Борьба в Прибалтике и на Лужском рубеже
К началу 40-х годов XX века Ленинград являлся вторым по величине и значимости городом СССР. На него приходилось более 10% советского промышленного производства, а его военные предприятия составляли около 30% оборонной промышленности страны. Кроме того, Ленинград и расположенный рядом Кронштадт являлись основными базами самого крупного объединения советских военно-морских сил — Краснознаменного Балтийского флота.
Неудивительно, что командование вооруженных сил нацистской Германии при планировании войны против СССР включило захват Ленинграда в число основных задач кампании.
У Гитлера и германских генералов были все основания полагать, что утрата столь важного города станет для Советского Союза тяжелейшим, а то и фатальным ударом. Захват Ленинграда и других крупнейших портов Балтийского моря позволил бы также переложить снабжение группы войск «Север» на флот, а высвободившиеся железные дороги задействовать в снабжении действующей на московском направлении группы войск «Центр».
Согласно плану «Барбаросса», группа войск «Север» должна была после овладения Прибалтикой нанести удар в направлении Ленинграда и захватить город во взаимодействии с финской Юго-Восточной армией, наступавшей с Карельского перешейка.
К моменту нападения Германии на Советский Союз войска Красной Армии, расположенные в военных округах на западе, значительно уступали силам вторжения в численности и к тому же, не успев завершить развертывание, оказались разорваны на три оперативно не связанных друг с другом эшелона. В таких условиях исход борьбы у границы был предрешен, несмотря на превосходство Красной Армии в количестве танков и самолетов.
Генерал-полковник Федор Исидорович Кузнецов, командовавший Северо-Западным фронтом (8-я, 11-я, 27-я армии) в Прибалтике, быстро понял, что его рассредоточенные в глубину войска не выдержат натиск плотно сконцентрированной у границы группы войск «Север» (18-я и 16-я полевые армии, 4-я танковая группа) генерал-фельдмаршала фон Лееба, поддерживаемой 1-м воздушным флотом люфтваффе.
Уже 23 июня он отдал приказ о подготовке оборонительного рубежа на Западной Двине. Чтобы обеспечить отвод основных сил из Литвы, Кузнецов нанес контрудар подвижными резервами — 3-м и 12-м механизированными корпусами.
Сформированные в 1940–1941 годах советские мехкорпуса состояли из танковых и моторизованных дивизий. Эти дивизии имели сравнительно мало мотопехоты и артиллерии, к тому же артиллерия, оснащенная медлительными маломощными тягачами, постоянно отставала на марше. Естественно, они не могли бороться на равных с аналогичными германскими дивизиями, которые, по характеристике генерал-майора Фридриха фон Меллентина, представляли «в высшей степени гибкие соединения всех родов войск, всегда, и в наступлении и в обороне, опиравшиеся на [свою] артиллерию».
Тем не менее, советские мехвойска при всем несовершенстве их организационной структуры были силой, позволявшей командованию Красной Армии быстро реагировать на действия противника. Массы танков даже без должного мотострелкового сопровождения и артиллерийской поддержки вынуждали германских военачальников действовать значительно осторожнее. По итогам первого месяца войны начальник штаба Верховного командования сухопутных войск Франц Гальдер 25 июля записал в своем дневнике: «Численность танковых войск у противника оказалась большей, чем предполагалось».
А лейтенант Гельмут Ритген из 6-й танковой дивизии, попавшей у города Расейняй под контрудар 2-й танковой дивизии 3-го мехкорпуса, уже в июне констатировал: «…основной угрозой стали неприятельские танки».
Конечно, поспешные разрозненные контрудары против превосходящих сил противника тяжело дались подвижным соединениям Северо-Западного фронта — 3-й мехкорпус был уничтожен по частям, а 12-й обескровлен. Но их потери не были напрасны. На отражение советского контрудара командующему 4-й танковой группой Эриху Гепнеру пришлось двинуть четыре дивизии из восьми имевшихся в его подчинении, а танкисты 12-го мехкорпуса отчаянными контратаками прикрыли отступление нашей 8-й армии и, как писал начальник автобронетанкового управления Северо-Западного фронта полковник П. Полубояров, спасли «пехоту от немедленного уничтожения и разгрома».
