24 сентября 2020 года Сбербанк представил свой новый логотип и новую концепцию своего развития. Отныне это не Сбербанк, а просто «Сбер» — технологическая компания, у которой будет своя «вселенная», состоящая «из десятков сервисов, мультимедийных устройств с эмоциональными виртуальными помощниками».

А в июне 2020 года руководитель Сбербанка Герман Греф в интервью ТАСС заявлял: «Когда уважаешь конкурентов и окружающих, пропадает неуверенность в себе, хочется внести вклад в быстрое развитие нашей страны».

Возникает недоумение: как сочетается создание на основе крупнейшего банка страны «вселенной» из десятков сервисов и быстрое развитие нашей страны? Неужели в качестве быстрого развития нам предлагают именно эту «вселенную» — с гаджетами, сервисами и прочими цифровизаторскими штуковинами?

Наверное эти сервисы могут упростить людям жизнь — хотя опыт взаимодействия с теми же «Госуслугами» порождает глубокие сомнения. Но ведь упрощение жизни путем создания этакой цифровой надстройки — это совсем не то же самое, что развитие, то есть трансформация самих основ воспроизводства жизненной среды.

Возникает вопрос: почему бы Сберу, коль скоро его руководитель жаждет быстрого развития страны, не создать и не презентовать хотя бы один заводик или фабрику?

И пускай на этом заводе будет полный набор столь любимой господином Грефом цифровой современности: автоматизация, роботы и даже виртуальные ассистенты с, прости господи, эмоциональным интеллектом. Но только пусть они будут нашего — российского — производства.

Создание современных производств и выстраивание вокруг них жизненных укладов, которые бы сочетали в себе традиционные ценности с требованиями времени — это действительно было бы бесценным вкладом в развитие нашей страны.

Тем более, что у Сбербанка есть все возможности выстроить систему обеспечения ресурсами как создание таких производств, так и сами производства. В первую очередь речь идет, конечно, о финансовых ресурсах. Ведь проблему обеспечения доступного по цене кредита для производственных предприятий в России никто не снимал.

Однако Сбербанк этой проблемой особо не занимается. Для того, чтобы это понять, достаточно взглянуть на предварительную отчетность Сбербанка на июнь 2020 года.

Она говорит о том, что львиная доля кредитов предоставляется банком физическим лицам (8270 млрд руб) и сырьевым предприятиям (металлургия — 1760,5 млрд руб., нефтегазовая промышленность — 1728,6 млрд руб.). А вот кредиты, выданные предприятиям машиностроительной отрасли, составляют всего 750,8 млрд руб.

Ну и какое в таком случае будет развитие страны, о котором с придыханием говорит господин Греф? Ведь, по сути, речь идет о кредитовании граждан для приобретения ими квартир (в лучшем случае) или телевизоров, с одной стороны, и предприятий, поставляющих сырьевую продукцию либо продукцию низкого уровня передела, с другой.

Вот такие производства, для обслуживания которых, как известно, требуется не так много людей, и будут жить, создавая вокруг себя соответствующие жизненные уклады.

А что делать с остальными? Даже текущее население России в количестве 150 миллионов является явно недостаточным, если наша страна планирует стать самостоятельным центром силы в XXI веке. Но господин Греф говорит о быстром развитии! А значит, нам нужен рост населения страны! Причем рост быстрый и качественный. А это невозможно, если большое число людей не будет занято трудом на современных производствах.

Соответственно, если речь действительно идет о быстром развитии, то быстро создавать нужно не гаджеты и сервисы, а новые производства, новые города, новые виды транспорта, новую жизнь.

Между тем мы видим другое. Мы видим, как одна из ведущих компаний страны, руководство которой, между прочим, постоянно претендует на идейное первенство в вопросах развития страны, делает очередной шаг в рамках парадигмы цифровизации, то есть создания пресловутого «государства в смартфоне».

При этом цифровизация понимается весьма однобоко. В частности, речь все время идет о развитии виртуальной среды и сферы услуг. По сути, об этом и отчитался крупнейший банк страны, рассказав о ребрендинге.

Но мало того, что однобокая цифровизация почти не способствует развитию страны, мало того, что она не позволяет включить огромные массы в это развитие, так она еще и несет в себе очень крупные риски. Ведь настойчиво вводимая цифровая среда создается на базе чужого оборудования.

Чужого не в смысле юридических прав, а в смысле субъекта, который их производит. И вопрос здесь заключается не в патриотизме. Или, точней, не только в нем. Вопрос в том, что если «железо» не наше, то оно нам неподконтрольно.

Соответственно, в рамках цифровизации создается среда, которая все больше и больше обеспечивается железом, которое мы сами до конца не контролируем.

А ну как в один прекрасный момент кто-то захочет чего-то в нем подкрутить? И что тогда будет со всей вашей цифровой средой? А ведь в современной, до крайности напряженной мировой ситуации такое развитие событий достаточно легко себе представить.

Но даже если предположить, что все эти устройства на 100% будут проверяться на предмет всяких закладок (что в принципе невозможно), то все равно остается другая, еще более важная проблема.

Заключается она в том, что, следуя семимильными шагами по пути однобокой цифровизации, мы собственными руками создаем такую среду обитания, которую сами же не можем воспроизводить. А это означает, что мы ни много ни мало сами лишаем себя оснований собственного суверенитета.

Ведь что делает народ сувереном своей страны? Во всяком случае, что дает право народу на то, чтобы заявлять о себе как о суверене? То, что народ во всей своей совокупности воспроизводит и развивает среду (и материальную, и духовную), в которой он живет. Маяковский писал: «Мы — каждый — держим в своей пятерне миров приводные ремни».

Определенный уровень развития этой среды позволяет народу обособленно от других обитателей земного шара определять свою судьбу, дальнейшее направление своего исторического движения.

А если по какой-то причине, например из-за чрезмерного увлечения разными модными тенденциями, сам народ выпускает из своих рук приводные ремни, то есть теряет возможность воспроизвести свою среду на необходимом уровне, то он рано или поздно потеряет и свое право на суверенитет. Он автоматически становится заложником чьей-то посторонней воли.

А уж чья это будет воля: американцев, китайцев или вообще каких-то ТНК и гуглов с фейсбуками — не столь важно. Их всех объединяет главное: Россия им не нужна. Наши ресурсы, территории — да, а мы — нет.

Соответственно, решат они сохранить нашу супер-пупер цифровую среду со всеми ее инновациями, бигдатами и блокчейнами — и мы будем жить. Но как и зачем жить, определять будем уже не мы. А если господа, которых мы добровольно посадили себе на шею, решат иначе — так и не будет России. Ни цифровизированной — никакой.