Мы продолжаем серию статей об освобождении Европы Красной Армией в 1944–45 годах и вновь адресуемся к тезису, высказанному в первой статье, — о том, что подавляющее большинство европейских стран почти все годы Второй мировой войны являлись либо союзниками, либо добровольными сателлитами и данниками фашистской Германии. И их правительства лишь ближе к окончанию войны, когда Красная Армия уже стояла на пороге, спешно перекрашивались в антифашистские, а то и даже объявляли Германии войну. А население этих стран, несколько лет не снимавшее со стен домов фашистские штандарты, вдруг вывешивало красные флаги и с цветами встречало советских солдат как «освободителей от германского ига». Назвать такое просто лукавством язык не поворачивается, здесь хочется определения пожестче.
Но Югославия в этом подлом ряду не стоит — это надо заявить со всей определенностью. Причем это достойное место в истории XX века как одного из немногих борцов с фашизмом Югославии обеспечили не ее слабая армия и не ее еще более слабое правительство, а югославские партизаны, которых организовала и повела в бой Коммунистическая партия.
Предвоенная политическая история Югославии представляет собой беспрестанное (и в конечном итоге все равно безуспешное) лавирование между странами Европы с одной-единственной целью — сохранить территорию. Основной угрозой были мощные Германия, Англия, Италия и Франция. Но наряду с ними более слабые Турция, Румыния и Венгрия тоже претендовали на тот или иной кусок югославской территории.
Чтобы защититься от мелких хищников, следовало как-то «прислониться» к крупным. Поэтому югославский принц-регент Павел Карагеоргиевич и правительство премьера Цветковича в 1939 году поочередно пытались заручиться гарантиями то гитлеровской Германии, то Британии и Франции (противников Германии), то Италии (которая в те годы еще пыталась вести самостоятельную политику, независимую от Германии). Однако после скоротечного поражения Франции и начала активных боевых действий Германии против Англии выбора у Югославии практически не осталось. Принц-регент в этих условиях даже решился на отчаянный шаг — несмотря на давнюю неприязнь к СССР (Карагеоргиевичи были в тесных отношениях со свергнутой российской императорской династией), в конце июня 1940 года установил дипломатические отношения с Советским Союзом на уровне посланников.
Однако более плотные связи с СССР Югославия наладить не успела (или не захотела), так как в сентябре 1940 года между Германией, Италией и Японией был подписан Тройственный пакт — договор о военно-политическом союзе, который, как уже понимали почти все, был направлен против СССР. Вскоре к Пакту присоединились Венгрия (20 ноября), Румыния (23 ноября), Словакия (24 ноября), Болгария (1 марта 1941 г.). В итоге Югославия оказалась полностью окруженной прогерманскими странами, и ее правительство, решив не геройствовать, 25 марта 1941 года присоединилось к Пакту. В общем, как говорится, лавировали, лавировали, да не вылавировали.
Могут сказать — такова судьба всех малых стран, они волей-неволей должны следовать в фарватере своих более сильных соседей. Но это лукавое оправдание. Сербы и черногорцы в начале XIX века вполне успешно сражались против войск Наполеона, а после нападения Германии в апреле 1941 года в основном они же создали партизанскую армию и к концу войны освободили от немцев половину своей страны.
Присоединение к Тройственному пакту простой народ воспринял как собственное национальное унижение и как измену России — давнему другу и союзнику. Недопустимым позором считали уступку германскому диктату и широкие круги интеллигенции и городского населения, придерживавшиеся антифашистских и либерально-демократических взглядов. Все это стало причиной взрыва народного возмущения, а затем и путча, организованного патриотичными военными, в результате которого было смещено прежнее правительство и изгнан принц-регент.
Произошедший переворот, с одной стороны, возбудил надежды на сближение с СССР, но одновременно ускорил нападение фашистской Германии на Югославию.
Немцы атаковали Югославию в начале апреля 1941 года, за два с небольшим месяца до нападения на СССР. Королевская армия не имела современного вооружения и, несмотря на высокий боевой дух, продержалась недолго. Хорваты отказались воевать, и только в Черногории немецким войскам был дан реальный отпор (было даже проведено контрнаступление). Тем не менее через две недели Белград пал, и практически сразу страна стала распадаться.
Хорватские усташи во главе с их лидером Анте Павеличем тут же провозгласили Независимое Хорватское государство со столицей в Загребе и аннексировали Боснию и Герцоговину. Какие-то небольшие области отхватили себе Румыния, Венгрия и Болгария. Основная же территория Югославии была разделена на сферы влияния между Германией и Италией. Немецкие войска (55-й корпус 12-й армии вермахта) контролировали Сербию и Восточную Хорватию, итальянские — западную Словению и Далмацию.
