Интервью Сергея Кургиняна радио «Комсомольская правда». Утренний Мардан 30 сентября 2022 года

Сергей Мардан: Я с Вами хотел поговорить про мобилизацию. Но не про ту частичную мобилизацию, которую начали и про которую вчера президент сказал уже всё, что он думает, но в тактичной, мягкой манере, хотя, все кому положено, — услышали. А вот о той мобилизации, которая, по идее, должна была случиться… Следующие социальные группы я выделил бы: в русском народе, в правящем классе, в образованном слое и в экономике — оцените, пожалуйста! Она началась? Она есть или она не получилась?

Сергей Кургинян: Ее нет.

В тех слоях, о которых Вы говорите (в правящем классе, в образованном слое и в экономике), ее нет, потому что эти слои в принципе обладают антимобилизационным мышлением. Они не ориентированы на мобилизацию. Она им чужда. У них нет для нее тех способностей, которые должны быть у человека, которому говорят: «Слушай, мобилизуйся!»

Сказать овце: «Стань волком!» — она же не станет им. Она будет блеять, до поры до времени она даже будет чуть-чуть более яростно блеять, говорить: «Когда придет волк, то я, бе-е-ее, я его копытами затопчу». И так далее и тому подобное. А когда волк придет, он один раз на нее посмотрит, скажет «у-у-у» — и овца подожмет хвост и будет вести себя, как ей положено.

Вы говорите, что овца должна мобилизоваться. Она не понимает, что это такое.

Если человек, обладающий определенными качествами, продвигается в некоей системе на всё более и более серьезные позиции, то он же продвигается сообразно тому, что эта система отбирает в качестве нужного ей материала. Можно по-разному относиться к Белинскому, но он был человек талантливый и яркие вещи говорил. Он говорил, что Россия не должна быть страной, «которой управляет огромная корпорация разного рода служебных воров и грабителей» — заметьте, какая емкая формулировка — «воров и грабителей»! — и «в которой нет даже элементарного полицейского порядка».

Правильно он давал характеристику или не очень, но ведь в принципе вопрос стоит ребром. Если вы отбираете наверх человека, который нацелен на свое обогащение и представляет собой некий гибрид из тупого бюрократизма и изощренного воровства, и если этот человек хорош именно тем, что он таков: правильно дает откаты, хорошо облизывает зад, имитирует некую деятельность, правильно пишет отчеты, — то этот человек, когда вы ему говорите «мобилизуйся!», вообще не понимает, что это такое.

Если он пришел не жертвовать жизнью или не работать исступленно и талантливо, а обогащаться и чуть-чуть при этом тупо бюрократически поуправлять, то каким способом вы реализуете ваш приказ мобилизоваться? Кому он адресован? Кому? Он адресован среднему обогатителю — отчасти вору, отчасти тупому бюрократу. Вы его на что мобилизуете? Вы его мобилизуете на то, что он умеет делать.

А он умеет красть и приказывать: «А ну-ка, делай, что я тебе сказал!»

Дальше возникает вопрос, что люди не делают то, что он сказал, потому что он всегда им приказывал в обычной ситуации. А когда он им приказывает в ситуации экстремальной, люди отказываются выполнять его приказы.

А сам он всё время смотрит, как из этой новой ситуации он может извлечь что-нибудь для него привычное и лакомое. Как он такой — может не обогатиться?

Мобилизация? «Значит, мы можем продавать военную форму и всё прочее частным путем за более крупные деньги!»

Или. Мобилизация? «Но поступает техника… Давайте как-нибудь ее украдем и что-то с ней сделаем».

Или. Мобилизация! Нужно больше топлива, нужно больше горючего для машин, и так далее… «Давайте, я мобилизуюсь и украду всё это».

Когда вы адресуетесь к такому человеку, то, во-первых, он не может мобилизоваться, во-вторых, не хочет.

Значит, первое, что вы должны делать, когда говорите, что надо мобилизоваться — это отобрать людей, которые в состоянии мобилизоваться, у которых для этого есть: а) желание, б) возможность.

Не может овца мобилизоваться на то, чтобы сражаться с волком. Для этого нужен волкодав. Этот волкодав должен появиться на горизонте.

