«В скором времени нам грозит полный развал стационарной психиатрической помощи в России, что приведет к страшным последствиям», заявил врач-психиатр высшей категории, доктор медицинских наук 5 апреля в интервью корреспонденту ИА Красная Весна.

- Что вы можете сказать о состоянии нынешней психиатрической службы в России?

Для начала, приведу немного удручающей статистики. В настоящее время, до 40% населения России имеют какие-либо признаки нарушения психической деятельности. До 6% нуждается в систематической психиатрической помощи. 10% страдает от депрессивных расстройств, 3,1% болеют шизофренией, биполярное аффективное расстройство — у 7% населения страны. За несколько последних лет число инвалидов по психическим заболеваниям в нашей стране выросло на 13%. Парадоксально, но при этом в России отмечается уменьшение доступной психиатрической помощи за последние 20 лет.

Для сравнения: количество психоневрологических диспансеров по стране на 2005 год — 115, в 2016м — всего 64. Психиатрических больниц в 2005 году — 270, в 2016м — 195, уменьшение почти на 30%.

- Как по-вашему проходит в России процесс рефомирования, оптимизации в психиатрии?

Приведу конкретный пример. На данный момент главный психиатр города Москвы профессор Костюк Георгий Петрович активно проводит реформирование психиатрии в форме деинституализации (деинституализация психиатрии — реформирование психиатрической службы, начавшееся в ряде западных стран в 50-х годах XX века, и заключающееся в масштабном сокращении числа психиатрических коек и психиатрических больниц — ИА Красная Весна). Костюк объединяет несколько московских психиатрических больниц в одну, при этом, сокращая полностью руководство этих больниц. Как результат — конгломерат разбросанных на большой территории психиатрических стационаров, которыми руководит один главный врач, что приводит к полной дезорганизации управления этими больницами. В настоящее время в Москве этот процесс практически полностью завершен, и дальнейшие события будут развиваться в соответствии с программой Костюка по пути сокращения психиатрических коек, которых в настоящее время и так не хватает. С учетом постоянно растущей психиатрической патологии, это приведет к полному развалу стационарной психиатрической помощи в России.

- Что из этого следует и чем это, по-вашему, опасно?

Что из этого следует и чем опасно, могу показать на примере Италии, где подобное уже произошло. В Италии с 1999 года сокращены психиатрические больницы на 100%. Но количество больных от этого не уменьшилось, а продолжает расти. Ведущие психиатры Италии в официальной прессе констатируют, что в настоящее время у них практически не осталось врачей-психиатров с опытом лечения больных в стационарных условиях. И поэтому они вынуждены этих больных стационировать в реанимации общего профиля, где такие больные очень быстро дезорганизуют всю работу при их психомоторном возбуждении. Еще одна проблема в Италии — резкое увеличение лиц без определенного места жительства, состоящих из психически больных. Вот к чему может привести незнание и отсутствие практического опыта работы в психиатрии.

- А что происходит в других странах Запада с деинституализацией психиатрии?

Процесс деинституализации во всех остальных странах Запада по-настоящему заключается в реинтеграции, то есть, простому перемещению изолированных психиатрических больниц в многопрофильные соматические стационары, где любой психически больной может получить неограниченную помощь соматического профиля. Перемещение, а не уничтожение. Истинного сокращения стационарной психиатрической помощи при этом не происходит.

- А у нас в стране происходит уничтожение стационарной психиатрической помощи как таковой?

Именно так. Благодаря определенной близости к власть имущим, господин Костюк не только проводит «свою собственную» деинституализацию, но и активно ее пропагандирует по всей России, абсолютно не понимая страшных последствий своей деятельности.

Повторюсь, если такое «реформирование» будет продолжено, то в скором времени нам грозит полный развал стационарной психиатрической помощи в России, что приведет к страшным последствиям.

- Есть ли еще примеры сокращения стационарного лечения в России и последствий этого?

Еще одним направлением этих же процессов, нацеленных на разрушение стройной психиатрической системы, которая была создана и существовала в СССР, является замена стационарной помощи на койки дневного стационара. Дело в том, что практически все психически больные относятся к разряду малоимущих или неимущих, и потому нуждаются именно в стационарной помощи, где они, помимо лечения, будут накормлены и одеты.

Следующей проблемой, которая появилась еще в 1992 году, с момента подписания Ельциным закона о психиатрической помощи, явилось уничтожение коечного фонда. Так, за 20 лет, с 1992 года, мы потеряли не менее 25% психиатрических стационарных коек. Из-за нехватки коечного фонда, Минздраву РФ стало некуда госпитализировать психических больных, которые совершили различные преступления и нуждаются в стационарном лечении. Это привело в 1995 году к появлению нового вида принудительного лечения, так называемое, амбулаторное принудительное лечение, по своей сути являющееся полной профанацией. А именно, до 1996 года психические больные, совершившие различные преступления, лежали в стационаре. Сейчас — просто выпускаются на свободу, и должны раз в месяц посещать врача-психиатра в психоневрологическом диспансере. Чтоб вам было понятно, психоневрологический диспансер — это по сути аналог поликлиники в соматической медицине. Так вот, на деле, оставшись без средств к существованию, такие больные совершают новые преступления — до 50% это воровство и грабеж — и вновь попадают в поле зрения правоохранительных органов. Эту категорию больных нельзя назвать преступниками, поскольку, воруя и совершая грабежи, они пытаются найти себе средство пропитания. _

Таким образом, любому здравомыслящему человеку ясно, что стационарную психиатрическую помощь в России нужно модернизировать, но не в сторону сокращения коек, а в сторону их значительного увеличения, с учетом роста психической заболеваемости во всем мире, и в том числе, в нашей стране.