Что такое, в принципе, праздник? Любой, вот наш праздник сейчас?

Это, во-первых, взгляд куда-то назад, когда мы останавливаемся и смотрим туда. Это когда мы можем осмыслить все вместе, между прочим, еще и свою короткую, пятилетнюю историю вместе с 70-летней историей страны.

Потом смотрим вперед и глядим в новые горизонты — куда идти-то? Что делать? К чему мы должны готовиться?

Прежде всего, мы должны готовиться к тому, и я это уже сказал, чтобы перейти в новую позицию, которая заключается не в том, чтобы смотреть на рыцарские костюмы наших предков в музее и восхищаться тем, какие они хорошие, и включать это свое восхищение в образ жизни, а в том, чтобы этот костюм надеть, взять в руки меч и принять вызов. И сражаться. Наша задача состоит в том, чтобы уж раз мы взвалили этот груз, то идти. И как бы ни было трудно, как бы ни были сбиты ноги в кровь, как бы тяжело ни казалось на отдельном этапе этого пути — идти, идти и идти! Преодолевая это, как преодолевают это странники в сложнейших походах, как преодолевают это геологи, когда они идут открывать новые месторождения, как преодолевают это солдаты, как это преодолевает спецназ, когда он бежит иногда по 40, а иногда по 50 километров, и кажется, что уже нельзя, а нужно, потому что долг приказал, потому что положение обязывает. Вот эта готовность так идти, взвалив на себя интеллектуальную, организационную, политическую ношу, ношу взаимодействия с товарищами, ношу стойкости, ношу выстаивания в ситуациях всеобщей иронии и вопроса «А что, тебе больше всех нужно? А почему ты не можешь жить, как все?» — вот это всё вместе должно стать нашей задачей номер один.

Собравшиеся здесь люди в большинстве своем чувствовали себя «белыми воронами» на протяжении многих лет жизни. Потому что они не принимали, и никто не знал точно, почему именно, те концепции и те идеалы, те представления, которые им навязывала постсоветская регрессивная жизнь, потому что их от этого тошнило по непонятной причине. И каждая белая ворона, забившись в угол и глядя на то, как другая белая ворона где-то там еще каркает, считала себя в одиночестве.

Сегодня здесь собралась 1081 белая ворона, и еще пара-тройка тысяч машет крыльями вам из Сибири, с Дальнего Востока и из других регионов. А это уже значит, что белых ворон нет! Это — прошлое! Которое с одной стороны надо ценить, поскольку в нем есть внутренняя твердость и готовность к нонконформизму, готовность не признать эту поганую жизнь, противопоставить ей что-то другое. И есть будущее, когда это робкое индивидуальное признание может сойтись в соборное целое, может выстроиться в единые ряды. Оглядитесь вокруг и поймите, что даже по отношению к прошлому митингу, который тоже доказывал только одно — что вся эта мелкая конъюнктурная слизь, которая орала, что мы кончены, была опозорена. Посмотрите, насколько сильнее этот митинг! Посмотрите, как иначе выглядят ряды! Посмотрите, как иначе выглядит вот это единое целое! Белые вороны собрались в здоровенную стаю! А собравшиеся в стаю белые вороны уже не являются белыми воронами, как говорили классики, an und für sich — в себе и для себя. Они являются чем-то для других, они уже — фактор будущего! И они должны стать мощнейшим фактором будущего завтра.

Это — первая задача, это — ваша задача! И никто, кроме вас, ее не решит. Будете по-прежнему жаться, сохраняя все дефекты этого беловороньего состояния — проиграете и будете раздавлены. Откажетесь от этого, нащупаете центры силы, рванете вперед — ваша победа будет тяжелой, мучительной, негарантированной, но она может быть, а речь идет о счастье исторической победы. Здесь речь идет о счастье нащупывания в себе настоящего центра силы, настоящей точки собственной твердости и окончательности и нащупывания в себе великого соборного «вместе». Если вы это сможете, тогда победа возможна. Тогда вы достойны ваших дедов, отцов, прадедов. Вы достойны истории. Вы достойны своей великой страны. Это — задача номер один.

