Вынесенная нами в заголовок цитата взята из книги Олдоса Хаксли «О дивный новый мир», написанной еще в 1931 году. Действие романа происходит в мировом государстве будущего, девиз которого «Общность, Одинаковость, Стабильность». Неотъемлемой составляющей жизни в этом государстве является легкий наркотик «сома», при помощи которого население поддерживается в состоянии блаженного примитивного потребительства.

Впоследствии, в 1950-е годы, Хаксли стал одной из ведущих фигур зарождающегося психоделического движения. Причем если в «Дивном новом мире» наркотик был представлен как элемент системы, работающей на оглупление и оскотинивание человека, то в его поздних произведениях, таких как эссе «Двери восприятия» (1954), или роман «Остров» (1962), наркотические галлюциногенные средства фактически восхваляются как способ «расширения сознания» и возможный фактор «исправления» человека и общества.

Семья Хаксли была плоть от плоти британской культурной и политической элиты. Тема наркотиков, поднятая в его творчестве задолго до ее широкой общественной раскрутки, а также то, в каких именно ракурсах она обсуждалась, отражает давний пристальный интерес к ней элитных британских, а затем американских кругов. Эта среда и породила самый глубинный метафизический пласт будущей психоделической революции.

Как мы писали в XI и XII части данного цикла, контркультура 1960-х годов была подготовлена четырьмя тесно взаимосвязанными процессами, запущенными в конце 1940-х — начале 1950-х годов: растабуированием сексуальной тематики, раскруткой движения битников, экспериментированием с наркотиками и продвижением вестернизированных восточных религиозно-философских учений. При этом лишь первый из них с самого начала затронул массовые каналы коммуникации. Остальные развивались в сравнительно узких сообществах.

По линии продвижения галлюциногенных наркотиков можно, в свою очередь, выделить четыре процесса, которые постоянно пересекались и взаимодействовали:

• организация ботанических и антропологических экспедиций в Центральную Америку и Амазонию для поиска галлюциногенных растений и участия в шаманских ритуалах с целью выявления рецептов и изучения воздействия этих растений;

• формирование философских и социокультурных идей в литературно-философской и богемной среде, ориентированных на глубокую перестройку общества (Олдос Хаксли, битники, Роберт Грейвс, Алан Уотс и др.);

• исследования воздействия галлюциногенов на сознание в кругах академических психологов США;

• программы ЦРУ по поиску средств контроля над сознанием и поведением человека.

Первые экспедиции в Центральную Америку в поисках галлюциногенов датируются, как минимум, 1936 годом, когда группе американских антропологов удалось наблюдать подобный обряд в отдаленной мексиканской деревне Уаутла де Хименес. Поиски психоактивных веществ природного происхождения с самого начала переплетались с религиозно-мистической сферой. Участники экспедиций тридцатых годов пытались найти священный для культуры масатеков (одна из индейских народностей) гриб теонанакатль (что в переводе означает «божественный гриб»), упоминание о котором, вместе со связанным с ним культом, можно обнаружить еще в XVI веке в трактатах францисканских монахов из Испании. В XIX веке поиском теонанакатля занимались британские исследователи.

Наконец, в 1939 году его удалось идентифицировать выдающемуся американскому ботанику Ричарду Шултису (Richard Evans Schultes, 1915–2001). Он опубликовал результаты своих исследований, однако в тот момент его работа прошла незамеченной. Культовой фигурой психоделического движения он стал позже, в 1960-е годы, когда о галлюциногенных наркотиках стало известно бóльшей части американского общества.

Экспедициям Шултиса способствовала его работа в области добычи каучука по программе министерства сельского хозяйства, а затем, с 1943 года, новой структуры — Корпорации развития каучука. Эта корпорация подчинялась Управлению экономической войны (Office of Economic Warfare), созданному по прямому приказу Рузвельта в целях координации экономической и военной политики США за рубежом в условиях войны с Японией. Война крайне осложняла ситуацию с поставками в США каучука, поскольку 99% этих поставок осуществлялось из стран Юго-Восточной Азии. Шултису было приказано приложить все усилия, чтоб найти каучук в Амазонии, что он с успехом и выполнил. По заданию министерства сельского хозяйства Шултис осуществил также одну из первых экспедиций за кокой в труднодоступные места Колумбии.

