Продолжение. Начало в № 630

В предыдущей части было рассмотрено становление идей трансгуманизма в XX веке. Теперь мы обратимся к периоду рубежа XX–XXI веков, когда позиции трансгуманизма значительно укрепились. Активное развитие и распространение трансгуманизма началось в период развала СССР и кризиса коммунистической идеи.

Как правило, считается, что первым использовал термин «трансгуманизм» в его современном значении американский ученый и футуролог Макс Мор.

В своем эссе 1990 года «Трансгуманизм: на пути к футуристической философии» он пишет: «Трансгуманизм — это класс философий, которые стремятся направить нас к постчеловеческому состоянию».

Как отмечает Мор, гуманизм и трансгуманизм объединяют опора на разум, науку, прогресс, а не на религию, и акцент на человеческой земной, а не загробной жизни.

Однако, по всей видимости, на этом общее заканчивается: ведь гуманисты, акцентируя внимание на земном существовании человека, придавали огромное значение его нравственности, развитию, образованию и культуре, а трансгуманистов эти вопросы мало заботят. Последние, как утверждает Мор, предлагают «радикальные изменения в природе и возможностях нашей жизни в результате применения различных наук и технологий, таких как нейронаука и нейрофармакология, продление жизни, нанотехнологии, искусственный сверхинтеллект и космическое проживание, в сочетании с рациональной философией и системой ценностей».

Человечество Мор считает временной эволюционной формой, предлагая людям ускорить переход к постчеловеческому состоянию. «Больше никаких богов, никакой веры, никаких робких сдерживаний», — призывает он.

На этом пути к постчеловеку для трансгуманистов не остается места таким понятиям, как надежда, вера, душа в религиозном или светском понимании — речь идет исключительно о рациональности и научных достижениях. Они считают, что мышление человека, а также все его чувства являются физическими процессами.

В самом по себе желании использовать научные достижения, конечно, нет ничего плохого. Но когда человек при этом упрощается, низводится до рациональной «биомашины», то получается, что речь идет не о науке, которая служит благу человека, а о научно-технологическом апгрейде несовершенного «человеческого робота».

Макс Мор заложил основные принципы так называемого экстропианства — философской концепции, согласно которой развитие науки и техники позволит «улучшить» человека, в том числе снять ограничения на продолжительность его жизни. В 1988 году Мор совместно с американским философом Томом Беллом учредил сетевую площадку обмена идеями по темам трансгуманизма — Институт Экстропии (Extropy Institute). С 1992 года эта организация начала проводить конференции по трансгуманизму, а в разных странах были созданы связанные с Институтом трансгуманистические сообщества.

В 2006 году совет директоров Института принял решение его закрыть, но к этому времени было порождено множество трансгуманистических организаций, в том числе несколько крупных. Наиболее значимой из них стала созданная в 1998 году Всемирная ассоциация трансгуманистов (World Transhumanist Association, WTA). Остановимся подробнее на ее основателях — шведском философе Нике Бостроме и британском философе Дэвиде Пирсе.

Пирс является приверженцем утилитаризма — направления в философии, родоначальником которого считается английский философ конца XVIII века Иеремия Бентам. Согласно идеям Бентама, моральным является то, что приносит наибольшее количество счастья (удовольствия) наибольшему числу людей. При этом Бентам считал, что каждый человек стремится к максимальному личному, а не общему удовольствию — поэтому он предлагал поддерживать утилитаризм на государственном уровне, чтобы он стал общественным, а не личным.

С точки зрения утилитаризма моральная ценность того или иного поступка определяется его полезностью, причем под полезностью имеется в виду совокупное удовольствие, полученное всеми людьми, которых затронул поступок. При этом существует негативный вариант этой концепции — так называемый отрицательный утилитаризм, предлагающий заботиться в первую очередь не об увеличении общего счастья, а о максимальном уменьшении общего несчастья. Дэвид Пирс является адептом именно этого направления, при этом минимизировать несчастье он предлагает с помощью современных технологий.

В 1995 году вышла его работа «Гедонистический императив», которую сам автор называл манифестом. В аннотации к ней сказано: «Гедонистический императив — это описание того, как генная инженерия с нанотехнологией избавят от страданий всю разумную жизнь». Причем имеются в виду не только и не столько физические страдания, сколько душевные.

Пирс заявляет, что с помощью технологий чувство неудовлетворенности «будет отменено на генетическом уровне», а недомогание и дискомфорт «будут вытеснены биохимией блаженства». «Постчеловеческие состояния волшебного наслаждения будут биологически усовершенствованы, умножены и усилены до бесконечности», и в результате «планету будут населять жизнерадостные существа, мотивируемые различными градиентами благополучия».