Таким образом, основные силы фронта избежали разгрома у границы и вполне организованно, хотя и с большими потерями, отошли за Западную Двину.
Впрочем, наспех устроенная советская оборона на Западной Двине не могла остановить наступление противника, имевшего превосходство в силах и владевшего инициативой. Ситуация осложнилась вооруженными выступлениями националистов — так, в последние дни июня вспыхнул мятеж в Риге, впрочем, быстро подавленный войсками НКВД. Но все же прорыв организованной обороны на рубеже крупной реки занял больше времени и потребовал большего напряжения сил группы войск «Север», чем задуманный командованием вермахта безостановочный прорыв вглубь советской территории с уничтожением отдельных очагов сопротивления (если бы такие очаги вообще появились в случае перемалывания основных сил Северо-Западного фронта в Литве).
2 июля германская 4-я танковая группа мощным ударом на стыке 8-й и 27-й армий прорвала советскую оборону и, не дожидаясь подхода основных сил группы войск «Север», устремилась на Псков. Северо-Западный фронт оказался разорван надвое — 8-я армия, отрезанная от основных сил, отходила в Эстонию, а 11-я и 27-я армии откатывались на границу РСФСР. 6 июля германские части заняли Остров, а спустя три дня серые танки и грузовики с мотопехотой ворвались в Псков. Генерал Кузнецов был отстранен от командования, и Северо-Западный фронт возглавил генерал-майор Петр Петрович Собенников.
Прорыв к Пскову дал германскому командованию основание считать, что настало время приступить к достижению главной цели наступления на северо-западном направлении. 8 июля группа войск «Север» получила приказ о проведении операции против Ленинграда.
Еще в первые дни войны советское командование решило создать между Финским заливом и озером Ильмень по рекам Луга, Мшага и Шелонь оборонительный рубеж для прикрытия юго-западных подступов к Ленинграду. Руководил возведением этого рубежа, названного Лужским, замкомандующего Северным фронтом генерал-лейтенант Константин Павлович Пядышев. В связи с масштабом работ и недостатком времени к строительству укреплений массово привлекались местные жители. На рубеж выдвигались некоторые части Северного фронта, а также сформированные в Ленинграде дивизии народного ополчения и сводные подразделения из курсантов городских военных училищ; эти силы объединялись в Лужскую оперативную группу под командованием Пядышева.
В начале второй декады июля противник проверил оборону Лужского рубежа на прочность. 4-я танковая группа после взятия Пскова двинулась к городу Луга. На реке Плюсса германский XLI моторизованный корпус натолкнулся на сильное сопротивление передовых частей Лужской оперативной группы, и его командир генерал Георг Рейнгардт решил провести фланговый обход. 1-я и 6-я танковые дивизии повернули на северо-запад и 14 июля форсированным маршем достигли реки Луга, захватив на ее восточном берегу два плацдарма юго-восточнее Кингисеппа. Командование Северного фронта, выявив вражеский маневр, перебросило на угрожаемый участок 2-ю Ленинградскую дивизию народного ополчения, а также части курсантов. Под Кингисепп лично выехали командующий Северным фронтом генерал Попов и главнокомандующий войсками Северо-Западного направления маршал Ворошилов. Контратаки ополченцев и курсантов остановили дальнейшее продвижение противника, но ликвидировать вражеские плацдармы не удалось.
В связи со сложившейся тяжелой обстановкой главнокомандование войск Северо-Западного направления переподчинило Северному фронту 8-ю армию и часть сил 11-й армии Северо-Западного фронта. Таким образом, Северный фронт объединил войска Красной Армии на обширном пространстве от Заполярья и Карелии до Эстонии и подступов к Ленинграду.
