Технологические прорывы случались в истории человечества неоднократно. XX век на такие прорывы был особенно богат. К таким новым технологиям относятся и появление двигателей внутреннего сгорания, и авиация, и радиосвязь, и немного позже резкий взлет ракетной техники, освоение космоса, создание компьютеров, роботов и т. д.

Когда-то в газете была статья о становлении радио и роли Попова. В ней среди прочего показано и то, что изобретение новой технологии еще мало что дает. Недостаточно сделать открытие и даже собрать опытный экземпляр. Новая техника должна пройти свое становление, начать широко применяться. В случае с радио, увы, в России это произошло особенно наглядно. Если при жизни Попова еще худо-бедно удавалось развивать это направление собственными силами, то после его смерти рынок заняли Siemens & Halske, компания Маркони и прочие западные компании, которые смогли сначала коммерциализировать эту технологию у себя, а затем захватили этот рынок в России. Удалось им это за счет продажности поздней царской элиты, которой взять денег за концессию от «партнеров» было гораздо желаннее, чем заниматься развитием какого-то радио (и не только радио). И это имея у себя первооткрывателя, осуществившего первую в мире радиопередачу.

Однако это не единственная возможная преграда развитию технологии. Очень много ярких примеров дало развитие ракетной техники и освоение космоса. Теоретическое обоснование космических полетов началось задолго до того, как появились возможности это практически попробовать.

Уже в начале ХХ века в ведущих научных странах мира — США, Германии и СССР — были сообщества инженеров, ученых и просто энтузиастов, мечтающих о космических путешествиях. И до определенного времени они вступали друг с другом в контакт, обменивались информацией и пожеланиями успехов. Но это длилось недолго. После того как стало ясно, что ракеты имеют перспективы военного применения, финансирование проектов сильно увеличилось, но вместе с тем было засекречено и подчинено вполне конкретным военным задачам. Так что собственно космос пришлось отложить до лучших времен, а на том этапе все сконцентрировались на создании оружия на новом по тем временам физическом принципе.

Особенно сильно продвинулись в разработке ракет в Германии. Случилось это в том числе и потому, что данный тип вооружения не подпадал под действия Версальского договора и темой можно было заниматься вполне легально еще до того, как договор был окончательно отброшен.

В СССР был создан Реактивный научно-исследовательский институт (РНИИ), где были созданы и реактивные снаряды РС-82 для самолетов и, позже, знаменитая «Катюша» — первая в мире реактивная система залпового огня, которая внесла значительный вклад в победу в войне. Однако история РНИИ знаменита не только достижениями, но и, к сожалению, сильным накалом борьбы и репрессий, что в годы перестройки и позднее оказалось предметом многочисленных спекуляций и передергиваний.

Да, РНИИ был детищем Тухачевского, что с определенного момента стало вызывать подозрения у руководства страны. Кроме того, были сильные внутренние дрязги, т. к. институт этот собрали из двух ранее независимых групп и между ведущими специалистами были очень серьезные противоречия. В определенный момент работы стали пробуксовывать, деньги и время уходили, война близилась, а результатов не было.

В частности, несмотря на прямое указание отложить разработку дальнобойных, по сути крылатых, ракет из-за невозможности сделать систему наведения (отставала электронная промышленность), Королёв вложил в это направление значительные средства и человеческие ресурсы. Конечно, он не украл и не вывел в офшоры государственные деньги, ему хотелось воплотить свои идеи как можно скорее. Думается, он был убежден, что подобные ракеты многократно усилят мощь армии. Однако без качественных систем наведения (автопилотов), которые были вне его компетенций и возможностей, достигнутый прогресс собственно в ракетах некуда было применить.

Люди такого масштаба, как Королёв, очень часто неудобны, склонны избыточно ценить свое ви́дение вопроса и игнорировать даже прямые указания руководства. Сергей Павлович заплатил высокую цену за свои решения — был арестован, отправлен в исправительно-трудовой лагерь в Сибирь, но, к счастью, пробыл там недолго. Его сначала устроили работать в «шарашку» при НКВД, а позже и освободили. А для его коллег, в т. ч. Лангемака и Клеймёнова, всё закончилось печальнее — высшей мерой.