Как заявляет Пирс, в ближайшем будущем человеческий геном будет существенно расшифрован и переписан. Станет ясна нейрохимическая основа чувств и эмоций, и можно будет корректировать гены, отвечающие за «нежелательные психические состояния», а также модифицировать геном так, чтобы человек мог испытывать больше удовольствия (за счет изменения уровня дофамина, серотонина и т. п.).

Вопросы этики во всей этой концепции просто не рассматриваются. Тем не менее Пирс все же нечто говорит о морали, а именно: «Как только страдание будет отменено, эре устаревших моральных дилемм придет конец».

Философ вводит термин «дизайнерские младенцы», обозначающий детей, родители которых еще до их рождения выбрали для своего потомства желательную комбинацию генов. Он красочно описывает, как спустя несколько поколений в людях будет «запрограммирована радость постдарвиновской жизни», и «репродуктивная революция в виде „дизайнерских младенцев“ подарит людям встроенное счастье с самой утробы».

Сам термин «встроенное счастье» вызывает оторопь. Можно ли считать счастливым человека, которому еще до рождения предопределено испытывать исключительно положительные эмоции? Конечно, слово «счастье» можно понимать по-разному. Если понимать его предельно упрощенно — как отсутствие негативных и присутствие позитивных чувств, то, наверное, можно сказать, что тот, кто с рождения запрограммирован на это, является счастливым. Но вот является ли он при этом человеком?

Впрочем, Пирс смотрит на человека весьма специфическим образом, определяя его как «одноразовый генетический механизм, а не автономный моральный субъект». После этого заявления уже не приходится удивляться всем остальным его утверждениям.

А пока технологии еще не позволяют осуществить задуманную Пирсом перестройку человека, он предлагает использовать для поддержания хорошего настроения «дизайнерские наркотики» (синтетические наркотики) длительного действия. Как тут не вспомнить «Дивный новый мир» Хаксли, в котором люди не испытывали психологического дискомфорта, потому что от этого их спасал наркотик сома.

В своей концепции Пирс не обходит вниманием и такое тонкое чувство, как любовь, но даже тут он пропагандирует использование технологий — координацию нейронных систем пары для достижения удовлетворения друг другом.

«Если люди хотят, чтобы их отношения были долговечными и особенными, тогда взаимно скоординированный дизайн их нейронных пространств должен обеспечивать высокое гедонистическое плато», — пишет он.

Впрочем, Пирс не так уж переживает по поводу отношений внутри пары, так как полагает, что в будущем «исключительно парная связь может показаться странным анахронизмом» и предлагает рассматривать ее как пережиток прошлого, которому суждено исчезнуть.

Не менее радикальные идеи выдвигает и второй основатель Всемирной ассоциации трансгуманистов — Ник Бостром. В работе «FAQ по трансгуманизму» (1999) он утверждает: «Многие трансгуманисты хотят стать постлюдьми», поясняя, что «постчеловек (posthuman) — это потомок человека, модифицированный до такой степени, что уже не является человеком».

Бостром оптимистично заявляет, что постчеловек будет обладать умственными и физическими возможностями, далеко превосходящими возможности любого немодифицированного человека. Кроме того, по его словам, постлюди смогут испытывать более яркие эмоции, не чувствовать усталости или скуки. Он перечисляет и средства, с помощью которых предлагается добиться этих результатов: молекулярная нанотехнология, генная инженерия, искусственный интеллект, препараты для изменения настроения и т. п.

В этом перечне не находится места для естественных путей развития и самосовершенствования человека: образования, самообразования, перенимания опыта у наставников, критической оценки достигнутых результатов, кропотливой работы над своими ошибками, закалки характера в преодолении трудностей. Вместо этого предлагается нашпиговать человека технологиями — вплоть до полной потери человеческого начала, о чем говорится прямо.

«Постлюди могут оказаться полностью искусственными созданиями (основанными на искусственном интеллекте) или результатом большого числа изменений и улучшений биологии человека или трансчеловека. Некоторые постлюди могут даже найти для себя полезным отказаться от собственного тела и жить в качестве информационных структур в гигантских сверхбыстрых компьютерных сетях», — утверждает Бостром.

Трансгуманисты стремятся превратиться в сверхразумы, отмечает он. Они надеются сделать это путем модификаций своего мозга, например, с помощью мозговых имплантатов или ноотропных препаратов, или с помощью так называемой «загрузки сознания» — переноса сознания из биологического мозга на компьютер.

