Если на клетке слона прочтешь надпись: буйвол, — не верь глазам своим.

Козьма Прутков

30 июня пресс-служба Министерства просвещения поспешила заверить обеспокоенных граждан в том, что это самое министерство не планирует внедрять дистанционное обучение в школы.

В сообщении, которое было озаглавлено «Модель цифровой образовательной среды не заменит традиционных уроков в школе», буквально сказано следующее:

«Разработанный Министерством просвещения совместно с Министерством цифрового развития, связи и массовых коммуникаций проект постановления Правительства «О проведении в 2020–2022 годах эксперимента по внедрению целевой модели цифровой образовательной среды“ — часть глобальной работы в рамках нацпроекта «Образование» проекта «Цифровая образовательная среда», позволяющей существенно расширить доступ учащихся к качественным программам обучения, при этом данные решения не подразумевают ухода от традиционных занятий в школах. Информация, распространяемая в ряде сообществ в социальных сетях и других источниках, о якобы переводе обучения из школы в онлайн недостоверна и не имеет под собой никаких оснований».

Это сообщение стало ответом на предельно негативную реакцию общественности на проект постановления о проведении некоего эксперимента по внедрению цифровой образовательной среды.

Именно столь резкое неприятие эксперимента заставило министерство что-то отвечать. И попытаться разъяснить свое понимание понятия цифровой образовательной среды. Минпрос говорит, что цифровая образовательная среда — это элемент всех систем образования развитых стран. А именно — высокоскоростной интернет в школах, вычислительная техника и сервисы, которые расширяют интерактивность обучения, но якобы не подменяют живого педагога, и так далее.

Уже тут возникают вопросы. Главный — для чего так уж нужна интерактивность при живом педагоге? Процесс обучения будет сведен к тому, что учитель будет запускать ролики и тесты и лишь присутствовать в классе?

Но, предположим, что мы это выдумываем. Вот ведь и министр просвещения Сергей Кравцов уверяет нас в том, что никакого дистанционного обучения не будет: «Речь идет не о замене одного вида обучения, — очного — другим, дистанционным, а о возможностях использования в очном образовательном процессе некоторых элементов цифровых программ, например, материалов Российской электронной школы, собравшей лучшие методики и уроки лучших учителей страны. Еще раз подчеркну: мы рассчитываем начать учебный год традиционно в сентябре и все школьники сядут вновь за парты».

Что ж, как мы видим, одно из наших предположений все-таки оказалось верным — в очном образовательном процессе таки будут использоваться некие видеоуроки, которые будет запускать преподаватель.

Позвольте, но что это значит? Министерство признает тем самым, что уровень педагогов таков, что сами они уже преподавать не могут? А что делать, если у детей возникнут вопросы после просмотра таких электронных уроков? Педагог ведь не сможет на них ответить. А если сможет, почему он становится лишь роботом, который запускает электронные материалы, а сам устраняется из процесса? Ведь это уже не домыслы. Да и фотография в сообщении Минпроса показывает нам радостных детей, уткнувшихся в монитор, вместо того, чтобы привычно внимать учителю.

Однако, может быть, мы придираемся? Может быть, все-таки министерство и вправду не хочет никакого дистанционного обучения? Давайте просто исследуем проект постановления о проведении эксперимента. Там мы и найдем все, что нас интересует.

Итак, проект находится на федеральном портале проектов нормативных правовых актов, который, как на нем указано, является официальным сайтом для размещения информации о подготовке федеральными органами исполнительной власти проектов нормативных правовых актов и результатах их общественного обсуждения.

Самая первая важная информация в этом документе: сроки проведения данного эксперимента — с 1 сентября 2020 года по 31 декабря 2022 года. То есть уже через несколько месяцев в четырнадцати регионах нашей страны начнется эксперимент по внедрению цифровой образовательной среды.

Давайте выясним, кто является участником эксперимента. Это важно, потому что дальше в документе понятие «участник» используется в различных разделах и подразделах.

Итак, в пункте третьем документа сказано, что участниками являются: Министерство просвещения, Министерство цифрового развития, связи и массовых коммуникаций, высшие исполнительные органы государственной власти субъектов РФ и (внимание!) участники цифровой образовательной среды, среди которых обучающиеся, родители обучающихся или их законные представители и различные организации.

Запомним, что ученики и их родители входят в понятие «участники эксперимента».

А дальше просто будем смотреть цели и задачи эксперимента, которые указаны в документе, то есть не выдуманы какими-то сообществами в социальных сетях, а написаны авторами документа.