А ничего более ненавистного для гламура, для системы расслабленного, так называемого «рыночного» существования, чем волкодав — нет. Он не нужен. Он чужой. Он плохо пахнет.

Дальше. Вот вы его, волкодава, встроили в систему. Он хочет работать. Значит, он будет мешать вам воровать? Он «фишку не рубит». Он — лишний. Его надо загнать за Можай.

А дальше, дальше вы должны найти болтунов, которые будут говорить «мобилизуемся, мобилизуемся, мобилизуемся, мы уже мобилизовались, бе-е-е-е, мы вот-вот мобилизуемся, бе-е-е, ме-е-е» и так далее.

И я слышу это «бе-е» в разных вариантах патриотического гламура, известного «стилька» под названием «понты дороже денег» и своеобразной отчетности. И внутри этого у участников всё время возникает главный вопрос — а как на этом наварить-то?

Не как это сделать, а как на этом наварить, потому что в психику системой встроено это.

Вот был такой советский анекдот — сейчас объясню, зачем он нужен, он не про конкретных людей, про принцип.

Тодор Живков, болгарский лидер брежневской поры, как-то странно себя начал себя вести. Он прекращает проводить заседания Политбюро и всё прочее, ходит на пляж, собирает камни, приходит домой, раскладывает эти камни, потом ложится спать, потом снова идет на пляж и так далее. Пытались врачей спросить, в чем дело, толку не добились, поняли, что надо звонить в Москву. Позвонили, там говорят: «Сейчас проверим». Потом: «Ой, извините, произошла ошибка. Мы случайно заложили в него программу лунохода».

Так вот, принцип «закладывания программы лунохода» — он действует. Если вы «написали программу лунохода» — в данном случае под луноходом я имею в виду воровство, откат, хороший отчет, мину при плохой игре, разболтанность внутреннюю и так далее и тому подобное, — и эта программа заложена в человека, то когда вы ему говорите «мобилизуйтесь!», что он делает? Он мобилизует имеющиеся у него качества.

Вы собираете триста тысяч людей, да? С этого можно наварить? Можно. Он хочет, чтобы это была новая армия? Нет, он хочет обогатиться, как он и раньше хотел, но теперь он будет обогащаться на этом. Что вы имеете в виду, когда вы его мобилизуете? Его надо убрать.

А того, кто хочет воевать, поставить на его место. Но он же станет сразу что-то не то делать, это же чужой пацан, неприятный пацан, не комплиментарный, не конформный ко всему остальному. Как вы в него встроите общую программу? Он озирается вокруг и начинает говорить: «Ба, да тут все воруют, а как же мы произведем военную технику?» Ему говорят: «Слушай, ты не рубишь фишку: мы не производим военную технику, мы обогащаемся на производстве военной техники».

Когда-то в позднесоветскую эпоху мать мне говорила, что последнее, что большевики еще понимают каким-то способом (имелись в виду не большевики ленинского и сталинского набора, а вот эти, брежневские) — когда им говоришь: «Не мешайте мне работать», — они еще понимают, что кто-то должен работать. Ясно, да?

Сергей Мардан: Что кто-то работает и умеет это делать…

Сергей Кургинян: Тогда еще понимали. А вот последние тридцать лет это понимать перестали. Я помню, как уничтожали в одном из крупнейших наших строительных объединений последнего руководителя, который работал. Я видел, что он работает, к нему приходишь в два часа ночи на работу — он там сидит. За счет этого всё еще держалось. Потом вместо этого человека, который работал, возникли обервор, который только воровал, и интриган, который мог интриговать. Работа прекратилась… Начали расхищать. Теперь Вы говорите — «мобилизация»…

Сергей Мардан: Сергей Ервандович, Вы развернули невероятно мрачную картину, хотелось бы увидеть какой-то просвет, и у Вас видение этого просвета наверняка есть. Сергей Ервандович, ну дайте просвет! Дайте перспективу блистательную, как Вы умеете!

Сергей Кургинян: Конечно, перспектива есть. И по этому поводу опять-таки можно вспомнить советский анекдот о том, что выходов много. Знаете?