В этой концепции речь не идет о развитии личности через усилия, предпринимаемые ею самой — человек получит все в виде чипов, имплантатов, химических препаратов и т. п. Но, оказавшись лишенным необходимости преодоления трудностей, он лишается и возможности испытывать радость от их преодоления, а значит, и духовного развития. Трансгуманистами вообще полностью замалчивается вопрос формирования и развития личности, что невозможно без опыта постановки целей и взятия все более сложных барьеров на пути к их реализации.

Бостром все же обращает внимание на некоторые проблемы, которые могут возникнуть в связи с массовым использованием новейших технологий. К примеру, отмечается угроза их использования в военных целях или возникновение «плохо запрограммированного» сверхразума, способного истребить всех людей. Однако внятных решений подобных проблем не предлагается.

Еще одна обсуждаемая проблема — перенаселение Земли из-за достигнутого с помощью технологий значительного увеличения продолжительности жизни. И в данном случае говорится вполне определенно: «Единственное долгосрочное решение — это контроль населения, ограничивающий число новых личностей, создаваемых каждый год».

Такое отношение к людям напоминает отношение к выращиваемым в инкубаторе курам или даже к неодушевленным вещам, количество которых контролируется их производителем. Вот только кто выступит в качестве такого «производителя»? Вероятнее всего, те, в чьих руках будут сосредоточены передовые технологии. По всей видимости, именно они в трансгуманистической версии будущего будут решать судьбу «поголовья людей».

Есть и еще одна немаловажная проблема, которой уделяет внимание Бостром, посвящая ей целый параграф под названием «Как постлюди или сверхразумные машины будут относиться к людям, чьи возможности не были расширены?» С первых же строк заявляется, что точного ответа на это нет, так как «это будет зависеть от мотивации постлюдей».

Вместе с тем возможное развитие событий все-таки описывается. Предполагается, что люди, постлюди и транслюди (те, кто находится на промежуточной стадии между людьми и постлюдьми) какое-то время будут мирно сосуществовать, но по мере роста числа и влияния постлюдей «эти отношения изменятся от равенства к чему-то еще».

«Что-то еще» может пойти по трем сценариям.

Согласно первому из них, если люди не захотят, чтобы постлюди жили среди них, последние улетят на другие планеты. Этот упоминаемый вскользь сценарий выглядит весьма экстравагантно. Создается впечатление, что он обозначен скорее в качестве крайне маловероятной альтернативы. А вот два других представляются куда более реальными.

«Постлюди пощадят людей и продолжат мириться с их существованием» и «смогут жить как добрые полубоги среди людей» — так описан второй сценарий, который, как будто в насмешку, назван «оптимистичным».

Возникает вопрос: в чем повод для оптимизма? В сценарии неприкрыто утверждается концепция разделения человеческого рода: есть обычные люди и «полубоги», от которых зависят судьбы обычных людей. Тотальное неравенство, низведение «обычных людей» до роли недочеловеков, с существованием которых мирятся… А если перестанут мириться? Об этом тоже сказано — в «пессимистичном» сценарии.

«Пессимистичный вариант (по крайней мере, с человеческой точки зрения) предполагает, что постлюди решат, что люди представляют собой совершенно неэффективный способ использования материи и энергии, которым можно найти лучшее применение. Если постлюди не будут изначально ограничены требованиями дружественности и не будут связаны моралью, говорящей, что это плохо, они могут принять меры, которые повлекут за собой вымирание человеческого рода».

Это практически один в один повторяет заявление Ницше о том, что слабые должны погибнуть, а сильные должны им в этом помочь. Вот только идеи философа в трансгуманизме вырождаются, превращаясь в свое карикатурное подобие. Если у Ницше человеку необходимо прилагать большие усилия, чтобы стать сверхчеловеком, то у трансгуманистов это за него делают технологии. А тем, кому достижения науки и техники окажутся недоступны, и тем, кто не захочет отказаться от своей человеческой природы, остается сдаться на милость постлюдей. При этом надежды на «милость» мало — в обществе транслюдей и постлюдей уже нет места для сострадания, милосердия, любви к ближнему. Впрочем, для постчеловека обычный человек — никакой не ближний, а недочеловек.

Идеи Бострома и Пирса многим могут показаться просто фантазиями, а их работы — чем-то вроде фантастических произведений, которыми можно увлечься на пару вечеров, после чего благополучно забыть. Однако Бостром и Пирс — серьезные ученые, известные в философском сообществе.

Ник Бостром — профессор Оксфордского университета. В 2005 году на базе философского факультета этого вуза был создан Институт будущего человечества, а Бостром стал его директором.

Дэвид Пирс является основателем и почетным президентом Общества Аболиционистов (Abolitionist Society), созданного в Великобритании в 2002 году. Исторически аболиционистами называли сторонников отмены рабства. Члены этой организации призывают к прекращению страданий всех чувствующих живых существ с помощью биотехнологий, называя этот проект «конструирование рая» (paradise engineering). Пирс поддерживает сеть веб-сайтов, связанных с Обществом аболиционистов. Общество сотрудничает с крупными мыслителями в области этики и философии для распространения своих идей.

