Фильм «Интерстеллар», 2014 год

В нашем представлении еще жива память о советской традиции оптимистического восприятия космоса как пространства роста, восхождения, реализации мечты. Однако если мы обратимся к современному отечественному кинематографу, то с очевидностью можем отметить, что он смотрит либо вниз, под ноги, либо в прошлое. Будущее закрыто пеленой сиюминутности, ни одного фильма, пытающегося сказать о нем в утверждающем, действенном смысле, в России не снимается.

И тем удивительнее ситуация, когда о положительном полюсе борьбы за мечту, мечту человечества, появляется возможность говорить на примере американского фильма. «Интерстеллар» — «Межзвездный» — нечастое явление на небосклоне Голливуда. Даже название приближает его к советскому кинематографу великой эпохи мечты о космосе, название, странным образом не переведенное на русский язык в отечественном прокате. Наверное, во избежание этих родственных ассоциаций?

«Следующий шаг человечества станет величайшим»,  — утверждает рекламный слоган этого фильма. Давайте вглядимся, какие идеи подкрепляют это утверждение, какими средствами они доносятся до зрителя и что конкретно стоит за понятием «величайшего шага».

Жанровая принадлежность фильма, определяемая как «фантастика», требует уточнения: научная фантастика. Крайне редкое явление в современном мире культуры — действительно научная фантастика, даже породившая дискуссию среди ученых о достоверности воплощенных в фильме идей теории относительности, квантовой механики, астрофизических явлений. Красиво, наглядно, максимально реалистично воплощенных.

Сюжетной канвы коснемся в самых общих чертах, приглашая читателей ознакомиться с ней самостоятельно, при просмотре фильма.

Не очень далекое будущее. Последние годы существования человечества на Земле. Планета постепенно становится непригодной для жизни человека. Спасение только в одном — в поиске нового дома в космосе. Загадочная гравитационная аномалия делает возможным проникновение в другую галактику. Засекреченная организация ученых готовит экспедиции в космос, идет интенсивная работа над планом спасения человечества. Благодаря подвигу космонавтов новая планета найдена, благодаря подвигу ученых человечество спасено на орбитальной станции. Для осуществления всего этого пришлось преодолеть ряд моральных противоречий, разгадать загадку пространственно-временного континуума, использовать многомерность пространства и вывести всё человечество на уровень иного миропонимания.

Краткость, как любая схематичность, обедняет описание произведения искусства. Но наша цель не продублировать впечатление, а выделить идеи, вписанные в схему, распознать, вглядеться в них.

Первая необычная встреча в фильме — это его историчность. Даже минимум историчности в современной фантастике повод для удивления, а здесь недвусмысленно и прямо прозвучало — не сомнение, а утверждение, — что вся эпопея высадки американцев на Луне есть мистификация. И тут же оглушающее разочарование преодолевается главным героем, его протест обращен не на войну с фактом, а в горькое осознание потери мечты: «Мы словно забыли, кто мы такие. Исследователи, первооткрыватели, а не фермеры. Когда-то мы вожделенно вглядывались в небеса и искали свое место среди звезд. А теперь все наши заботы — копошиться в грязи».

Именно этот призыв к возвращению к мечте отражен в слогане. Ведь это трансформация знаменитых слов астронавта Нила Армстронга, сравните: «Это — маленький шаг для человека, но огромный — для всего человечества» и «Следующий шаг человечества станет величайшим». Слоган фильма говорит не о взгляде в прошлое в поисках утерянной мечты, а о настойчивом утверждении мечты настоящей, раскрывающей будущее.

И здесь особенно хочется отметить взгляд создателей фильма на само человечество. Это нечто феноменальное, достойное обсуждения как явление не только в кинематографе, но и в мировоззренческой доктрине Запада. Фильм утверждает, что данное насущно человечество еще не является завершенным, дошедшим до вершин познания:

• Что загадочные «они», жители пятимерного пространства, способные создавать гравитационные аномалии космического масштаба, пространственно-временные гиперкубы и прочее, и есть будущее человечества.

• Что ключ к новому будущему лежит на стыке науки и чувства: два пламенных монолога о загадочной силе, стоящей за высоким чувством любви, сюжетная линия, в которой чувство любви является значимым фактором связи между людьми сквозь время и пространство.

• И наконец, осторожное высказывание против элитарности. Маленький, краткий диалог, прозвучавший при встрече главного героя — пилота и инженера Купера — с маститым ученым-физиком, главой проекта НАСА:

— Я слышал, что вас выгнали [из НАСА] за отказ сбросить бомбу из стратосферы на голодающих людей.

