Поскольку мы собираемся здесь в канун 100-летия Русской революции, скажу пару личных слов. Меня назвали Татьяной в честь бабушки, умершей во время войны, после блокады. Она родилась и жила посредине между Москвой и Ленинградом — в городе Валдае. И была портнихой, а очень хотела быть учительницей. У нее в табеле было написано «умница», но она не могла пойти учиться на учительницу: семья не могла себе этого позволить. Ее старший брат пять лет учился в учительской семинарии, а она те же самые пять лет училась шить. И потом, после революции, перешивала много-много раз из своих старых платьев платья для моей мамы и для другой своей дочки. Еще у нее было двое сыновей. И все четверо детей стали учителями — благодаря революции. Бабушка рассказывала моей маме, что хотя в годы своей молодости она была самой красивой и самой красиво одетой молодой женщиной в городе, ей приходилось ждать своей очереди на каком-то празднике, чтобы выйти танцевать, потому что выходили по ранжирам. Эти ранжиры тоже были революцией отменены. Вот такая небольшая личная история.
Если в связи со столетием Русской революции проводить какие-то параллели, то мне кажется, что сейчас очень важно думать о многих действительно глобальных и принципиальных концепциях, заложенных вершителями этой революции. И одна из них лежит на поверхности в связи с тем, о чем говорит наша партия «Европейский свободный альянс». Нас называют еще в Европарламенте регионалистами или сепаратистами, потому что мы представляем партии национальные, партии регионов с разным уровнем автономии — от Шотландии, или Каталонии, или Страны Басков, которые имеют свои территориальные автономии, до русскоязычной (или русской, как мы говорим) общины в Латвии, не имеющей даже культурной автономии, поскольку русский язык не имеет здесь никакого статуса, и до сих пор нет гарантии сохранения языка через образование для последующих поколений. Все вместе мы говорим о Европе другой, не о Европе 28 государств, из которых одно сейчас находится в процессе выхода, а о Европе регионов, Европе народов, Европе людей, и эти идеи восходят к идеям Ленина — к праву наций на самоопределение.
Мы знаем совершенно противоположный подход, изложенный Солженицыным в его книге «Как нам обустроить Россию», где он говорит о губерниях исключительно. И сейчас мне кажется, что в Европейском Союзе вопрос о том, как и каким образом объединять очень разные, очень многообразные народы, населяющие наш континент — Европейский, Евразийский — является принципиальным вопросом.
Национальные государства, с моей точки зрения, ушли и остаются в XIX веке. Россия, очевидно, не является национальным государством. Но некоторые, такие как Испания, например, заявляют, что это национальные государства, и что там не может быть внутри никакого многообразия. То же самое заявляет моя страна — Латвия, беря пример еще и с Франции. Опять же: «Одна страна — один язык». Но забывают, что во Франции все-таки еще и одно гражданство. А вот в Латвии у нас половина русскоязычных еще и лишены гражданства и, соответственно, гражданских прав, начиная с права участвовать в любых выборах.
И Европейский союз, с нашей точки зрения, должен строиться заново, должен строиться снизу. И это как раз то, о чем никто не говорит вообще на уровне Европейского союза. Правильно Сергей говорит ― о чем угодно говорят, что угодно обсуждают, только не основные проблемы, не основные вопросы. Как создать это здание?
Необдуманное расширение Европейского союза за счет стран Восточной Европы на самом деле, де-факто оказалось неоколониализмом. Наши пространства были использованы как рынки сбыта западных товаров, что, по мнению многих экономистов, оттянуло кризис конца XX века где-то на 10 лет. И он, названный финансовым, а на самом деле ― глобальный, по нашему определению, членов клуба «София», случился уже в 2007–2008 годах. А сейчас Европа получает бумерангом последствия тех процессов, что были заложены, поскольку поначалу это были плюсы определенные, в первую очередь для бизнеса — расширение рынков сбыта. Убита была наша собственная промышленность, наше собственное производство. Но раз нет промышленности, производства, значит, нет рабочих мест, и люди переезжают. Появился в Европе такой пылесос определенный из стран Восточной Европы в Западную, и в первую очередь ― в Британию, она открыла сразу свой рынок рабочей силы, и там просто уже переполнение произошло определенное. И это было одной из главных причин «брексита». И к нам, с другой стороны, начинают уже подсасываться трудовые ресурсы из соседних стран, в первую очередь с Украины, в Польшу, в страны Балтии. А сюда [в Россию] — из республик Средней Азии... Я только что побывала в Таджикистане с официальным визитом. Как известно, половина национальной денежной массы в обращении этой страны приходит из России. И все эти процессы, очевидно, надо как-то оценить. Что это? Почему это? Как это происходит?
