Так каковы же они — формы необъективности, псевдообъективности, апологетики, инсинуаций, мифологизаций и так далее?

Прижизненная апологетика

Еще до того, как Сталин де-факто стал главой СССР, о нем вышел ряд биографических материалов. Первый биографический очерк «Джугашвили Иосиф Виссарионович» увидел свет в 1923 году. Он был напечатан в «Материалах для биографического словаря социал-демократов, вступивших в российское рабочее движение от 1880 до 1905 г.» под редакцией Владимира Ивановича Невского. Тут следует отметить, что словарная статья накладывает на автора определенные ограничения: она всегда по своему жанру достаточно кратка и нейтральна. Но автор дает нам некие первичные представления о жизни Сталина, показывает основные вехи его жизни: рождение, вступление в организацию, перемещения по стране, аресты, ссылки.

И даже в таком достаточно сухом историческом очерке можно найти интересные детали. В частности, в очерке приведен малоизвестный факт, что Сталин одно время работал бухгалтером. Упоминание о работе Сталина бухгалтером можно обнаружить и в очерке эмигранта Марка Алданова «Убийство Урицкого», опубликованном в 1923 году. Правда, где именно Сталин работал бухгалтером, в указанных источниках не говорится. Возможно, как утверждает политический оппонент Сталина Лев Троцкий, в Тифлисской физической обсерватории после исключения из духовной семинарии. Впрочем, в архивах имеются сведения о том, что Сталин, работая в обсерватории с декабря 1899 года по март 1901 года, занимал должность наблюдателя-вычислителя.

1925–1927 годы для Сталина — это годы острой политической борьбы с левой оппозицией. Естественно, что материалы, публиковавшиеся в это время, не могли носить опознаваемо апологетического характера, а малейшая зацепка использовалась противниками Сталина для его дискредитации.

В книге грузинского революционера и историка Севастия Талаквадзе «К истории Коммунистической партии Грузии», выпущенной в 1925 году, где о Сталине сказано, в общем-то, немного, указано, что в 1905 году меньшевики, желая опорочить его имя, называли Кобу-Сталина «агентом правительства, шпионом-провокатором» (конечно, всё это было написано в негативном ключе по отношению к меньшевикам). Однако этого могло быть достаточно, чтобы заронить в читателях сомнения по принципу «дыма без огня не бывает».

В декабре 1925 года во время работы XIV съезда ВКП (б), на котором Львом Каменевым был поставлен вопрос о снятии Сталина с поста генерального секретаря ЦК ВКП (б), Закавказский краевой комитет ВКП (б) в газете «Заря Востока» опубликовал весьма специфический документ — письмо Сталина Владимиру Семёновичу Бобровскому от 24 января 1911 года. В этом письме Сталин называет острую борьбу блоков Ленина — Плеханова и Троцкого — Мартова — Богданова в вопросе о необходимости объединения с меньшевиками «бурей в стакане воды». В разгар политического противостояния подобное утверждение могло характеризовать Сталина как человека, с пренебрежением относящегося к идеологической борьбе, инициированной Лениным. Позже Троцкий в своей книге о Сталине язвительно высказался по этому поводу: «Сталин явно льстит настроениям теоретического безразличия и чувству мнимого превосходства близоруких практиков».

В том же выпуске «Зари Востока» было опубликовано письмо начальника Тифлисского охранного отделения ротмистра Карпова, в котором сообщалось, что Иосиф Джугашвили «в 1905 г. был арестован и бежал из тюрьмы». Отметим, что в первом биографическом очерке этот арест не упомянут.

В 1927 году в энциклопедии «Гранат» вышел очерк, написанный Иваном Павловичем Товстухой — ближайшим помощником Сталина, занимавшего тогда пост генерального секретаря ЦК РКП (б). Почти несомненно, что этот очерк был согласован Товстухой со своим начальником. В вопросе об арестах и ссылках автор снова допускает неопределенность. Об аресте Сталина в 1905 году в очерке упоминаний нет, точные сроки ссылок не указаны. В тексте говорится, что из ссылки 1908 года в Вологодскую губернию Сталин бежит «спустя несколько месяцев», точно так же не указывается, сколько времени он пробыл в ссылках 1911, 1912 и 1913 годов. По-видимому, здесь проявилось стремление самого Сталина минимизировать даже простые подробности.

Зато в очерке делается акцент на рабочем происхождении Сталина: «По национальности грузин, сын сапожника, рабочего обувной фабрики Адельханова в Тифлисе, попрописке — крестьянина Тифлисской губернии и уезда, села Диди-Лило». Кроме того, в очерке секретаря Сталина подробнее, чем в очерке для энциклопедии под редакцией Невского, рассказывается о Тифлисской духовной семинарии, отмечается, что Сталин был исключен из семинарии за «неблагонадежность». Товстуха описывает огромную работу Сталина в построении большевистской организации Закавказья, его заслуги в Гражданскую войну. Перед нами предстает не безликий Джугашвили, а оформляющийся герой Революции и лидер Советского государства — Иосиф Виссарионович Сталин.

К 1929 году Сталин, возглавлявший ВКП (б), окончательно разгромил оппозицию и фактически стал главой государства. С этого времени в советской печати, соответственно, нет и не могло публиковаться ничего порочащего или задевающего его. Все биографические сведения тщательно выверялись и согласовывались.

Заслуживающим внимания биографическим материалом этого времени является доклад первого секретаря ЦК КП (б) Грузии Лаврентия Павловича Берии «К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказье», зачитанный им на собрании тбилисского партактива 21–22 июля 1935 года. Это первый источник, в котором Сталин представлен фактически главной фигурой в деле построения большевистской организации Закавказья.

В 1937 году издательство ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия» выпустило «агиографический» сборник воспоминаний «Рассказы старых рабочих Закавказья о великом Сталине». В книге были собраны отклики на упомянутый выше доклад Берии: друзья детства и юности Сталина, его товарищи по политической борьбе рассказывают о годах учебы в духовном училище, о работе Сталина на нелегальном положении в Батуме, Баку, Тифлисе. В книге Сталин предстает идеальным во всех отношениях: серьезным, умным, бесстрашным, справедливым — настоящим народным героем.

Также в 1937 году под редакцией Берии была опубликована книга «Батумская демонстрация 1902 года», состоящая из воспоминаний товарищей Сталина по работе в Батуме — участников Батумской демонстрации на заводе Манташёва. Данной книгой пользовался в числе прочих Михаил Булгаков для написания своей известной пьесы «Батум». Отметим на полях, что, по мнению английского историка Саймона Себаг-Монтефиоре, Сталина и его соратницу Наталью Киртава, чьи воспоминания также включены в книгу «Батумская демонстрация 1902 года», связывали любовные отношения.

В 1938 году в ежемесячном детском журнале центрального комитета ВЛКСМ «Пионер» вышла повесть за авторством его главного редактора, журналиста и писателя Беньямина (Бориса) Абрамовича Ивантера «На родине Сталина». Эта повесть о детстве вождя была основана на собственных наблюдениях автора и воспоминаниях тех, кто знал Сталина в юности. Много внимания Ивантер уделил описанию грузинской природы, в окружении которой вырос Сталин. Отдельную главу он посвятил древнему городу в скале, Уплисцихе, находящемуся в окрестностях Гори.

В 1939 году советский партийный деятель, соратник Сталина Емельян Михайлович Ярославский издал книгу «О товарище Сталине». Книга эта по-своему примечательна. Она представляет собой краткое обобщение всех предыдущих публикаций, всех известных сведений официального характера, касающихся политической биографии Сталина. При этом у Ярославского — пожалуй, чуть ли не впервые в советской печати — можно найти сведения о юношеском увлечении Сталина поэзией, о его литературных предпочтениях.

В том же 1939 году, в шестидесятилетний юбилей Сталина, появилась его первая официальная краткая биография. Второе издание этой биографии было опубликовано в 1947 году. Свои правки в макет первого издания краткой биографии внес Сталин лично.

Отметим, что в том фрагменте биографии, где рассказывается, как Сталин руководил Кавказским союзным комитетом, он добавил, что делал это вместе с Михой Цхакая. В другом эпизоде, об организации Сталиным стачки бакинских рабочих в 1904 году, он добавил в число организаторов Прокопия Джапаридзе. В этом просматривается отчетливое нежелание присваивать исключительно себе заслуги в построении организации.

Бросается в глаза, что во втором издании изменено число арестов, ссылок и побегов. Так, сначала число арестов равнялось восьми, число ссылок — семи, а число побегов — шести. Во втором издании эти цифры уменьшаются на единицу: «С 1902 до 1913 года Сталин арестовывался семь раз, был в ссылке шесть раз, бежал из ссылки пять раз».

О личной жизни, о творчестве Сталина в ранние годы в краткой биографии ничего не сказано.

Зато в том же юбилейном 1939 году увидела свет поэма грузинского советского поэта Георгия Леонидзе «Сталин. Детство и отрочество».

Леонидзе получил духовное образование — с 1913 по 1918 год учился в Тифлисской духовной семинарии. В 1918 году Леонидзе вступил в группу грузинских символистов «Голубые роги», но через несколько лет отошел от символизма. В 1924–1925 годах он написал ряд значительных лирических произведений («Ниноцминдская ночь», «Свидание кипчака», «Цесарка»). Позже в его поэзии находила отражение советская действительность. Во время Великой Отечественной войны Леонидзе писал патриотические стихи о воинском и трудовом подвиге советского народа. В 1957–1966 годах поэт занимал должность директора Института грузинской литературы им. Ш. Руставели АН Грузинской ССР. Награжден двумя орденами Ленина, орденом Трудового Красного Знамени и медалями.

В своей поэме «Сталин. Детство и отрочество» Леонидзе с большим мастерством показал, как на Сталина с самого раннего детства влияли грузинские легенды и древние предания — в частности, эпос о прикованном к скале герое Амирани, похитившем для людей огонь. Леонидзе также рассказывает много подробностей о семье Сталина: о бабушке, дедушке, прадедушке Зазе Джугашвили, поднявшем крестьянское восстание в начале XIX века. В 1941 году Леонидзе за свою поэму был награжден Сталинской премией.

Больше прижизненных биографий Сталина в Советском Союзе не издавалось.

В сегодняшних архивах хранятся различные, безусловно апологетические воспоминания друзей и товарищей Сталина по революционной борьбе: Георгия Елисабедашвили, Петра Капанадзе и других. Могут ли они, вычищенные и выхолощенные, пролить свет хоть на что-то? Разумеется. За плотной пеленой восхвалений можно увидеть какие-то крупицы настоящего: любовь маленького Сосо к грузинской культуре, его увлечения. Сопоставив воспоминания, можно нечто понять о его семье, о его учебе в семинарии, о его революционном пути и личной жизни, что особенно ценно.

Интересно, что апологетические биографии издавались не только в Советском Союзе, но и за рубежом.

