Три года. Казалось бы, всего ничего. Но как много произошло за эти три года. Как поменялся облик и внутреннее содержание страны, городов, людей. Поменялся и я сам. Я уже не тот компьютерный мальчик-романтик, каким три года назад приехал в Донбасс. Что подвигло меня бросить работу, квартиру и такой привычно-комфортный образ жизни? «Комфорт» — как я сейчас ненавижу это слово! Как оно омерзительно звучит, когда вокруг тебя столько детей недоедает, когда столько семей живут под ежедневными обстрелами. Но для меня трехгодичной давности бросить всё — это был шаг.

Необходимость этого шага я осознал 2 мая 2014 года. События в Одессе стали точкой невозврата. Что-то в тот день бесповоротно изменилось во мне. Я будто прозрел. Увидел некогда любимый мною город Киев в новых красках. Эти краски были донельзя черны и ужасны. Люди, окружавшие меня на работе, улице, в транспорте казались уродливыми. Как они не видят происходящего? Как они могут быть такими равнодушными? Нет! Я так жить не могу!

Одновременно с этим осознанием пришло чувство растерянности. Что же делать? Как, собственно, жить дальше с этими новыми ощущениями? Потому призыв Сергея Ервандовича Кургиняна к украинским сутевцам собраться в Донбассе — прозвучал как спасительная и долгожданная команда «Вперед!».

Я наивно полагал, что еду помогать и, как бы это пафосно ни звучало, спасать людей. На самом деле я спасался сам. Спасался не телом, а душой.

Незабываемы чувства, когда я ступил на перрон Донецкого вокзала и меня встретила добродушная улыбка Игорька-Болгарина. В чужом городе я ощутил себя как дома. Наконец-то на улице я могу в полный голос говорить с товарищами на волнующие нас темы!

Но очень скоро на смену этим инфантильным ощущениям пришла реальность в виде войны, такой чужой и непонятной и от этого еще более страшной. Внутренний ответ на ее «стук в дверь» был прост — действие. Главное — быть полезным. Полезным хоть чем-то: мытьем посуды и приготовлением пищи для бойцов, разгрузкой снарядов, агитацией на заводах и шахтах, да чем угодно, лишь бы действовать.

Такой ответ меня на какое-то время успокоил. Но это ответ незрелого романтичного мальчика, а не мужчины, приехавшего на войну. Это осознание пришло ко мне однажды на сцене переполненного Дома культуры. Я стоял перед обычными жителями Донбасса, шахтерами и учителями, которые вынуждены были ежедневно прятаться в подвалах от обстрелов, призывая их взять в руки оружие. Вдруг подумалось: «Да какое я имею моральное право призывать людей умирать, не будучи с ними в одном строю? Не проливая свой пот и кровь?» Именно в тот миг где-то внутри меня зародилось решение взять в руки оружие. И когда стал вопрос о работе в боевой группе, я сделал выбор, не раздумывая.

На войне проявляются как самые низменные, так и самые лучшие стороны человека. Мне посчастливилось нести службу с настоящими людьми, бескорыстными и мужественными, настоящими мужчинами. На которых можно всегда рассчитывать. У которых хочется учиться. Командиры Вольга, Ирис, Пятница — люди, которым я безмерно благодарен за переданный мне бесценный опыт, связаны ли они с воинским искусством или с общечеловеческими нормами и принципами. Костя-Колючий — собирательный образ донбасского мужика: инженерно-грамотный, трудолюбивый и справедливый шахтер. Он один из первых, кто пополнил ряды Отдельной тактической группы «Суть времени». В начале нашего совместного боевого пути у нас были мелкие конфликты, связанные с моей излишней идеалистичностью, а также нетерпимостью к либеральным мифам, охаивающим Советский Союз. Он как-то сказал: «Петька — это всё мелочи, вот увидишь, мы с тобой еще будем друзьями». Сейчас я его заместитель, и мы вместе строим подразделение, дополняя и подстраховывая друг друга.

Марс — товарищ из киевской ячейки им. Чапаева. Друг и брат. Он был всегда примером для меня. Потрясающе грамотный и глубокий человек. Будучи у него заместителем группы в Отдельном батальоне спецназначения «Хан», я многому научился.

Игорек-Болгарин... Я хотел бы так же научиться любить жизнь и заботиться о людях, как он. Надежда Александровна, мать Болгарина, не клянет ни «Суть времени», ни судьбу за случившееся с ее сыном. Она — настоящий образец солдатской матери. То, как она гордится своим сыном, с какой стойкостью переносит утрату, вызывает восхищение.

Юрий-Щука проходит реабилитацию после чудовищного ранения. Рвется назад в строй. Я хотел бы быть таким же целеустремленным и упертым, как он.

Много пота и крови пролито за эти три года. Много храбрых товарищей пало. Для меня особым испытанием было 18 февраля 2015 года, когда погибли Сыч и Алис. Не передать словами, что ты чувствуешь, когда гибнут люди, которые находятся под твоим командованием, за которых ты отвечаешь. Я был на грани слома. Голову не покидали мысли: если бы минутой раньше, если бы я их не отпустил, если бы, если бы, если бы...

Многое изменилось за эти годы. Некогда пустые улицы сегодня наполнились машинами и людьми. На дворе слышен детский смех. В пустующие дома и перекопанные минами огороды вернулась жизнь.

Я всё четче осознаю чудовищность и трудность ситуации. Но главное, как мне кажется, это осознание невероятной сложности выбранного пути. И своего несоответствия вызовам. Но вместе мы сможем, мы не имеем права не дать ответ на эти вызовы.