В СМИ говорят об эффективности законов о семейно-бытовом насилии, которые действуют в 127 странах. Так, 13 декабря на канале «Россия 24» сообщали, что уровень семейно-бытового насилия в странах, которые недавно ввели подобные законы (Казахстан, Украина, Молдавия, Чехия, Киргизия), сократился на 20–40%. Можно ли верить этим данным после массированной кампании распространения лжи о 14 тысячах ежегодно убиваемых в российских семьях женщин при наличии официальных данных о том, что на самом деле убитых в семьях женщин примерно в 50 раз меньше (в 2015 году было 304 таких случая, в 2018 году — 253)? Каждый выбирает сам. Но почему-то, сообщая об «эффективности» закона, никто не говорит, что конкретно это означает и насколько сократилось количество семей в этих странах.

А на Украине, например, где закон был принят в конце 2017 года, в 2017 году было зарегистрировано 33 169 разводов, в 2018-м эти цифры выросли почти вдвое — 53 861 расторгнутый брак. Это не значит, что все разводы обусловлены именно законом, особенно если учесть, что СМИ говорили о введении закона в полное действие только в 2019 году (кстати, еще одна гирька на чашу недоверия приводимой статистике про уменьшение семейного насилия). Однако, согласитесь, увеличение разводов впечатляет, и связать это увеличение с ожидаемым действием закона вполне можно!

Сообщая об «эффективности» работы закона в странах, где его ввели недавно, почему-то не говорят о европейских странах, где закон работает давно. Теперь мы знаем, почему не говорят. Потому что этой эффективности — нет. Эксперты общероссийской общественной организации защиты семьи «Родительское Всероссийское Сопротивление» собрали данные о количестве убийств женщин от рук партнеров в европейских странах до принятия законов и после (см. статью Веры Родионовой «Ну, приняли в „европах“ закон о СБН… и где результат?», опубликованную 29 ноября 2019 года на сайте ИА «Красная Весна»). Количество «семейных» убийств в Европе не изменилось и находится на одном уровне с Россией, однако почему-то это не мешает лоббистам закона о профилактике семейно-бытового насилия преувеличивать российский уровень в несколько десятков раз и указывать на эффективность европейских законов.

Но вернемся в нашу страну и посмотрим, какими еще способами, помимо обыкновенной откровенной лжи, пытаются протолкнуть в массы мысль о необходимости ввести в законодательство России закон о запрете «страданий» в семье. Ведь именно в этом суть предлагаемого сегодня законопроекта — семейно-бытовое насилие в нем определяется как действия, причиняющие страдания (или содержащие угрозу причинения страданий), а в качестве профилактики оказываются социальные услуги «пострадавшим» и «насильникам».

Телефонный опрос ВЦИОМ, проведенный 4 декабря 2019 года, был посвящен семейному насилию. И если судить по фактическим результатам, то он наголову разбил мифы о российском менталитете, на которые опирались лоббисты закона, утверждающие о массовости насилия в российских семьях. Однако интерпретация, которая дается результатам опроса в средствах массовой информации, заставляет думать, что опрос заказывался вовсе не для того, чтобы поставить точку над i в решении вопроса о необходимости введения в законодательство России спорного закона.

Сначала расскажем об основных результатах опроса, респондентами которого стали 1600 граждан России, отобранных по случайной выборке стационарных и мобильных номеров. 90% респондентов считают, что физическое насилие принципиально недопустимо. 58% опрошенных граждан не слышали о случаях побоев/применения силы в знакомых семьях, а 40% заявили об обратном. 78% считают, что домашнее насилие — важная тема, 70% считают нужным закон о профилактике домашнего насилия, 50% — уверены, что не следует прощать супругу рукоприкладство, если это произошло только один раз (среди женщин доля таких респондентов составила 62%), 95% россиян не согласны с поговоркой «Бьет — значит любит».

Отдельного рассмотрения заслуживает миф, будто битье мужчинами женщин в России настолько распространено, что существует поговорка «Бьет — значит любит». Именно эту поговорку взяли на вооружение лоббисты закона о семейном насилии, уверяющие, что семейные побои в России являются «семейной ценностью», что именно поэтому граждане противятся разработанному закону. Некоторые феминистки, например Мадина Амади из Краснодара, утверждают, будто в общем культурном поле нашей страны этот принцип закодирован «на генном уровне». Не знаю, когда и кем была эта поговорка придумана, но 95% респондентов, не согласных с поговоркой, камня на камне не оставили от этого мифа. Сегодня ее поговорку воспроизводят только несчастные феминистки и лесбиянки, которые ничего об обычной естественной человеческой любви не знают и знать не могут.

Число граждан, которые принципиально считают физическое насилие недопустимым, красноречиво свидетельствует о том, что приписанная российским женщинам роль добровольных терпеливых жертв по меньшей мере не соответствует действительности. А на самом деле является гнусным поклепом. Об этом же свидетельствует 62% женщин, не готовых простить супругу даже единичный случай рукоприкладства.

Опрос ВЦИОМ лишний раз показывает, что представлять российский народ как сплошных тиранов и деспотов нельзя, и даже цифра 40%, говорящая о числе людей, знающих о применении силы или побоев в знакомых семьях, не может свидетельствовать о распространенности насилия. Ведь человек ответит положительно, даже если под эту характеристику попадет хотя бы одна семья из многих десятков известных ему. Я уж не говорю о том, что применение силы и побои — это совершенно разные действия, и зачем они сведены в один вопрос, можно только догадываться. Если отобрать бутылку водки у слишком сильно выпившего мужа — это будет применение силы без побоев, но все соседи будут слышать ссору и думать про насилие. Если не пустить старшую дочь на ночную прогулку, отобрав у нее ключи, — это будет применение силы без побоев, и она потом будет рассказывать про родителей-извергов, затолкавших ее, уже почти успевшую выскочить на лестничную клетку, обратно в квартиру.