Среди зарубежных биографий важное место занимает книга «Сталин. Человек, через которого раскрывается новый мир», написанная Анри Барбюсом — писателем, членом Коммунистической партии. Она была издана в Париже в 1935 году. К тому времени Барбюс был уже знаменит. Антивоенный роман «Огонь», основанный на личном опыте Барбюса, участвовавшего в Первой мировой войне, получил высшую литературную награду Франции — Гонкуровскую премию — в 1916 году.

Октябрьскую революцию в России Барбюс принял с воодушевлением. В 1923 году он вступил во Французскую коммунистическую партию.

В 1927 году он в первый раз побывал в СССР. Посетил Харьков, Ростов-на-Дону, Грузию, Армению, Азербайджан. Барбюс написал несколько книг и ряд статей, в которых показывал западному и советскому читателю достижения советской власти. Писатель искренне восхищался тем, как страна преображается буквально на глазах.

Барбюс возвращался в СССР в 1932, 1933 и 1934 годах. Во время своих визитов он несколько раз встречался со Сталиным. В 1920-е и 1930-е годы вел с ним переписку.

8 декабря 1932 года отдел культуры и пропаганды ЦК ВКП (б) направил в секретариат Сталина письмо, где рекомендовал Барбюса в качестве сталинского биографа. Отметим, что биографию планировалось писать под негласным кураторством этого отдела. Это косвенно подтверждается фразой из вышеназванного письма: «Тов. Мануильский считает, что Анри Барбюсу это дело поручить можно и стоит, он напишет то, что ему посоветуют, в частности, и о борьбе с троцкизмом».

Первая редакция биографии вызвала ряд замечаний заведующего отделом культуры и пропаганды ЦК ВКП (б) Алексея Ивановича Стецкого. Высоко оценив работу Барбюса, Стецкий отметил недостатки, касающиеся освещения конфликта Сталина и Троцкого, а также принципиальных идеологических вопросов.

Понятно, что в том, что касается описания конфликта с Троцким и идеологических вопросов, влияние на Барбюса было оказано. Тем не менее не стоит считать, что эта биография полностью написана «под диктовку в Кремле», как выразился Троцкий.

Еще стоит упомянуть об изданной в 1942 году работе английского писателя, общественного деятеля Айвора Монтегю. В качестве издателя выступила Коммунистическая партия Великобритании. Однако книга Монтегю не отличается оригинальностью. Личная жизнь Сталина в ней практически не рассматривается. Приводятся в основном данные из краткой биографии и ранее опубликованных биографических сочинений. Эта книга, скорее, «ликбез» для английских коммунистов.

Среди зарубежных авторов, претендующих на некую нейтральность, можно выделить британского писателя Стивена Грэма, считавшегося на Западе специалистом по России: до Октябрьской революции он много ездил по Российской империи, был на Украине, в Закавказье, учил русский язык, увлекался русской историей и литературой. Им написаны исследования по истории правлений Ивана Грозного, Бориса Годунова, Петра I, Александра II.

Грэма считают антисоветским автором, в частности, за написанную в 1925 году книгу «Распавшаяся Россия» о России после Октябрьской революции. Действительно, писатель не симпатизировал большевистскому правительству.

Его книга о Сталине, увидевшая свет в 1931 году, написана на основе сочинений невозвращенцев Бориса Бажанова и Сергея Дмитриевского, о которых подробнее мы расскажем ниже, а также автобиографии Троцкого «Моя жизнь». Тем не менее, несмотря на используемые антисталинские источники, автор сохраняет респектабельность и не допускает грубых оценочных суждений.

В своей книге Грэм не просто рассказал о политическом становлении и карьере вождя. Подойдя к исследованию комплексно, он разобрал исторический контекст деятельности большевистской организации Закавказья, состояние Российской империи до 1917 года, описал предпосылки Октябрьской революции.

Грэм характеризует Сталина как умного человека, отдавая должное его организаторским способностям, уделяет внимание всем этапам биографии Сталина: детству, революционному подполью, Гражданской войне, партийной борьбе и приходу к власти.

Автор пишет, что в момент, когда в руках Сталина сосредоточилась неограниченная власть, стали проявляться не лучшие черты его характера: «Он стал более сдержан, более недоступен, менее общителен. Он приветлив только с теми, кто ему полезен. С другими — если они донимают его или заискивают перед ним — он при случае бывает весьма груб, позволяет себе грязный язык, на который нет ответа».

Но и тут Грэм несколько «смягчает», уравновешивает негативное описание: «Тем не менее через его грубость время от времени пробивается какой-то свет крестьянской сердечности. Если заболел товарищ, он посылает ему бочонок мёда. „Эй, съешь это и поправляйся!“ — пишет он“.

Оценивая организационные способности советского лидера, автор указывает, что Сталин — единственный политик, который способен добиться реализации амбициозного пятилетнего плана: «Без него машина будет двигаться, но пятилетний план, вероятно, завершится фиаско».

Интерес представляют для нас и немногочисленные интервью Сталина, которые он давал зарубежным журналистам. Их сложно назвать апологетикой — они нейтральны. Например, интервью Сталина журналисту и писателю Эмилю Людвигу от 13 декабря 1931 года ценно своей информативностью: Людвиг задавал Сталину вопросы о судьбе, истории, о марксистской теории и Ленине.

Свой взгляд на внутреннюю и внешнюю политику Сталин изложил и в интервью английскому писателю Герберту Уэллсу в 1934 году.

Зарубежные биографии, написанные противниками Сталина

Совершенно очевидно, что биографий, восхваляющих Сталина, за рубежом — единицы. Гораздо больше писали о Сталине те, кто ненавидел его и Октябрьскую революцию.

В начале 1930-х годов за рубежом вышло сразу несколько книг, явно рассчитанных на создание негативного впечатления о Сталине как у западного читателя, так и у русских эмигрантов.

В 1930 году в Париже бывший помощник Сталина, эмигрант-невозвращенец Борис Бажанов опубликовал свою книгу «Со Сталиным в Кремле», где рассказал о внутренней кухне партийного руководства.

Бажанов родился в семье врача в городе Могилёв-Подольский нынешней Винницкой области Украины. В 1918 году окончил гимназию, недолго учился в Киевском университете, участвовал в студенческой забастовке. Вступил в РКП (б) в 1919 году. В 1923 году был назначен секретарем Оргбюро ЦК ВКП (б), которым руководил тогда известный партийный деятель Лазарь Моисеевич Каганович, затем стал помощником Сталина. В 1928 году эмигрировал через Персию на Запад. В книге «Ненаписанные романы» писатель Юлиан Семёнов отмечает: «Когда я беседовал с Л. М. Кагановичем, он заметил: „Это я рекомендовал товарищу Сталину Бажанова. Он был хорошим молодым человеком, но потом попал под влияние зиновьевцев, поэтому и удрал“.

В книге Бажанова начинает оформляться образ Сталина-тирана, посредственности, сосредоточившей в своих руках неограниченную власть. Бажанов утверждает, что Сталин не разбирался в политических вопросах, был необразован и невежествен. Зарубежной аудитории того времени, конечно, ничего не было известно об огромной любви Сталина к чтению, поэтому Бажанову легко удалось ввести читателей в заблуждение. Создание такого образа Сталина явно отвечало запросу большей части западной элиты, стремившейся очернить Советский Союз.

В 1977 году Бажанов выпустил в Париже дополненное издание своих воспоминаний. Сталин предстал в них в еще более мрачном свете. Сам Бажанов пишет о причинах такой внезапной откровенности следующее: «Теперь, когда прошло уже около полувека и большинства людей этой эпохи уже нет в живых, можно писать почти обо всём, не рискуя никого подвести под сталинскую пулю в затылок».

В новом издании книги Бажанова появились подробности о грубом отношении Сталина к своим подчиненным, о его равнодушии к окружающим, хитрости, злопамятности. Упомянул автор и о тяжелых отношениях Сталина со своей второй женой Надеждой Аллилуевой и со старшим сыном Яковом, в которые Бажанов якобы был посвящен. В России книга вышла в начале 1990-х годов.

Также одним из первых, кто создал свою версию жизнеописания Сталина, стал известный авантюрист, мистификатор, искатель приключений Лев Нуссимбаум (Курбан Саид, Эссад-Бей), родившийся в 1905 году в семье нефтяного магната. Его книга «Сталин» вышла в Германии в 1931 году.

Американский журналист Том Рейсс, долгое время работавший в The New York Times и The Wall Street Journal, в 2005 году опубликовал книгу о Нуссимбауме «Ориенталист. Тайны одной загадочной и исполненной опасностей жизни». По его словам, мать Льва, покончившая с собой, когда мальчику было шесть лет, симпатизировала революционному движению и, в частности, была связана с Леонидом Борисовичем Красиным и неким Рябым, Семинаристом. Рейсс предполагает, что под прозвищем Рябой скрывался именно Иосиф Джугашвили. Более того, Нуссимбаум утверждал, что лично общался со Сталиным в Баку (видимо, в 1920 году, уже после смерти матери и незадолго до эмиграции), и намекал, что Семинарист — большевик Джугашвили — стал причиной разлада в его семье, закончившегося трагедией.

Идеями большевизма Эссад-Бей не проникся. Он считал Сталина своим личным врагом: «Он отнял у меня мою родину, мой дом, вообще всё». Видимо, поэтому его книга стала сосредоточением всевозможных нелицеприятных слухов о Сталине, которые не имели под собой никаких оснований.

В 1931 году вышла также книга Исаака Дон Левина «Сталин». Сам Дон Левин родился в 1892 году в городе Мозырь в Белоруссии в еврейской семье. В 1911 году он эмигрировал в США, где стал журналистом изданий The Kansas City Star и The New York Tribune. Затем в 1920-х годах он вернулся в Россию, чтобы писать репортажи о Гражданской войне для других американских изданий.

В конце 1920-х и на протяжении 1930-х годов он работал обозревателем изданий Уильяма Рэндольфа Хёрста — американского медиамагната, антикоммуниста, заигрывавшего с фашистскими режимами.

С 1946 по 1950 год Дон Левин был редактором ежемесячного антикоммунистического журнала Plain Talk. В начале 1950-х годов он принимал активное участие в формировании американского Комитета по освобождению народов России, созданного для борьбы с коммунизмом. Его европейский офис располагался в Мюнхене. Добавим, что данный комитет был частью проекта QKACTIVE и находился под прямым контролем ЦРУ.

В рамках проекта QKACTIVE, «чтобы ослабить угрозу мировой безопасности», велись радиопередачи, публиковались статьи и так далее. В 1953 году комитетом была основана радиостанция «Освобождение». Впоследствии она была переименована в небезызвестную радиостанцию «Свобода» (организация, признанная нежелательной в РФ).

С самого начала Дон Левин выступал с резкой критикой советской власти и до своей смерти оставался ее непримиримым врагом.

