Пенсионная реформа в России не имеет экономического обоснования и в этом смысле реформой вообще не является. По сути, это провокация, которая должна была проверить степень активности граждан страны. При этом идея осуществленной в России пенсионной реформы родилась далеко за пределами России. А российская власть, не обладая субъектностью, как дрессированная, принялась эту реформу реализовывать.

Вялая реакция граждан дала сигнал властям, что можно продолжать наступление на права граждан. Если бы на пенсионную реформу общество отреагировало иначе, то сегодня власти страны не смогли бы загнать население на два месяца в полутюремный режим.

Общество может проснуться, но для этого нужна точка консолидации, вокруг которой люди смогут объединиться, и с которой может начать разворачиваться процесс.

Доктор экономических наук, автор ряда монографий, публицист Валентин Катасонов ответил на вопросы ИА Красная Весна в преддверии «Дня Людоеда» — ежемесячной (каждое третье число месяца) общероссийской акции борьбы за отмену введенного в 2018 году повышения пенсионного возраста.

ИА Красная Весна: Прошло уже почти два года, как нашими российскими властями была представлена пенсионная реформа. Как Вы считаете, какие-то промежуточные итоги уже можно подвести? Какие они, с Вашей точки зрения?

— Я считаю, что это была попытка протестировать общество. Если рационально анализировать то, что было вброшено властью, то это некая провокация. Это не пенсионная реформа. Она не имеет никакого экономического обоснования. С моей точки зрения, те, кто запланировали эту операцию, должны были просто протестировать степень социальной активности общества.

Я думаю, что пенсионную реформу необходимо увязывать с последующими событиями. Власть наступает. Я считаю, что реакция общества на пенсионную реформу была вялой, и это действительно дало возможность властям сейчас «закрутить гайки», фактически загнать население в такой полутюремный режим.

Два года назад я пытался анализировать то, что там власть предлагала. Оказалось, что это совершенно абсурдная вещь. Мало того, они даже сами себе противоречили.

К примеру, Медведев говорил о том, что необходимо сокращать рабочую неделю, а те ребята, которые вроде бы готовили реформу, наоборот, предлагали увеличить количество людей, работающих в экономике, за счет продления пенсионного возраста.

Ни для кого не секрет, что основные идеи так называемой пенсионной реформы родились за тысячи километров от России, потому что рекомендации по ее проведению содержались в очередном отчете о миссии Международного валютного фонда в России.

ИА Красная Весна: Вы отметили, что пенсионная реформа была попыткой протестировать общество, и общество вяло отреагировало. Это дало власти возможность наступать дальше на права людей. Как вы считаете, эпидемия коронавируса и всё, что связано с ней, способна как-то встряхнуть общество от спячки? Или реакция останется такой же вялой?

— Реакция вялая, и это позволило власти и дальше наглеть… Ну, что я имею в виду: они уже говорят о том, что может быть вторая волна коронавируса. Говорят вопреки всем цифрам, фактам, заключениям серьезных экспертов. Кстати, обратите внимание, всех серьезных экспертов просто изолировали — им не дают слова. То есть, это некая спецоперация. Конечно, в данном случае эта операция имеет глобальные масштабы. Но некоторые страны всё-таки проявили бо́льшую резистентность к этой провокации. Россия проявила очень слабую резистентность. Поэтому и заявления такие, что мол в сентябре мы опять уйдем в карантин. Так что мое мнение — в том, что реакция слабая.

ИА Красная Весна: Наши власти уже признают, что у нас впереди серьезный экономический кризис, который, естественно, ударит по людям. Прежде всего, по самым финансово незащищенным, а это большинство населения. Вы считаете, что такой экономический удар способен разбудить общество? Всплывет ли снова вопрос пенсионной реформы или нет?

— Трудно сказать. Хочу сказать, что есть некоторые нации, народы, страны, которые как бы спят. Их можно абсолютно умертвить, и не будет никакой реакции со стороны этих людей.

Я разговаривал с одним немцем. Он считает, что те немцы, которые родились сразу же после Второй мировой войны, и которых на протяжении нескольких десятков лет обрабатывали, внедряя неизбывный комплекс немецкой вины, уже настолько дисциплинированы, что реагируют на любые указивки. Им сказали перейти на режим самоизоляции — перешли. Они в этом режиме самоизоляции могут находиться вплоть до своего летального исхода.

Мы немного живее немцев. Но есть, конечно, некоторые страны, где существенно более живые люди, чем в России.

Например, мне пришлось разговаривать с человеком, который был в Греции. Он говорит, что греки гораздо более реактивно реагируют на любые подобного рода акции со стороны власти. Они там уже натренированы в этом смысле. Мы пока еще не натренированы, но я думаю, что, вспоминая русскую поговорку, русский мужик долго запрягает, да быстро скачет. Мы еще запрягаем…

ИА Красная Весна: Очень часто в российской истории получается, что русский народ не высказывает недовольства, а до определенного момента как бы уходит «вглубь», отпадает от государства. Это можно увидеть в период Смутного времени. Это же случилось и в начале 1917 года. Как Вы считаете, сейчас есть такая тенденция в нашей стране?

— Да. Вы правильно заметили, есть такая модель поведения в России. Когда читаешь книги про Революцию, про Гражданскую войну, создается впечатление, что вся страна полыхала. Все, значит, взяли в руки кто оружие, кто вилы. Но на самом деле, Лев Николаевич Гумилёв говорил, что в любом обществе есть пассионарии. Это можно увидеть даже на примере Гражданской войны в России. Он говорил, что вообще-то активно участвовало всего несколько процентов с одного и с другого края. Одни были с плюсом, другие — с минусом. А где-то 90% — это были люди, которые ушли в себя.

Мне трудно сейчас объяснить, почему они ушли в себя, но они активно не проявляли себя ни на той, ни на другой стороне.

Правда, Гумилёв говорил, что это универсальная модель, что это не только в России, но это так устроена мировая история. Всегда историю делают пассионарии, а 90% — это вот некое такое болото, которое просто наблюдает за этими событиями, иногда становится жертвой этих событий, но активности особой не проявляет.

ИА Красная Весна: А сейчас Вы наблюдаете процесс отпадения граждан от государства, ухода от политики и ухода в частную жизнь?

— Вы знаете, я по-другому немножко отвечу. Я не вижу сейчас ни одной политической силы, будь то политическая партия или какой-то фронт, или какая-то там общественная организация, даже какое-нибудь православное братство, которое бы собирало вокруг себя людей.

К сожалению, общество атомизировано и не собирается даже в молекулы. Многие организации распались или существуют на бумаге. Ко мне многие обращаются: «Ну, скажите, подскажите, где вот этот центр консолидации, где эта точка кристаллизации?» Я ее, честно говоря, пока не вижу.

ИА Красная Весна: Как вы считаете, в случае возникновения недовольства среди народа российские власти могут пойти на отмену пенсионной реформы или они на это пойти не способны?

— Вы подсознательно исходите из того, что российская власть — это субъект. А она не является субъектом, она является объектом. Субъектом являются другие силы, которые крепко держат нашу так называемую российскую власть. Что там наверху скажут, то они и будут делать. Они — дрессированные хомяки. Это надо понимать. Сами они никакой инициативы не принимают.

Я соприкасался в свое время с этими чиновниками. Если чиновник проявляет хоть минимальную инициативу, искривляет траекторию движения управляющего сигнала, идущего сверху, то этого чиновника каким-то образом задвигают, от него избавляются.