В течение всех постсоветских и постперестроечных лет мы много слышали о необходимости «изжить совок» — этот неизвестно кем запущенный мем должен был охарактеризовать процесс осмысления советского прошлого, остатки которого предлагалось вначале обнаружить в себе, в своем поведении и своих мотивациях, а затем от него отказаться — желательно, с шумом и проклятиями. Впрочем, довольно быстро стало понятно, что лишний шум лишь привлекает ненужное внимание и порождает слишком много вопросов, отвечать на которые то неловко, то просто стыдно, и тогда была избрана новая тактика все того же «изживания» — умолчание. Советский опыт, советские находки, советский героизм — все это стало наполовину, а то и полностью табуированным для упоминания. Зато на фоне этого умолчания стали устанавливаться памятные доски и монументы не просто сомнительным личностям, но откровенным врагам и преступникам, вроде соучастника блокады Ленинграда Маннергейма и военного преступника, «белодельца» Колчака. И это наводит на размышления.
Во-первых, не совсем понятны цели таких подмен. Если они производятся, как утверждается, для того чтобы поднять дух, возродить какие-то особые, якобы утерянные традиции и дорогие для народа имена — то почему выбираются именно эти личности, а не, к примеру, Брусилов, о героическом прорыве которого давно бы пора снять хороший духоподъемный фильм? Или, скажем, почему бы не начать по-настоящему осмыслять деятельность и фигуры инженер-генерала К.П. фон Кауфмана, генерала М. Д. Скобелева или графа М. Н. Муравьева-Виленского — из популяризации этих фигур хотя бы можно извлечь нечто, у чего есть позитивное содержание.
Однако мы видим, что выбираются фигуры не просто спорные (все перечисленные мной исторические деятели тоже спорны!), но такие, героизация которых заведомо не может привести ни к какой консолидации, не содержит никакого позитивного исторического смысла, способного стать опорой для построения сколько-нибудь устойчивого, укорененного в здоровой национальной идее будущего. Так что цели всех этих демаршей остаются мутными и необъяснимыми с точки зрения провозглашаемого «возрождения». Но при этом — и это нужно подчеркнуть! — примеры советского героизма, позитивное содержание которого не нужно даже особо искать или очищать от идеологических наростов, замалчивается, вытирается из памяти народа.
Да, идеология настойчиво объявляется ненужной. Ее предложено заменить «патриотизмом». Но как раз в рамках этого далекого от идеологии патриотизма и можно совершать демарши с установками любых памятников и развешиванием каких угодно досок — ведь о любом из персонажей всегда можно сказать, что он-де любил отечество и желал ему блага. При этом само понятие блага никак не раскрывается — понимай, как хочешь. Если же обратиться к сегодняшнему дню, можно увидеть, что такой абстрактный патриотизм — это прямой путь к гражданской войне.
Для подтверждения этого тезиса достаточно взгляда на Украину — ни одна из противостоящих сторон там не согласится со своей антипатриотичностью: родину там любят все. Проблема лишь в том, что эта любовь настолько разнокачественна и разнонаправленна, что о мире и тем более развитии говорить не приходится. Да и наши либералы — от Гозмана до Надеждина — на всех медийных площадках много говорят о своей любви к России, и возникает ощущение, что сегодня всех любящих страну попытаются усадить за один стол с тем, чтобы извлечь максимум полезного для всех.
Со стороны такая идея может показаться хоть и несколько экзотической, но разумной — я даже слышала, как в пример приводились англо-саксонские политические системы, где оппозиция и правящая коалиция вместе работают на благо США или Великобритании. Проблема лишь в том, что в тех странах оппозиция суверенна и идеологически — да, именно идеологически! — едина со своими оппонентами в понимании ключевых вопросов жизни страны. У нас же оппозиция кормится из рук, враждебных России, и благом для страны считает то, что выгодно кормящей руке, — и как в этом случае можно совместить их взгляды со взглядами тех, кто настаивает на суверенном понимании блага России?