В Кремле полный кризис. Собрали совещание, никто не понимает, где выход. Тогда позвали старого еврея. Он пришел и говорит: «Как это нет выхода? Я лично вижу два». Ему говорят, какие? Отвечает: «Ну как же, вот Спасские ворота, вот Боровицкие!»

То есть смысл в том, что выходы-то есть. Выход в данном случае в том, чтобы люди, привыкшие к мирной жизни и намеренные и дальше обогащаться, попутно занимаясь чуть-чуть всякими другими вещами… Как говорилось в еще одном старом анекдоте: когда цыгана спросили: «Что бы ты сделал, если бы был царем?», он ответил: «Украл бы серебряные ложки и утик» (это гениальная формулировка), а еврей сказал: «Я бы жил даже лучше, чем царь, потому что я бы еще немножко шил»… Так вот, тех, кто хочет «немножко или множко шить», надо убрать из этого занятия, потому что «шить» уже нельзя.

Я убежден, что Путин понимает остроту ситуации, ее экзистенциальность. Он показал еще раз вот этими действиями, которые будут сейчас подписаны в Кремле, что он идет до конца. Все остальные разговоры — про то, что «мы, конечно, готовы, условно говоря, с вами подписать мир, если Херсонскую и прочие области вы признаете уже нашим Российским государством» — все эти разговоры носят иронический характер. Они это могут признать, если в Киеве будут находиться наши войска, и признавать это будет наш ставленник, привезенный, так сказать, для данного признания.

В противном случае это признать невозможно.

Сергей Мардан: То есть он понимает, что это неприемлемо предложить.

Сергей Кургинян: Он понимает. Теперь главное осознать следующее: всё, эта эпоха кончилась. Кончилась.

Я тоже люблю милые шутки. Тут слушал у вас о том, как мы будем негров мобилизовывать в Соединенных Штатах. Вот вы будете шутить, а они будут мобилизовывать окраины на то, чтобы вас вырезать.

Шутки в сторону, господа! Всё, это другая реальность, в которой надо говорить о другом и на другом языке, с другими людьми.

Я всё время привожу какие-то примеры. Такая была, может быть, вы знаете, выдающийся наш антиковед Мария Евгеньевна Грабарь-Пассек. Она создала целую школу античности: Аверинцев, Гаспаров и многие другие. Однажды ее попросили прочитать лекцию по античности на журналистском факультете МГУ — надо было заменить заболевшего коллегу. Она пришла. Факультет гогочет, идет какая-то движуха, у них там свои дела, кто-то кого-то обжимает… Она ударила сильно палкой по кафедре и сказала: «Гомера надо читать на коленях!» Сделав длинную паузу, добавила: «И не вам!»

Всё! И не вам. Теперь студенты-журналисты решили, что вот пришел после митинга парень с буквой Z на майке — не знаю, может, он карьерист, а может, отличный парень — решили, что дозволительно его за то, что он с патриотического митинга, начать матом крыть… В ответ должны прийти те, кто скажут: «Слушайте, покройте матом нас, пожалуйста. Ну пожалуйста!» И через секунду раздастся визг, а через три секунды все матерящиеся поймут, что они матерятся в последний раз. Всё.

И с такого момента наступает новая эпоха.

Что происходит вместо этого? Начинается блеянье, что «этих мы уберем», а те говорят, «нет, это мы вас уберем», а другие: «а я хороший… а я плохой…»

Дальше — армия. Мы же понимаем, что то, что произошло под Харьковом, — это в значительной степени секториальное разложение снизу, отовсюду. Плюс (теперь уже это признал президент), как я понимаю, есть недостатки в законодательстве о специальной военной операции. Ведь если исправляют законы, значит, они были не те.

Я спрашиваю, почему эти законы не исправили раньше, до начала спецоперации?

Сергей Мардан: Или хотя бы когда она началась.

Сергей Кургинян: Или в момент, когда она началась. Не исправили потому, что та гламурная действительность, которая существовала тридцать лет, предполагала, в частности, расслабленность. С момента, когда началось нечто серьезное, — и надо было понять, что началось серьезное — следовало сказать: «Шутки в сторону, господа».