Уже в мае хорватские усташи начали жестоко истреблять сербское население. Тысячи сербов, спасаясь от резни, бежали в горы и стали создавать там партизанские отряды. Они не были объединены какой-либо идеологией, но не собирались покорно сдаваться озверевшим от безнаказанности хорватским фашистам.
Одновременно уже в июле 1941 года, в Черногории начались первые вооруженные выступления против немецко-итальянских оккупантов, их главной силой были демобилизованные и сохранившие оружие югославские солдаты и коммунисты. Вскоре восстание перекинулось на Словению и Боснию, а затем на Сербию.
Именно в Сербии у восстания появился общепризнанный лидер — первый секретарь Коммунистической партии Югославии Иосип Броз, взявший псевдоним Тито. В августе в его одреды (отряды) входило уже около 8 тысяч бойцов. Вооружены были партизаны в основном трофейными винтовками и ручными пулеметами. Благодаря их активным действиям большие территории вокруг Белграда были освобождены. В тот период к бойцам Тито примыкали и так называемые четники — националистические формирования сербских офицеров во главе с полковником Драголюбом Михайловичем.
Вскоре был создан Главный штаб партизанского движения во главе с Тито, а к октябрю 1941 года на территории Югославии действовало около 70 тысяч бойцов. Партизаны в освобожденных областях Западной Сербии начали формировать органы новой власти — Народно-освободительные комитеты.
Однако дело осложнялось неразрешенными противоречиями и застарелыми межнациональными конфликтами. Фактически одновременно с освободительной борьбой против фашистских оккупантов в стране началась гражданская война. Обострились и противоречия между партизанами Тито, стремившимися к восстановлению единой Югославии, и сербскими националистами-четниками Дражи Михайловича, приверженцами «Великой Сербии».
Тут же вмешалась Британия, не желавшая терять влияния на важную точку Балкан. Она рассматривала четников как своих естественных союзников, а коммунистические идеи партизанских лидеров и промосковская направленность руководимого Тито движения, естественно, были для нее неприемлемы. Англичане стали снабжать небольшие отряды четников оружием (тогда как партизаны использовали винтовки, взятые в бою), а Черчилль неоднократно пытался убедить Сталина в том, что истинный лидер югославского сопротивления именно Михайлович.
Вскоре четники практически перестали вести военные операции против немцев и итальянцев, зато по примеру усташей устраивали массовые убийства мусульман Боснии. Затем, науськиваемые британцами, они вообще объявили партизан своими врагами. В сентябре 1941 года Михайлович заключил соглашение с профашистским белградским правительством о совместной борьбе против партизан Тито, а в ноябре уже и прямо с германским командованием обсуждал тактику этой борьбы. Так логика событий неизбежно развела четников и партизан в разные политические лагеря.
Мы уже немного говорили об этническом составе партизан. Согласно исследованиям югославских историков, в первый период войны в рядах партизан воевали боснийские сербы, черногорцы, далматинские и герцоговинские хорваты, словенцы. Консервативные сельские сербы из коренных областей скорее поддерживали четников, хорваты — националистов-усташей. Перелом обозначился лишь к 1943–44 годам, когда и четники, и усташи окончательно дискредитировали себя погромами и злодеяниями, а партизаны превратились в главную силу сопротивления. Тогда партизанам стали симпатизировать люди самого разного социального происхождения, национальности и религии. Рассказывают, что малограмотные далматинские крестьянки — хорватки и католички — выкрикивали на митингах: «Да здравствует Дева Мария и коммунистическая партия!»
Весной и летом 1942 года началось массированное наступление немцев, итальянцев и примкнувших к ним четников на контролируемые партизанами зоны. Главные партизанские силы (к тому времени сложившиеся в Народно-освободительную армию Югославии, НОАЮ) с боями ушли в Западную Боснию. Тогда фашисты стали отыгрываться на мирном населении — за каждого убитого немецкого солдата расстреливали сто югославов. Однако поддержка партизан не только не уменьшилась, но даже усилилась, чуть не в каждом селе стал появляться свой отряд.
Наиболее тяжелая ситуация сложилась для партизан в первой половине 1943 года. Немецко-итальянские войска, получившие дополнительные резервы оружием и людьми, провели масштабные антипартизанские акции (наиболее крупные — на реке Неретве в феврале–марте и на реке Сутьеске в мае). Против 18 тысяч партизан действовала сила в 115 тысяч оккупантов, но разгромить главные силы НОАЮ им так и не удалось.
Даже Черчилль после этих событий был вынужден признать, что партизаны являются ведущей силой сопротивления в Югославии (правда, поддерживать четников не перестал).