В разделе документа, где описывается целевая модель цифровой образовательной среды (ЦОС), вводятся понятия этой самой ЦОС. Процитирую.

«Цифровая образовательная среда (далее — ЦОС) — совокупность условий для реализации образовательных программ с применением электронного обучения, дистанционных образовательных технологий (выделено мной, П.Р.), с учетом функционирования электронной информационно-образовательной среды, включающей в себя электронные информационные ресурсы, электронные образовательные ресурсы…».

Как мы видим, ЦОС — это среда, в том числе и для использования в дистанционных образовательных технологиях. И это вполне логично. Как я уже выше писал, было бы очень странно, если бы она использовалась только и в первую очередь при очном обучении. При наличии учителя эта среда фактически не нужна. И может служить лишь неким незначительным дополнением к присутствующему на уроке педагогу.

Но продолжим изучение документа.

В пункте, где описываются положения о ЦОС и задачах, реализуемых для создания ЦОС, есть такой подпункт: «развитие технологий и решений, направленных на повышение эффективности функционирования системы образования, включая деятельность образовательных организаций за счет унификации и автоматизации процессов».

Унификация и автоматизация… Эти термины уместны на производстве, где-нибудь на заводах, там, где необходимо штамповать унифицированные детали, а процесс штамповки желательно максимально автоматизировать. Но ведь школа — это не завод. А дети — не штампованные детали.

И главное, мы прекрасно понимаем, что унификация и автоматизация процесса могут быть достигнуты только путем исключения человеческого фактора и замены его неким автоматом (автоматизация), который будет единообразно подавать информацию (унификация). И где же здесь место живому учителю, то есть очному обучению? Где же здесь место индивидуальному подходу, вариативности обучения и личностно-ориентированному обучению, за которые так ратуют наши чиновники, борясь с советской школой, которая являлась, видите ли, знаниево-ориентированной? Где вообще в данном процессе дети, которые не детали, и обучение которых нельзя автоматизировать?

Но продолжим изучать документ. Одной из задач внедрения ЦОС значится «развитие технологий автоматизированного проведения независимых диагностик качества образования в образовательных организациях».

То есть еще более глубокое внедрение тестов в образовательный процесс. Ведь иначе автоматизировать диагностику качества просто нет возможности. Автоматизация — это всегда обработка тестов. Тех самых тестов, которые так не приемлет общественность и за отмену которых она борется.

И вот, наконец, при дальнейшем изучении документа мы обнаруживаем пункт, которого, как нас уверяет Министерство просвещения, нет в документе: «развитие системы организации обучения с использованием дистанционных образовательных технологий и электронного обучения».

Нужны ли какие-то дополнительные комментарии к пункту, где прямо сказано, что создание ЦОС осуществляется посредством реализации в том числе и такой вот задачи — развитие обучения с использованием дистанционного образования.

Рассмотрим еще пункт, где описываются функциональные требования к платформе ЦОС. Этот пункт, состоящий из нескольких подпунктов, очень интересен. Поэтому мы разберем каждый из подпунктов:

а) проведение занятий в группах, в том числе с использованием интерактивной связи участников отношений в сфере образования ЦОС;

Для чего может использоваться интерактивная связь, то есть связь посредством камеры, интернета и компьютеров, как не для того или иного вида дистанционного обучения? Ну ведь не с учениками других школ будут общаться учащиеся! И не учителя между собой советоваться. Понятно, что интерактивная связь нужна для того, чтобы общаться с преподавателем, который находится не в классе, а где-то удаленно. То есть по сути — это еще один вариант дистанционного обучения.

Смотрим внимательно дальше. Еще один подпункт:

б) проведение занятий с применением электронного обучения, дистанционных образовательных технологий;

Этот подпункт прямо говорит о дистанционном обучении и не нуждается в каком-то дополнительном комментарии.

И еще один:

в) проведение диагностики образовательных достижений обучающихся в целях осуществления текущего контроля знаний и промежуточной аттестации (в том числе с применением электронного обучения, дистанционных образовательных технологий, технологии прокторинга).

Этот подпункт просто квинтэссенция всего, чем так недовольны родители и ученики. Тут вам и дистанционное обучение, и диагностика, то есть тесты, и электронное обучение — все и сразу.

Еще одним документом в проекте проведения эксперимента является Положение о проведении эксперимента.

Среди прочих, одной из задач эксперимента ставится апробация функционала платформы ЦОС. А подзадачей этой задачи — «организация обучения с использованием дистанционных образовательных технологий и электронного обучения».

