Рассказ

Дачник Сергей Александрович собирал грибы и увидел человека с металлоискателем, не похожего на местного. Он знал, что немцы в этих местах в Подмосковье продолжают искать своих погибших бойцов.

Он посмотрел на мужчину, а тот — на него. Они ничего друг другу не сказали.

Русский не хотел уходить, потому что это было грибное место, хотя в присутствии поисковика ему было не очень комфортно.

Насобирав полведра «белых», он уже собрался восвояси.

— В какую сторону Духанино? — раздалась неплохая русская речь, и только «р» выдавало немца.

Тот показал.

— Подождите, — громко сказал немец.

Сергей Александрович много раз бывал за границей и насчет современных немцев сделал один вывод: «Дети, покупающие телевизоры, жующие поп-корн и мечтающие забыться на берлинских аттракционах». К этому же разряду он отнес и поисковика.

Немец подошел к русскому, показав карту боевых действий со множеством пометок фломастером. Карта буквально отдавала войной.

— Где мы с вами стоим, должна быть горка, — поделился немец. — Кстати, меня зовут Ральф.

— Сергей, — представился русский. — Это торфяная горка, которую срыли на удобрение.

— Понял! — радостно откликнулся немец. — Тогда я должен искать здесь, — он показал пометку в карте.

Ральф отвернулся, будто Сергея и не было, и пошел куда-то в сторону. И дачник отправился домой.

Его дача находилась в конце садового товарищества, а участок стоял наполовину в лесу. Около 11 вечера в полумраке Сергей Александрович увидел бредущего немца.

— Есть кто? — кричал тот из-за забора.

Сергей Александрович выключил телевизор и вышел.

— Застрял, не успеваю вернуться в гостиницу, — сказал немец.

Русский пригласил его на террасу.

Через минуту куртка Ральфа висела на вешалке в прихожей, а сам поисковик за обе щеки уплетал мясо.

Сергей Александрович включил телевизор. Показывали гей-парад в Берлине. Немец поднял голову и скривил лицо.

— Выродки, — знал он и такое слово.

— Кто это выбрал за них? — задумался дачник.

— Сделали страну дегенератов. Ради этого нужно было объединять ФРГ и ГДР? Человеческие отбросы у власти. Нужен Гитлер. И вам нужен Гитлер. И французам. Иначе крышка, — выразился немец. Он без смущения, на земле, где его предки пролили большую кровь не одних только воинов врага, сказал это.

Сергей Александрович подождал, пока гость доест.

— К нам Гитлер в гости уже приходил. Не понравилось, — сказал гидроэнергетик.

Сергей Александрович был хорошим инженером, смышленым, и несколькими годами ранее помог русской поисковой группе определить, где в этих краях шли бои.

— Вот в этом лесу, где мы с вами встретились, ваши прадеды жгли из огнеметов партизан вместе с деревьями. Прошло много времени, война осталась в фильмах и книгах, но не вся — в самой жизни тоже что-то проглядывает. И каждый раз, когда хожу за грибами, думаю об этом.

Немец понял, что не угодил хозяину, но был слишком уставшим, поэтому сказал, что было на уме:

— А вы что предлагаете? — Ральф объяснил, что относится ко Второй мировой войне так же, как, например, к наполеоновским войнам и что воевать — это нормально. Добавил, что для него Гитлер мало чем отличается от других нормальных европейских лидеров. Но сейчас в Старом Свете и во всем мире начали «курочить жизнь», а поэтому «всем здоровым силам нужно объединиться».

— Мы с вами по-разному понимаем здоровье, — сказал на это дачник.

Сын Сергея Александровича уже лет десять как работал в Германии и часто поговаривал, что любит эту страну больше России.

По телевизору продолжали показывать гей-парад.

— Гитлер эту кашу, в конечном счете, и заварил. Придумали задолго до него, а он стал активно продвигать к реализации, — говорил гидроэнергетик. — Когда тебя делают зверем, это происходит ради чего угодно, только не ради твоей свободы. Свободен может быть лишь человек, и то если он творчески развит. Развит вообще. Ну, хоть сколько-нибудь.

А зверь, которому отключили тормоза… Гитлер это и делал. Он воспитывал своего рода баранов, а потом, когда русские его уконтрапупили, его прихвостни разбрелись по свету и стали, через посредников, организовывать гей-парады, растлевая и развращая тех, кого не удалось тупо-прямо поработить. Одних — в супермаркеты, других — на рок-концерты, третьих — на виллы, а четвертых — на гей-парады. И огнеметы не нужны. Понимаешь?