А в армии это означает, что шутника надо шлепнуть. И пока ты его не шлепнул — законно и нормально, — шутник будет шутить. То есть он будет разлагаться, извлекать из ситуации то, что ему хочется и так далее.

Но это только первый шаг. А второй шаг должен быть такой, что вместо того, кто хочет шутить, должен появиться тот, кто хочет воевать. Эти люди есть. Я процитирую не худшего советского поэта Бориса Слуцкого.

Кадры — есть! Есть, говорю, кадры.

Люди толпами ходят.

Надо выдумать страшную кару

Для тех, кто их не находит.

Люди — ракету изобрели.

Человечество — до Луны достало.

Не может быть, чтоб для Земли

(в данном случае скажу — для войны, — С. К.)

Людей не хватало.

Как ни плотна пелена огня,

Какая ни канонада,

Встает человек: «Пошлите меня!»

Надо — значит надо!

Людей таких и сейчас до фига.

Те люди, которые в этой действительности хотят жить и платить цену за счастье существования в своей стране, они должны получить соответствующие возможности. Остальные должны понять, что если еще раз поведут себя прежним образом, то им этого не дадут.

Это экзистенциальная ситуация. Шутки в сторону! Ситуация не на бабки, а на жизнь. И пока не будет показано, что эта ситуация не на бабки, а на жизнь, — всё бесполезно.

Можно десять раз, сто раз не любить Ленина, и есть за что. Но если внимательно прочитать его сентябрьскую статью «Грозящая катастрофа и как с ней бороться», то там сказана простая вещь. Временное правительство, Советы, все наши враги — вы должны выиграть войну! Вы не можете выиграть, если вы хотите неограниченно воровать. Умерьтесь сейчас, наведите порядок учета, контроля, и всё прочее. В противном случае вы потеряете власть. Сейчас надо прекратить вообще, а потом будете воровать умеренно. Примерно так по смыслу.

Сергей Мардан: Спасибо вам огромное за эту прекрасную публицистическую яркую речь!

Выдержки из радиопередачи «Темы дня» с Еленой Афониной на радио «Комсомольская правда» 5 октября 2022 года

Сергей Кургинян: Есть такая русская поговорка — «вашими бы устами, да мед бы пить». Кто же против того, чтобы Россия стала империей? Ну никак не я. Кто же не понимает, что русский народ является народом — держателем империи, и что от него зависит будущая судьба всех остальных народов Российской Федерации? «Союз нерушимый республик свободных сплотила навеки великая Русь». Я просто еще раз хочу обратить внимание на то, что к моменту, когда создавалась та или иная Украина, предыдущая империя рухнула. Она исчезла, совсем. И она исчезла не по вине «клятых большевиков», она исчезла потому, что ее предала вся верхушка. Потому что царь оказался жалким ничтожеством, и потому что проиграли войну.

После этого за дело взялась замечательная русская буржуазия. Все эти Рябушинские и прочие. Они за девять месяцев прозяпали, как последние твари, всё, что могли, полностью. К этому моменту уже всё начало распадаться и отделяться. И разговор шел не о том, войдет ли в состав некоего нового государства, являющегося правопреемником Российской империи, та или иная Украина, а просто о том, что все по факту выходили. Все выходили задолго до появления Ленина и большевиков как политической силы.

И если вы спросите меня, чем я считаю нынешнее присоединение областей, я считаю его абсолютно правильным, исторически судьбоносным и очень крупным реальным событием в жизни нашей страны. Я всячески это поддерживаю. Считаю, что если бы этого не было, было бы очень горько, и что это присоединение в принципе дает некоторые надежды.

А что касается речи Путина… Это самая сильная его речь за все годы правления. Он сам при этом был явно убежден в правильности всего, что говорит. И нет ни одного слова в его речи, против которого я мог бы что-то возразить. Более того, считаю, что сказано очень много исторически значимого. Я просто спрашиваю о некоторых вещах.