Шултис всегда позиционировался как представитель чисто научного сообщества и презрительно отзывался о масс-культурных психоделических гуру, таких как Тимоти Лири. Однако, как мы видим, он работал не только в академическом ключе, но был связан также с правительством и военными ведомствами. Кроме того, его труды финансировали неправительственные фонды, в частности фонд Гуггенхайма — тот самый, который вместе с фондом Рокфеллера участвовал в курируемой ЦРУ раскрутке абстрактного экспрессионизма (см. IV часть нашего цикла), а также предоставил замок на Лонг-Айленде для работы беглых ученых-нацистов в рамках операции ЦРУ «Скрепка» (Operation Paperclip).

Центральной фигурой в формировании психоделического движения нужно, пожалуй, считать другого американского этноботаника — Гордона Уассона (Robert Gordon Wasson, 1898–1986), по совместительству журналиста, пиарщика и банкира, с 1943 года вице-президента банка J. P. Morgan & Co. Центральную роль он играл не только в качестве ученого и участника экспедиций, но и в качестве главного связующего звена между всеми действующими лицами и организациями. Поиском теонанакатля и других источников галлюциногенов Уассон начал заниматься еще в 1927 году под большим влиянием своей жены — эмигрантки из России Валентины Павловны Уассон (1901–1958).

В течение 25 лет Уассоны в инициативном порядке искали «грибной культ» у народов Центральной Америки и Азии. Но решающий импульс их исследования получили в 1952 году от известного британского поэта, писателя и специалиста по античности Роберта Грейвса (1895–1985) — будущего крупного теоретика психоделического движения. Уассоны состояли с ним в переписке. В 1952 году Грейвс случайно наткнулся на статью Шултиса 1939 года о теонанакатле. Он переслал статью Уассонам, а те написали Шултису в Ботанический музей Гарварда. С этого началась новая глава психоделической саги.

В 1953 году Уассоны осуществили первую экспедицию в Центральную Америку, а в 1955 году — вторую. Гордон стал первым человеком европейской расы, которому удалось принять участие в «грибной церемонии» (в упомянутой выше деревне Уаутла де Хименес). Обряд совершала курандера (шаман-целитель) Мария Сабина, которую впоследствии сделали одной из культовых фигур психоделического движения. В 1957 году журнал Life опубликовал статью Уассона под названием «В поисках магического гриба» (Seeking the Magic Mushroom). Через несколько дней журнал This Week напечатал другую статью об экспедиции, подписанную Валентиной Уассон. Эти публикации, в особенности, конечно, статья в Life, произвели колоссальный эффект, обозначив водораздел в истории американского общества. Именно после них психоделическая тематика проникла в массовое сознание американцев.

Напомним, популярнейший еженедельник Life принадлежал медиа-магнату Генри Люсу, непосредственно соприкасавшемуся с ЦРУ. Его журналы задавали тон во многих кампаниях по целенаправленному воздействию на менталитет общества. Они продвигали и абстрактный экспрессионизм, и сексуальную революцию, и битников (см. IV, XI и XII части нашего цикла), и движение хиппи уже в 1960-е.

Люс и его жена Клэр сами приобщились к галлюциногенным наркотикам и вошли в круг элитных «посвященных». Стоит отметить, что Клэр Бут Люс была также влиятельной политической фигурой и до самой старости активно участвовала в холодной войне. Она закончила свою карьеру при президенте Рейгане членом Президентского консультативного совета по внешней разведке (PFIAB), в функции которого входило осуществление контроля над тайными операциями ЦРУ. В 1981 году Рейган наградил ее Президентской медалью Свободы.

Экспедицию Уассона 1955 года спонсировал Фонд медицинских исследований Гешиктера (Geschickter Fund for Medical Research). Как выяснилось из рассекреченных позже документов, этот фонд был подставной организацией ЦРУ в рамках финансирования подпроекта № 58 программы MK-ULTRA (к этой печально знаменитой программе мы вернемся ниже). По некоторым данным, в экспедиции Уассона от фонда Гешиктера участвовал законспирированный сотрудник ЦРУ (профессор Университета Дэлавэра Джеймс Мур). Руководитель фонда Гешиктера доктор Чарльз Гешиктер подчинялся Сидни Готтлибу — легендарному и зловещему руководителю Химического отдела одной из самых засекреченных структур ЦРУ — управления технических служб, который курировал программу MK-ULTRA.