В книге «Сталин», изданной в 1931 году, рассматриваются все этапы биографии Сталина: с детства до его прихода к власти. Дон Левин пытается сохранять объективность, избегая резких выпадов в адрес Сталина. Он провел большую работу по изучению доступных ему источников, куда входят в том числе и интервью матери Сталина журналисту Хьюберту Ренфро Никербокеру, и книги перебежчиков, и публичные выступления самого Сталина. Он упоминает интересные подробности биографии советского лидера, в частности о детской дружбе с известным большевиком Камо Тер-Петросяном, характеризует семейную жизнь Сталина как «скромную и добродетельную».

Перед нами теперь возникает не бажановский типаж тирана-ничтожества, а образ достаточно сильной личности. Биография Сталина, написанная Дон Левином, — своего рода призыв к тому, чтобы правильно оценивать политического оппонента, не принижать его. И вместе с тем напоминание, что за недооценивание врага можно сильно поплатиться.

Заслуживает также интереса книга «Сталин. Предтеча национальной революции», написанная невозвращенцем Сергеем Дмитриевским в 1931 году. Хоть книга и специфически апологетична, тем не менее стоит отнести ее к данному разделу. Как и Барбюс, Дмитриевский рисует близкий к идеальному образ Сталина, попутно обвиняя Троцкого в лживой пропаганде.

Объяснить это можно тем, что Дмитриевский выдвигал собственную теорию национал-коммунизма. И для него было важно сделать из Сталина подобную Гитлеру икону своей идеологии. Сталин как вождь, избранный народом, должен возглавить, по Дмитриевскому, «национальную империю, построенную на принципе свободного союза народов России». Дмитриевский считал, что Сталин отверг западный марксизм. А до него якобы первые шаги в этом направлении сделал сам Владимир Ильич Ленин.

Вот какую характеристику Троцкий дал Дмитриевскому в своей книге «Сталин»: «Дмитриевский — бывший советский дипломат, шовинист и антисемит, временно присоединившийся к сталинской фракции в период ее борьбы против троцкизма, затем перебежавший за границей на сторону правого крыла белой эмиграции. Замечательно, что и в качестве открытого фашиста Дмитриевский продолжает высоко ставить Сталина, ненавидеть его противников и повторять все кремлевские легенды».

В 1932 году в Берлине появляется книга «Сталин и трагедия Грузии», написанная другом детства Сталина, а впоследствии его политическим оппонентом, меньшевиком Иосифом Иремашвили. Иремашвили, учившийся со Сталиным в Горийском духовном училище, а затем в семинарии, подробно рассказывает о детских годах Сталина, раскрывает подробности его личной жизни, перечисляет свои злоключения после советизации Грузии и рассказывает о вынужденной эмиграции.

Иремашвили формирует у читателя всё тот же образ Сталина-тирана, призывая искать причину жестокости Сталина в детстве, в семье, где он терпел от отца незаслуженные побои. Уже в раннем возрасте, пишет Иремашвили, якобы видны были его целеустремленность, безжалостность, мстительность.

Книга Иремашвили стала настоящим «подарком» для западных авторов, которые получили некий уникальный материал, пусть и довольно сомнительного качества. Действительно, мог ли правдиво написать о Сталине тот, кто еще в 1903 году стал меньшевиком? Тот, кто был выслан за границу и вел ожесточенную борьбу против большевиков, находясь в Германии?

Однако желание подвести под образ Сталина-тирана психоаналитическую основу зачастую сильнее рациональных аргументов.

Довольно известна биография Сталина за авторством французского коммуниста-антисталиниста Бориса Суварина, вышедшая в 1935 году, — «Сталин. Очерк истории большевизма».

Суварин родился в Киеве в 1895 году в еврейской семье. В 1897 году в двухлетнем возрасте вместе с семьей эмигрировал в Париж. С 1910 года Суварин считал себя социалистом.

В 1920-е годы Суварин жил в России. В 1921 году он был делегатом III конгресса Коминтерна, был избран в Исполком Коминтерна. В 1924 году Суварин поддержал Троцкого в борьбе против Сталина и лишился своего положения в Коминтерне, а также был исключен из Французской компартии. В итоге Суварин стал последовательным критиком сталинской системы.

Симпатизируя Троцкому, Суварин, естественно, написал отнюдь не хвалебную сталинскую биографию.

Детство и раннюю политическую карьеру Сталина Суварин описывает довольно сдержанно и аккуратно, стараясь избегать оценочных суждений.

Он рассматривает, как повлияли на формирование характера Сталина различные исторические события, грузинская культура, мифология. Автор исследует географическое положение Грузии, ее этнический состав, стремясь подробно воссоздать атмосферу, в которой жил будущий советский лидер.

Суварин призывает к взвешенности при описании биографии Сталина и к критическому анализу существующих источников. Например, он предлагает критически рассматривать существовавшие в то время книги о жизни Сталина, в том числе и книгу Иремашвили, информация из которой, по его мнению, нуждается в подтверждении.

Кроме того, Суварин пишет, что в целом для «психоаналитиков», ищущих причины крупных исторических и социальных событий в том, что происходило с великими людьми в юности, в случае Сталина слишком мало материала.

Однако Сталин, уже пришедший к власти, стал для Суварина живым воплощением тоталитарного государства, деспотом с неограниченной властью. Автор упоминает и обо всех недостатках сталинской коллективизации и форсированной индустриализации, сопровождаемых человеческими жертвами: «Целые деревни, области и районы обезлюдели, а их обитатели рассеяны и уничтожены, как случилось в древние времена в Ассирии и Халдее».

В целом книга дополняет образ Сталина-тирана, описанный до этого Иремашвили и Бажановым.

В 1938 году вышла книга невозвращенца Сурена Эрзинкяна под псевдонимом Имам Рагуза (Imam Raguza) «Путь Сталина», в которой приводится довольно экзотическая версия происхождения Сталина — что его мать была кавказской еврейкой. И что, следовательно, Сталин был евреем. Эта весьма редкая версия найдет своих последователей в постперестроечной России.

Еще одна известная книга о Сталине, которую нельзя обойти вниманием, написана Троцким в 1938–1940 годах. Второй том книги не был дописан в связи со смертью автора. Двухтомник под названием «Сталин» вышел в 1946 году.

В своей книге Троцкий стремится показать Сталина расчетливым безжалостным властолюбцем. Истоки негативных качеств характера Сталина автор ищет в детстве, предоставляя читателю якобы известные ему биографические подробности. Например, Троцкий рисует портрет семьи, в которой отец жестоко избивает собственного сына, опровергает «пролетарское» происхождение Сталина, довольно желчно высказывается об условиях, в которых жил маленький Сосо, и так далее.

При этом, в отличие от Суварина, Троцкий, как и многие зарубежные авторы, зачастую опирается на мемуары Иремашвили, не сильно заботясь о достоверности приводимых им сведений.

Среди биографий, вышедших в последующие годы, следует отметить работу «Сталин: царь всея Руси» (1940) Юджина Лайонса. Ее автор — американский журналист, выходец из Российской империи. Он родился в 1898 году в Узлянах Минской губернии. Эмигрировал с родителями в США в 1907 году. Окончил Городской колледж Нью-Йорка (The City College of New York) и Колумбийский университет. Лайонс сотрудничал с рядом американских изданий, издавал журнал «Иллюстрированная Советская Россия», был заместителем руководителя нью-йоркского отделения ТАСС с 1923 по 1927 год.

Затем Лайонс стал сотрудником информационного агентства Юнайтед Пресс и в качестве корреспондента работал в СССР с 1928 по 1934 год. Благосклонно относился к «великому эксперименту», осуществлявшемуся в стране.

В 1930 году он был первым иностранным журналистом, получившим интервью у Сталина. В нем он описал советского лидера как «легко улыбающегося», наделенного «острым, но добродушным чувством юмора». В интервью Лайонсу Сталин раскрыл некоторые подробности и своей личной жизни, в частности, что у него есть жена и трое детей. «Сталин говорил, как нежный отец», — пишет Лайонс.

Однако, уехав в 1934 году в США, Лайонс начал писать резко антисталинские книги, к которым относится и вышеназванная биография. Сам Лайонс отмечает, что его задачей было передать личные впечатления от работы «в тени могущества Сталина». В основном он опирался на книги Суварина и Дон Левина. Также автор выразил свою признательность Чарльзу Маламуту — переводчику книги Троцкого «Сталин» на английский язык.

Лайонс уже не пишет о Сталине как о простом, добродушном человеке. В его книге Сталин — могущественный азиатский деспот, вызывающий страх. «Сталин не просто деспотический глава огромного государства. Он также непогрешимый лидер странной новой религии — светской жертвенной религии без бога и без этической системы», — говорится в книге Лайонса. «В своей личности Сталин объединяет доминирующие аспекты истории нашего времени: банкротство идеализма и триумф аморальности. <…> Мстительный полубог для части человечества, и внушающий трепет демон для остальных», — добавляет автор.

Отметим, что Лайонс позже открыто присоединился к антикоммунистической кампании. В 1951–1952 годах он возглавлял вышеупомянутый американский Комитет по освобождению народов России.

В 1949 году в Великобритании вышло масштабное исследование польского и британского публициста Исаака Дойчера — «Политическая биография Сталина».

Дойчер родился в 1907 году в Австро-Венгрии в городе Хшанув недалеко от Кракова. С 18 лет учился в Варшавском университете, где изучал философию и экономику. Тогда же он познакомился с марксизмом. Около 1927 года Дойчер вступил в Коммунистическую партию Польши, имевшую нелегальный статус.

В 1931 году Дойчер побывал в СССР. Он отклонил предложения о работе в Московском и Минском университетах в качестве профессора истории социализма и марксистской теории. В 1932 году Дойчер выступил против политики Сталина и был исключен из Коммунистической партии Польши. Он открыто симпатизировал Троцкому. В 1950–1960-е годы увидела свет его трилогия о Троцком «Вооруженный пророк» (1954), «Разоруженный пророк» (1959) и «Изгнанный пророк» (1963), в которой перед читателями формировался героический образ покинувшего СССР большевистского лидера.

В политической биографии Сталина Дойчер рассматривает путь становления Иосифа Джугашвили в качестве лидера и политического деятеля, начиная с детства, описывает его работу в революционной организации, его деятельность в годы Гражданской войны. Дойчер исследует личность советского лидера во время пребывания на посту главы СССР, в том числе в годы Великой Отечественной войны.

Для троцкиста Дойчера политика Сталина кажется обусловленной неверием в популярность социализма, в общество, неверием в человека вообще.

Тем не менее Дойчер признаёт заслуги Сталина в развитии России. Так, в своей книге «Россия после Сталина» (1953) он пишет: «В титанической борьбе с неэффективностью, неповоротливостью и анархией матушки-России промышленная революция сталинизма дошла почти до каждого уголка своего евразийского царства. Суть подлинного исторического достижения Сталина заключается в том, что он застал Россию с сохой, а оставил ее оснащенной атомными реакторами. Ни одна из великих наций Запада не осуществила свою промышленную революцию за столь короткое время и в таких тяжелых условиях».