Созданная Пирсом и Бостромом Всемирная ассоциация трансгуманистов (World Transhumanist Association — WTA) предпринимает усилия по легитимации трансгуманизма в качестве респектабельного направления научных исследований и источника идей для мировой политики. В 2008 году организация сменила название на Humanity Plus (Humanity+). Как мы видим, оттуда исчезло слово «трансгуманизм». Как пояснил один из членов WTA, австрийский философ Рассел Блэкфорд, это было сделано в целях смены имиджа, но суть от этого не изменилась.

Организация занимается не только продвижением идей трансгуманизма и поддержанием дискуссии по этой тематике в общественном поле, но и защитой права как отдельных людей, так и целых сообществ применять технологии по «улучшению» человека. Она организует международные конференции, саммиты, круглые столы, семинары, публикует видео на YouTube-канале, издает электронный журнал, публикующий результаты исследований ученых по проблемам трансгуманизма. На конец 2007 года Humanity+ насчитывала около 5 тыс. членов и имела множество подшефных организаций по всему миру.

Как видно, все это далеко не пустые фантазии, а серьезные разработки ученых, вознамерившихся покончить с человеком как таковым. Трансгуманисты уверенно движутся к своей цели. Мы можем видеть, как в современном мире частично воплощаются многие из их идей.

К примеру, в профессиональном спорте уже давно высокие достижения зачастую становятся результатом применения допинга, и эта тенденция нарастает — спортсмены умудряются обходить все запреты.

В мае 2026 года в Лас-Вегасе состоится первый турнир, в котором запрещенные препараты будут не только не запрещены, но и поощряемы — «Олимпийские игры» на стероидах. Организаторы позиционируют это как «Улучшенные игры» (Enhanced games), утверждая, что за этим будущее современного спорта.
Самым результативным спортсменам обещают платить по $1 млн за новые рекорды. Спонсировать всё это будет венчурный фонд «1789 Capital», созданный сыном президента США Дональдом Трампом — младшим и другими миллиардерами и технократами.

Начинает воплощаться в жизнь и концепция «дизайнерских младенцев» Дэвида Пирса. Американская биотехнологическая компания Nucleus Genomics в 2025 году запустила сервис Nucleus Embryo — генетический «редактор» эмбрионов при ЭКО. Родителям предлагается «настроить параметры» своего будущего ребенка: пол, внешность и даже интеллектуальные способности. Действует сервис следующим образом: клиника ЭКО сообщает Nucleus генетическую информацию эмбриона, с помощью алгоритма определяются ключевые характеристики (пол, рост, цвет глаз и волос, уровень интеллекта, предрасположенность к некоторым заболеваниям). После этого будущим родителям предоставляют отчет, на основе которого они могут выбрать, какой эмбрион имплантировать. Стоимость услуги — $5999 долларов.

Из области фантастики в реальность выходит и сращивание человека с компьютером. В 2021 году группа нейрохирургов и нейроинженеров из института Говарда Хьюза при Стэнфордском университете провела эксперимент по соединению человеческого мозга и компьютера. Две миниатюрных пластинки с электродами имплантировали ниже шеи парализованному мужчине. Его попросили представлять, как он что-то пишет от руки: электроды передавали сигналы в компьютер, который расшифровывал их и переводил в письменный текст на экране.

Разумеется, это только первые шаги, но за ними последуют остальные. И если трансгуманисты смогут утвердить свои идеи в широкой практике, они будут применяться не только в целях помощи больным людям, но и для превращения человека в постчеловека. А еще они могут быть использованы для создания людей-роботов, послушно выполняющих команды хозяев-программистов. Ведь человек, мозг которого подключен к компьютеру, уже не управляет им сам.

Об этом еще в 1960-е годы хорошо сказал советский ученый-палеонтолог, писатель-фантаст Иван Ефремов (его слова приведены в сборнике «Переписка с учеными. Неизданные работы»): «Сращивание человека с компьютером (тема тоже популярная в фантастике) — утопия. Если человек не научится управлять своим мышлением, то и у такого существа целостному мышлению неоткуда взяться. Будет цивилизация ходячих телефонных справочников».

Остается добавить только то, что сегодня эта идея, ставшая популярной в научной фантастике еще с середины XX века, начала воплощаться в реальность.

Трансгуманистическая концепция не сходит с повестки дня, обещая человечеству технологический «рай», на деле грозящий обернуться адом постчеловеческого существования. И это уже абсолютно ясно.