Уассон продолжал экспедиции в Центральную Америку и в Амазонию, регулярно консультируясь у Шултиса. Собранные образцы грибов и растений позволили Альберту Хоффману (1906–2008) — химику, сотруднику швейцарской фармацевтической корпорации «Сандоз», изобретателю ЛСД, — получить и передать «Сандоз» новые образцы веществ для последующего массового производства. Хоффман и Уассон стали друзьями. Они совершили несколько совместных экспедиций, а также, в соавторстве с профессором кафедры антиковедения Бостонского университета Карлом Раком (Carl Ruck) опубликовали книгу «Дорога к Элевсину: раскрывая секрет мистерий» (The Road to Eleusis: Unveiling the Secret of the Mysteries, 1978). В этой работе они доказывают, что в основе знаменитых античных Элевсинских мистерий лежало употребление во время обряда особого зелья, содержащего галлюциногены, получаемые, вероятно, из спорыньи.

Свое утверждение авторы основывают на серьезных научных данных, и само по себе оно выглядит достаточно правдоподобно. Однако вопросы вызывает идеологическое содержание работы. Кроме типичной для психоделического движения осанны «духовному опыту», связанному с галлюциногенами, посыл книги можно вкратце свести к следующему:

1. именно в галлюциногенном напитке заключается главный секрет и суть мистерий;

2. эта практика, как и сами мистерии, восходит к доиндоевропейскому культу Великой матери;

3. преимущество галлюциногенов в том, что они, якобы, позволяют практически любому человеку достичь мистико-религиозного состояния души «без необходимости терпеть муки Блейка и Св. Иоанна [Богослова]» (т. е. «просветляться», так сказать, без духовных трудозатрат);

4. Элевсинские мистерии давали «опыт цельности», спасая западное человечество от свойственной ему расщепленности между человеком и природой, разумом и телом;

5. почти двухтысячелетняя благая традиция была насильственным путем прервана неотесанными христианами, которые всё запретили и погубили «божественный дар человечеству»;

6. в наше время настал момент духовного возрождения человечества, восстановления истинной связи с Природой, преодоления «однобокого рассудочного материалистического взгляда на мир» благодаря, конечно же, вновь открытым галлюциногенным препаратам.

Отметим также, что в кругозор авторов, осуждающих христианство, явно не входят никакие иные ветви христианства, кроме западных. А «рецепт» возрождения выписывается фактически всему человечеству. Характерно, что между подлинной духовной цельностью и суррогатным чувством слияния с миром, вызванным психотропными веществами, не делается никакого различия. Таким образом, иллюзия уравнивается с реальностью и даже превозносится как «высшая реальность».

Духовную реальность было бы, конечно, вполне правомерно считать реальностью высшей. Однако авторы в данном случае осуществляют подлог, лукаво выдавая галлюцинации и измененные состояния сознания за единственно возможную и полноценную духовную реальность.

Данный комплекс взглядов типичен для книг и статей, связанных с психоделическим движением. Их идеологический субстрат сформировался уже к началу 1960-х годов. Олдос Хаксли еще в середине пятидесятых воспевал галлюциногены как средство, «расширяющее восприятие», могущее, якобы, благотворно влиять на научную деятельность, искусство и религиозное сознание. В «Дверях восприятия» он писал, что их прием помогает освободиться от Я, от диктата интеллекта, от «самоутверждения, самоуверенности, чрезмерно ценимых слов и идолопоклоннически обожествляемых представлений». Употребляющий галлюциногены «обнаруживает, что большинство причин, по которым он обычно готов был действовать и страдать, глубоко неинтересны. Его нельзя ими беспокоить, поскольку есть нечто лучшее, о чем ему можно думать».

В разработке эзотерико-мифологического фундамента психоделического движения важную роль сыграл упомянутый выше британский поэт Роберт фон Ранке Грейвс, считавший, что значительная часть античной мифологии была связана с психоделическим опытом. Согласно Грейвсу, при отправлении древнегреческого культа Диониса устраивались оргии с употреблением галлюциногенных грибов, определенные виды которых были известны жрецам Диониса еще в микенские времена.

Грейвс посвятил галлюциногенам целый ряд текстов, часть из которых собрана в книгах «Пища для кентавров» (1960) и «Сложные вопросы, простые ответы» (1972). Однако, не меньшее значение имеют поэтико-мифологические изыскания Грейвса о древнем культе Великой матери, которыми он занимался еще до возникновения психоделического движения.