Первое. Когда произошло — я хочу знать как гражданин страны — когда произошло превращение «Савла в Павла»? То есть когда государство под названием «этот западный мир» или Америка (не столь важно) стало «сатаническим» — оно ведь перед этим было «лучшим партнером», и мы просились в НАТО? Когда именно это произошло? Дата, время, обстоятельства — и объяснение с народом на эту тему. Без этого всё является пустопорожней болтовней.

Вопрос номер два. Замечательные слова сказал президент России — я всё говорю искренне, никакой иронии тут нет — замечательные слова о том, что мы не хотим, чтобы у нас были третьи гендеры и бог знает еще что, что это всё отдает сатанизмом и так далее. У меня вопрос простой: будет ли у нас отменен международный классификатор болезней МКБ-11? В котором всё это вменено в качестве нормы. Будут ли ликвидированы гендерные центры, в которых меняют пол? Произойдет ли в реальности то, что должно было бы «государево слово» превратить в дело? И будет ли это осуществлять нынешнее Министерство здравоохранения? А когда оно это осуществит, то что именно будет дальше?

Третье, я еще больше поддерживаю слова президента России о том, что «Беловежская пуща» — это преступление. Я спрашиваю, доколе в городе, который мы называли Свердловском и который теперь называют Екатеринбург, будет торчать огромный центр во славу того, кого президент назвал преступником, разрушившим страну? Сколько еще месяцев будет торчать этот центр, конкретно? То есть опять: государево слово будет ли превращено в дело?

Далее я спрашиваю… что происходило в Красном Лимане? Что сейчас происходит на юге? Что будет происходить в ближайшие месяцы и почему это вот так происходит?

Мы любим говорить, и это совершенно справедливо, что Сердюков свернул все кадрированные части, и теперь у нас огромные проблемы с мобилизацией. Я хочу спросить, а после Сердюкова что-нибудь делалось для того, чтобы вернуть нормальное мобилизационное развертывание?

Далее можно задавать такие же вопросы по каждой из данных тем, потому что мы одновременно с этим рассматриваем то, что происходит в качестве издержек мобилизации. Но ведь мы понимаем, что эти издержки мобилизации связаны с определенным состоянием страны.

Я хочу спросить — состояние страны в реальности будет меняться или нет? Или, иначе говоря, какой будет военный бюджет следующего года?

О происходящем глумлении над общественным сознанием. Вы прекрасно понимаете, в чем моя позиция. Если человек в этот экзистенциальный момент заявляет, что он просит сделать его иностранным агентом и так далее, то есть фактически в условиях начатой мобилизации плюет в лицо, то есть две возможности ответить. Либо в одной логике, либо в другой. Используется же некая гибкая логика, а то, что это всё «пережитки ельцинизма», знаете ли, как-то не убеждает. И главное, хочу вам сказать, это не убеждает 90% патриотической публики.

Еще раз подчеркиваю, что сделано очень большое дело с присоединением субъектов. Я же не говорю, что это пустое. Я говорю, что это суперзначимо. Я подчеркиваю, что речь Путина — лучшая из тех, которые я слышал. И что я в ней услышал многое из того, что очень мне греет сердце. При этом мне достаточно всё равно, будет эта империя чуть более белой или чуть более красной, мне это фиолетово, понимаете? Потому что сейчас я хочу победы и спрашиваю о том, что мешает этой победе, и в какой логике мы будем не говорить, а действовать.

В 2007 году президент России лично говорил о том, что он спрашивал президента Буша, нельзя ли войти в НАТО. Вряд ли он хотел войти в сатанизм.

Значит, на тот год, по-видимому, не было никакого представления о том, что это сатанизм. И вопрос тут идет не о Ельцине, а о словах Путина. Слова о том, что мы партнеры и всё прочее, тоже произносились не раз. Вся экономическая жизнь и остальное строилось под союз с Западом, под вхождение в Запад, правильно? Всё же строилось под это. Далее под это же создавались экономика и армия, в этом направлении были сделаны далеко идущие шаги. Как мне представляется, президенту примерно в районе 2007 года было сказано, что на самом деле входить в Запад придется по частям. И этот тезис был поддержан частью прежней госбезопасности — которая имеет своих наследников и ассоциируется не только с именем Филиппа Денисовича Бобкова, ныне покойного, она шире. Президент сказал свое жесткое «нет» в тот момент, поскольку, очевидно, ему стало ясно, что всё, край. Дальше оказалось, что это не просто край, а что дело идет к добиванию России совсем, до конца. Тогда — и Украина была, конечно, главным пунктом, — фактически было оказано противодействие, после которого ни о каком вхождении в Запад говорить не приходилось.