Но Северо-Западный фронт продолжал активно участвовать в борьбе против германских войск, рвавшихся к Ленинграду. Командующий 11-й армией генерал-лейтенант Василий Морозов 13 июля предложил нанести удар по LVI моторизованному корпусу 4-й танковой группы, наступавшему с открытыми флангами в направлении Новгорода. Идея командарма-11 нашла поддержку в командовании Северо-Западного фронта — начальник фронтового штаба генерал-лейтенант Николай Ватутин разработал план контрудара, и вечером 11-я и 27-я армии получили приказ о проведении контрудара.
На следующий день LVI мотокорпус, занявший Сольцы и двинувшийся к Шимску, был атакован с флангов. С севера атаковали 21-я танковая, 237-я и 70-я стрелковые дивизии, переброшенные недавно из Карелии, а с юга — дивизии, сформированные в 1940 году из частей Латвийской и Эстонской армий. Сомкнувшись, советские ударные группировки окружили германскую 8-ю танковую дивизию и прервали снабжение всего LVI мотокорпуса. Гепнер был вынужден передать командиру корпуса генералу пехоты Эриху фон Манштейну 3-ю моторизованную дивизию СС «Мертвая голова», которая смогла пробить коридор и обеспечить отход 8-й танковой дивизии, которую из-за больших потерь пришлось отвести в тыл на доукомплектование. К 18 июля советские войска отбросили противника на 40 километров. Проведенный под Сольцами контрудар стал одним из самых результативных летом 1941 года.
Положение Красной Армии на ленинградском направлении оставалось тяжелым, однако стремительный прорыв 4-й танковой группы к Ленинграду удалось предотвратить.
Организованное сопротивление на Лужском рубеже и контрудар под Сольцами показали противнику, что сходу прорваться ко второму городу Советского Союза не получится. А подтягивание 18-й и 16-й полевых армий требовало значительного времени, тем более что бои в Эстонии затянулись — командование группы войск «Север» поначалу отрядило для ее захвата всего две пехотные дивизии, но 8-я армия, несмотря на понесенные ранее потери, все еще представляла значительную силу.
По итогам первых недель войны у германского военного руководства появилась дополнительная причина стремиться к захвату Ленинграда.
Дело в том, что в боях против механизированных корпусов гитлеровцы столкнулись с советскими танками новых типов, в том числе с тяжелыми КВ («Клим Ворошилов»), которые производились главным образом в Ленинграде. И хотя вермахт по опыту Французской кампании выработал тактику борьбы с тяжелыми танками, новинка советского танкопрома произвела впечатление на германских солдат и офицеров. 37-мм пушки, составлявшие основу германской противотанковой артиллерии, могли пробить броню КВ только подкалиберным снарядом с дистанции 200 метров, 50-мм пушки тоже справлялись с ними с трудом, так что приходилось привлекать к борьбе против них 88-мм зенитки и 105-мм орудия.
Конечно, КВ не были неуязвимы, и к середине июля многие германские соединения имели на счету подбитые и уничтоженные танки этого типа. Однако сам факт, что в Красной Армии кроме многих тысяч легких БТ и Т-26 с противопульным бронированием есть еще сотни КВ, немецких солдат и офицеров совсем не радовал.
Военное руководство Третьего рейха желало избавиться от толстобронных гигантов, получивших среди солдат вермахта прозвище Gespenst («Гешпенст» — призрак). 4 августа Гитлер, объясняя командованию группы войск «Центр» необходимость выделить часть сил для усиления наступающей на Ленинград группы войск «Север», подчеркнул, что в городе «находится единственный завод по производству сверхтяжелых танков». На самом деле КВ производились также в Челябинске, однако в 1941 году основным их производителем действительно являлся Кировский завод в Ленинграде.
(Продолжение следует.)