В 1948 году вышла его книга «Белая богиня», в которой автор воспел образ древней богини-матери, стоящей, по его мысли, у истоков всех мифологий — богини рождения, любви и смерти. Истинный поэт, по Грейвсу, является жрецом этого вечно женственного божества-музы. При этом причиной упадка культа Великой матери Грейвс объявляет патриархат и монотеистические патриархальные религии. В работе «Мамона и Черная богиня» (1965) он пишет: «Политическая и общественная сумятица последних трех тысячелетий является следствием мужского бунта против женщин в качестве жриц природной магии и попрание мужчинами мудрости женщин посредством интеллекта».

Идеи Грейвса влились в современный радикальный феминистский дискурс, и одновременно, соединившись с экологическими мотивами и темой личностного развития, встроились в метафизическую подоплеку всего нью-эйджа. В наиболее концентрированном виде всё это собрано у более позднего крупного идеолога культуры галлюциногенов Теренса Маккенны (1946–2000).

Маккенна был сначала слушателем, а затем лектором знаменитого Института Эсален — важнейшего идеологического центра нью-эйджа, основанного в 1962 году и существующего по сей день. Этот институт возник как оплот «Движения за развитие человеческого потенциала» (Human Potential Movement), сложившегося на стыке идей Курта Левина (групповой тренинг), Абрахама Маслоу, Олдоса Хаксли. В институте проходили лекции и семинары по вопросам медитационных практик, йоги, гештальт-терапии, биоэнергетики и др. За 60 лет через него прошли сотни тысяч человек со всего мира. Кстати, в 1980-е годы основатель института Майкл Мерфи запустил программу советско-американского обмена (Esalen Soviet-American Exchange Program), в рамках которой в Эсалене встречались представители советской и американской элит, а агенты КГБ и ЦРУ в непринужденной обстановке обсуждали такие проекты, как предперестроечные советско-американские телемосты или визит Ельцина в США 1989 года. Эсален мы еще обсудим в следующих выпусках, а теперь вернемся к Маккенне.

Взгляды Маккенны наиболее полно выражены в сборнике статей и интервью «Возрождение архаики» (The Archaic Revival), вышедшем в 1992 году. Говорящее название книги можно применить к философии Маккенны в целом, которая по сути является проектом перестроечного типа по архаизации человека и общества под благостными лозунгами свободы и духовного просветления.

Маккенна выступал за шаманизм как единственную приемлемую религиозную практику, за распространение галлюциногенов в элитной среде, за «детоксификацию природы» (т. е. фактически за деиндустриализацию), за «феминизацию культуры» и за «внутренний поиск ценностей». Идя по стопам Уассона, он объявил галлюциногенные грибы и растения главной причиной возникновения религии и культуры и вообще превращения древних приматов в человека. Соответственно, по его мнению, для регуманизации человечества необходимо возрождение этой «связи с природой», а также с малоазийским культом Великой матери.

В статье «План/Растение/Планета» (Plan/Plant/Planet) Маккенна пишет: «Мой вывод заключается в том, что следующий эволюционный шаг — Возрождение Архаики, возрождение Богини и конец профанной истории — это программы, которые неявно содержат в себе понятие о восстановлении нашей связи с растительным разумом. Тот самый разум, который побудил нас к саморефлексии языка, теперь предлагает нам безграничные ландшафты воображения. Без такого отношения к психоделическим экзоферомонам, регулирующим наши симбиотические отношения с растительным царством, мы стоим вне понимания планетарной цели. А понимание планетарной цели может быть основным вкладом, который мы можем внести в эволюционный процесс. Возвращение в лоно планетарного партнерства означает смену точки зрения эго на интуитивное транслингвистическое понимание материнской матрицы».

Занятия психоделиками всех вышеупомянутых интеллектуалов подразумевали их применение достаточно узким элитным сообществом. Хаксли, Шултис, Хоффман, Уассон, Грейвс, а также некоторые другие их коллеги, относились к бесконтрольному массовому распространению наркотиков скептически (хотя, по факту, они этому никак не препятствовали). В работе с более массовой аудиторией ведущую роль играли другие деятели. В первую очередь это люди, группировавшиеся вокруг скандального профессора психологии Гарвардского университета Тимоти Лири и его коллеги Ричарда Альперта (впоследствии известного как гуру Баба Рам Дасс). В круг Лири входили такие фигуры, как поэт-битник Аллен Гинзберг (о котором мы писали подробно в XII части), профессор психологии Гарварда, а затем вице-президент Калифорнийского института интегральных исследований (CIIS) Ральф Метцнер, профессор психологии Калифорнийского университета в Беркли Фрэнк Бэррон, психиатр, профессор Калифорнийского университета в Ирвайне Оскар Джанигер, британский философ и популяризатор восточных религий Алан Уоттс, исследователь мифологии и писатель Джозеф Кэмпбелл и др.

