В истории нашей страны есть события, к которым современное российское общество относится крайне неоднозначно. Такими событиями, безусловно, являются репрессии периода правления И. В. Сталина. Согласия по поводу данного периода в России нет. При этом с завидной регулярностью осуществляются попытки спекулировать на желании народа понять этот сложный исторический отрезок времени.

30 октября — дата, объявленная российскими либералами самым главным днем в году, после того как 18 октября 1991 года, по решению Верховного Совета РСФСР, он стал Днем памяти жертв политических репрессий. С тех пор в этот день проходят акции памяти, читаются скорбные списки. Прежде это было у Соловецкого камня на Лубянской площади, где когда-то стоял памятник Ф. Э. Дзержинскому. А в нынешнем году 30 октября в Москве произошло поворотное по своей значимости событие — открытие монумента «Стена скорби». На церемонии присутствовали президент Путин, патриарх Кирилл, ряд известных либералов. Подъезды и проходы к проспекту Сахарова были перекрыты с утра, «простую публику» пустили по окончании мероприятия — после 19 часов. Свежее впечатление из гущи этой самой «публики»: «Монумент мрачный, беспросветный. Всё черное, только на верхних торцах колонн, которые стоят перед стеной на площади, есть темно-желтые светильники, направленные вверх. Люди, из которых состоит Стена, — безликие. Никаких христианских символов, советских — тоже нет. Ничего возвышающего. На углу табличка: установлен на основании Указа президента РФ Путина на государственные средства и народные пожертвования. С другого края — экран на приличной высоте. Крутят кадры — «лунный» ландшафт и на нем остатки здания. Это так они память жертв почтили?»

Истории появления монумента и споров вокруг него — несколько лет. Небезызвестные десоветизаторы, активизировавшиеся в 2011 году при президенте Д. Медведеве, долго планировали установку символа покаяния в самом центре столицы России на проспекте Сахарова.

Эпопея с возведением памятника жертвам политических репрессий началась в 2014 году, когда известный ненавистью ко всему советскому историческому наследию председатель Совета при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека Михаил Федотов на очередном совещании данной инстанции изложил свою инициативу президенту Путину.

В начале декабря 2014 года президент Путин дал поручение правительству города Москвы и администрации президента представить предложения по проекту и месту установки памятника. Высокие чиновники, проявив расторопность, уже 31 декабря 2014 года, под занавес уходящего года (у нас есть традиция продвигать решения по наиболее спорным темам именно под Новый год), «достигли принципиальной договоренности» по этому вопросу, о чем и было сообщено на сайте Кремля.

В начале 2015 года Федотова поддержал десоветизатор, автор стратегии «модернизации сознания» граждан России Сергей Караганов. Караганов рассказал, что именно проспект Сахарова (традиционно являющийся местом шествий либеральной оппозиции) был выбран в качестве точки, где будет установлен монумент. Поскольку эта знаковая точка давно облюбована белоленточниками, даже удивительно, что согласование места установки памятника проводилось так долго. Тогда же Караганов сообщил, что финансирование создания и установки памятника будет возложено на государство с привлечением народной инициативы. А также, что скульптура будет выбрана в ходе конкурса, который должен организовать Музей истории ГУЛАГа.

Как уже писалось в нашей газете, Музей ГУЛАГа в Москве изобилует историческим фальшивками, подтасовками, ложной информацией на тему «голодомора» и т. д. Музей принимает участие в шоу, уравнивающих фашизм и коммунизм. К примеру, в 2014 году музей стал соорганизатором Международного фестиваля видеоарта «Сейчас&Потом’14», рассказывающего обо «всех холокостах» — от Гитлера и ГУЛАГа и до «турецко-армянского конфликта» и «сексуальной эксплуатации женщин». В программе фестиваля сообщалось: «Моника Адлер, польская художница, живущая в Великобритании, в своей работе «Непроизвольная память» «смывает» травму памяти внука узника ГУЛАГа. <...> Двора Мораг из Израиля рассказывает о своей 94-летней матери, пережившей холокост («И так должна рассказывать твоя дочь»)». Поручение организации конкурса по выбору проекта памятника данному шоу-музею весьма показательно.