И западные биографии, авторы которых оценивают личность Сталина негативно, и апологетические биографии крайне тенденциозны. Как бы то ни было — в них порой всё же встречаются довольно интересные факты, которые в советских биографиях нельзя было публиковать по цензурным соображениям. Поэтому для нашего исследования они представляют большую ценность.

Биографии Сталина времен холодной войны

После разоблачения культа личности Сталина, которое началось в СССР с 1956 года, никто из отечественных авторов не брался за написание его биографии. Во времена Хрущёва на всё положительное о Сталине было наложено табу. В 1961 году тело Сталина было вынесено из Мавзолея. Его имя стиралось из народной памяти. Образ революционера и руководителя, возглавлявшего страну на протяжении 30 лет, в том числе в годы Великой Отечественной войны, был полностью очернен. Это нанесло огромный ущерб морально-психологическому состоянию советских людей.

Во времена брежневского правления в СССР происходила мягкая реабилитация Сталина. Он начал появляться в книгах и кино. Примером тому служит книга Юрия Бондарева «Горячий снег» (1970). В 1970 году у Кремлевской стены появился памятник Сталину. Однако всерьез исследованием биографии Сталина никто по-прежнему не занимался. Образ Сталина-революционера был не нужен: нужен был образ Сталина-державника, мудрого и спокойного Сталина с трубкой. Революционный огонь неумолимо угасал.

Зато за рубежом после смерти Сталина одна за другой появлялись его биографии, написанные людьми, активно участвовавшими в холодной войне. Зачастую авторы таких биографий были связаны с американской или английской разведками. Эти авторы прекрасно понимали, насколько значимым был для советского народа образ Сталина. И что именно антисталинизм может сыграть значительную роль в разрушении Советского государства.

В 1956 году (в год, когда состоялся знаменитый XX съезд КПСС с его развенчанием культа личности Сталина) вышла книга уже известного нам Дон Левина под названием «Величайший секрет Сталина». Сначала в журнале Life от 23 апреля 1956 года, а затем и в данной книге Дон Левин опубликовал якобы обнаруженное им письмо заведующего Особым отделом департамента полиции Ерёмина на имя начальника Енисейского охранного отделения А. Ф. Железнякова (так называемое «письмо Ерёмина»), которое он представил читателям в качестве доказательства работы Сталина на царскую охранку. Однако подлинность этого письма была оспорена не только апологетами Сталина, но и его противниками-меньшевиками. Так, с критикой «письма Ерёмина» выступили упомянутый выше Суварин, а также меньшевик, бундовец, эмигрировавший из Советского Союза в Германию, Григорий Аронсон.

Несмотря на то, что документ является очевидной подделкой, к нему неоднократно обращались как зарубежные, так и российские авторы — во время и после перестройки. В первый раз в российской печати он появляется 30 марта 1989 года в «Московской правде». Два доктора исторических наук — Георгий Анастасович Арутюнов и Фёдор Дмитриевич Волков — публикуют статью «Перед судом истории», где представляют читателю данный документ и «доказывают», что Сталин работал на царскую охранку.

Но уже в июле 1989 года газета «Московская правда» опубликовала справку Центрального государственного архива Октябрьской революции, высших органов государственной власти и органов государственного управления о том, что приведенный Волковым и Арутюновым документ является фальшивкой.

В 1967 году появилась примечательная работа Эдварда Эллиса Смита «Молодой Сталин». В краткой биографии Смита, представленной на сайте интернет-архива Калифорнии, где можно ознакомиться с его личным архивом (сам архив хранится в Гуверовском институте), говорится, что он был историком, писателем, сотрудником дипломатической службы и агентом ЦРУ. В 1939 году Смит окончил Университет Западной Вирджинии. Во время Второй мировой войны служил в составе американского контингента, воевавшего против Гитлера. После войны он проходил обучение в школе ВМС США, где выучил русский язык. С 1946 по 1947 год Смит посещал разведшколу Пентагона и школу стратегической разведки в военном лагере Холаберд. После окончания обучения с 1948 по 1950 год Эдвард Смит служил помощником американского военного и экономического атташе в Москве. В сентябре 1950 года Смит вернулся в США, где его назначили руководителем отдела в разведке армии США по изучению политики и экономики СССР.

В конце 1953 года он ушел в отставку. Смит стал офицером разведки ЦРУ и выполнял различные миссии в Москве. С 1954 по 1956 год он служил офицером дипломатической службы и анализировал экономические тенденции в Советском Союзе.

Затем вплоть до 1962 года он руководил группами специалистов по разработке различных экономических стратегий, таких как план Маршалла. В дальнейшем Смит стал публицистом и писателем. Одна из его работ — это книга «Молодой Сталин» (1967). С 1970 по 1980 год он работал экономистом-международником, а затем стал вице-президентом Банка Крокера.

В своей книге Смит воспроизводит миф о том, что молодой Джугашвили работал на царскую охранку. При этом даже ЦРУ было вынуждено признать, что предъявленная Смитом доказательная база является, мягко говоря, очень шаткой. В своем отчете сотрудник ЦРУ пишет о необъективности Смита. По его словам, на основе недостаточных и двусмысленных данных Смит конструирует в высшей степени спекулятивную и невероятную гипотезу, на которую затем ссылается как на установленный факт. Такой подход Смита к подбору фактов, говорится в отчете, заставляет читателя сомневаться в его выводах и вызывает недоверие даже у того читателя, который изначально готов был принять гипотезу о работе Сталина на царскую охранку.

Более того, пропагандистская двусмысленность данной работы, компрометирующей антисталинизм, спровоцировала ее публичную критику. В журнале The American Historical Review в 1968 году был напечатан отзыв на книгу Смита, написанный очень известным американским дипломатом Джорджем Кеннаном. В этом отзыве, как и в отчете ЦРУ, говорится о недостаточной обоснованности выводов Смита.

В 1971 году в Нью-Йорке вышла книга Роя Александровича Медведева «К суду истории».

Медведев — известный советский публицист, автор политических биографий. Он относится к так называемым левым диссидентам, то есть к диссидентам, требовавшим «очистить социализм» от советских и прежде всего сталинских «искажений».

Медведев начал свою книгу о Сталине в 1962–1963 годах. Рукопись была готова к концу 1960-х годов, с ней ознакомилось руководство страны, в том числе глава КГБ Юрий Владимирович Андропов.

В 1969 году Медведев был исключен из КПСС. По его словам, причиной исключения из партии стало написание именно этой книги.

В 1989 году (то есть через 18 лет после публикации работы Медведева в Нью-Йорке) он был восстановлен в партии с сохранением партийного стажа.

Отец Роя Медведева — Александр Романович Медведев, советский военный деятель, комиссар Красной Армии, в 1930-е годы занимал должность заместителя заведующего кафедрой диалектического и исторического материализма Военно-политической академии имени В. И. Ленина. В 1938 году был арестован и в 1941 году умер на Колыме. В 1956 году был реабилитирован. Судьба отца наложила отпечаток на всю дальнейшую жизнь сына.

Медведев отмечает, что его позиция сродни позициям представителей зарубежных компартий (итальянской, испанской): он вел борьбу за демократизацию политики партии. Сталинская политика, по его мнению, исказила социалистическую суть Советского государства.

При написании своей книги «К суду истории» Медведев не пользовался материалами архивов. Книга представляет собой совокупность личных оценок самого писателя, который не скрывает своей крайне негативной оценки Сталина, и неких диалогов Медведева с теми, кто на разных этапах становился его собеседниками. Сам Медведев так характеризует источники, на которые он опирался, создавая свою биографию Сталина: «Я встречался и подробно беседовал с прошедшими сталинские тюрьмы и лагеря старыми большевиками, в том числе с немногими оставшимися в живых участниками оппозиций, а также с чудом выжившими бывшими эсерами, анархистами и меньшевиками, беспартийными техническими специалистами, с бывшими военными, учеными, писателями, журналистами, партийными работниками, простыми рабочими и крестьянами, с теми, кого называли „кулаками“, и теми, кто их „раскулачивал“, со священнослужителями и простыми верующими, с бывшими чекистами, с вернувшимися в Советский Союз эмигрантами и теми, кто собирался уехать из СССР».

Если бы книга о самом Медведеве была написана на основе подобных встреч с теми, кто пересекался с ним и имел основания быть на него обиженным, то можно ли было бы назвать такую книгу объективной?

Оценку рукописи Медведева дал Андропов: «…оперативным путем получен новый вариант рукописи Медведева Р. А. «Перед судом истории»… Книга… основана на тенденциозно подобранных, но достоверных фактах, снабженных умело сделанным комментарием и броскими демагогическими выводами…» При этом, как отмечал Андропов, «не следовало бы исключать возможность привлечения Медведева к написанию работы по интересующему его периоду жизни нашего государства под соответствующим партийным контролем».

Андропов никогда не бросал слов на ветер. Его участие в судьбе Медведева достаточно очевидно. Сам Медведев говорил о своих сложных отношениях с Андроповым в интервью «Комсомольской правде», опубликованном 9 февраля 2019 года: «Книгу („К суду истории“. — Авт.) я показывал и старым большевикам, и писателям, и военным. Ни Пономарев, ни Ильичев ничего не сказали, а Андропов ее прочитал. Сказал „очень интересно“. И в последующем всегда выделял меня из другой группы диссидентов. От него требовали характеристики на меня. Два раза была угроза моего ареста. Андропов не давал санкции дважды — и как глава КГБ, и как глава государства».

В силу этого злопыхатели порой называют Медведева «спецдиссидентом». Связь с Андроповым не могла не наложить отпечаток на творчество Медведева. Из этого вовсе не вытекает неискренность самого Медведева. Тут, скорее, следует говорить о «мастерски управляемой» искренности.

В 1973 году в Нью-Йорке вышла книга Роберта Такера «Сталин — революционер, 1879–1929: история и личность», считающаяся одной из самых подробных биографий молодого Сталина.

Такер — известный американский советолог. Он родился 29 мая 1918 года в Канзас-Сити, в штате Миссури. Получил степень магистра в Гарвардском университете, в 1942–1944 годах работал в предшественнике ЦРУ — Управлении стратегических служб. В 1944 году Такер начал работать переводчиком в посольстве США в Москве. Женился на советской гражданке Евгении Пестрецовой. В 1953 году, после смерти Сталина, вместе с женой уехал в США.

По возвращении из России Такер защитил диссертацию, затем работал научным сотрудником в RAND Corporation (организация, признанная нежелательной в РФ) и преподавал в Университете Индианы до перехода в Принстонский университет в 1962 году. Такер преподавал в Принстонском университете политологию и международные отношения, открыл там программу изучения России.