Однако почему-то некоторые СМИ, осветившие данный опрос одними из первых — еще до появления информации на официальном сайте ВЦИОМ, то есть получившие ее напрямую из рук исследователей или заказчиков исследования, «мягко» полученные данные искажают. Остается только поразиться, насколько легко некоторые люди прощаются со своей совестью, дезинформируя граждан. Например, в интерпретации издания «Ведомости» исчезает формулировка «применение силы». Журналист (или тот, кто ему дает информацию) оставляет только формулировку «побои». Волшебным образом вдруг оказывается, что у 40% граждан есть знакомые семьи, в которых кто-то бьет своих домочадцев. Иллюстрируется это все фотографией плаката, утверждающего, будто в нашей стране от рук членов семьи ежегодно погибают 12–14 тысяч женщин. Как будто не было круглых столов и обсуждений разного уровня — местного, регионального, федерального — где эти цифры опровергались. В конце концов, издание может направить собственный запрос в компетентные органы, чтобы проверить информацию! Но этого не делается.

Еще один важный момент следует отметить в данной заметке «Ведомостей». Директор по стратегическому развитию ВЦИОМа Степан Львов оговаривает, что осведомленность граждан о новом законопроекте, а также об акциях его сторонников и противников, довольно низкая. Но ведь это сказано на каком-то основании, странно было бы, если бы директор преподносил свои предположения как факт. Скорее всего, соответствующий вопрос задавался респондентам. И тут становится интересно, почему не приводится доля людей, которые знают, о каком законопроекте идет речь. Не потому ли, что эти цифры полностью нивелируют данные о 70% респондентов, считающих нужным стране закон о профилактике семейно-бытового насилия? Ведь закон закону рознь, и если подавляющее большинство считает неприемлемым насилие, то естественно желание людей защитить от этого насилия тех, кто ему подвергается. Но даже если 100% назовут нужным принятие закона о профилактике семейно-бытового насилия, это не означает их согласия на введение в законодательство России норм, возводящих любые страдания в ранг насилия и отменяющих презумпцию невиновности.

В предлагаемом законопроекте речь идет не о том насилии, которое 90% людей принципиально не допускает. Речь идет об изменении самого понятия «насилие». А об этом опроса не было. Никто не спрашивал граждан, согласны ли они считать вольные или невольные страдания насилием. Никто не заказывал исследования, хотят ли граждане под видом профилактики разрешить вмешиваться в семьи некоммерческим организациям. Никто не интересовался у граждан, готовы ли они допустить обвинения кого-либо в насилии без всякого расследования всего лишь на основании заявления испытавшего «страдание» члена семьи.

15 декабря во всероссийской акции протестов против законопроекта участвовали многие сотни человек. Особое возмущение они высказывали тем, что сторонники закона манипулируют людьми, искажая истинные масштабы насилия в семье и пытаясь под эмоции, вызванные смакованием ужасных подробностей случаев действительного насилия, протолкнуть нормы, не имеющие никакого отношения к тому насилию, которое для общества неприемлемо. Эти манипуляции нетрудно проследить.

На первом шаге распространили лживую информацию о том, будто насилия в семье больше, чем вне семьи. Результат не заставил себя ждать. Опрос ВЦИОМ, проведенный тоже 4 декабря (информация опубликована 11 декабря), показал: 49% женщин считает, что опасность стать жертвой насилия или попыток насилия (не обязательно сексуального характера) больше всего в семье. Вариант в «малолюдных, тихих местах» выбрало 48% женщин. Очевидно же, если граждане верят в 14 тысяч женщин, ежегодно убиваемых в семьях, они будут думать, будто семья опаснее других мест.

На втором шаге провели опрос, касающийся именно семейного насилия, хотя насилия вне семьи намного больше. Именно для этого — для обоснования необходимости законопроекта по профилактике семейного насилия — и заказано было исследование ВЦИОМ после массированной кампании по дезинформации общества. Опираясь на эти данные, спикер Совета Федерации Валентина Матвиенко уже заявила о запросе на столь нужный Совету Европы и некоммерческим организациям законопроект.

Однако даже теперь сторонникам законопроекта нужно манипулировать, поскольку слишком уж очевидна разница между действительным запросом населения (профилактикой действительного насилия) и действительной целью авторов законопроекта (отмены презумпции невиновности путем расширения самого понятия насилия до границ, в которых уже невозможно объективно что-то доказать). Поэтому в ход идет уговор, множество версий, видимость обсуждения: «Мол, главное — есть запрос и мы его удовлетворим, закон уже разработан, все шероховатости будут исправлены, не эта версия — так другая наготове».

Несомненно, у инициаторов данной кампании была уверенность, что после второго шага все пойдет проще. Но они просчитались. Ведь если распространять правду, а именно, что в 2018 году в семьях убито 253 женщины, тогда как всего в этот же год в России погибло от преступных посягательств 8,3 тысячи женщин (именно такие данные представляет МВД), то будет намного сложнее манипулировать. А если распространять текст злополучного законопроекта, то люди поймут, что их водят за нос. Гражданское общество не будет спокойно смотреть, как феминистки вкупе с жаждущими государственных денег членами НКО нахрапом нагло и цинично рушат то, что дорого миллионам женщин и мужчин.