Инициативную группу по проведению конкурса возглавила тогдашний уполномоченный по правам человека, небезызвестная со времен перестройки и 90-х гг. деятельница Элла Памфилова. В состав группы вошли и другие известные сторонники общенародного покаяния за советское прошлое: вдова Солженицына, Людмила Алексеева, Алексей Симонов, Алла Гербер, Арсений Рогинский, Александр Брод. В составе этой же группы находились председатель комитета Государственной думы по культуре Станислав Говорухин, член Общественной палаты поэт Андрей Дементьев, руководитель организации «Российская ассоциация реабилитированных» Алексей Есаулов, представитель России на Украине Владимир Лукин, режиссеры Павел Лунгин и Глеб Панфилов, руководитель проекта «Рожденные в СССР» Сергей Мирошниченко, главный редактор «Новой газеты» Дмитрий Муратов, руководитель центра «Возвращенные имена» при Российской национальной библиотеке в Санкт-Петербурге Анатолий Разумов, директора музея ГУЛАГа Роман Романов и музея современной истории России Ирина Великанова.

Конкурс начался в феврале 2015 года. Художникам было объявлено о денежном вознаграждении и оговорена перспектива установки сделанных работ в других городах страны. Конкурс продлился до мая 2015 года. По его итогам победителем назвали проект скульптора Георгия Франдуляна «Стена скорби». С конца сентября 2015 года выставка, посвященная монументу, начала гастролировать по музеям России, побывав в Кабардино-Балкарии, Ставрополе, Северной Осетии, Ингушетии, Чечне и Магадане.

30 сентября из-под пера президента вышел Указ возвести монумент жертвам политических репрессий по проекту Франдуляна. А уже 4 октября 2015 года на электронном ресурсе Совета по правам человека при Президенте РФ сообщалось, что проект находится на стадии доработки и рассчитывается его стоимость. Тогда же было объявлено, что памятник будет установлен в течение полутора лет. Кроме того, на сайте Совета по правам человека цитировались слова президента, заявившего, что считает символичным привлечение народных средств на создание и возведение памятника.

Вопрос о финансировании столь масштабного символа покаяния заслуживает отдельного обсуждения. Либералы в 2015 году сообщали, что на создание, монтаж и установку памятника потребуется 460 миллионов рублей. Мэрия Москвы сразу заявила о готовности выделить из бюджета города 300 миллионов рублей. Оставшиеся 160 миллионов рублей были привлечены Фондом памяти.

Фонд памяти — некоммерческая организация, тесно сотрудничающая с вышеупомянутым Музеем истории ГУЛАГа. Примечательно, что при посещении электронного ресурса организации появляется всплывающее окно, сообщающее позицию организации относительно того исторического периода, который они так тщательно эксплуатируют (так и просится написать «отдаивают»): «Память о жертвах политических репрессий объединяет и примиряет российское общество, укрепляет чувство ответственности за себя и государство».

«Примирение» — тема, пропагандируемая сегодня во многих европейских странах. Обычно речь при этом идет о примирении жертв и палачей фашистских режимов. В российском же случае призывы к всенародному покаянию за советское прошлое раздуваются, безусловно, отнюдь не ради примирения. Хотя в приложении к десоветизаторам тема примирения как раз весьма показательна: ведь предки тех, кто сегодня ратует за установление «Стены скорби», зачастую в сталинское время как раз и работали на государственную машину в качестве сотрудников органов госбезопасности. Очевидно, что у нас, по мнению десоветизаторов, примиряться должен народ — с той частью элиты, которая этот народ презирает за его стремление восстановить историческую правду.

В 2016 году Григорий Франгулян совместно со своим сыном архитектором Андреем Франгуляном начали работу над памятником. Дата открытия монумента, естественно, сразу намечалась на 30 октября. Однако процесс изготовления «Стены скорби», как заявил художник, задерживался из-за «формальных причин». В итоге на очередном заседании Совета по правам человека, проходившем 8 декабря 2016 года, Михаил Федотов, со всей заботой относившийся к своему политическому детищу, заявил, что в 2016 году монумент открыт не будет.

Разумно подгадав наиболее удачный момент удара по коллективному историческому самосознанию, Михаил Федотов сообщил, что «Стена скорби» будет открыта в 2017 году, в год столетия Октябрьской революции. Председатель Совета по правам человека подчеркивал, что считает выбранную дату символичной. Так, в декабре 2016 года Федотов рассказал в интервью, как, по его мнению, нужно отметить год столетия революции: «Осмыслением прошлого, примирением исторически противоборствовавших направлений и отречением от преступлений тоталитарного режима. В этом смысле открытие Мемориала жертв политических репрессий в 2017 году станет символичным.