Их деятельность протекала в нескольких центрах. В начале шестидесятых годов Лири и Альперт при поддержке Шултиса, а также Уассона, превратили Гарвардский университет в ведущее учреждение по изучению галлюциногенов. Однако в 1963 году руководству пришлось уволить Лири и Альперта из-за жалоб других профессоров в связи с неэтичностью их экспериментов (например, для студентов старших курсов Лири и Альперт сделали прием галлюциногенов фактически обязательным).

После этого опальные ученые создали НКО «Международная федерация за внутреннюю свободу» (IFIF), в задачи которой входило изучение религиозного использования психоделиков. В организацию вступило несколько тысяч членов, платящих взносы. Открылись ее отделения в Бостоне, Нью-Йорке и Лос-Анджелесе. «Мы видим себя скромными героями, образовательным инструментом, способствующим развитию новых социальных форм. <…> Мы просто пытаемся вернуть человеку чувство близости к себе и другим, чувство социальной реальности, которое цивилизованный человек утратил»,  — говорил Лири о своем новом начинании.

Летом 1963 года IFIF перенесла свою штаб-квартиру в Мексику, в Сиуатанехо, где она устроила экспериментальную психоделическую коммуну на основе утопических идей Олдоса Хаксли. Вскоре местная пресса стала бить тревогу в связи безобразием, творимым тысячами ее участников. В итоге спустя полтора месяца после начала эксперимента власти велели организаторам очистить территорию.

Помощь подоспела от молодых наследников нефтяной и финансовой империи клана Меллонов — поклонников Лири и потребителей галлюциногенов. Меллоны предоставили IFIF семейное поместье площадью в несколько квадратных километров с особняком в 64 комнаты в Миллбруке (штат Нью-Йорк), где и обосновалось на последующие годы сообщество «психонавтов». При этом Маргарет Меллон-Хичкок была директором нью-йоркского отделения IFIF. СМИ, а особенно телевидение, не обделяли миллбрукцев вниманием, окончательно сделав Лири одним из известнейших людей в Америке.

Тем временем на Западном побережье сформировались свои крупнейшие рассадники наркокультуры. Это в первую очередь район Хейт-Эшбери в Сан-Франциско и Университет Беркли, в которых наиболее активно действовали такие фигуры, как битники Аллен Гинзберг и Кен Кизи. Именно Западное побережье стало колыбелью хиппи, «детей цветов», протестов против вьетнамской войны, движения «Движение за свободу слова» (Free Speech Movement), о которых речь пойдет в нашем выпуске, посвященном зрелой фазе контркультуры.

Необходимо отметить, что к моменту начала массовой пропаганды галлюциногенов в американском обществе существовало несколько сегментов, где почва для этого была особенно благодатной. Это, разумеется, криминальная среда, но, кроме нее, также литературная богема (в первую очередь бит-поколение), джазовые музыканты и сообщество психологов — исследователей и практиков.

О том, что поэты и писатели бит-поколения еще с сороковых годов обильно употребляли наркотики всех видов, мы уже писали в предыдущем выпуске. То же самое можно сказать и о джаз-музыкантах. Красноречивые данные об этом приводятся в статье Кеннета Олсопа «Джаз и наркотики» в журнале Encounter за июнь 1961 года: согласно исследованиям, около 80% музыкантов хоть раз пробовали легкие наркотики, а около четверти опрошенных употребляли их систематически. Для тяжелых наркотиков соответствующие показатели 53% и 24%. В этой же статье говорится, что с наркотиками было связано 50% преступлений, совершенных в крупных городах США, а нелегальный оборот наркотиков за годы, прошедшие после войны, утроился. При этом надо учитывать, что галлюциногены в то время не относились к запрещенным веществам. Запреты на них в США начали вводить лишь с 1966 года.