— Когда они поняли, что массовые убийства не дадут результат в долгосрочной перспективе, нас приняли обратно, но тайно.

Таким образом, в фильме, обращенном к массовому зрителю, говорится и о такой возможности решения конфликтов, допустимой для элиты, — массовые убийства. Но авторы не фиксируют на этом внимания, а сразу, через главного героя, транслируют идею необходимости спасения человечества целиком, без исключений.

Пафос спасения человечества в этом фильме несколько сложнее, чем характерно для обычных голливудских клише. Здесь сталкиваются две идеи спасения человечества: план А — это создание космической станции, на которой должно быть спасено реально живущее в данный момент человечество, и план Б, основанный на возможности спасения человечества как вида: на подходящую планету должен быть заброшен генетический материал, и уже из него воссоздан вид Homo sapiens.

Элита, в данном случае уже не политическая, а интеллектуальная, раскололась в вопросе методов спасения. Одна часть, представленная профессором Брендом, настроена пессимистически и согласна принести в жертву всё реально живущее человечество, говорит о преодолении индивидуального инстинкта самосохранения ради выживания вида. И в этом она видит собственную жертвенность, высокое предназначение:

— Он [профессор] уничтожил человечность в себе, чтобы спасти человечество, он совершил невероятную жертву.

Этому противоречит голос простого инженера, который в ключевой момент открытия этих обстоятельств восклицает:

— Нет! Невероятную жертву совершают миллионы людей, которые остались на Земле. Они погибнут, ибо он в своем паршивом высокомерии лишил их будущего.

«Паршивое высокомерие» элиты, отказавшейся от человечности ради… Не кажется ли это высказывание оценкой некоего проекта, реально, уже вне рамок фильма, существующего в современном мире?

Поразительный спектр идей, затронутых в этом фильме, дополняется особенностями кинематографического языка.

Во-первых, хочется отметить высокую интеллектуальную составляющую фильма — нет попытки оглупления сюжета, наука подана как сложность, доступная к освоению. Для контраста можно вспомнить шаблонных «умников» из комиксоподобных фильмов — странные люди, творящие нечто непонятное, чудесным образом срабатывающее.

Следующим по глубине впечатления хочется отметить звуковое сопровождение фильма. Это и мгновения полной тишины при разворачивании орбитальных эпизодов, и органное звучание, напоминающее объемные аккорды произведений Баха, и множество инструментальных композиций, удивительно вписанных в изображаемый образ. В музыкальном сопровождении присутствует необычная мелодика в ущерб навязчивым ритмам современной массовой музыки.

Нельзя не отметить и изюминку фильма: мастерски созданную картинку, аскетичную по цветовой палитре, но с тонким вкусом, в которой космические спецэффекты поражают грандиозностью, но не создают впечатления пестрого балагана. Графичность и сдержанность делают живописными и кадры угасающей земной жизни, и впечатляющие новизной и реалистичностью виды далеких планет. Характер каждой из планет изображен такими средствами, тонкость и мастерство которых создают ощущение реального посещения, присутствия.

Сквозь весь фильм проходит обращение к стихотворению Дилана Томаса, валлийского поэта. Оно цитируется несколько раз, в разных обстоятельствах. Присутствие поэзии в кинематографическом высказывании — явление очень редкое. Приведу перевод прозвучавшей части этого стихотворения, чтобы можно было оценить его глубину и страстность заявляемого протеста:

Не уходи смиренно
в сумрак вечной тьмы,
Пусть тлеет бесконечность
в яростном закате;
Пылает гнев на то,
как гаснет смертный мир.
Пусть мудрецы твердят,
что прав лишь тьмы покой.
И не разжечь уж тлеющий костер.
Не уходи смиренно
в сумрак вечной тьмы,
Пылает гнев на то,
как гаснет смертный мир.

Если соединить эти особенности кинематографического выражения с глубиной и сложностью затронутых идей, то можно уверенно сказать — в массовый кинематограф вышло произведение, созданное на элитарном языке.

Да, фильм целиком и полностью стоит на североамериканском культурном базисе — затрагивает характерные для этой культуры образы, трансформирует ее константы. И добавляет некоторые постулаты, чрезвычайно близкие нашей культуре: идеи самопожертвования, подвига, героизма, победительной силы высокого чувства. Потому, используя язык конкретной культуры, он говорит о мечте всего человечества.

Битва за мечту человечества возможна и должна вестись по всем фронтам, на любых культурных основаниях, средствами всех искусств и наук. Мечты и чаяния должны не только вернуться к народам, но и должны сложиться в единую и неугасимую мечту — мечту человечества.