Если вы откроете закон о реабилитации жертв политических репрессий, то увидите, что период политических репрессий начинается с 25 октября (7 ноября по новому стилю) 1917 года. И в постановлении Конституционного суда по делу КПСС вы увидите то же самое».

То есть фактически председатель Совета по правам человека сообщил, что все предыдущие сто лет наша страна являлась преступным государством, которое репрессировало своих граждан. Если государство преступно, то его народ должен каяться. Причем очевидно, что каяться призывают не только за революцию, репрессии или тоталитарность. Каяться, похоже, надлежит и за великие достижения советского прошлого: за победу над фашизмом, за первый искусственный спутник земли, за полет Юрия Гагарина, за достижения в науке, за индустриализацию страны, за расцвет культуры и т. д.

К августу 2017 года скульптура Франгуляна была готова. Первую часть монумента установили 7 августа на заранее утвержденном месте. Примечательно, что некоторые жители окрестных домов высказывались против установки именно такого памятника, однако их мнение наши защитники демократии, понятное дело, проигнорировали.

«Стена скорби» представляет собой огромную, с двухэтажный дом скульптуру в виде арки. Данная художественная композиция вызывает много вопросов. Скульптура напоминает другие художественные произведения, создававшиеся еще советскими скульпторами в стиле обезличенных работ Эрнста Неизвестного. Причем в скульптуре «Стена скорби» эта обезличенность не является художественной метафорой. Она — буквальна. Жертвы политических репрессий изображены Франгуляном без лиц. Помимо этого на скульптуре высечено слово «помни» на 15 языках. Какие чувства и эмоции должно вызывать созерцание этого художественного ансамбля, к примеру, у родителя, гуляющего с детьми по центру Москвы?

Сегодня весьма часто представители либеральной общественности подхватывают отнюдь не ими выдвинутую тему «эмоционального интеллекта». Говорится, что именно эмоциональный интеллект должен стать или уже стал главным средством восприятия культуры человеком. Обывателем, возможно, данный термин наивно воспринимается в его изначальной трактовке — как некое сложное сочетание эмоционального и интеллектуального восприятия. Однако каждый раз, когда наши либералы заводят разговоры об отечественной истории, на первый план выступает истерическая эмоция. Именно эмоция и именно истерическая — а не нормальные чувства, сочетаемые с нормальным же интеллектом. Скульптура Франгуляна настолько пропитана негативным чувством, жалостью, унынием, скорбью, безысходностью, что человек, не знающий исторического контекста, может быть попросту захлестнут этими эмоциями и потеряет способность здраво рассуждать.

Стоит задаться вопросом, а почему на «Стене скорби», установленной по инициативе правозащитников, ратующих за права каждой отдельной личности и так любящих ссылаться на пресловутую «слезинку ребенка» Достоевского, нет не только никаких лиц, но и никаких цифр? Ведь если мы говорим о судьбе каждого человека, то мы должны понимать масштаб произошедшей в прошлом трагедии.

По подсчетам, опубликованным крупным и абсолютно объективным историком Викторым Земсковым, работавшим в архивах и строго опиравшимся в своих исследованиях на документы, за период с 1921 года до начала 1954 года жертвами политических репрессий стали 2,6 миллиона человек — при достаточно расширенном, как подчеркивал историк, толковании понятия «жертвы политического террора и репрессий». В это число входят около 800 тыс. приговоренных к высшей мере по политическим мотивам, порядка 600 тыс. политических заключенных, умерших в местах лишения свободы, и около 1,2 млн скончавшихся в местах высылки (включая «кулацкую ссылку»), а также при транспортировке туда (депортированные народы и др.). Безусловно, эти цифры огромны. Но нельзя превращать признание и почитание памяти жертв в политическое шоу. Наш народ нуждается в том, чтобы в центре Москвы стояла не «Стена скорби», а «Стена правды», на которой будут высечены эти цифры. При этом данные цифры должна сравниваться с подобными же цифрами жертв событий, происходивших в других странах. В Чили, Испании, Южной Корее число пострадавших в ходе политических репрессий было гораздо больше в процентном отношении к общему числу жителей страны, нежели в нашем государстве. Нельзя отрицать эти цифры или забывать о жертвах. Но нельзя и использовать художественные средства, отчуждающие эмоции от разума, для формирования комплекса неполноценности у населения всей страны.

25 октября 2017 года в столице прошла пресс-конференция, посвященная завершению проекта строительства обсуждаемого монумента.