Что касается психологов и психиатров, отметим, что в послевоенные годы США переживали настоящий бум клинической психологии и психиатрии. В 1951 году число членов Американской психологической ассоциации (APA) достигло восьми с половиной тысяч, что в двенадцать раз больше, чем показатель 1940 года. А в 1956 году их число превысило пятнадцать тысяч. Финансирование исследований со стороны правительства США также росло экспоненциально: от 2,4 млн долларов в 1940 году до 176 млн долларов в 1964 году. При этом использование самых разных психоактивных веществ, включая галлюциногены, было одним из перспективных и набирающих популярность направлений терапевтической и экспериментальной деятельности. Среди первых скрипок психоделического движения было немало профессоров, представлявших это направление. Некоторые из них упомянуты выше.

Наконец, мы подошли к каверзному вопросу об участии ЦРУ в психоделической революции. Несмотря на обилие публикаций о ЦРУ и наркотиках, некоторые важные моменты этого сюжета и по сей день окутаны туманом. Особенно это касается процесса массовой наркотизации молодежи. Дело в том, что авторы наиболее авторитетных работ в этой области — Джон Маркс («В поисках „маньчжурского кандидата“. ЦРУ и контроль над разумом», 1979) и Мартин Ли («Кислотные грезы. Полная социальная история ЛСД: ЦРУ и восстание шестидесятых», 1985) — отнюдь не являются независимыми исследователями. Маркс непосредственно вписан в разведывательное сообщество, работал в разведывательном бюро Госдепа США (INR), имел прямые связи с Институтом Эсален, с фондами Рокфеллера, Форда, Сороса и др.; Ли также получал финансирование от фондов Форда и Рокфеллера. В их книгах весь акцент падает на деятельность ЦРУ по исследованию наркотиков в применении к индивидуальному сознанию, касательно же их широкого распространения мы находим разве что смутные намеки: создается впечатление, что выход психоделиков в публичную плоскость произошел в целом случайно и независимо от желания ЦРУ.

В центре вопроса о ЦРУ и наркотиках стоит секретный проект под кодовым названием МК-ULTRA, начатый в 1953 году и свернутый к концу шестидесятых. Целью МК-ULTRA было исследование и разработка средств манипулятивного воздействия на сознание для получения сведений на допросах, вербовки агентов, тайного воздействия на отдельных лидеров противника и т. п. МК-ULTRA предшествовало несколько других схожих проектов конца сороковых годов (проекты ЦРУ BLUEBIRD и ARTICHOKE, проект CHATTER Военно-морских сил). Предметом интереса являлось действие не только психотропных веществ, но и, например, таких средств, как гипноз, электрошок и лоботомия. Однако в центре работ в итоге оказались именно психотропные вещества, в первую очередь — галлюциногенные наркотики. В этих исследованиях использовался, в числе прочего, и опыт нацистских ученых, работавших в концлагерях, а также японские наработки.

В рамках программы ставились опыты на людях, часто не подозревавших о своей роли подопытных. Ученые и агенты ЦРУ пытались добиться таких результатов, как амнезия, компрометирование человека его собственным поведением, раскрытие секретов, совершение человеком действий, которые бы он не совершил в нормальном состоянии (в частности, убийства), создание чувства тревоги или зависимости и др. Одной из целей было нахождение «сыворотки правды» для выпытывания достоверной информации. В работе нередко использовались предельно антигуманные подходы, результатом которых стали психические травмы, смерти и самоубийства.

При этом универсальным оправданием всех перегибов служила «коммунистическая угроза». Да и при самом создании проектов главным аргументом были опасения, что коммунисты используют наркотики и гипноз при допросах заключенных и военнопленных — коммунизм в качестве страшилки в годы холодной войны использовался при любом удобном случае. Курьезный факт: в 1962 году Тимоти Лири опубликовал статью в Journal of Atomic Scientists, в которой говорилось, что русские могут попытаться победить США, внеся ЛСД в систему водоснабжения больших городов, и что единственная возможная мера противодействия — это сделать то же самое самим, чтоб люди знали, чего ожидать.