Свою книгу о Сталине Такер отнес к жанру «психоистории», стремясь объяснить поступки советского лидера личностными качествами, сформировавшимися в детстве и юности. Для этого он обратился к неофрейдистской школе, в частности к психологам Карен Хорни и Эрику Эриксону. «Особенности характера и мотивация не являются неизменными качествами. Они развиваются и меняются в течение всей жизни, в которой обычно присутствуют и критические моменты, и определяющие будущее решения. Более того, сформированная в юности индивидуальность, или (по выражению Эриксона) „психосоциальная идентичность“, обладает перспективным, или программным, измерением. Она содержит не только ощущение индивидуума, кто и что он есть, но также его цели, четкие или зачаточные представления относительно того, чего он должен, может и сумеет достичь», — пишет Такер.

Книга Такера, будучи одним из наиболее масштабных исследований биографии Сталина, заведомо необъективна в силу самого психоисторического подхода, который в принципе исключает объективность и приносит ее в жертву тем или иным интерпретациям мотивов исследуемого героя. При этом всё зависит от того, как выявляются и интерпретируются мотивы. При использовании психологии Эриксона мотивы будут выявляться и интерпретироваться одним способом. При использовании других психологических моделей, коим нет числа, — иначе. Следует также отметить, что идея обнаружения источников сталинской политической мотивации путем погружения в детские и юношеские злоключения героя не нова. И Троцкий, и Иремашвили, и тот же Медведев, на которых опирается Такер, считали, что истоки тирании Сталина следует искать именно в детстве.

Примечательно, что Такер критикует версию Дон Левина и Смита о том, что Сталин был агентом царской охранки, и называет «письмо Ерёмина» фальшивкой, а аргументы Смита — «базирующимися на спекулятивных истолкованиях», что совпадает с приведенной выше оценкой сотрудника ЦРУ относительно работы Смита.

В 1980 году в Нью-Йорке вышла книга «Портрет тирана», написанная Антоном Владимировичем Антоновым-Овсеенко. В 1994 году она была опубликована в России. Эта книга наполнена антисталинскими штампами и буквально пропитана ненавистью к сталинской эпохе и к Сталину лично.

А. В. Антонов-Овсеенко родился 23 февраля 1920 года в семье известного большевика Владимира Александровича Антонова-Овсеенко, который был одним из организаторов Октябрьской революции, советским дипломатом. По свидетельству младшей сестры А. В. Антонова-Овсеенко Галины, их мать Ружена (Розалия) Борисовна поддерживала Троцкого, в том числе и во время борьбы Сталина с левой оппозицией.

Галина также вспоминает, что уже в 1920-е годы их родители разошлись, сначала на политической почве (В. А. Антонов-Овсеенко осуждал жену за троцкистские взгляды), а затем и душевно. Отец женился на другой женщине и стал жить с ней и падчерицей. Мать же попыталась выехать из Советского Союза, однако при попытке пересечь границу вместе с контрабандистами была арестована. В 1936 году она покончила с собой в тюрьме Ханты-Мансийска. Ее сын Антон и старшая дочь Вера воспитывались в детском доме.

Владимира Антонова-Овсеенко арестовали в 1937 году за принадлежность к троцкистской организации. В феврале 1938 года он был расстрелян. Как свидетельствует Галина Антонова-Овсеенко, впоследствии ее брат отказался от отца.

Сам А. В. Антонов-Овсеенко был арестован трижды: в 1940, 1941 и 1948 годах. В 1957 году был реабилитирован.

После публикации книги «Портрет тирана» А. В. Антонова-Овсеенко хотели снова арестовать, но Андропов, будучи на тот момент главой СССР, как пишет сам А. В. Антонов-Овсеенко, ходатайствовал за него, и тот остался на свободе.

С 1995 года он руководил Союзом организаций жертв политических репрессий Московского региона, основал Государственный музей истории ГУЛАГа. С 2001 по 2011 год был его директором.

Какой объективности можно ждать от книги человека, уже в предисловии захлебывающегося от эмоций и безапелляционно клеймящего весь сталинский период как самое гнусное злодеяние на Земле: «Сталинщина — это целая эпоха (не о сталинизме следует говорить — о сталинщине). Эпоха, когда на Земле свершилось самое гнусное, кровавое злодеяние. Сталинщина — политический бандитизм, обращенный в государственную политику»?

Советский и российский историк Виктор Николаевич Земсков, который подробно изучал историю сталинских репрессий, писал об А. В. Антонове-Овсеенко: «…нельзя всерьез воспринимать, к примеру, заявления известного публициста А. В. Антонова-Овсеенко, уверявшего в 1991 г. читателей «Литературной газеты», что после войны в лагерях и колониях ГУЛАГа содержалось 16 млн заключенных. Надо понимать, что на ту дату, которую имеет в виду Антонов-Овсеенко (1946 г.), в лагерях и колониях ГУЛАГа содержалось не 16 млн, а 1,6 млн заключенных. Следует всё-таки обращать внимание на запятую между цифрами».

В статье «Сталин и его время» (1989) А. В. Антонов-Овсеенко приводит и сомнительные «доказательства» того, что Сталин был полицейским провокатором.

В 1990-е годы Антонов-Овсеенко отметился еще рядом антисталинских книг, таких как «Сталин без маски» (1990), «Театр Иосифа Сталина» (1995).

Мы видим, что биографии, написанные людьми, так или иначе связанными с ЦРУ, работавшими на развал СССР, наполнены разного рода негативными оценками, мифами, домыслами. И что эти оценки, мифы и домыслы, сконструированные во времена холодной войны, использовались в перестройку и постперестроечное время, чтобы навязать комплекс вины гражданам страны — ведь их прадеды и деды когда-то чтили Сталина, с его именем поднимались в атаки во время Великой Отечественной войны. Более того, имя Сталина неразрывно связано с Победой в этой страшной войне.

Биографии Сталина в перестроечное и постперестроечное время

В годы перестройки и постперестроечное время вышло огромное число книг как сильно, так и умеренно антисталинских. В них достоверные факты перемежаются невероятным количеством домыслов. Причем если до перестройки авторы в основном разоблачали культ личности Сталина, делая акцент именно на его жесткой политике в деревне, на масштабе репрессий, то в перестроечные годы акцент в антисталинских публикациях смещается в интимно-личную сферу: авторы начинают копаться в «грязном белье» — в трагической семейной истории Сталина.

Здесь не стоит, на наш взгляд, особо делить книги на российские и зарубежные, поскольку в период перестройки любая выпущенная антисталинская книга находила своего читателя и в России, и за границей.

В 1989 году вышла книга советского историка Дмитрия Антоновича Волкогонова «Триумф и трагедия. Политический портрет И. В. Сталина».

Волкогонов с начала 1970-х годов работал в Главном политическом управлении Советской армии и Военно-морского флота, занимал должность начальника отдела спецпропаганды, затем с 1984 года — заместителя начальника Главного политического управления Советской армии и Военно-морского флота. В 1988 году Волкогонов перешел на должность начальника Института военной истории Министерства обороны СССР. В 1990 году он был избран народным депутатом РСФСР, в 1993 году — депутатом Государственной думы первого созыва.

С июля 1991 года Волкогонов был советником президента Российской Федерации Бориса Ельцина по оборонным вопросам.

С декабря 1991 года Волкогонов вошел в состав комиссии по определению перечня документов Архива президента Российской Федерации. В силу своего положения он имел возможность ознакомиться с достаточно важными и интересными материалами, доступ к которым для других историков был закрыт.

Более того, будучи депутатом Госдумы и советником Ельцина, Волкогонов собирал в личную коллекцию архивные документы, в том числе секретные. После смерти генерала в 1996 году его дочь ничтоже сумняшеся передала все скопившиеся у отца документы (и те, чей срок секретности не истек) в Библиотеку Конгресса США.

Обратим внимание на мировоззренческую подвижность Волкогонова, которая отразилась и на его произведениях. В 1987 году он писал: «Подлинными Прометеями разума стали классики научного социализма К. Маркс, Ф. Энгельс, В. И. Ленин. Зарница их мысли открыла и высветила законы, по которым развивается общество, пути освобождения трудящихся от социальной несправедливости, предвосхитила социальные контуры грядущего».

А в 1994 году Волкогонов уже характеризовал Ленина следующим образом: «Исторический Ленин — дитя своей эпохи: смятенной, жестокой, обещающей, пугающей. <…> Главное внутреннее качество этого человека — мощный интеллект. Однако слово „мощный“ не говорит о его нравственной направленности. Слишком часто этот интеллект был не только прагматичным, гибким, изощренным, но и злым, коварным».

Естественно, такая мировоззренческая гибкость, если не сказать беспринципность, не могла не проявиться в написанной Волкогоновым биографии Сталина.

Критики Волкогонова приводят весомые доказательства того, что данный автор не чурается компиляций, склонен менять позицию под влиянием конъюнктуры, тяготеет к пропагандистской манере изложения. И что его сочинения наполнены фальсификациями и грубыми ошибками.

Сам Волкогонов пишет, что в основу политической биографии Сталина легли не только архивы, но и «беседы с людьми, близко знавшими Сталина, анализ документов Ставки и личной переписки». При этом в книге все приводимые свидетельства и материалы не столько привносят что-либо существенно новое в понимание Сталина, сколько призваны подкрепить его образ тирана, обладающего незаурядным умом, памятью, мышлением, но при этом коварного, скрытного, жестокого, целеустремленного, направляющего все свои сильные качества на сохранение неограниченной власти.

В 1990 году в США вышел второй том книги Такера «Сталин у власти. 1928–1941». Автор обвиняет Сталина в неоправданно жестокой коллективизации ради индустриализации, утверждает, что он якобы был заинтересован в убийстве Кирова. Отметим также, что в данной книге автор осторожно намекает, что Виссарион Джугашвили не был настоящим отцом Сталина. В качестве возможного отца он называет некоего священника. Правда, основывается эта версия на весьма сомнительной статье журнала «Огонёк» от 1988 года.

В Великобритании в 1991 году увидело свет масштабное исследование известного английского советолога Роберта Конквеста «Сталин. Покоритель народов». Конквест, одно время работавший в Отделе информационных исследований британского МИД, созданном для борьбы с советской пропагандой, к тому моменту был известен как автор антисталинских книг, в том числе нашумевших и неоднозначных. К ним относятся книги «Большой террор: сталинские чистки 30-х годов» (1968) о якобы десятках миллионов жертв сталинских репрессий и «Жатва скорби: советская коллективизация и террор голодом» (1986) о «голодоморе на Украине».

В книге «Сталин. Покоритель народов» Конквест, как и многие его предшественники на Западе, обращается к детству Сталина, стремясь найти в нем истоки сталинского деспотизма. Конквест описывает детские и юношеские переживания Сталина, анализирует его травмы. В книге Конквеста также фигурируют альтернативные версии отцовства: названы имена русского путешественника Пржевальского и богатого купца, друга семьи Джугашвили — Якова Эгнаташвили.

В 1992 году в России вышло постановление Верховного Совета РФ «О временном порядке доступа к архивным документам и их использовании». Постановление давало доступ к архивным документам всем физическим лицам, независимо от их гражданства. Доступны стали секретные документы, с момента создания которых прошло 30 лет, а также документы личного характера, с момента создания которых прошло 75 лет.