Задача номер два в каком-то смысле — теоретическая. Скажите, пожалуйста, кто-нибудь готов сегодня, кроме здесь собравшихся, хотя бы осмысливать марксизм в его полноте? Развивать марксизм, добавлять к нему то новое, что необходимо в XXI веке, выстраивать по-другому представления о раскладе сил, сказать всерьез, что задача сегодня — это «Человеки всего мира, объединяйтесь!» Потому что уже наступают постчеловеки, и они готовы раздавить человечество. Никто так задачи нового этапа, кроме «Сути времени», не определяет. Это определяем мы!

Все говорят всё время, что в лучшем случае левые могут соединиться с анархистами, с какими-то представителями либерализма. Мы говорим: текущая задача заключается в том, чтобы построить широкий левоконсервативный фронт. Впервые в мире от «Сути времени» прозвучала и оказалась услышана в мире задача левоконсервативного альянса. И пока эта задача не будет внутри России и во всем мире реализована в крупных конгрессах, в реальных выступлениях сил, в реальной новой конфигурации идеологической, которая будет в чем-то аналогичной той конфигурации, которая на предыдущем этапе была создана для разгрома фашизма (но это — очень условная аналогия: предстоит сделать гораздо больше), мы не можем считать свою задачу решенной. Это мы так поставили задачу, и никто кроме нас ее не ставит. Но мало поставить задачу — ее надо решать.

О третьей задаче я уже говорил. Пока не произойдет реального синтеза гуманистической религиозности и коммунизма, причем всяческой религиозности — исламской, христианской... Поскольку, притом что прежде всего мы — православная страна, и православной культурой задана траектория развития России, но великим межрелигиозным симбиозом построена суперстрана, наш континент. И мы должны учесть и то, и другое. Пока весь этот великий синтез не произойдет, и пока мы не сможем выступить единым фронтом, мы не можем сказать, что мы заложили даже основы для того, чтобы победить очень сильного врага, который стягивает свои силы и который будет наступать во всю свою мощь. Это еще одна наша задача.

Следующая задача, которая стоит во всю свою мощь. Мы не можем говорить только о том, что мы отстаиваем человечность. Да, мы ее отстаиваем. Это наша консервативная задача, потому что если ее не отстоять вместе с другими, то просто человек будет раздавлен, и тогда — «все прогрессы реакционны, если рушится человек». Но мы можем, имеем право и должны говорить о новом человеке. А они будут говорить о сверхчеловеке. Они снова о нем заговорили. Значит, если мы не противопоставим их поганой идее сверхчеловека, теперь уже технократического полуробота, избранного, про которого говорят, что все богатые будут обладать другими возможностями долголетия, другими возможностями физической силы, бог знает чего еще, если мы не противопоставим вот этой концепции сверхчеловека, этой глубоко фаустианской концепции, согласно которой человек должен и может заключить союз с дьяволом, а в этом — смысл фаустианского человечества Запада, — коммунистическую идею нового человека, человека прометеевского, если мы не подымем всю великую многовековую тысячелетнюю традицию этого другого, нового человека и не скажем, не покажем, что такое завтрашний день, — мы тоже не можем быть готовы к будущему.

И наконец, всё это вместе ничего не стоит, если в этом нет дисциплины, воли, силы, готовности каждого человека учиться, учиться, учиться, готовности каждого человека тратить всё больше времени на то, чтобы добиваться своей цели, радости от того, что, потратив это время, ты победил, ты создал что-то новое и ты победил худшее в себе во имя лучшего в себе, ты открыл в себе это новое, ты открыл для себя новые человеческие горизонты, а не пути в вонючие бутики.

Вот до тех пор, пока все эти наши задачи не будут решены, мы можем считать себя только протоструктурой. Но мы должны стать структурой, и мы здесь должны уже сказать, готовы мы решать эти задачи и становиться настоящей структурой в кратчайший исторический период? Да или нет?

Да!

Сергей Кургинян:

А если это так, тогда собравшиеся здесь и увидевшие, что уже сегодня они гораздо бо́льшая сила, чем они были вчера и позавчера, собравшиеся здесь и помнящие, как они дали отпор оранжевой сволочи зимой 2011–2012 гг., как они дали отпор ювенальщикам, как они дали отпор поганым кривляющимся клоунам, которые хотели бежать из Донецка и уже бежали из Славянска, — дадут мощный отпор завтра, понимая, что завтра им придется дать отпор в десять, в сто раз более мощным силам, чем они давали до сих пор. Готовы ли вы выковывать из себя это новое качество с тем, чтобы так сплотить ряды, чтобы в момент, когда настоящая сила начнет давить на вас, — смести эту силу и быть достойными своих предков. Да или нет?