В этой истории было всё: и амбиции талантливых конструкторов, вкупе с неумением договориться, переходящие в разборки на парткомах и написание доносов, и неспособность партийной системы решить столь сложную задачу — понять, что же по-настоящему происходит в передовом секретном НИИ. Но это и вправду непросто — поди разбери, кто из этих выдающихся людей прав, а кто нет. Ведь ведущие в стране специалисты по теме — именно они, и нет более высокого авторитета, кто бы их рассудил. Тем не менее чего там точно не было, так это маниакального желания уничтожить всех передовых ученых (о чем упорно твердят пропагандисты перестроечного пошиба).

В США на начальном этапе ракетную тему двигал Роберт Годдард, которого довольно долго спонсировал Гуггенхайм. Однако после того, как работами Годдарда заинтересовались военные, он переехал в Аннаполис, штат Мэриленд, где стал заниматься вспомогательными силовыми установками, которые помогали бы взлетать гидросамолетам и самолетам палубной авиации.

До 1945 года наибольшего прогресса в ракетостроении достигли в Третьем рейхе. Вполне серийно производился самолет-снаряд V-1, который очень неслабо попил кровь англичанам, даже с учетом того, что эти V-1 вполне реально было перехватить истребителем и сбить. А вот детище Вернера фон Брауна V-2 было уже вполне полноценной баллистической ракетой и было неуязвимо для тогдашних средств ПВО — поршневых истребителей и ствольной зенитной артиллерии. Более того, баллистические ракеты были сложной целью для ПВО очень долго. Например, во время операции «Буря в пустыне» старенькие ракеты Р-17 «Эльбрус» (по классификации НАТО Scud B) сбивались совсем не так легко (хотя применялись они массово, и вполне могли быть случаи перегрузки систем ПВО).

Так вот, главной проблемой V-1 и V-2 была их низкая точность. Несмотря на то, что приборостроение у немцев было на тот момент вполне передовое, они столкнулись практически с той же проблемой, что и Королёв перед войной. Точнее, автопилот-то они сделали, но возможности тогдашних систем навигации были очень скромные, и отклонение от желаемой точки попадания составляло километры, а то и больше десятка километров. Ракета V-2 несла до одной тонны взрывчатки — при такой точности считать ее чудо-оружием, способным повлиять на ход войны, было очень наивно. Вот если бы немцы успели сделать ядерный заряд, то это был бы аргумент, но, к счастью, им это не удалось.

После войны наработки немцев использовали как в СССР, так и в США. Есть серьезные основания считать, что Вернер фон Браун готовился к сдаче американцам — готовил документацию, опытные образцы и т. д. Ему и довольно большому числу его ближайших сотрудников это вполне удалось, и позднее он даже возглавлял ракетно-космическую программу США. С другой стороны, в советской зоне влияния оказался испытательный полигон в Пенемюнде и завод «Миттельверк» (где использовался труд заключенных, и в то, что фон Браун этого не знал, верится с трудом). Там осталось много специалистов, как инженеров, так и тех, кто, условно, «крутил гайки». Они вполне успешно сотрудничали с нашими конструкторами, некоторые даже приезжали в СССР.

Здесь стоит упомянуть то, что сразу после войны в Германию приезжали наши ведущие ученые по ракетной и авиационной технике, чтобы на месте оценить наиболее перспективные наработки, которые можно было бы в кратчайшие сроки начать применять. Среди этих командированных были и Сергей Павлович Королёв, и Владимир Николаевич Челомей.

Сотрудничество и конкуренция между этими, безусловно, талантливыми конструкторами во многом определили развитие советской космической программы, но это будет еще не скоро, а тогда, в 1945 году, Челомей занимался пульсирующими воздушно-реактивными двигателями и создавал более дешевые и массовые изделия — крылатые ракеты, скорее напоминающие самолет-снаряд V-1.