Министерство просвещения все еще продолжает утверждать, что этим документом не вводится дистанционное обучение? Что, никто от очного отказываться не собирается? Авторы документа сами все написали. Тут даже не требуются комментарии.

Ну, а теперь от вопроса дистанционного обучения давайте перейдем к вопросу о безопасности персональных и иных данных.

Для начала посмотрим, как понятие «данные участников ЦОС» определяется в документе: данные участников ЦОС — информация о физическом и (или) юридическом лице в электронной форме, представленная в рамках его участия в образовательном процессе, включающая видео- и аудиозаписи, хронологию взаимодействия с другими участниками ЦОС и информацию о таком взаимодействии, в том числе о результатах обучения, полученных квалификациях, о трудоустройстве и профессиональной деятельности, рецензиях и оценках».

То есть под данными понимаются и персональные данные. В том числе вполне могут быть данные о здоровье ученика. Ведь системе необходимо будет дозировано давать нагрузки на уроке физкультуры, скажем. А также среди данных мы видим видео- и аудиозаписи. Например, ответов на уроках или контрольных. И данные об успеваемости в течение учебного года за все годы и так далее. И все это должно будет храниться в единой базе.

Базе, доступ к которой, как указано в документе, должен выдаваться участникам ЦОС при предоставлении услуг и исполнении государственных функций, а также иных услуг в сфере образования.

Таким образом, данные об ученике, его семье, его успеваемости могут оказаться в руках разных чиновников. В том числе и чиновников, надзирающих за семьей, то есть у опеки. Которые могут использоваться, как мы все прекрасно понимаем, отнюдь не для помощи семье.

И, несмотря на то, что в другом пункте сказано, что предоставление данных участников ЦОС органам, организациям осуществляется с согласия участника, все родители знают, как эти согласия получаются. Часть родителей подпишет бумаги, не глядя, часть людей попытается отказаться, но услышит в ответ, что без согласия для ученика не будут, например, доступны какие-то модули обучения. Например, в школах при отказе в предоставлении персональных данных третьим лицам заявляют, что в этом случае ребенок не сможет участвовать в олимпиадах. И родителей ставят перед выбором — дать согласие на предоставление данных третьим лицам с неизвестными последствиями или лишить ребенка возможности участвовать в олимпиадах.

Я уже даже не рассматриваю подробно вопрос о том, что регулярно базы сливаются на черный рынок. То есть попросту говоря — воруются и потом продаются. Это отдельная большая тема по безопасности хранения данных, которую можно и нужно рассматривать, но не в рамках данной статьи. Эта тема сугубо техническая. Но не отметить, что разнообразные данные у нас периодически утекают, нельзя.

Из всего вышесказанного можно сделать несколько выводов.

Первый. Министерство просвещения, обнаружив резкое неприятие данного эксперимента, попыталось сделать хорошую мину при плохой игре, объяснив «непонятливым» гражданам, что в документе есть только хорошее и нет ничего плохого.

Второй. Сделать это у министерства не получается, потому что граждане умеют пока еще читать и видят, что уши дистанционного образования грубым образом торчат из документа.

Третий и самый, на мой взгляд, важный вывод. Так же, как это было с разными нововведениями, которые не принимает общество, — такими, как ювенальная юстиция, ЕГЭ и тому подобное — идею введения дистанционного образования чиновники не оставят.

Возможно, данный документ и будет отозван. Но дистанционное образование окажется упаковано в какую-то другую красивую обертку и снова предложено на рассмотрение Правительству и Думе.

Потому что чиновники вкусили «прелесть» дистанционного образования. Осознали, что было бы неплохо и вовсе избавиться от школ, чтобы снять с себя и эту головную боль. Тем более, что поощряется ныне на некоей условной «мировой ярмарке» не поставка товара под названием «повышение культуры и образования широких слоев населения», а нечто прямо обратное, то есть деградация этих самых широких слоев. И те, кто замахнулся на отечественную общеобразовательную школу, не отступят от своих попыток внедрить дистанционку тем или иным способом.

Объединившись против попыток внедрения дистанционного образования, родители и учителя показали, что могут при необходимости активно противостоять разрушительным нововведениям. Битва с дистанционкой еще не закончена. Но кроме этой битвы есть и другие. Только проснувшись, объединившись и выступив единым фронтом против разрушения нашего образования, можно чего-то добиться. Если же каждый будет сам за себя, никаких успехов в борьбе не видать.