Да!

Сергей Кургинян:

А если да, то я вспоминаю великую песню Бертольта Брехта, которую когда-то перевели на русский язык. И я предлагаю всем вместе спеть эту песню. Приглашаю всех выступающих на сцену для хорового исполнения песни, которая когда-то объединяла людей на борьбу с фашизмом, песни, которая должна объединить сегодня на новых горизонтах.

(музыка Ганса Эйслера, стихи Бертольта Брехта в переводе Ильи Френкеля)

Заводы, вставайте! Шеренги смыкайте! На битву шагайте, шагайте, шагайте! Проверьте прицел, заряжайте ружье! На бой, пролетарий, за дело свое! На бой, пролетарий, за дело свое!

В России свершилось — поддержат другие, Построим мир новый, святой, справедливый! Два класса столкнулись в последнем бою; Наш лозунг — Всемирный Советский Союз!

Наш лозунг — Всемирный Советский Союз!

Товарищи в тюрьмах, в застенках холодных, Вы с нами, вы с нами, хоть нет вас в колоннах! Не страшен нам белый фашистский террор, Все страны охватит восстанья костёр! Все страны охватит восстанья костёр!

На зов Коминтерна стальными рядами Под знамя Советов, под красное знамя. Мы красного фронта отряд боевой И мы не отступим с пути своего! И мы не отступим с пути своего!

Заводы, вставайте! Шеренги смыкайте! На битву шагайте, шагайте, шагайте! Проверьте прицел, заряжайте ружье! На бой, пролетарий, за дело свое! На бой, пролетарий, за дело свое!

Ура!

Сергей Кургинян:

Товарищи!

Эту песню написал великий БертольтБрехт. Коммунист, антифашист, гениальный драматург и поэт немецкий. И эту песню пели немцы, которые шли с тем, чтобы бросить вызов фашизму. Их сметали в концлагеря и тюрьмы. Их расстреливали и пытали. А они шли и это пели.

А потом это пели в Испании и пели по всему миру. А потом это пели и у нас.

Эти люди, которые погибли за это дело, которые каждой каплей своей крови, каждым своим новым волевым шагом приближали Победу 1945 года, — они сейчас здесь, вместе с нами. Когда говорят «товарищи в тюрьмах, в застенках холодных, Вы с нами, вы с нами, хоть нет вас в колоннах!», — с нами наши мертвые. И с нами те мертвые, которые уже погибли в Донбассе. Дали бой и отразили там нацизм. Они все здесь, вместе с нами.

Давайте сейчас, в конце этого митинга, почувствуем это великое соборное целое, потому что настоящее соборное целое — это единство живых и мертвых. Единство наших предков и нас. Единство эгрегора, который находится над нами, и нашей земной жизни. Пройдет время, и все мы уйдем из жизни. Но дело наше останется, и дело человеческое останется. И человечество останется как фактор космического бытия. И великий смысл останется во Вселенной вместе с нами. И великие конечные цели, о которых мечтали те, кто стояли под красными знаменами, будут решены. Или же сомкнется великая тьма.

Увидим эти силы света вместе. Увидим тех, кто погиб за этот свет, ощутим это великое единство вместе. И разойдемся уже с тем, чтобы это осталось в наших душах, и чтобы, проснувшись завтра утром внутри поганой жизни, увидев эту поганую жизнь и понимая, что каждую минуту она глумится над нами и говорит: «Ну что, парень, ты сдашься?» — твердо знать, что ты не сдашься. Что ты двинешься вперед, и ты победишь.

Да здравствует великий праздник Великого Октября!

Да здравствует Великая Октябрьская социалистическая революция!

Да здравствуют великие идеи, вдохновлявшие человечество!

Да здравствуют наследники, которые понесут эти идеи дальше!

Да здравствует победа гуманизма! Фашизм не пройдет!

Ура!