Но есть и еще один важный аспект проблемы отсутствия идеологии. В статье сказано, что именно идеология дает объяснение — почему необходимо жертвовать своей жизнью и отнимать чужую. Мне же думается вот о чем: цементом советской идеологии было единство армии и милиции с народом. Именно это единство было залогом уверенности, что любые расходы на армию и милицию оправданны, потому что народу важно отстоять свою независимость, право на собственный образ жизни, и армия с милицией были инструментами народа в решении этих задач. В позднем СССР под представление об этом единстве была заложена первая бомба — «новый взгляд» на войну в Афганистане. Когда начались завывания по поводу якобы никому ненужной войны в Афганистане, результатом стал развал страны — и армия, обладавшая мощнейшим вооружением, не стала этому развалу противостоять, потому что возникли сомнения в обязанности защиты народа и его права на сохранение государства. Именно поэтому сегодняшние восторги по поводу того, какое замечательное оружие было продемонстрировано президентом и как оно может страну защитить, вызывают сомнение в своей обоснованности.
Живя на Западе, я вижу, что для нашего управленческого аппарата принадлежность к элите, в том числе военной, к сожалению, означает возможность обустройства на Западе, установление связей с ним, врастание в него — собственностью, привязанностями, детьми... Мне памятен скандал, который, по понятным причинам, не афишировался в России, но горячо обсуждался в узких осведомленных кругах российской общины Вены, когда один из российских генералов, носитель высших секретов, немедленно после отставки, последовавшей за антикоррупционным расследованием в его ведомстве, оказался в Австрии, где у него уже, как поговаривали, был «запасной аэродром» в виде недвижимости, оформленной на дочь, уже давно к тому времени трудившейся на непыльной должности в одной из международных организаций. И ясно, что это, возможно, наиболее вопиющий — но вряд ли единственный такой случай.
Сколько еще таких генералов или даже полковников, в чьих руках находится безопасность страны, любят отечество потому, что оно позволяет им пристраивать детей и покупать домики под черепичными крышами с аккуратными газонами где-нибудь подальше от этого самого отечества? Их жены являются клиентками дорогих магазинов Запада — и как они могут воевать с этим Западом? С кем ощущают свое единство люди, по долгу службы принимающие важнейшие решения, от которых зависит существование нашего народа? Куда могут быть нацелены эти самые современные ракеты, которыми они управляют — в любимые магазинчики жен и квартирки детей? А ведь сегодня речь идет уже именно об этом — о необходимости воевать, наводить ракеты, нажимать на кнопки, иначе зачем было показывать грозные картинки и рассказывать о необходимости укрепления обороноспособности?
В этой связи невозможно не вспомнить также о недавней волне видео, на которых курсанты различных силовых ведомств, одетые в форму своих учебных заведений, исполняют неприличные танцы с явным перверсивным оттенком. Развращенные молодые люди, у которых нет ни чистоты помыслов, явно несовместимых с действом на видео, ни представлений об аскетизме, с которым должна быть связана служба в силовых ведомствах, ни чести мундира — от этих людей будут ждать исполнения приказов, связанных с самопожертвованием? Эти люди через некоторое время должны будут взять на себя принятие решений, от которых будут зависеть жизни многих тысяч людей, стран и народов? А общество должно будет к этим людям относиться с уважением и ждать от них защиты?.. И ведь вряд ли можно сказать, что у этих молодых людей нет идеологии — она есть. Это идеология потребления, идеология получения удовольствий, пусть даже ценой скандала, идеология, в которой сложно найти место понятиям «честь», «достоинство», «традиция», «служение». И каков будет патриотизм, который эти люди станут исповедовать и защищать — причем по долгу службы?
Отсутствие осмысления хотя бы по поводу юбилея достижений и побед Красной Армии, а также причин ее перерождения и отказа выполнять свою роль по защите страны и народа вызывает огромную тревогу. Сегодня у людей нет единого комплекса ценностей и понятий, которые способны спаять их в единый народ — а значит, каким образом та же армия должна ощущать свою принадлежность к своему народу и своей стране? И насколько армия, где нет идеологического единства, единого понимания блага для страны и картины будущего, и, главное, ощущения необходимости защитить свое — народ, страну, образ жизни — способна осуществить эту защиту?