Два года и два месяца прошло с момента принятия пенсионной реформы. Люди ее не забыли. Специалисты обсуждают, была ли она оправдана, получило ли правительство ожидаемую экономическую прибавку для обещанного «технологического прорыва» нашей страны.

В этом году реальностью стало обсуждаемое не одно десятилетие дистанционное образование, которое весьма неоднозначно оценивается специалистами, родителями, учениками, студентами и преподавателями.

Как эти два фактора отразились на учительско-преподавательском корпусе, на студентах и учениках, рассказал доцент кафедры истории России Московского педагогического университета, кандидат исторических наук Кирилл Конюхов.

ИА Красная Весна: Добрый день, Кирилл Рудольфович! Первый вопрос: каково отношение к пенсионной реформе в преподавательской среде?

— Есть два пласта по отношению к пенсионной реформе. Первый — это оценка того, как реформа отразилась на состоянии страны и пенсионного, предпенсионного населения. Прослеживается сугубо негативная оценка: это была катастрофа.

Отношение к Путину радикально поменялось в обществе после проведения этой реформы. Применительно к правительству таких оценок не слышал, а для Путина это может стать катастрофой, в зависимости от истинных целей этой реформы. Такая оценка основывается на разговорах со своими близкими, с теми, кто попал под эту реформу.

Второй пласт — это применение пенсионной реформы непосредственно к себе. Тут оценка абсолютно безразличная. Причина проста: у нас большинство преподавателей на кафедре работают до конца, до смерти. Мы на пенсии не выходим. И считается, что очень хорошо, если человек на пенсию не выходит.

ИА Красная Весна: В каком плане хорошо? Для кого хорошо? Для преподавателей или института?

— И для преподавателей, и для института. Преподаватели, которые учили меня, многие уже ушли из жизни. Немногие сейчас еще здравствуют, дай Бог им здоровья, работали и работают до самого конца.

Когда я учился на втором курсе, у нас преподавала профессор Нина Васильевна Минаева. На тот момент она уже давно могла быть на пенсии, но она продолжала читать лекции, проводить спецсеминары и вести аспирантов. Она закончила преподавать за три недели до смерти.

Еще один мой преподаватель, профессор, — ему было больше 90 лет — он до последнего дня работал. Лекции он уже не читал и семинары не вёл, но он продолжал консультировать аспирантов. Таким образом, он помогал работать и передавал свой опыт. Этот опыт очень-очень важен!

Преподаватели даже в очень пожилом возрасте стараются оставаться на кафедре. Университет это поощряет. Никаких принуждений к увольнению у нас нет.

Если человек по состоянию здоровья не может стоять и читать полтора часа лекцию или вести семинар, он остается как консультант. Пусть на очень небольшой ставке, но тем не менее он остается. И это позволяет сохранять преемственность и держать качество подготовки аспирантов на высоком уровне.

ИА Красная Весна: Получается, бывших преподавателей не бывает?

— Да. Преподаватели продолжают работать уже далеко за рамками пенсионного возраста и работают достаточно плодотворно. Это такая, своего рода, мечта —до смерти оставаться полезным. У нас был случай, что преподавателя настиг инфаркт прямо во время лекции.

ИА Красная Весна: Иными словами, нет ограничений по возрасту 55–60 лет, когда преподавателю тяжелее трудиться?

— Конечно, тяжелее становится. Конечно, нагрузка несколько снижается, но тем не менее…

ИА Красная Весна: Люди, всё-таки, уже не могут нести такую нагрузку, как, например, в возрасте 50, 40 лет?

— Конечно. Когда человеку за 60 — за 70 лет, на него и административная нагрузка не возлагается. Административную нагрузку ведут в основном молодые преподаватели. Семинарские занятия снимаются, потому что при непосредственном диалоге с группой напряжение гораздо выше. Остаются лекции, остаются спецкурсы, остается ведение аспирантов.

ИА Красная Весна: С какого примерно возраста преподаватель перестает вести семинары со студентами, с какого возраста считается, что такая нагрузка для человека тяжела?

— Это абсолютно индивидуально. Многие и «за 70» ведут семинарские занятия. Закономерность проследить здесь достаточно сложно. Конечно, у профессоров лекции — это основное, но многие профессора очень хотят вести семинарские занятия. Это позволяет им набирать учеников. Этому не препятствуют: такое у нас правило — идут навстречу людям.

ИА Красная Весна: Кирилл Рудольфович, а как к пенсионной реформе относятся в учительской среде? Студенты — это взрослые люди. Со школьниками сложнее — это дети. Работа учителя представляется сложнее…

— Да, учитель — это профессия тяжелая. У меня знакомых предпенсионного возраста в школах нет. А молодежь, которая работает в школах, занимают другие проблемы, такие как взаимоотношение с учениками, вопросы бюрократии. В этом году остро встала проблема дистанционного обучения, его крайней неэффективности.

Дистанционное обучение понемногу вытесняет пенсионную проблематику. В школах более негативное отношение к пенсионной реформе.

В школе существует четкое деление учителей: есть учителя, для которых профессия — это и работа, и увлечение. Им в школе интересно.

Когда я учился в школе в советское время, любить работу в школе было совершенно нормально. Многие учителя говорили: «Я прихожу в школу — я там отдыхаю».

У них отношение к проблеме пенсионного возраста, пенсионной реформы примерно такое же, как у преподавателей вузов. Они тоже работают до конца, пока могут, пока в состоянии что-то делать. Я знаю по опыту собственной школы, что учителя работали очень-очень долго, когда пенсия уже была выработана ими многократно. Но они продолжали работать. Таких учителей достаточно много. Я знал преподавателей, которым было под 70 лет, а они продолжали работать в школе.

Сейчас таких учителей стало меньше. Многие учителя в школе теперь работают за зарплату. К примеру, в московских школах зарплаты очень высокие. Для них пенсионная реформа — принципиальная проблема.

Работа в школе связана с большим нервным напряжением. Есть такая шутка, что большинство школьных учителей кончают свою жизнь в сумасшедшем доме. В каждой шутке есть доля шутки.

Сильное нервное истощение, постоянные стрессы связаны с тем, что сейчас в школе не понятны рычаги воздействия на учеников. Дисциплина резко слабеет, воспитательная составляющая процесса обучения ослабевает. В школе все чаще и чаще возникают серьезные кризисные ситуации. Мы это знаем по сообщениям в СМИ. Вот недавно была очередная перестрелка в школе в Кабардино-Балкарии.

ИА Красная Весна: В Калининградской области в августе более 300 учителей уволились из-за необходимости преподавать дистанционно…

— Да, такая информация была. Люди увольнялись, потому что дистанционное обучение имеет две стороны и обе негативные. Первая сторона — это резкое возрастание нагрузок.

По моему опыту, нагрузка при дистанционном обучении в вузе возрастает примерно в полтора раза. У школьных учителей — гораздо выше.

Это чисто энергетическая нагрузка. Работая перед экраном, надо интенсифицировать речь, сделать ее более внятной по интонации.

При очном преподавании можно усилить речь жестикуляцией, мимикой. Перед экраном эти возможности резко ограничены, а иногда вообще недоступны, когда работаешь без камеры, так как подключено много людей.

Интенсивность работы на дистанционке гораздо выше, а компенсация тем, что не надо ехать в школу — ничтожная. Очно можно сделать намного больше по сравнению с удаленкой.

...