Немец удивился и сделал большой глоток еще не остывшего чая. В деревянном домике раздалось довольно громкое нерусское «а».

— Сейчас, когда правым силам так нужно объединиться… — на автомате пробормотал Ральф, но было видно, что думал уже о чем-то другом.

— Всем людям нужно объединиться, герр, а с теми, кто уже больше не человек, а зверь… Ведь нормальные семьи нужны не ради производства белокурых бестий для вермахта или НАТО (не сильно отличаются), а чтобы были люди, способные что-то к этому миру прибавить. Это может сделать только человек.

— Нечего прибавлять, всё уже было, — как по-заученному сказал Ральф. И опять у Сергея Александровича сложилось впечатление, что говорить-то он говорит, а думает уже не о том.

— Вот, может, и огнеметчики ваши, точнее не они сами, а те главные, кто к нам их посылал, так думали, еще и поначитавшись Гессе. Всё уже было, и нет ничего нового под луной, но в этой суете сует их погнали до Берлина. Вы уверены, что всё неприятное с немцами уже случилось?

— Я, в общем, простой человек, не понимаю, о чем вы говорите. Только сила может победить деградацию.

— А запустить ее она не может?

— Здоровье должно себя, в конце концов, навязать, иначе человечество… — немец не договорил и уставился на чашку.

Дачник взглянул на экран и увидел, будто не гей-парад идет, а те самые огнеметчики в нацистской форме. Морок сходил, и он смотрел на реальные марширующие меньшинства, потом те снова сливались с нацистами.

Сергей Александрович подкинул в печку дровишек, глянул на огонь. И тут ему представились уже сожжения времен войны, сквозь которые опять шел гей-парад, сменяющийся нацистским. «Что за чертовщина!» — подумал он и сильно потер лицо руками.

Дачник был поражен и, хотя был неверующим, как-то перекрестился, и еще раз внимательно посмотрел на экран.

Немец тем временем вышел на крыльцо. Стояла подмосковная ночь. Смешанный с холодком запах цветов и лесных растений можно было попробовать на вкус.

Поисковик побрел к калитке, опустив голову в телефон.

«Разные миры, — подумал Сергей Александрович, — сын этого немца служит в НАТО и готовится отомстить за Гитлера. Мой сын любит Германию больше России, а я не сомневаюсь, что НАТО споткнется, а все эти влюбленности в Запад пройдут, как сон».

От печного тепла, еды и усталости сильно хотелось спать.

Он вернулся на террасу и снова включил телевизор. Показывали «17 мгновений весны».

Сергей Александрович вымывал тарелку, из которой ел немец. Ему не хотелось ставить ее к остальным.

Ральф покопался в телефоне, вернулся к крыльцу и постучал.

— Что? — спросил хозяин.

— Не принимает. Не могу вызвать такси.

— Давайте я. Какой номер?

Немец с интересом посмотрел в телевизор.

— Какое хорошее кино! Вообще мы не должны были воевать, Сергей. Русские и немцы — родные, — вдруг выдал он.

— Англичане, хотите сказать, стравили? Слышал-слышал. Но воевали. А кровь обратно не отмотать. Вы тогда свой выбор сделали, а мы — противоположный. И сейчас, когда партнеры тех, кого ваши «здоровые» сделали своими наследниками, устроили обкалывание вашего народа, у нас он прежний. Я не знаю, что будет дальше, вылезем мы из постсоветской ямы или нет, но это так. Пускай вакцинированные НАТОвцы попробуют нас, в конце концов, загрызть.

— Вакцинация — еще одна тема для тех, кто за здоровье…

— Для людей, Ральф. Для людей.

— Я только хочу покончить с гей-парадами, — сдавал назад собеседник.

— Вот езжайте и кончайте, — сказал ему русский. — Похоже, такси уже ждет.

Немец встал и, волоча ноги, побрел на выход. Сергей Александрович проводил его до машины и сказал водителю:

— Вези быстрее. Устал человек.

Чтобы ему снова не пришлось слушать о правоте Гитлера, дачник согласился обменяться с Ральфом телефонами. Наутро он получил сообщение: «Сергей, что-то не дает мне покоя. Я немец, но, похоже, в ваших словах есть правда. Я обязательно к Вам приеду».

«Еще чего не хватало», — подумал гидроэнергетик.