Но еще в момент блистательного введения Крыма в состав Российской Федерации, — я считаю это очень большой заслугой Путина, это было сделано блистательно, — еще в тот момент я говорил, что началась холодная война, и мне было отвечено высокими официальными лицами: «Ничего подобного, нам сказано, что ее не будет». Ну так как, нет ее? Она есть.

Я хочу только одного: чтобы наша страна была, и чтобы вы в ней правильным образом воспитывали людей. Мне больше ничего не надо. У меня нет никаких в этом смысле личных интересов, я поддерживаю всё, что может быть хорошего в этом деле. А в связи с тем, что происходит как большая беда на Украине, я еще и снимаю последние идеологические противоречия. Но надо говорить правду. Нельзя паниковать, нельзя устраивать эти выяснения отношений между различными каналами, кто там хороший генерал-полковник, кто плохой — это нельзя! А вот ввести расстрел крупных чинов за воровство и дезертирство — надо!

У нас сейчас гребут людей под гребенку. Нужно в каждом крупном комиссариате — а мелкие лучше убрать, вполне достаточно ста таких крупных комиссариатов — нужно ввести должность, которая позволяет выставлять категорию физическую и психическую: сильно мотивирован, неустойчив, слабо мотивирован, не мотивирован. И собирать надо лучшее, это лучшее надо правильно учить.

Когда кричат, что делают неверно — это хорошо, но поймите — инфраструктура подготовки людей к войне разрушена. Концепция большой конвенциональной войны была уничтожена, ее надо восстанавливать. Это невозможно восстанавливать, не введя в дело восстановителей, понимаете? Нам нужны другие системы обучения, нам нужна другая компьютерная вооруженность. Вы знаете, сколько танков Т-90 мы продали на юг и на восток? 2500! Довольно много в Алжир, до фига в Индию. Я не против. Я только хочу вам сказать, что на Украине работает один батальон этих Т-90 в лучшем случае. А нам нужен большой оборонзаказ, при котором танки Т-90 будут поступать прежде всего на театр военных действий, и как можно быстрее. Причем президент об этом говорит!

Но вопрос не в том, чтобы говорить, а в том, за какие именно преступления и ошибки, связанные с подготовкой и проведением военных операций, следует карать беспощадно перед строем, когда и каких героев надо поощрять, как надо выдвигать людей, проявивших себя в той же ДНР, ЛНР и так далее.

Многие из них проявили себя за эти восемь лет, они лучше воюют, чем те, кто делал профессиональную военную карьеру в тылу. И сейчас вопрос, как быстро в игру войдет молодой генералитет, который действительно готов воевать, как быстро мы получим новую стратегию войны и новые подготовленные кадры, будут ли эти кадры высоко мотивированы?

И, наконец, будут ли люди понимать, за что они воюют, ну услышьте меня! Я на местах много работаю, я делаю всё, что могу, для этой победы. То, что сейчас происходит, в том числе в идеолого-информационной сфере, где замечательно работают многие… Вы все хорошо работаете, это необходимо, я счастлив, что вы так работаете, потому что я помню, что происходило в 1993-м, 94-м, 95-м годах, мне есть с чем сравнить.

Это необходимо, но недостаточно. И здесь от главы государства зависит очень многое. Надо признать ошибки, не надо… Сталиным когда-то была написана статья «Головокружение от успехов», и она многое изменила. Надо признать ошибки, надо расставить точки над i, надо перестать цацкаться с этой элитой. И когда какая-нибудь примадонна начинает говорить: «А ну-ка, твари, сделайте меня иноагентом», надо не только сделать, но еще наподдать так, чтобы летела назад на юг и радовалась, что летит. А не делать то, что делают.