На конференции заместитель мэра Москвы Леонид Печатников прокомментировал жалобы граждан и их запросы в прокуратуру. Чиновник заявил что «тем не менее памятник уже стоит». Тем не менее — странное «обоснование», не правда ли?

На мероприятии также был озвучен финансовый итог проекта. Помимо московского бюджета, из которого были выделены огромные деньги, спонсорами стали крупные корпорации, в числе которых ОАО «Сбербанк России», ГМК «Норильский никель» и Фонд Михаила Прохорова. Сумма этих дополнительных средств составила чуть более 45 миллионов рублей. Давайте сопоставим данные цифры с реальными нуждами населения. Почему бы 300 миллионов рублей не распределить, например, между оставшимися в живых ветеранами Великой Отечественной войны, о помощи которым много говорят, но мало делают? Или почему бы любителям детских слез не потратить их на многодетные семьи, находящиеся за чертой бедности? Или хотя бы на финансирование зарплат учителям, врачам скорой помощи, воспитателям детских садов (что в год столетия революции, предоставившей народу социальные права, отобранные затем либералами в 90-е, было бы весьма актуально)?

Ну или хоть постыдились бы говорить, что народ, внося свои пожертвования в строительство и установку памятника, готов к покаянию за свою историю — при том, что реальным «благотворителем» выступил капитал. Да еще и капитал, возникший буквально на костях тех самых заключенных! Ведь что такое «Норильский никель»? Это промышленный гигант, построенный зеками на вечной мерзлоте. А кто такой Михаил Прохоров? Миллиардер, один из главных бенефициаров грабительской приватизации, получивший солидный пакет акций Норникеля, так сказать, «в подарок», тогда как народ — тот, который этот комбинат строил и трудился на нем, а также на других подобных — лишился всех завоеваний социализма для себя, своих детей и внуков. За какую часть истории следует каяться Прохорову и иже с ним — понятно. Насчет народа... полная неясность.

История с установкой памятника в год столетия революции есть не что иное, как очередная диверсия на историческом фронте и очередной акт позорной капитуляции перед Западом, то и дело требующим покаяния России за коммунистический период.

Среди недавних возмутительных событий такого рода — торжественное открытие в Северной столице в присутствии министра культуры Мединского памятной доски финскому маршалу Маннергейму, вместе с гитлеровскими войсками державшему блокаду Ленинграда во время Великой Отечественной войны. В результате под напором народного возмущения доска из города на Неве, потерявшего в период блокады 800 тысяч человек, была убрана и отправлена в «политическую ссылку», — по выражению всё того же Мединского, как «символ исторических споров в современном российском обществе». Министр культуры до сих пор вынужден опускать глаза, отвечая на вопросы о пантеоне героев современной России.

Недавно же была установлена доска адмиралу Колчаку, во время правления которого в Сибири вовсю хозяйничали иностранные оккупанты и совершались жуткие репрессии против населения. Доска Колчаку, в очередной раз признанному судом военным преступником, также была снята.

Сотрудники открывшегося в Екатеринбурге «Ельцин-центра» уже заявили о намерении взять на себя работу по реабилитации предателя-коллаборациониста Власова. Попытка реабилитации соратника фашистов, если ее рискнут осуществлять, вызовет в обществе куда больший гнев, чем прославление Маннергейма.

Сегодня переписывать историю совсем уж безнаказанно нельзя. Пока — нельзя! Пока общество сопротивляется. Но именно потому, что это не проходит, можно попробовать так «оплакать жертвы», возведя под эту идею в центре Москвы двухэтажный тенденциозный монумент, чтобы это стало явным и недвусмысленным призывом ко всенародному покаянию.

Россия юридически и смыслово является правопреемницей Советского Союза и наследницей как его великих достижений, так и трагических страниц его истории. Трагические страницы есть в истории любой страны. Наш народ уже однажды, в перестройку, заставили каяться за свою историю, психологически манипулируя и активно задействуя при этом фальшивки и исторические подделки. Закончилось всё это распадом СССР. Вновь каяться за свою историю, готовя самим себе перестройку-2 и развал России, наш народ явно не намерен. А к каким результатам может привести грандиозная историческая провокация на проспекте Сахарова накануне очередных президентских выборов, в условиях новой холодной войны с Западом, усугубляющихся социальных проблем и нарастающей оранжевой активности молодежи, провоцируемой всё теми же либералами, — покажет будущее.