Главной причиной закрытия МК-ULTRA стала невозможность добиться достаточной предсказуемости результатов воздействия, однако по ходу проекта было накоплено огромное количество данных. В результате Уотергейтского скандала и последовавших за ним других разоблачительных публикаций, разбор которых увел бы от основной темы, в 1975 году была создана Президентская комиссия по расследованию деятельности ЦРУ под руководством вице-президента Нельсона Рокфеллера («Комиссия Рокфеллера»). Однако материалы МК-ULTRA оказались почти полностью уничтоженными в 1973 году по распоряжению тогдашнего директора ЦРУ Ричарда Хелмса. Поэтому в докладе Комиссии Рокфеллера информация об этом проекте — весьма краткая — была дана на основе устных свидетельств сотрудников ЦРУ. Два года спустя Белый дом объявил о находке 16 тыс. листов финансовой документации, связанной с МК-ULTRA. Именно эти файлы удалось получить Дж. Марксу на основе Закона о свободе информации, результатом чего стала упомянутая выше книга «ЦРУ и контроль над разумом».

Так мог ли процесс столь быстрой массовой наркотизации молодежи происходить самопроизвольно, совершенно без участия ЦРУ, или по крайней мере его либерального сегмента? И это притом, что в среде лидеров психоделического движения постоянно вращались люди, близкие ЦРУ; что в рамках МК-ULTRA работали многие профессора-психологи и психиатры из крупных университетских центров (в том числе в 1950-е годы сам Тимоти Лири, хотя его непосредственную принадлежность к ЦРУ сегодня установить трудно); что Институт Эсален финансировали Рокфеллеры; что галлюциногены продвигали журналы Генри Люса; что Гордон Уассон состоял в переписке с Алленом Даллесом и в 1951 году фигурировал в шорт-листе на должность главы отдела кадров Совета по психологической стратегии (Psychological Strategy Board) при правительстве США… Связи между психоделическим движением и высшими эшелонами американской элиты можно перечислять страницами.

Напоследок нельзя не сказать о глубокой преемственности между психоделическим движением 1950–1960-х годов и сегодняшним днем. Невооруженным глазом видно, что леволиберальные силы во всем мире продолжают наносить удары по запретам на продажу, потребление и даже рекламу наркотиков. В нью-йоркском метро в 2022 году висела социальная реклама: «Не стыдись, что употребляешь. Зато ты это делаешь с соблюдением всех мер предосторожности!», при этом речь шла о самых тяжелых наркотиках. Рынок же галлюциногенов переживает настоящий расцвет: по прогнозам, в США за 2020–2027 годы он вырастет с $2 млрд до $10,75 млрд. Многие центры и фонды, продвигающие психоделическую повестку, в том числе те, о которых говорилось выше, активно работают и сегодня.

Но дело не только в наркотиках. Дело в менее очевидной, но вполне реальной связи между мечтаниями психоделических «революционеров» прошлого и виртуальной реальностью, продвигаемой сегодня такими компаниями, как META (организация, деятельность которой запрещена в РФ). Ведь речь идет о той же подмене действительности иллюзией, подлинной эмпатии — искусственной; о том же стремлении решить проблемы как бы мановением волшебной палочки, без внутренней работы; о том же движении к сиюминутности и инфантилизму. Вместо культурного развития, труда и взаимодействия с обществом предлагается пассивность и самоизоляция в мире голографических видений.

Олдос Хаксли в 1931 году писал: «Удерживать людей от злоупотребления алкоголем или наркотиками… можно, лишь обеспечив их эффективной заменой этих приятных, но неизбежно отравляющих человека веществ. Человек, который изобретет такую замену, будет одним из величайших благодетелей страдающего человечества».

И вот, в 1990 году Теренс Маккенна в статье «Виртуальная реальность и электронный кайф (или как становятся виртуальными осьминогами)» уже рассуждает о виртуальной реальности как о «безопасной и безвредной замене наркотикам». Он колеблется, иронизирует, но в итоге выражает «глубокую надежду», что виртуальная реальность может помочь человечеству «проложить высокую тропу в дебрях человеческого воображения» и создать безграничное пространство общения непосредственно трехмерными визуальными образами, «лишенными обычной словесной двусмысленности». «При таком стиле общения мы становимся единым разумом!» — восклицает Маккенна, называя это «фазовым сдвигом» и «эволюционным скачком».

Обратим внимание, что между Кремниевой долиной — колыбелью цифровых технологий — и Эсаленом, находящимся в паре часов езды от нее, всегда происходило идейное взаимодействие. Статья Маккенны — как раз пример такой проектно-футурологической проработки технологических возможностей, которые в то время только намечались. Сегодня переход к массовому общению невербальными образами, о котором грезил автор «Возрождения архаики», отчасти уже реализуется. Но к чему он приводит? К эволюционному скачку или к духовной деградации в духе хакслианского «Дивного нового мира»?

(Продолжение следует.)