Кто-то в шутку сравнил Летнюю школу с санаторием. Я бы добавил, что в первую очередь — санаторием для души.

Еще в преддверии Летней школы — 2019 я все чаще стал ловить себя на мысли, что повседневная жизнь зачастую требует от меня в той или иной мере рабского поведения. Приветствует его. И это проявляется не только в наемной работе, но и в быту.

Поэтому на Школу я ехал с затаенной надеждой, что она поможет каким-то образом преодолеть эту проблему или хотя бы уверенно встать на путь «выдавливания из себя раба по капле». И эта проблема действительно была актуализирована на Школе. Видимо, это не только моя личная проблема.

Вернувшись из школы, я заметил, что у меня исчез некий страх одиночества, который, на мой взгляд, во многом и подталкивал к рабскому поведению. Я думаю, что это произошло благодаря тому, что на Летней школе — 2019 мы с товарищами стали намного ближе друг к другу, причем это касается не только ячейки, но в той или иной мере всех, кто приехал.

Это сближение действительно важно. Ведь мало чувствовать плечо товарища. Важно знать (не верить, а именно знать), что это плечо не исчезнет в трудную минуту из-за какого-нибудь каприза. А это возможно, только если товарищи по-настоящему перестают быть чужими друг другу, если отброшены все корыстные интересы и существует взаимное доверие.

Для современного общества, в котором главенствует принцип «человек человеку — волк», это кажется невозможным. И действительно, начать доверять другому человеку очень сложно, но без этого двигаться дальше и заниматься совместной конструктивной деятельностью, направленной на общий результат, не получится! Как, собственно, и заслужить доверие без интенсивной совместной деятельности.

Важной и уже неотъемлемой частью школы были спектакли. В этом году их показали три, и только один из них, «Жду любви», я однажды видел. Возможно, поэтому, а может, потому что этот спектакль по произведениям Василия Шукшина посвящен теме «безлюбия», он как-то более глубоко проник в душу. А глаза Насти Бушуевой на последних секундах спектакля запечатлелись в памяти как фотоснимок. Она даже после второго вызова актеров на поклон продолжала жить в образе. Собственно, все участники спектаклей Сергея Кургиняна не играют, а живут в действии спектакля, поэтому называть их актерами в обычном смысле слова мне кажется не совсем верным.

Воспринимать спектакли, которые я смотрел в первый раз, мне немного мешала привычка анализировать происходящее. И тем не менее ряд ярких переживаний остался со мной после просмотра. В спектакле «Крот» ошарашила та часть, которая имеет явно исповедальный характер. Этот спектакль, как и спектакль «Кто слышит пролитую кровь», наполнен трагичностью, и при этом в обоих чувствуется звенящая напряженность, протягивающаяся из того времени, которое отражено в спектаклях, в наши дни. Звук капающей крови из последнего спектакля тоже невозможно забыть.

Восхищение и белую зависть вызывает работа актеров, которые совсем недавно смотрели на сцену только из зрительного зала.

Традиционный костер, который у меня ассоциируется с пионерским из моего детства, с распеванием революционных и других, в основном советских, песен, стал яркой, в прямом и переносном смысле слова, точкой школы.

Разъезжаясь по домам, все тепло обнимались и прощались, увозя с собой частичку огня от этого костра, а вместе с ней — частичку тепла товарищей и понимание того, что впереди еще много важных дел, которые, кроме нас, видимо, никто не сделает.