А в сентябре 1943 года капитулировала Италия — фашистская «ось» начала понемногу разваливаться. 15 итальянских дивизий, воевавших против партизан, вышли из войны, а оружие и амуниция, которые они оставили на складах, достались партизанам Тито, которые, наконец, оказались вооружены и обмундированы как регулярная армия.
В мае 1944 года немецкие войска и их союзники — хорватские усташи, русские казаки Краснова, войска профашистского белградского правительства Недича — предприняли последнюю попытку разгромить партизан. В район города Бихач, получившего к тому времени новое имя Титоград, был сброшен массированный десант, поддержанный немецкой 2-й танковой армией. Штаб Тито был разгромлен, но сам Тито уцелел и сумел вновь организовать руководство партизанской войной. К тому времени его силы составляли более 350 тысяч человек.
А 28 сентября 1944 года войска 3-го Украинского фронта под командованием маршала Толбухина перешли югославскую границу. Совместно с войсками НОАЮ бойцы Красной Армии освободили Сербию и Македонию, 14 октября начались бои за Белград, который был освобожден за 6 дней. Германская группировка в Югославии была уничтожена, четники дезорганизованы, войска марионеточного правительства Недича разбежались.
Вот югославы-то, цветами встречавшие запыленных и усталых советских солдат, были действительно рады их приходу!
В начале ноября 1944 года советские войска вышли из Югославии, передав НОАЮ большое количество стрелкового и тяжелого вооружения, самолетов, бронетехники, средств связи и ПВО, а также оставив много военных специалистов для подготовки кадров новой югославской армии.
Но война внутри Югославии продолжилась — до 15 мая 1945 года партизаны вылавливали остатки немецких войск, хорватских усташей (их лидеры сумели сбежать на Запад), красновцев и других коллаборационистов.
На этом можно было бы закончить рассказ об освобождении Югославии, но остаются еще два важных вопроса, которые периодически всплывают в дискуссиях историков и публицистов.
Первый из них — почему Советский Союз не оказал конкретной военной помощи борющимся югославским партизанам?
Не будем говорить о том, что для СССР, который вел кровопролитную войну на выживание, каждый автомат и каждая пушка были на счету. Скажем о другой причине неоказания помощи — чисто логистической.
Политическая география Европы того времени сложилась так, что Югославия была полностью окружена профашистскими режимами. Это означало, что по суше доставить оружие было невозможно, Эгейское море контролировалось германским флотом, а самолетами много не переправишь.
Вторая причина была гораздо важнее. Британия (а вслед за ней и США) всегда крайне ревностно относилась к любым попыткам других стран посягать на Балканы — своей исключительной сфере влияния. А Югославию она считала главной опорой своего влияния на Балканах. Достаточно сказать, что «старый антикоммунист» Черчилль (как называл его Сталин) до последнего дня войны строил планы возвращения в Югославию молодого короля Петра II, стремился оттеснить партизан Тито от реальной власти и ликвидировать их как политическую силу. Поэтому проявление хоть какого-то участия СССР в югославских делах Британия немедленно посчитала бы посягательством на свои интересы. А для СССР было принципиально важно, чтобы англо-американские союзники как можно скорее открыли второй фронт. Ради этой крупной цели пришлось воздержаться от помощи партизанам Югославии.
Второй вопрос, который следует задать в связи с описываемыми событиями, — насколько важную роль сыграло югославское сопротивление в победе над фашизмом вообще и в облегчении положения СССР в ходе войны с гитлеровской Германией в частности?
Вклад Югославии в победу над фашизмом по справедливости считается одним из самых значительных. НОАЮ была четвертой по численности союзнической армией после армий СССР, США и Англии, она в разное время сковывала от 12 до 15 германских дивизий, не считая итальянских, венгерских, болгарских, хорватских соединений и вооруженных националистических формирований. Югославская партизанская армия потеряла в боях 305 тысяч человек, а вся страна — 1,7 миллиона человек, то есть погиб каждый десятый житель довоенной Югославии.
Что же касается помощи СССР, то 12–15 обычных пехотных дивизий в сравнении со сражающимися на Восточном фронте миллионными армиями — сила, конечно, небольшая и серьезного военного значения для Красной Армии их отсутствие на передовой иметь не могло.
Но в моральном отношении сопротивление Югославии, ее бескомпромиссная борьба против Рейха стоила очень дорого. Советский Союз изнемогал в кровавой войне с Германией, и только благодаря тому, что где-то на Балканах сражалась и Югославия, он не ощущал себя в полном одиночестве. Ведь лишь после июня 1944-го (!), когда был открыт второй фронт, стало можно говорить о реальной антигитлеровской коалиции.
(Продолжение следует.)