Когда на журналистском факультете происходит скандал, подобный недавнему, а потом его чуть-чуть замазывают — так нельзя, так не побеждают, понимаете? А если победы не будет, то будет расчленение страны, геноцид народа — и у вас не будет будущего, понимаете, у всех. И те, кто думают, что после одного проигрыша можно будет стране уцелеть и какие-то там пишут идиотские сценарии, что будет потом — потом не будет никакого «потом»! А сейчас на исправление ситуации и введение в бой высокомотивированных, высокоподготовленных и высокооснащенных крупных структур осталось максимум три-четыре месяца.

Это нельзя сделать этими руками, они это не умеют, они хорошо откаты делают, наклейки переклеивают. Нужно найти людей сейчас, не разрушая эту систему, упаси бог, видели мы горбачевские разрушения. Нужно, добавляя к ней что-то, медленно создавать другое, а не болтать о том, будто всё у нас хорошо. Знаете, как: «И папа, одуревший от Талмуда, ему такую песенку поет: всё будет хорошо, к чему такие спешки, всё будет хорошо, и в дамки выйдут пешки, и будет шум и гам, и будут сны к деньгам, и дождички пойдут по четвергам».

Хватит, поймите, мы на войне! Бросьте ваш тон и возьмите человеческий! Говорите правду! Каждый, кто ее говорит — молодец. Пургу подымать не надо! Надо говорить жестко и верить в победу!

Елена Афонина: Скажите, пожалуйста, вот сейчас почему-то очень активно в очередной раз в информационное поле вбрасывается тема ядерной угрозы, войны и прочего. Вбрасывается не нами, нашими соперниками. Можете объяснить логику, для чего это делается, эта массированная атака?

Сергей Кургинян: Одни хотят — та группа, stay behind это называется, те, кто стоят за спиной всей этой мировой бюрократической швали — они просто хотят один раз сильно долбануть и перестроить мир. Их немного, но они очень влиятельны. Это не только диспенсационалисты, это несколько групп, мы их видим. А другие хотят нас затянуть в это, понимаете? Притом, что у нас достаточно конвенционального оружия, и мы не имеем права и не должны применять никакое ядерное оружие не потому, что мы слабые или боимся чего-то, а потому, что мы можем всё сделать иначе.

Есть тонкие, сложные, гибкие методы, которые спасают ситуацию, а есть по принципу: «Ненароком обнажил я бицепс, и тогда хваленый этот Фишер сразу согласился на ничью». Не надо обнажать ядерный бицепс без особой необходимости. Поверьте мне, я не только театром занимался в своей жизни.

У нас есть конвенциональное оружие, которое ничуть не менее эффективно, чем ядерное. Мы входим в эпоху, когда разница в эффективности такова, что Хиросиму и Нагасаки можно было бы уничтожить без ядерной бомбежки. Да, кстати, и тогда Дрезден и другие города уничтожали без ядерного оружия.

А мы в совершенно новой эпохе. Мобилизуйте конвенциональные возможности, не пытайтесь (я говорю это тем, кто это делает), не пытайтесь еще грести и грести людей, если вы не можете их развернуть. Мобилизуйте как можно больше, но тогда разворачивайте их подготовку по-настоящему.

Военный бюджет должен быть удвоен. Если этого не произойдет, будет беда. В этой беде будет плохо всем: вам, этой самой власти, народу, детям. Никто не уцелеет, если придет беда! Эту войну нельзя проиграть!

Но для того, чтобы этого не было, прежде всего от вас, от СМИ, зависит только одно: чтобы люди поняли, за что и против чего они воюют. Клянусь вам, что они этого не понимают. Страна не находится в сущностно мобилизационном состоянии в том числе и потому, что она напряженно ждет правды. Горькой, любой, но правды.

И «тяжкий млат, дробя стекло, кует булат» — это про что было сказано? Про Русь, Пушкиным. Так вот, пусть это стекло дробится, пусть шваль бежит от мобилизации, но объясните тем, кто на нее идет, за что они воюют, дайте им квалификацию, отберите их, вооружите и дайте им талантливых военачальников. А всё гламурное и прочее вымести надо, не по одному элементику пинцетом, а поганой метлой за считанные месяцы. Иначе будет беда. Ситуация еще поправима, но времени осталось мало.