Челомей в общественном сознании фигура хоть и известная, но несколько недооцененная, как бы затененная Королёвым. На раннем этапе они занимались разными направлениями и особо не конкурировали, однако в определенный момент КБ Челомея начало заниматься и межконтинентальными баллистическими ракетами, а затем Челомей, разработав очень интересную концепцию семейства космических ракет разных классов, причем с использованием технологий, уже частично отработанных на МБР, смог добиться от Хрущёва возможности заниматься и космосом тоже, став таким образом конкурентом и Янгелю, и Королёву.

Советский Союз триумфально лидировал в космической гонке, шутка ли — первый спутник, первый человек в космосе. Но за океаном с таким положением дел мириться не хотели и были всерьез намерены обойти СССР в космической гонке. Очень уж высок был престиж космоса в те времена. Дошло до того, что президент Кеннеди публично обещал американцам, что до конца десятилетия американцы отправят человека на Луну. А для лунной программы нужны были новые, гораздо более мощные ракеты, чем королёвские «Востоки». Начались дискуссии, на какую ракету делать ставку.

Об этом пишет генерал Каманин, который руководил подготовкой космонавтов, в своей книге «Скрытый космос».

«У Челомея, кроме боевых ракет морского флота, хорошо работает стратегическая ракета „сотка“ (УР-100), неплохо показала себя УР-200 (девять пусков), хорошо зарекомендовала себя УР-500 (четыре пуска с „Протонами“), проходит испытания УР-500К, которой предстоит выводить на орбиту корабли Л-1 весом 19 тонн. На базе УР-500 и „сотки“ Челомей разработал проект ракеты УР-700, который одобрен экспертной комиссией МОМ (Министерство общего машиностроения), но пока нет решения о ее постройке. На строительство детища Королёва Н-1 страна уже израсходовала сотни миллионов рублей, и сейчас строить УР-700 параллельно с Н-1 наши руководители не решаются. Американская ракета „Сатурн-5“ будет выводить на орбиту высотой 200 км 130 тонн, наша ракета Н-1–95 тонн, а ракета УР-700 способна поднять 145 тонн. Почти по всем показателям УР-700 лучше „Сатурна-5“ и значительно лучше Н-1. Ракета Н-1 была задумана 5–6 лет назад, и вполне естественно, что ее расчетные и конструкторские данные хуже, чем у УР-700, но прекратить разработку Н-1 уже невозможно — ее надо обязательно довести до конца. Вполне возможно, что именно ракете Н-1 выпадет честь доставить первых людей на Луну, но сейчас уже ясно, что дальнейшая модернизация Н-1 невозможна, — нужно создавать новую, более мощную ракету…»

История с Н-1 очень странная. Вызывает много вопросов то, что уже построенные для испытаний две ракеты было приказано разобрать и разработку прекратить. Хотя оснований надеяться на успешное завершение испытаний было очень много. Как выяснилось позже, двигатели, разработанные для Н-1, оказались весьма удачными. НК-33 применяли на американских ракетах «Антарес», а также планировали применять на ракетах «Союз-2–3». Некоторые исследователи полагают, что так трагично на судьбу Н-1 повлияла смерть Сергея Павловича Королёва в 1966 году, а его заместитель и преемник Мишин не был достаточно убедителен для руководства страны. А возможно, на это решение повлияло и то, что США вырвались вперед в космической гонке и речь о лидерстве в космосе уже не шла.

Рассматривать в этой статье версии о том, что полет на Луну был фейком, мы не будем, хотя во всем мире, и в США в частности, довольно много людей считают, что американцы на самом деле на Луне не были, а это всё был спектакль. Упомянем только фантастический фильм «Интерстеллар» 2014 года — в будущем (2067 год) в новых, исправленных учебниках истории сказано, что полеты «Аполлонов» были имитацией, чтобы разорить Советский Союз. В общем, тема подлинности полетов человека на Луну, по крайней мере в США, вполне актуальна.

С другой стороны, США имели несравненно больше ресурсов, и практически с самого начала космической гонки объем работ, а также испытательных пусков, был больше, чем в СССР, и потенциал вырваться вперед у них, несомненно, был.

