До войны у нас в Донецке была обычная периферийная зарубежная ячейка. Мы занимались деятельностью в рамках «Сути времени», выписывали газету, распространяли «Шаги Истории», но пытались остаться «при своих», не меняться, продолжали жить обычной мещанской жизнью. Сейчас я вспоминаю тот период как время упущенных возможностей. Мы говорили между собой, что война в ближайшее время будет, однако понимания серьезности вызова, ответственности за происходящее — не было.

Когда случился майдан и всё, что за ним последовало, уличная жизнь региона буквально взорвалась. Весна 2014-го — это взбудораженные массы народа и практически полное отсутствие центров организации. В то время на площадях разные люди собирали списки желающих «в ополчение». Активизировались все городские сумасшедшие, новосозданные министерства Народной Республики поначалу формировались прямо из них, а намеки на связи «с Москвой» оказывали поразительное воздействие на обалдевшую от творящегося в Киеве донецкую публику.

Десять–двадцать сплоченных, энергичных и смелых людей могли сделать очень многое в той ситуации. Жаль, что мы ими не были.

17 июля 2014 года украинские сутевцы, собравшиеся в Донецке по призыву Сергея Ервандовича, вошли в состав батальона «Восток». Так появилась миссия «Сути времени» в Донбассе.

Первые полгода — с 17 июля по 17 января, — по моим ощущениям, были очень насыщенными. Наши товарищи, вчерашние «ботаники», стремительно постигали военную науку, в том числе мой муж. Мы с еще несколькими донецкими ребятами остались на гражданке. Чем могли помогали: с гуманитаркой, были на подхвате, стирали вещи, навещали раненых.

Встречаясь иногда с Газетчиком, Матросом и другими ребятами, я удивлялась тому, как быстро они подтянулись, стали четче, собраннее.

Донецк опустел, мирные жители, напуганные прилетами в город вражеской артиллерии и слухами о скором наступлении ВСУ, в панике уезжали. После 5–6 вечера закрывались магазины, люди прятались по домам, только вооруженные ополченцы ездили по своим задачам.

Отряд СВ рос и развивался, сутевцы благодаря упорству и таланту командиров (Вольги, Ириса, Пятницы) постигали военную науку. Они получили боевое крещение при освобождении Пантелеймоновки, а в ноябре 2014 года зашли на позиции в донецком аэропорту. Я собирала передачки по списку, что мне диктовал Витя, заматывала скотчем и большими буквами писала сверху «Контрабасу», передавала с ребятами со стиранной одеждой. Когда первый раз после захода в аэропорт он приехал в увольнительную на пару дней, я увидела собранного, но очень грязного человека, у которого не было возможности раздеться и разуться три недели.

Из гражданских, кто по каким-то причинам не уехал подальше от войны, почти все потеряли работу, пенсионерам перестали платить пенсию. Те, у кого не было денежных запасов, буквально голодали. У ополченцев тоже первые полгода-год денежного довольствия не было, кроме редких продуктовых наборов. Я слышала, что часто служащие из местных откладывали часть своего скудного пайка и приносили домой, чтоб подкормить домашних.

Той осенью и в начале зимы я помогала с доставкой гуманитарной помощи от РВС в школу и детский садик маленького шахтерского поселка Коммунар, который ополченцы освободили от украинских боевиков в конце сентября. Отступая, добровольческий батальон забрал и вывез всё, что смог, даже картошку из огородов заставили выкопать и отдать. После освобождения на территории шахты возле поселка обнаружили обезображенные тела людей, в том числе женщин со связанными руками. Многих пропавших так и не нашли.

Фронт переместился дальше, неподалеку шли бои, у молодой Республики не доходили руки накормить-приютить всех нуждавшихся. Гуманитарки приходило недостаточно, еще не были налажены учет и распределение. Отчаянные родительницы, видя, что маленькие дети голодают дома, а в школе и садике их тоже кормить нечем, ездили по всем уцелевшим окрестным предприятиям, в красках описывали ситуацию, просили помочь. Какая-нибудь база даст мешок овощей, макаронная фабрика — лапши, так и выживали. Периодически в поселок приезжали кришнаиты, варили кашу с овощами и раздавали голодным людям.

Это всё было очень страшно, однако такая общая беда быстро изменила, сплотила людей. Соседи помогали друг другу, делились кашей, подкармливали голодавших пенсионеров. Писали объявления о том, где большая нужда, люди откликались, приезжали, спасали. Очень живо отреагировало российское общество, множество волонтеров, ячейки нашей организации развернули активный сбор и отправку гуманитарной помощи для мирного населения и ополченцев, помогали раненым.

17 января 2015 года в бою под аэропортом отряд СВ понес первые потери — погибли трое: Евгений Красношеин, Евгений Беляев и координатор донецкой ячейки Игорь Юдин.

Для меня время до и после похорон Игоря вспоминается как разные периоды, и я знаю, что для других бой на «Трешке» — тоже некая поворотная точка.

С весны 2015 года информцентр, гражданская часть миссии и, по возможности, военное крыло, регулярно прорабатывают газету и другой контент «Сути времени». В 2015–2016 годах ребята из ростовской ячейки приезжали к нам для совместного освоения «Манифеста», «Нашего пути», «Права на кислород» и других материалов. Киевские и ростовские товарищи на многое открыли мне глаза, и я вижу, что эти занятия безумно важны для ячеек «Сути времени», потому что по-настоящему прочные структуры формирует только смысл, другие варианты сборки — на местных лидерах, линейно-мобилизационном драйве — рано или поздно рассыпаются.

За эти три года я пересмотрела свое отношение к участию в «Сути времени». Раньше я думала, что смогу отсидеться на периферии, что в организации много «умелых, с бодрыми лицами», которые свернут все нужные нам горы, а я им помогу, чем смогу. Теперь же я увидела, как нас мало, что с 40-миллионной Украины собралось всего 20 человек. Все те местные украинские активисты, за чьими спинами я планировала отсидеться, проявили слабость и отпрыгнули, кроме одного — он геройски погиб. Уже давно нужно быть в строю, каждый человек в организации, который способен работать, на счету и перегружен, а я до сих пор вожусь со своими слабостями. Очень хочу пробить эту стену в жизнь и, наконец, пробудиться.

За это время благодаря доброте и вниманию руководителей и товарищей я поняла, увидела и узнала много нового, обрела братьев, поступила в ШВС и получила бе­зумно ценный шанс вместе с другими менять себя и то, что вокруг. Это всё потому, что нам с Витей посчастливилось жить в Донецке, который волей случая оказался центром антифашистского сопротивления и местом сбора украинской «Сути времени».