После этого вышли небольшие сборники документов из архива Сталина, такие как «Сталин в объятиях семьи» под редакцией архивиста Юрия Мурина, личная переписка стала публиковаться в открытой печати. Биографы получили возможность открыть для себя некоторые совершенно новые грани жизни Сталина. Стало возможным ознакомление и с его личными биографическими анкетами, и с полицейскими документами, и с неопубликованными воспоминаниями современников.

В 1997 году публикуется ставшая очень популярной книга Эдварда Станиславовича Радзинского «Сталин». Автор ее утверждает, что имел доступ к архиву, существовавшему при особом Секретном отделе Коммунистической партии. Радзинский отмечает, что в своей работе опирался и на документы бывшего Центрального партийного архива (сейчас Российский центр хранения и изучения документов новейшей истории (РЦХИДНИ)), а также использовал секретные фонды Центрального государственного архива Октябрьской революции (ныне Государственный архив Российской Федерации).

Однако на самом деле в этом случае мы имеем дело с собиранием сведений, относящихся к разряду слухов. Радзинскому по определению недостаточно архивных материалов. Как уже отмечалось, при любой секретности сведений они с большой долей вероятности представляют собой тщательно отфильтрованный и искаженный массив данных.

При этом наряду с архивными сведениями, ценность которых сомнительна, Радзинский густо излагает разные слухи, непроверенные гипотезы, приводит сомнительные свидетельства.

В 2002 году выходит подробное, обстоятельное, претендующее на объективность исследование «Кто стоял за спиной Сталина?». Его автор — доктор исторических наук Александр Владимирович Островский — проводит подробный анализ источников, из которых можно почерпнуть информацию о Сталине, вдумчиво, опираясь на архивные материалы, знакомит читателя с подробностями жизни молодого Джугашвили с ранних лет до возвращения из туруханской ссылки.

В том же 2002 году Миклош Кун — венгерский историк, внук известного венгерского коммуниста и политического деятеля Белы Куна — выпустил книгу «Неизвестный Сталин». В 2003 году вышел ее перевод с венгерского на английский язык под названием «Сталин: неизвестный портрет». Кун изучил доступные для исследования архивы России, он также опубликовал в своей книге ряд писем Сталина к его соратникам и большое интервью с Кирой Аллилуевой — племянницей Сталина — обо всей семье Сванидзе — Аллилуевых — Джугашвили.

Кун проделал большую работу по изучению сталинского периода. Однако подчеркнем, что для него Сталин — «тиран, разрушивший жизни миллионов», от которого в числе прочих пострадал его дед. Нельзя не отметить, что родственники пострадавших сами зачастую вовсе не были невинными жертвами, и это особенно явно в случае Белы Куна, председателя Крымского ревкома, одного из членов чрезвычайной тройки, несшей ответственность за расстрелы на полуострове.

В 2007 году в Великобритании вышла книга английского историка Саймона Себаг-Монтефиоре «Молодой Сталин». На русском языке она появилась в 2014 году. Как пишет сам автор, «эта книга — результат почти десятилетних изысканий о Сталине, проводившихся в двадцати трех городах и девяти странах, в основном в недавно открытых архивах Москвы, Тбилиси и Батуми, но также и в Санкт-Петербурге, Баку, Вологде, Сибири, Берлине, Стокгольме, Лондоне, Париже, Тампере, Хельсинки, Кракове, Вене и Стэнфорде (Калифорния)».

Себаг-Монтефиоре отнюдь не симпатизирует коммунистам. Он приравнивает Сталина и Ленина к Гитлеру, называет Ленина «маниакальным массовым убийцей».

В предисловии к своей книге Себаг-Монтефиоре отмечает, что на Западе есть только две серьезные работы, посвященные юности Сталина, — это «Молодой Сталин» Смита и «Сталин-революционер. Путь к власти. 1879–1929» Такера. Также автор упоминает Куна, сказав, что его книга — «настоящий подвиг исследователя, проникшего в самую суть предмета».

Книга Себаг-Монтефиоре содержит в себе много сведений о личной жизни молодого Сталина, о его детских и юношеских переживаниях, предположения о том, кто был его отцом, сведения о его становлении в качестве политического деятеля. Однако стоит отметить, что автор делает иногда весьма смелые, но необоснованные заключения и наделяет советского лидера чертами героя-любовника, разбойника и авантюриста.

Ранее, в 2003 году, Себаг-Монтефиоре выпустил книгу «Двор Красного монарха: история восхождения Сталина к власти» о зрелых годах Сталина и его политической карьере, его окружении. Книга написана в том же характерном для Себаг-Монтефиоре публицистическом стиле и составляет смесь из документальных свидетельств, воспоминаний, слухов, баек и о самом вожде, и о советской действительности, перемежаемых собственными оценками автора. Такое повествование оставляет у читателя впечатление легковесности, поверхностности и несерьезности.

В 2015 году вышла книга российского историка, профессора Высшей школы экономики Олега Витальевича Хлевнюка «Сталин: жизнь одного вождя». Автор уделяет мало внимания дореволюционной биографии советского лидера. Книга воспроизводит множество известных фактов и оценочных суждений, по преимуществу негативных. Сквозным сюжетом книги является описание последних дней жизни Сталина. Видимо, автор, не имея возможности привлечь внимание новыми сведениями, решил создать гибрид биографии и романа в стиле черного гротеска.

Тем не менее книга Хлевнюка получила положительные отзывы Себаг-Монтефиоре, а также известного журналиста Николая Карловича Сванидзе, одного из идеологов новой волны российской десоветизации и десталинизации. А для этой новой волны Конквеста давно уже недостаточно, необходимы свежие работы, соответствующие новому состоянию российского общества, которое уже трудно увлечь перипетиями идейной борьбы, но зато можно соблазнить разглядыванием семейно-бытовых деталей «через замочную скважину».

В 2014 году в Нью-Йорке вышел первый том трехтомного исследования профессора истории Принстонского университета Стивена Коткина — «Сталин: парадоксы власти, 1878–1928». Второй том «Сталин: в ожидании Гитлера, 1928–1941» увидел свет в 2017 году.

Коткин закончил Рочестерский университет в 1981 году. Потом закончил аспирантуру в Калифорнийском университете. В 1980-е годы Коткин приезжал в СССР. Он лично был знаком с членом Политбюро ЦК КПСС Егором Кузьмичом Лигачёвым. В 1989 году стал преподавать историю в Принстонском университете. С 1996 по 2009 год руководил Принстонской программой российских и евразийских исследований. Он был заместителем декана Принстонской школы общественных и международных отношений (бывшая Школа общественных и международных отношений имени Вудро Вильсона) и исполняющим обязанности директора Принстонского института международных и региональных исследований (PIIRS). В 2014–2015 годах он исполнял обязанности руководителя принстонской Программы российских, восточноевропейских и евразийских исследований. Он также является научным сотрудником Гуверовского института при Стэнфордском университете. Коткин также участвовал в многочисленных мероприятиях Национального совета по разведке.

В одном из своих интервью Коткин говорит, что, нисколько не симпатизируя Сталину, он всё же пытался показать его сложной личностью, которой наряду с жестокостью и мстительностью не откажешь в проницательности и привлекательности.

Автор книги, в отличие от другого профессора Принстонского университета — Такера (отметим особый интерес к сталинской теме у участников принстонской Программы исследования России, основоположником которой был Такер), отказывается видеть истоки «сталинской диктатуры» в детстве. В своем интервью он прямо говорит, что у каждого человека было детство и отношения с родителями со своей спецификой, однако очень немногие стали диктаторами сталинского масштаба. Поэтому в своей книге он решил акцентировать внимание не на влиянии детства на формирование характера Сталина, а на влиянии на него процесса обретения фактически неограниченной власти, как ее оценивает историк.

Коткин видит Сталина как продукт «колоссальных структурных сил» (и это не лишено оснований), к которым он относит «развитие самодержавной системы власти в России; имперское завоевание Россией Кавказа; практику царского режима прибегать к помощи тайной полиции, тесно связанной с терроризмом; европейское социалистическое движение, строящее замки на песке; подпольную конспиративную природу большевизма (зеркальное отражение репрессивного царизма); неудачу, которую потерпели русские крайне правые в попытке объединиться на почве фашизма, хоть у них и были все необходимые предпосылки; глобальных соперников, претендующих на власть над миром, и всё потрясшую Первую мировую войну».

Также Коткин утверждает, что помимо «крупных структурных факторов» Сталин своим приходом к власти обязан ряду удачных совпадений. К ним автор относит отречение Николая II, просчеты Александра Фёдоровича Керенского (последнего главы Временного правительства, которое пришло на смену царской власти в феврале 1917 года), «действия и особенно бездействие» многочисленных конкурентов большевиков на левом фланге, пошатнувшееся здоровье и затем смерть Ленина в январе 1924 года, а также «тщеславие в сочетании с бестолковостью» соперников Сталина внутри партии большевиков. Американский профессор кропотливо исследует эти «случайности» и вышеназванные «структурные силы».

Работа Коткина, по его собственным словам, — результат более чем десятилетнего изучения материалов о Сталине и сталинской эпохе, включая архивные материалы, мемуары, стенограммы партийных съездов, публикации в официальной печати. Автор отмечает ангажированность данных источников, однако указывает, что и из них можно почерпнуть нечто, на его взгляд, полезное. Например, касательно архивных материалов Коткин пишет: «Сталин сам решал, что должно попасть в рабочий архив, но эти материалы не всегда показывают его в лучшем свете; напротив, многие документы, сохраненные им, показывают ошибки в его политике и беспричинную жестокость к оппонентам и сторонникам (которые хоть и совершали сами преступления, иногда оказываются достойны сочувствия)».

Можно также отметить, что автор провел широкое исследование существующих современных историографий. Он ссылается на работы других сталинских биографов — уже упомянутых нами Островского, Себаг-Монтефиоре, Хлевнюка, Куна и других.

К сожалению, несмотря на желание нарисовать образ советского лидера сложным и неоднозначным, Коткин, особенно во втором томе своей работы, не в силах воздержаться от штампов времен холодной войны. Он сообщает читателю, что к 1929–1930 годам в Сталине проявилась «темная сторона», что он стремился «выковать свой деспотизм массовым кровопролитием». Коткин причисляет к преступлениям советского строя не только «большой террор» и насильственную коллективизацию, но и пакт Молотова — Риббентропа, заключенный между СССР и Германией в 1939 году. Разумеется, «забывая» об аналогичном Мюнхенском соглашении, заключенном между Великобританией, Францией, Германией и Италией в 1938 году.

Голоса противников огульного очернения Сталина

Необходимо сказать, что еще со времен холодной войны многие исследователи делали попытки развенчания антисталинских мифов и штампов.

Заслуживающей внимания работой такого рода является книга английского историка Яна Грея «Сталин. Человек истории», изданная в 1979 году. Тогда многих на Западе возмутило, что автор выступает с позиции оправдания Сталина.