Вообще, рассматривая такие крупные явления, как прорыв в космос, нельзя упускать из вида так называемые нематериальные активы. Если по экономике у США после войны было явное преимущество над СССР, то в плане мотивации всё было не так однозначно. Тема космоса как-то очень сильно резонировала в те годы в нашем народе. Возможно, здесь сыграли свою роль и история освоения огромных пространств (в т. ч. Ермаком), и философия русского космизма Фёдорова, и высокая общественная энергия (люди массово верили в прогресс и развитие, что давало благодатную почву для многих начинаний). Но одновременно были и такие факторы, как реально работающие социальные лифты (талантливые люди часто очень быстро взлетали по карьерной лестнице), наукой и промышленностью руководили люди, прошедшие войну и понимающие, что почем, а руководство страны сознавало необходимость развития и опасность сильно отстать от передовых стран (одна фраза Сталина «иначе нас сомнут» многого стоит). Таким образом, имея сравнительно скромные ресурсы, за счет таланта, вдохновения и умелого руководства удалось обогнать «на повороте» мощнейшего конкурента в лице США. Но со временем стали нарастать различные негативные тенденции, в т. ч. дрязги в руководстве страны, протаскивание «своих» людей в ущерб делу и т. д.

С другой стороны, в США тоже прекрасно понимали ценность человеческой мотивации. Хоторнские эксперименты на заводе фирмы Western Electric еще в 1925 году очень убедительно показали, что качество работы людей очень сильно растет, если они верят, что делают что-то большое, значимое и новое. Так вот, президент Кеннеди в своей знаменитой речи «Мы выбираем идти к Луне» (We choose to go to the Moon), произнесенной в Университете Райса, очень сильно обращается к страсти покорения:

«…Много лет назад великого британского исследователя Джорджа Мэллори, который погиб на Эвересте, спросили, почему он хочет забраться на него. Он ответил: «Потому, что он есть».

Да, космос есть, и мы хотим его покорить. И есть Луна и планеты, и есть новые надежды на знание и мир. И поэтому, отправляясь в плавание, мы просим у Бога благословения на самое опасное и великое приключение из тех, на которые решался человек».

Впрочем, в случае с США даже нематериальные активы, такие как страсть к преодолению, религиозная вера в труд, стремление быть первым всегда в основе своей имели желание заработать деньги, что было важной и всячески одобряемой частью американского образа жизни.

У США имелся свой способ поиска и нахождения талантливых людей для создания прорывных технологий, который работал в том числе и в космической отрасли (тот же Илон Маск). Механизмом привлечения «новой крови» в Америке является венчурное финансирование и стартапы, а также формирование большого денежного предложения для отрасли, которую планируется развивать.

Происходит это так: много молодых и дерзких создают маленькие компании под какую-то идею (такая компания называется стартап). Представители крупного бизнеса на начальном этапе понемногу финансируют несколько стартапов, затем, когда идея проходит первичную проработку — интересующий стартап покупается крупной корпорацией, а остальные по большей части не вписываются в рынок. Таким образом один удачный проект покрывает затраты первого этапа нескольких неудачных.

Так было, например, с компанией Apple. Во время бума компьютеров появилось много маленьких компаний на несколько человек. Джобсу, Возняку и компании удалось сделать интересный продукт. Сначала в компанию начала инвестировать крупная фирма Fairchild, а затем, когда Apple стала акционерным обществом — крупнейшим инвестором стал фонд Рокфеллера. Таким образом крупные игроки подбирают под себя талантливых и предприимчивых. Причем впоследствии их могут без колебаний выбросить. История Джобса — яркий тому пример. В 1985 году, когда он перестал устраивать руководство, нашли способ выбросить его из им же созданной компании — в тот момент главные решения принимались уже другими людьми.

Этот способ работы с инновациями, хоть и более дорогой, чем советский, в принципе, вполне рабочий, он действовал в США, да и на Западе в целом, в течение многих десятилетий и демонстрировал достаточно высокую надежность. Однако есть и у него ахиллесова пята. Яркий пример сбоя системы — стартап «Теранос» (Theranos) и его создательница Элизабет Холмс.

Как и всякий стартап, «Теранос» создавался под идею, в данном случае — создание прорывной технологии в области анализа крови. Создательница компании обещала, что радикально снизится как необходимый объем крови для сдачи, так и стоимость проведения анализов.

