Вот и закончилась Летняя школа —2019.

И радостно и грустно. Невольно вспоминаешь школы предыдущих лет.

Первую школу 2013 года. Еще не было той мощной инфраструктуры, которую строила потом коммуна и приезжавшие на помощь добровольцы. Лагерь был поставлен приехавшими волонтерами. И это уже тогда впечатляло. Первые лекции на школе. Самоорганизация. Решение создать коммуну. Потом лихорадочная стройка первых объектов.

2014 год — война в Донбассе. Сдача Славянска. Продвижение пораженца Стрелкова в герои войны и наше этому противодействие.

2015–2018 постоянные усилия по сплочению сутевцев. Зимние школы. Статистика. Ликбезы. Сочинения. Отчеты. Спортивные дни. Сильно выделялась школа 2018 года. Уже стало понятно, что основное препятствие к победе — внутри нас. Рефлексии. Первые осознанные попытки это исправить.

С того момента, как я начал жить в коммуне, школы воспринимаются иначе. Ты уже не только участник, ты приобщен к организации школы. Невольно, само собой, возникает разделение на «нас» — тех, кто готовит школу, и «их» — тех, для кого стараешься. Эта линия чувствуется не только тобой. Видно, как четко это видят школьники. Стараешься эту линию сделать менее заметной, хотя понимаешь, что стереть ее не получится.

И каждый раз мысли. О том, как живется «там» — откуда приезжают школьники. Такие разные, и такие одинаковые. И куда они уезжают. Видишь, как к концу школы во всех горит огонек единого братства. А после отъезда из школы по отчетам, беседам в чате, по созвонам понимаешь, что «там» идет постоянная борьба не только с врагом, но и с самим собой. Как работа, быт, а часто и семья говорят каждому: «Уймись, будь как все». И как все борются, с разной степенью успеха.

Встречаешь на школе знакомые лица, и невольно всплывают воспоминания. Увидел лицо — вспышка — Красный марш 2014-го. Я не успел к построению, только приехал из аэропорта, смотрю на наш строй со стороны. Между коробками построения бегает парень с прической одуванчика и видеокамерой. Леша Востриков строит колонну, к нему вдруг подходит развеселая «коробка» из пенсионеров с гармошкой в руках. Явно не наши. Леша тоже не понимает, кто это, откуда. Отсылает их за пределы строя, туда, где следуют приглашенные на Марш. Ему что-то отвечают. Леша вспыхивает и кричит, чтобы быстрее уходили. «Одуванчик» всё снимает. Потом вместе смотрим опубликованный «одуванчиком» ролик в интернете и смеемся. Оказывается, «пенсионеры» — сотрудники администрации какого-то подмосковного города. Один из них назвал Лешу бандеровцем. Надо видеть Лешу, чтобы понять, насколько мягко он отреагировал на это оскорбление. Остановился, вспомнил с Лешей об этом, посмеялись.

Встречаешь другое лицо — вспышка — спортивный день на одной из школ. Я — командир взвода. Впервые в жизни. Понимаю, что командовать толком не могу, понимаю, что школьники это видят. Вдруг один из них, командир первого отделения, спокойно и вежливо спрашивает, какое задание. Я ему объясняю. Он фактически берет командование на себя. При этом меня не отодвигает, а как бы обучает, показывает. К концу спортивного дня я уже понимаю, что и как должен делать командир взвода. Останавливаюсь рядом с ним, здороваемся, улыбаемся, разговариваем.

Вижу веснушчатое, вечно молодое женское лицо — радостно вспыхиваю ответной улыбкой. Даша останавливается, представляет мне свою сестренку — она впервые на школе.

Вот так первые дни школы согреваются радостными встречами.

Вижу ребят из своей пятерки. Спрашиваю, как у них дела. Они уже доверяют мне настолько, что без обиняков рассказывают не только о своих радостях, но и о своих переживаниях, причем часто очень личных. Каждый раз чувствуешь себя чуть не священником, слушающим исповедь, и понимаешь, какое это доверие. Потом всю школу ходишь и думаешь, как помочь, что сделать и отдать ребятам с собой туда — в «мир», чтобы они не только выстояли, но и одержали победы в своей нелегкой борьбе.

На этой школе мы хорошо вооружены. Три спектакля, доклады, отчеты, концерт, ребята подготовили мощную спортивную команду, задумали поход с ночевкой, Кургинян начал школу сразу с основных вопросов, человеческих и политических — сильно связанных друг с другом.

Несмотря на то, что идет школа, мы не можем остановить ни один из проектов. Ни производство, ни Красная Весна — не должны останавливаться. На этой школе добавилась еще подготовка к спектаклю. В одном из них участвую и я, со всей нашей «первой группой». Перед спектаклем мы беседуем, делимся впечатлениями о встречах, о школе, о товарищах. Это не просто беседа, спектакль — это сложное живое существо, которое может так или иначе что-то подсказать, протранслировать товарищам, зарядить их, воодушевить. В этих беседах мы и решаем, что самое важное, что больше всего нужно сутевцам. Перед самым спектаклем приходит Кургинян, мы почти всегда подолгу беседуем перед выступлением. Всегда ждем этих бесед. Кургинян ставит проблему, описывает варианты решения, подводные камни, актуальность, приоритеты. Это очень созвучно тому, что мы почувствовали и поняли в беседах со школьниками.

Потом спектакль, полная выкладка, после спектакля ощущение — что чего-то еще не сделали, что надо еще, что не все сделано. Это чувство гложет почти после каждого спектакля. Через день второе выступление, опять полная выкладка, душа кричит с надрывом. И всегда мысль: «Смогли ли, пробились ли, помогли ли?» Это будет глодать долго. Наверное, так и надо.

На следующий день всматриваешься в лица школьников, стараешься за похвалами, даже очень искренними, увидеть то, что обычно не говорят, а может, даже еще не понимают, сутевцы. Стараешься увидеть ростки того зерна, что вчера «сеял» на спектакле. Прорастут ли зерна?

В конце школы все та же мысль — что дальше? Как дальше будет двигаться организация? Что будут делать в своих городах сутевцы? Как будет двигаться работа? Будут ли расти ячейки? И т. д. и т. п.

Ответ мы получим через несколько месяцев. Но уже сейчас ясно одно: несмотря ни на что, мы будем работать. Еще и еще. Пока не победим.