В статье «Затяжной кризис левацких движений» Андрей Лавренчук описывает кризис левого движения в Европе, которое после всплеска активности во время студенческих протестов во Франции в 1968 году впоследствии практически полностью ушло с политической сцены. В итоге сегодня вместо борьбы за социалистические идеалы и права трудящихся европейские левые озабочены защитой прав меньшинств.

По сути, можно описать программу современных европейских левых как «многие ценности неолиберализма плюс больше социализма в экономике». То есть у современных левых отсутствует своя стратегическая программа, которая бы кардинально отличала западное левое движение от либералов и правых. Мне кажется, что именно поэтому современные левые в Европе продолжают терять голоса избирателей, причем в тот момент, когда могли бы их активно набирать.

Действительно, в последние годы все заметнее отторжение неолиберализма определенными общественными группами на Западе. Однако всё большую поддержку народа набирают только правые партии и политики. Подобное происходит, например, в Германии, Польше и США. Условно это можно назвать «консервативной реакцией» на неолиберализм.

Однако эта реакция ни в какой мере не включает в себя левый дискурс. Скорее, наоборот — в глазах этого протестного электората левые и неолибералы находятся очень близко друг к другу в политическом спектре.

При этом сами европейские левые движения, вместо того чтобы дистанцироваться от многих негативных проявлений неолиберальной политики, концентрируются в своей риторике и политической программе на продвижении явно неолиберальных аспектов — таких, как гендерная политика, ранний секс-просвет и защита прав меньшинств.

Помимо подобных левых движений, которые в основном и представлены в существующем политическом ландшафте Евросоюза, я видел в Европе и много искренних молодых людей, которые критикуют неолиберальную модель и при этом не сводят левую идею только лишь к борьбе за права ЛГБТ-меньшинства.

Эти молодые люди не являются неотроцкистами или радикальными антиглобалистами и даже готовы обсуждать позитивную роль СССР в развитии мирового левого движения, что для многих современных молодых европейцев уже достаточно смелый шаг. Однако им, по моему наблюдению, присуща та же наивность или, скорее, недальновидность, что и французским студентам 1968 года. Они почему-то уверены, что общество, разочаровавшись в неолиберализме, само как маятник качнется в сторону левых или левоконсервативных идеалов.

Так, один мой хороший знакомый из Германии, которого я могу отнести к поколению молодых левых европейских интеллектуалов, выражал подобную идею следующим образом. По его словам, поколение европейцев 60-х, 70-х и 80-х годов поддержало неолиберализм, потому что отрицало в любой форме консерватизм, свойственный предыдущим поколениями, а именно: классическую семью, мораль и культуру. Однако новое поколение, которое входит во взрослую жизнь в последнее двадцатилетие, начинает отрицать этот неолиберализм родителей и поэтому становится более консервативным. То есть, другими словами, современные молодые люди протестуют против своих неолиберальных устоев, и поэтому уровень неприятия обществом неолиберализма скоро возрастет. Из этого факта мой знакомый делал вывод, что как правые, так и левые силы скоро станут играть в Европе более весомую роль.

Действительно, в современной Европе появляется все больше людей, которые, например, начинают критически воспринимать информацию из европейских либеральных СМИ о событиях в России и на Ближнем Востоке. Так, в современной Германии всё чаще называют свои официальные издания термином «НАТО-СМИ».

Однако одновременно с этой определенно положительной тенденцией не происходит другого очень важного шага, а именно не формируется альтернативного стратегического дискурса левого движения.

Также практически не говорится о том, кто должен быть субъектом будущих политических преобразований. В лучшем случае считается, что само общество «поумнеет» и «полевеет», а следовательно, само добьется необходимых политических побед, например, под знаменами новой европейской левой партии.

То есть о серьезном строительстве нового политического субъекта левого толка, способного принципиальным образом изменить ситуацию в Европе и мире, речь не идет. Нет и серьезного разговора о необходимости пробуждения подлинной европейской культуры и становлении новой левой интеллигенции, которая могла бы возглавить левое движение в Европе.

Однако, как показывает весь мировой опыт и особенно опыт левых движений в Европе, без подобного субъекта любая политическая программа обречена на поражение. Хотя бы потому, что как у неолиберального, так и у правого политического спектра явно есть стоящий за ними политический субъект со своим стратегическим видением. И эти субъекты ведут полноценную и многомерную неклассическую войну за умы и сердца граждан.

Таким образом, в современном политическом противостоянии правые партии и политики на Западе действительно подпитываются общественной энергией, появившейся на фоне неприятия неолиберализма, и получают новые политические позиции. В то время как левые только теряют свои голоса.

Поэтому мне кажется, что мы, к сожалению, скоро увидим повторение событий 1968 года, когда протестная энергия левого толка вместо подпитки левого движения будет использована совсем для других целей.

Нас ждет в Европе и на Западе в целом либо неолиберальный диктат, либо правый реванш. А любой из этих сценариев ничего хорошего для нашей страны не несет.

При этом в России происходят сейчас в чем-то схожие процессы: всё больше появляется недовольства и справедливого общественного протеста против антисоциальных реформ современной неолиберальной российской элиты. А значит, нам нужно не только не дать канализировать эту общественную энергию, но и использовать ее для усиления левого движения.