В 2003 году удалось собрать 700 миллионов долларов венчурных и частных инвестиций, и закипела бурная деятельность. На пике, в 2013–2014 годах, стоимость компании оценивали примерно в 10 миллиардов долларов! Однако долгожданный прорыв всё не наступал. В итоге всё закончилось расследованиями и приговором Холмс.

3 января 2022 года присяжные признали Холмс виновной по четырем из одиннад­цати пунктов обвинения, суд приговорил ее к 11 годам заключения. Эти четыре пункта включали сговор с целью совершения мошенничества против инвесторов, обман общественности и мошенничество с использованием электронных средств. По четырем пунктам обвинения в обмане пациентов с помощью результатов анализов Холмс была оправдана. По трем пунктам обвинения, связанным с об­маном инвесторов, присяжные не смог­ли прийти к единому мнению.

Возникает вопрос — как такое могло случиться? Ведь венчурные финансисты — те еще акулы бизнеса, и времени прошло немало, можно было адекватно оценить ход работ и перспективы.

У американцев есть такая поговорка fake it till you make it («подделай, пока не сделаешь»), и, похоже, реализация этого принципа пошла сильно дальше. Конечно, пускать пыль в глаза — очень важное умение для того, чтобы продавать перспективные идеи, но всё чаще мы видим, что действующие лица окончательно теряют связь с реальностью.

Конечно, причин для такого развития событий много: и избалованность легким доступом к деньгам, и гибрис-синдром (люди начинают полагать, что их успехи связаны с их личным величием и непогрешимостью, получалось раньше — получится и теперь) у лиц, принимающих решения, и общее самооблучение пиаром, однако не надо сбрасывать со счетов и окружающую постмодернистскую реальность. Не стоит думать, что постмодернизм — это только высоколобая философия для интеллектуальной тусовки. Это отражение сильно изменившейся реальности, где всё сложнее становится обсуждать что-то всерьез. Серьезность как бы ушла из общей повестки, а разрушение связей, ризома и неукорененность не философские абстракции, а вполне адекватное описание мира или, по крайней мере, значительной его части.

Кстати, эта постмодернистская реальность вполне действует и на нас с вами — слишком долго мы вкушали западные «ценности». А сегодня нашей стране опять необходимо сделать серьезный научно-технический рывок, для реализации которого кроме денег и других материальных ресурсов нужен переход общественного сознания в состояние, совместимое с восхождением. Отказ от высоких смыслов, как видим на примере США, приводит к рассыпанию, казалось бы, давно отработанных общественных механизмов, даже при наличии практически бесконечных финансов.

Сегодня, говоря о космосе, уже никак нельзя поминать только Россию и США — несколько стран активно наступают им на пятки. Прежде всего, Китай.

Китай сегодня — промышленная держава номер один. И хотя есть нюансы по многим позициям их продукции, отрицать их успехи, причем на очень широком фронте, было бы за гранью адекватности. В космосе Китай не так давно совершил прорыв — впервые высадил лунный спускаемый аппарат на обратной стороне Луны (к этому еще прилагается ретранслятор сигнала в точке Лагранжа, т. е. в точке, где силы притяжения Земли и Луны в точности уравновешиваются).

В общем, за небольшой по историческим меркам срок Китай из отсталой аграрной страны превратился в настоящего научно-промышленного гиганта. Что же помогает ему двигаться в выбранном направлении? И вновь, на наш взгляд, надо вспомнить о нематериальном активе. В Китае есть термин «эпоха унижений», который активно и умело используется в государственной пропаганде. Народ прекрасно информирован о времени слабости Китая, опиумных войнах, потере территорий и пр. А память о японской оккупации так вообще очень жива, ведь еще живы люди, которые это застали, пусть они и в очень преклонном возрасте. Похоже, что для китайцев быть передовыми стало практически синонимом слова «выжить», и это очень серьезный нематериальный актив, которые помогает им преодолевать многие трудности.