Грей родился в Новой Зеландии, учился в Скотс-колледже в Сиднее и затем в Сиднейском университете, где получил диплом юриста. В 1941 году Грей поступил на службу в Королевский австралийский военно-морской флот. Благодаря тому, что владел русским языком (выучил его в университете), он был откомандирован в качестве офицера связи и переводчика в Королевский флот, корабли которого с 1942 по 1944 год участвовали в «русских конвоях», курсировавших в Мурманск и Архангельск.

Ближе к концу войны Грей был отправлен в Москву в качестве офицера разведки и как официальный переводчик присутствовал на многих важных встречах высоких официальных лиц союзников, например, с народным комиссаром иностранных дел СССР Вячеславом Михайловичем Молотовым. В конце войны, владея русским, немецким, итальянским и французским языками, Грей вошел в Контрольную комиссию союзников в Германии, которая занималась расследованием военных преступлений. С 1966 года и вплоть до своей отставки он работал в парламентской ассоциации стран Британского Содружества — сначала помощником редактора изданий организации, затем заместителем редактора и, наконец, редактором и заместителем генерального секретаря.

В своей книге Грей поставил в один ряд Ивана Грозного, Петра I и Сталина, показывая, что Сталин всего лишь продолжает традицию «сильной руки» в деле управления Россией, являясь правителем, способным мобилизовать русский народ для воплощения мессианской идеи: «Признав Россию своей страной, Сталин вобрал в себя взгляды и обычаи москвичей и веру в великую судьбу русского народа и государства».

В 1994 году в Бельгии вышла книга коммуниста, основателя Бельгийской партии труда Людо Мартенса «Другой взгляд на Сталина» (в России вышла в 2010 году под названием «Запрещенный Сталин»). В книге весьма кратко даны биографические сведения о молодом Сталине, повторяющие сведения, представленные Греем. Но, как пишет сам автор, он и не собирался писать очередную биографию. «Она [книга] задумана как прямое противоядие против стандартных нападок на Сталина: „Завещание Ленина“, принудительная коллективизация, власть бюрократии, уничтожение „большевистской гвардии“, Великая чистка, принудительная индустриализация, тайный сговор между Гитлером и Сталиным, его некомпетентность во время Второй мировой войны и так далее. Мы пытались разрушить многие „хорошо известные истины“ о Сталине, которые повторялись и повторяются снова и снова в газетах, исторических книгах и интервью и которые в большей или меньшей степени стали частью нашего подсознания», — указывает Мартенс. Его книга — своеобразный ответ Конквесту, голос, оппонирующий «либеральному» взгляду на фигуру Сталина.

Одной из первых, кому удалось ознакомиться в российских архивах с документами сталинской эпохи, была французский историк, политолог, бывший преподаватель парижского Института политических исследований Лилли Марку. С 1993 года она изучала сталинские архивы в Москве. В 1996 году во Франции вышла ее книга «Сталин. Личная жизнь».

Марку призывает к объективному взгляду на Сталина без его восхваления и демонизации, потому что, по ее словам, и то и другое — это проявление «умственной лени». В целом Марку посвятила тридцать лет изучению биографии Сталина. Называя «научно обоснованными» биографии Сталина, написанные Такером и Дойчером, она тем не менее считает, что они недостаточно убедительно раскрывают его загадочную личность.

Открещиваясь от ожидаемых упреков в обелении Сталина, в предисловии к книге автор говорит: «Если нарисованный мною портрет приобретает человеческие пропорции, то только лишь для того, чтобы четче показать черты характера человека, для которого превыше всего были его революционные убеждения, государственные интересы, абсолютная власть и уверенность в том, что его деятельность является благом для всех людей».

В 2002 году вышли книги известного историка, кандидата исторических наук Юрия Васильевича Емельянова «Сталин: Путь к власти» и «Сталин: На вершине власти». Емельянов, которого либеральные антисталинисты называют оголтелым сталинистом, является крайне объективным специалистом высшего класса. Будучи таковым и понимая все издержки биографического подхода к исследованию личности Сталина, Емельянов концентрирует свое внимание на объективных обстоятельствах, в силу которых Сталин пришел к власти, и на объективной роли Сталина, отвечавшего в качестве политического лидера на определенные вызовы.

В своей книге «Сталин: Путь к власти» Емельянов хоть и не разбирает подробно, но касается особых обстоятельств, сформировавших личность Сталина, специфики среды, которая окружала юношу, его отношений с родителями, творческих увлечений.

Однако для Емельянова (еще раз подчеркнем, выдающегося исследователя, воспитанного в советской исторической школе) личность Сталина становится вторичной по отношению к истории. Главное — объяснить, почему страна приняла Сталина, почему именно Сталин возглавил страну в годы суровых испытаний.

В 2003 году увидела свет книга другого историка, доктора исторических наук Юрия Николаевича Жукова «Иной Сталин», которая посвящена исследованию периода 1933–1937 годов. Отметим, что Жуков сознательно отказывается от рассмотрения детства и юношеских годов Сталина, поскольку «они ничего не дают для понимания взглядов, мировоззрения, сложившихся позже».

В своей книге Жуков формулирует концепцию, согласно которой в середине 1930-х годов Сталин стремился провести радикальные политические реформы, в частности начать процесс демократизации страны, включая организацию всеобщих прямых тайных и альтернативных выборов. Однако его инициативы натолкнулись на сопротивление партийного аппарата. Противостояние Сталина и номенклатуры привело к развязыванию массовых репрессий.

Данная книга стала невероятно популярной и вызвала бурную дискуссию в историческом сообществе.

В 2004 году в России вышел первый том трехтомника «Политическая биография Сталина», написанный кандидатом исторических наук, ведущим научным сотрудником Института мировой экономики и международных отношений Российской академии наук Николаем Ивановичем Капченко. Капченко попытался объективно взглянуть на биографию Сталина: описать важные этапы деятельности Сталина и понять, как формировалось политическое мировоззрение советского лидера, его жизненные ценности.

В 2009 году в серии «Жизнь замечательных людей» вышла книга российского писателя и публициста Святослава Юрьевича Рыбаса «Сталин». Рыбас пытается уйти от рассмотрения личности Сталина под микроскопом и представить его как крупного деятеля, ведо́мого исторической необходимостью. Соответственно, автора больше интересует эта историческая необходимость, чем Сталин.

Для Рыбаса Сталин, по существу, является продолжателем дела русских царей. Степень благоволения Рыбаса к Сталину задается именно тем, насколько Сталин выступает в виде преемника их благого державного дела.

Умеренная комплиментарность Рыбаса, для которого Сталин все-таки не только продолжатель дела русских царей (то есть фигура со знаком плюс), но и русский революционер-большевик (то есть фигура со знаком минус), резко контрастирует с безоглядной комплиментарностью таких возвеличивающих Сталина биографических, а точнее, агиографических сочинений, как книги Елены Анатольевны Прудниковой «Второе убийство Сталина» (2003) и «Иосиф Джугашвили. Самый человечный человек. Coco из Гори» (2005), Арсена Бениковича Мартиросяна «Сталин: биография вождя» (2008) и Александра Александровича Бушкова «Красный монарх» (2004).

Вышеназванные книги представляют собой яростную полемику со всеми очернителями Сталина. Эта волна полемики вновь поднялась в 2000-е годы в связи с тем, что Сталин стал для постсоветского общества в целом фигурой со знаком плюс. Возник общественный запрос на позитивного Сталина. Этот запрос имел и сущностный, и рыночный характер. Поиск исторической правды ушел на второе место у ряда перечисленных выше страстных, искренних, вполне осведомленных авторов, чей патриотизм диктует необходимость не только предоставлять новые сведения, но и разоблачать антисталинские фальшивки прошлого.

Даже если в данных произведениях нет прямой полемики с клеветой на Сталина, они проникнуты справедливым полемическим духом. И как всегда бывает в таких случаях, маятник качнулся в противоположную сторону, так что место клеветы начинает занимать апологетика, порою дополняемая интересными сведениями, а порою ради полемического успеха переплетающаяся с проблематичной сенсационностью.

Фантастическая литература

Как справедливо заметила упомянутая нами ранее французский историк Марку, «рассекречивание советских архивов поспособствовало — больше всего и в первую очередь в России — публикации различных трудов, которые отнюдь не отличаются объективностью. Свободу слова — а особенно на тему, ранее считавшуюся запретной, — путали с правом писать всё, что только взбредет в голову. Поэтому появилось множество публикаций, похожих скорее на вымысел: ими теперь буквально завалены книжные лотки на улицах Москвы».

Перечислять здесь все в большей или меньшей степени желтые публикации не очень адекватных авторов нет необходимости. Как на вершину таких псевдоисторических построений можно указать на книги и публикации Григория Климова. Ряд из них внесен в Федеральный список экстремистских материалов.

Климов — писатель-перебежчик (сбежал в Западную Германию в 1947 году), антисемит, который рассматривает всю сталинскую политику как «еврейский заговор» против русского народа. В публикациях Климова Сталин (как в книге Сурена Эрзикяна) — это кавказский полуеврей, а первая жена Сталина Като Сванидзе — кавказская еврейка. Кроме того, Климов поддерживает версию реального существования третьей еврейской жены Сталина — Розы Каганович, чему нет никаких подтверждений. Приводить какие-либо объективные доказательства своих похожих на бред «исследований» Климов не считает нужным.

Тем не менее Климова цитируют (в первую очередь авторы, которым нужно связать Сталина с евреями), его книги широко распространены в интернете, их общий тираж превысил миллион экземпляров, у Климова есть почитатели в патриотической среде.

Более мелких авторов, чья психическая адекватность вообще сомнительна, а также любителей дешевых сенсаций — легион…

Мемуарная литература родных и соратников Сталина

Новые возможности анализа личности Сталина в целом и анализа тех начальных условий, в которых произошло формирование этой личности, предоставляет публикация мемуарной литературы, которая стала достоянием общества лишь в последние годы.

В 2013 году в России вышли переводы воспоминаний матери Сталина Екатерины Георгиевны Джугашвили (Геладзе) под названиями «Мой Сосо» и «Мой сын — Иосиф Сталин». Мемуары эти не являются плодом отдельного целенаправленного сочинительства. Они представляют собой записи бесед с матерью Сталина, сделанные в 1935 году 23, 25 и 27 августа. Их переводчик на русский язык Вилли Гогия утверждает, что они более 70 лет хранились в архиве ЦК Компартии Грузии.

Мемуары «Мой Сосо» вошли в книгу Игоря Викторовича Оболенского «13 женщин Джугашвили», вышедшую в России в 2013 году. Книга Оболенского интересна тем, что в ней рассказаны истории тех женщин, о которых, в общем-то, известно довольно мало. Это Наталья Львова, которую называли «ведьмой Сталина», Валентина Истомина — домработница и, по некоторым версиям, женщина, с которой у Сталина могли быть отношения. Книга Оболенского содержит также интервью родственников тех людей, которые близко знали Сталина, были его учителями, друзьями и товарищами.