Индия пока особо не блещет на космическом фоне Китая, но это активно развивающая космические технологии страна. Если же говорить о позиции страны в сегодняшнем мире в целом, то Индия вполне претендует на отдельный мировой центр силы, а значит, больше никому не позволит посягать на свой суверенитет. Память о колониализме у индийцев очень хорошо сохранилась, и многие проблемы, которые возникли после деколонизации (отделение Пакистана и Бангладеш и последующие конфликты с ними) тоже не прошли бесследно для общества. По крайней мере, то, как ведет себя Индия по отношению к режиму санкций, объявленных России коллективным Западом, вселяет скромную надежду, что в целом страна вовсе не горит желанием снова стать бриллиантом в короне Британской империи.

Еще одним участником лунной гонки стала Япония. Совсем недавно они запустили на Луну исследовательский модуль, что уже говорит о серьезном прорыве страны в космосе. Правда, модуль прилуниться сумел, но вот работать так и не начал. Что ж, от ошибок никто не застрахован, а вот нам приходится учитывать и еще одного конкурента.

А что же происходит в нашей космической программе?

А она, как все понимают, абсолютно зависит от общего состояния промышленности, науки и общества в целом. Для начала стоит отметить и оценить, что страна в целом и многие важные ее части работают гораздо лучше, чем хотят представить наши враги, но и говорить, что всё замечательно, тоже нельзя.

Даже если рассматривать только научно-техническую составляющую (социальные и другие вопросы не вписываются в рамки этой статьи), то работа предстоит колоссальная: переналаживание цепочки поставок, решение вопросов с качеством на всех этапах. Взять хотя бы листовой прокат: его качество и стабильность — головная боль всех российских машиностроителей. И если раньше хотя бы для ответственных узлов покупали шведскую сталь и на проблему можно было закрыть глаза, то сейчас ее острота выросла многократно. И это, в общем-то, старые, казалось бы, давно отработанные технологии, а что говорить о более тонких вещах, например о микроэлектронике? Понятно, что что-то привозят в обход санкций, что-то уже умеет Китай, но эту проблему решать всё равно придется. И лучше раньше, чем позже. Речь идет ни много ни мало о воссоздании целых направлений и научных школ.

Ведь всё началось с очень конкретной вещи — недопущения размещения инфраструктуры НАТО на Украине, но взявшись за решение этой проблемы, мы увидели, что должны изменить наше общество, элиту, да и вообще стратегический путь развития страны. Если же вновь вернуться к теме космоса, то, несмотря на довольно серьезные позиции, у России сегодня не просматривается главного — какой-то внятной стратегии, во всяком случае, предъявленной широкой общественности. Вот запустили лунный аппарат — неудачно, собираются запускать еще… Что за этим стоит, кроме поддержания технологий и попытки безнадежно не отстать от конкурентов? Понятно, что космос всё еще вершина, сильно влияющая на престиж государства. И прикладное значение у космоса огромно — нужно развивать спутниковые группировки (по типу Starlink И. Маска), например, для организации связи в малонаселенных районах, которые нужно осваивать, и много чего еще.

Космос стоит на вершине научно-технической и экономической пирамиды и, не забудем, требует еще нематериальных активов — подъема общественной энергии, веры в будущее, вдохновения новых поколений. Мы какое-то время еще сможем имитировать лидерство за счет наработанного опыта и имеющихся технологий, но вряд ли долго. Без ликвидации научно-технического отставания на всех уровнях — промышленном, научном, кадровом, стратегическом и т. д. — попытки что-то серьезное изобразить в космосе очень скоро будут поняты и расценены нашими конкурентами (США, Китай, Индия, Япония, да еще Европа планирует миссию к спутнику Сатурна) лишь как хорошая мина при плохой игре.

Для полной победы сделать еще предстоит очень и очень много. Победа по итогу может быть по масштабу сопоставима с Победой в 1945 году (понятно, что падением киевского режима всё не закончится). Чтобы реализовать все упомянутые стратегии, необходимо в первую очередь врачевать общество. Должны быть преодолены былые травмы, и представление о единстве нашей истории должно окрепнуть в самых широких слоях общества, а не только у отдельных интеллектуалов.

Возможно, что установка прошлым летом в Петербурге трех флагов вместе (имперского, советского и современного российского) — это первый робкий, но вполне символический знак, что работа по объединению общества начинается.