В 2017 году издательство «Яуза-пресс» опубликовало якобы мемуары видного революционера, друга и соратника Сталина — Симона Аршаковича Тер-Петросяна (Камо), озаглавленные «Сталин. Мой товарищ и наставник». По сведениям, публикуемым издательством, Камо передал рукопись с воспоминаниями своему другу Ираклию Георгиевичу Капанадзе в 1922 году — незадолго до смерти. После смерти Капанадзе рукопись якобы хранилась в Грузии у его дальней родственницы — Тинатин Давидовны Майсурадзе. Позднее ее нашла «группа энтузиастов-историков», занимающихся историей старого Тифлиса. В Грузии ее публиковать отказались, зато опубликовали в России.

Историческое сообщество с недоверием относится к данным мемуарам. Однако мы не можем обойти эту книгу вниманием. Во-первых, как бы то ни было, автор «мемуаров», даже если это не сам Камо, хорошо знаком с биографией Камо и Сталина. Он добросовестно прочитал все возможные книги о жизни Камо. Основные эпизоды его жизни, которые в названных книгах описаны кратко, все интересные размышления, включая замечания о правилах личной жизни революционера, которые в краткой форме мы можем найти, например, в предисловии Горького к книге «Камо» (1934), написанной Варфоломеем Бибинейшвили, в данной книге даны развернуто.

Также важно, что данная книга, вышедшая тиражом в 2000 экземпляров, является, как и мемуары матери Сталина, попыткой закрепить положительный образ Сталина в сознании постсоветских граждан.

Мемуаров, посвященных позднему периоду жизни Сталина, достаточно много. Однако, в отличие от тех же мемуаров матери Сталина, они в большинстве своем так или иначе политически окрашены. Свои воспоминания писали уже после смерти Сталина и его родственники, и его соратники.

Мемуары «Двадцать писем к другу» дочери Сталина Светланы Аллилуевой были опубликованы в 1967 году после ее эмиграции в США. Именно тогда дочь вождя была превращена в икону международного антисталинизма. После побега из СССР в США она не могла не находиться в поле зрения американских спецслужб. А значит, ее мемуары вряд ли были написаны и подготовлены к печати без внимания с их стороны. В нашей стране эта книга вышла в 1989 году — в разгар перестройки.

В 2016 году в России были опубликованы мемуары «От отца не отрекаюсь!» за авторством сына Сталина — Василия. Редакция российского издательства книги (того же, что опубликовало и «мемуары» Камо) утверждает, что сами воспоминания вышли в Пекине в 1962 году — после смерти Василия Сталина, за год до написания знаменитых «Двадцати писем к другу» Светланы Аллилуевой и за пять лет до их публикации в Нью-Йорке. Однако никаких следов упоминания данной книги в китайской печати нам найти не удалось.

В «мемуарах» Василий Сталин критикует партийное руководство за лицемерие и беспринципность при развенчании культа личности Сталина. Он также критикует свою сестру за то, что она отреклась от отца.

К сожалению, вопрос о подлинности опубликованных воспоминаний Василия Сталина не решен. Но можно с уверенностью сказать, что позиция, отраженная в книге, по отношению к поведению сестры после смерти Сталина совпадает с той, которую он высказывал в беседе с советским военачальником, другом семьи Климентом Ефремовичем Ворошиловым 9 апреля 1960 года:

«К. Е. Ворошилов. Как живет сестра? Ты с ней встречаешься?
В. И. Сталин. Не знаю, я у нее не бываю.
К. Е. Ворошилов. Почему? Она любит тебя.
В. И. Сталин. (С раздражением) Дочь, которая отказалась от отца, мне не сестра. Я никогда не отказывался и не откажусь от отца. Ничего общего у меня с ней не будет».

Василий и Светлана — родные брат и сестра, оказавшиеся по разные стороны политических баррикад. Перед нами конфликт мемуаров, который, как зеркало, отражает их семейную трагедию.

Достаточно известны также воспоминания приемного сына вождя Артёма Фёдоровича Сергеева «Беседы о Сталине» (2006) и их дополненное издание «Как жил, работал и воспитывал детей И. В. Сталин. Свидетельства очевидца» (2011). Сергеев с большим уважением относился к Сталину, который его воспитал. Своими воспоминаниями он постарался развенчать антисталинские мифы (например, о деспотичном отношении Сталина ко второй жене Надежде Аллилуевой и другие).

Кроме вышеназванных лиц, своими воспоминаниями о Сталине поделились и другие его родственники: его тесть — Сергей Яковлевич Аллилуев, племянница — Кира Павловна Аллилуева, сестра жены Сталина Надежды Аллилуевой — Анна Сергеевна Аллилуева, ее сын — Владимир Аллилуев, внуки Сталина — Евгений Яковлевич и Галина Яковлевна Джугашвили.

Если Анна Аллилуева и Сергей Яковлевич Аллилуев, как и Артём Сергеев, были знакомы со Сталиным непосредственно и могут что-то рассказать о его личности (однако и тут, как и в любых мемуарах, следует учитывать проблему субъективности), то, например, у его внуков и племянников остались о знаменитом родственнике порой весьма далекие воспоминания, на которые опираться как на источники сложно.

Но если воспоминания потомков не рассматривать, то, во-первых, мы сразу же отбрасываем семейные предания и различные слухи, в которых могут содержаться крупицы истины о Сталине, а во-вторых, игнорируем тот образ Сталина, который закрепился в сознании его близких родственников, образ, который создавался из поколения в поколение.

Хочется отметить: несмотря на то, что семьи Аллилуевых, Сванидзе, Джугашвили пострадали от репрессий, воспоминания Владимира Аллилуева, Киры Аллилуевой, Галины Джугашвили и других его внуков и племянников не отличаются ненавистью и язвительностью (в отличие от книг Светланы Аллилуевой). Напротив, многие из них пытаются взвешенно подойти к оценке Сталина. Разве что внук Сталина Александр Бурдонский отзывается о своем деде негативно, но при этом сам признаётся, что никогда его не видел. Евгений Джугашвили, напротив, высказывается достаточно комплиментарно по отношению к своему деду.

Интерес представляют также воспоминания Ирины Гогуа — подруги Надежды Аллилуевой.

Поделились своими воспоминаниями и современники Сталина — соратники и, если можно так выразиться, ренегаты. Среди них близкий к нему, один из самых влиятельных советских политиков, член Политбюро ЦК КПСС с 1935 по 1966 год Анастас Иванович Микоян, родоначальник политики развенчания «культа личности» Хрущёв, а также не столь крупные, но всё же значимые фигуры — личные охранники Сталина Николай Власик, Алексей Рыбин и офицер личной охраны Юрий Соловьёв.

Из воспоминаний личных охранников, также весьма субъективных, можно почерпнуть сведения о привычках, об образе жизни Сталина, а также о том, что было скрыто от семейного круга.

Все эти воспоминания нередко противоречат друг другу. Но порой сами эти противоречия — например, противоречивые сведения о том, что касается смерти второй жены Сталина Надежды Аллилуевой, — позволяют выявить нечто существенное.

Кроме того, в воспоминаниях содержатся важные сведения о литературных, музыкальных предпочтениях Сталина, о его привычках, о его отношениях с семьей. Всё это — мелочи, из которых складывается его портрет.

Книги, посвященные литературному творчеству Сталина

В 2002 году в России вышел сборник статей «Легион „белой смерти“», составителем и автором идеи которого стал поэт и публицист, полковник Федеральной службы безопасности Василий Алексеевич Ставицкий, в 1990-е годы занимавший должность начальника Центра общественных связей ФСБ России. В данной книге были напечатаны ранние стихи Сталина, переведенные с грузинского языка на русский российским поэтом Львом Константиновичем Котюковым. Эти переводы наиболее известны. В биографиях, написанных до этого времени, о литературном творчестве Сталина в ранние годы упоминалось лишь вскользь, как в книге Ярославского „О товарище Сталине“. В основном же авторы о поэзии Сталина не говорили.

Помимо ранних стихов, Ставицкий опубликовал некое позднее стихотворение Сталина, якобы найденное в архивах ФСБ, чью подлинность мы рассмотрим отдельно.

В 2001 году израильский славист Михаил Яковлевич Вайскопф попытался проанализировать лексику речей Сталина, его статей и понять, что повлияло на его мировоззрение: кавказский эпос, «язык лозунгов» революции, религиозное обучение. Несмотря на то, что автор стоит на антисталинских позициях, книга полезна для пытающихся понять личность Сталина: в ней приводится ряд интересных фактов о литературных предпочтениях Сталина, о его манере письма.

Стихи Сталина вошли в небольшой сборник, опубликованный в 2005 году под названием «Сталин. Переписка с матерью и родными». Помимо стихов в этом сборнике приводятся его письма к матери и ко второй жене — Надежде Аллилуевой.

Составить некий психологический портрет Сталина, основываясь на его письмах, его карандашных пометках в книгах, попытался доктор исторических наук Борис Семёнович Илизаров в своей книге «Тайная жизнь Сталина» (2002). Однако подчеркнем, что хотя Илизаров приводит иногда весьма интересные сведения, в его книгах встречаются ошибочные данные, а выводы отличаются предвзятостью.

Пересказав читателю воспоминания невозвращенца Александра Бармина о том, что Сталин во время совещаний рисовал «бессмысленные узоры» в блокноте, и воспоминания секретарей Сталина, что тот иногда писал в нем «Ленин — учитель — друг», Илизаров соглашается с выводами Бармина о том, что это было сделано в качестве «рекламного трюка» и что слово «учитель» использовалось Сталиным для создания у своих подчиненных определенного собственного образа.

При этом Илизаров игнорирует широко известный факт, что рисовать каракули на разных совещаниях свойственно многим руководителям и политическим деятелям. Это естественная реакция мозга на длительные и утомительные совещания, своеобразное снятие напряжения. Поэтому каракули — это всегда психологические разрядки, а не работа на публику. И уж тем более на собственный секретариат.

Другие рассматриваемые Илизаровым сведения о Сталине (например, сведения о его пометках красным и синим карандашами на полях прочитанных книг) мы опять же рассмотрим отдельно.

Приведенный в этой вступительной статье обзор литературы о Сталине позволяет нашему дальнейшему исследованию не оказаться оторванным от результатов, достигнутых другими авторами, пытавшимися разобраться в такой глобальной, сложнейшей и неоднозначной фигуре, как Сталин, авторами, двигавшимися в русле той или иной конъюнктуры, в разной степени руководимыми полемическими и познавательными мотивами.

Внимательно прочитав все эти работы, сформировав свою оценку каждой из них, с благодарностью восприняв любую крупицу сведений, которая имеет отношение к подлинному Сталину, мы надеемся в нашем дальнейшем исследовании, опираясь на сделанное предшественниками, продвинуться дальше в понимании загадки Сталина, разгадывание которой имеет не только исторический, но и судьбоносный политический смысл.