К сожалению, мы поначалу пытались обсуждать это в рамках классических левых партий. Приглашали Die Linke из Германии, приглашали других... Но мы слышали только идеи... чисто такие... какого-то поверхностного уровня: больше социальные пособия или меньше социальные пособия, что-то в налоговой системе так изменить или так изменить. То есть никакого глобального видения, к сожалению, не предлагали ни социал-демократы, ни другие партии левого толка. И нам вместе с Джульетто Кьезой довольно трудно было найти единомышленников.
Мы в первый раз действительно уже смогли сформироваться на уровне нашего программного документа осенью 2013 года, за два месяца до начала [украинского] майдана, в октябре. Как известно, в ноябре Янукович отказался подписывать договор об ассоциации с Европейским союзом, в эти же дни появился майдан, и пошло-поехало. Мы тогда приняли декларацию клуба «София», где в принципе всё это было уже предсказано, все эти события. Об этом, я думаю, будет подробнее говорить Джульетто, который является автором наших проектов, общих деклараций клуба «София», их уже четыре. И мы будем о нашем видении, изложенном в этих декларациях, говорить.
Поскольку я выступаю во введении, я не буду очень долго занимать ваше внимание, я попрошу возможности побольше поговорить в конце. Но пару слов все-таки об актуальной проблеме, а именно о всё той же конструкции, которая была определена Лениным как право наций на самоопределение. Мы знаем, что это право после кровавой Второй мировой войны было включено во Всеобщую декларацию прав человека.
К сожалению, современные так называемые либералы, когда трактуют общепринятые концепции, под которыми стоят подписи их государств, предпочитают почему-то использовать двойные стандарты. То есть у Косово есть право провозгласить независимость, при этом даже не проводя референдум, а просто заявляя через парламентское большинство об этом праве, и при этом международный ооновский суд в Гааге говорит, что это имеет полное обоснование, что это не противоречит никаким международным договоренностям. Вот такая односторонняя ― именно так и записано в решении суда от 2012 года ― односторонняя декларация независимости не противоречит международному праву. И совершенно другая оценка появляется, когда речь идет о Крыме, о Приднестровье, о Южной Осетии, о Нагорном Карабахе, об Абхазии, о Каталонии, в какой-то степени о Шотландии, хотя там референдум все-таки был проведен при согласии Лондона. Вот эти двойные стандарты вдруг возникают.
Я хотела бы провести параллели между событиями в Каталонии и событиями в Крыму не в 2014 году, где я была наблюдателем на референдуме 16 марта, а в 1991-м. Почему-то об этом сейчас никто не вспоминает, а тут полные параллели с процессом распада Советского Союза, потому что там было несколько референдумов.
В январе 1991 года в Крыму был референдум, на котором был поставлен вопрос: «Хотите ли Вы, чтобы Крым был независимой республикой в составе обновленного Советского Союза?» Сравните с вопросом в Каталонии: «Хотите ли Вы, чтобы Каталония была независимой республикой в составе Евросоюза?» Не кажется что-то созвучным?
Референдум был в 1992 году еще в Южной Осетии. События в Приднестровье были, к сожалению, кровавыми тогда, в начале 1990-х. Но мнение народа тоже было различными способами потом, в 1995-м, продемонстрировано, и при этом никто не говорит и не вспоминает о праве людей и их общностей на самоопределение. Опять двойные стандарты. Мне кажется, что сейчас как раз время более подробно и более глубоко начинать проводить параллели, исторические параллели, это всегда очень полезно.
Я пыталась несколько лет назад, во время дебатов по тому же Крыму со своими оппонентами из Европейского парламента, апеллировать к процессу распада Советского Союза, когда обсуждали, например, Украину, и говорить о том, что тогда тоже никто не послушал мнения людей, мнения регионов, мнения общин. Всё время отмахивались те же англичане, другие западные европейцы ― они не хотели задумываться, они все на ура приветствовали распад Советского Союза, появление 15 новых государств. Почему именно 15, в каких границах эти 15, ― это почему-то никого не волновало, никто не вспоминал о праве на самоопределение.
Вот сейчас, в связи с «брекситом»... В Великобритании чуть более 50 % проголосовало за выход Великобритании из Евросоюза, но неравномерно проголосовали: в некоторых регионах большинство проголосовало за то, чтобы остаться. Причем эти регионы ― как раз те, которые хотят использовать свое право на самоопределение: это Шотландия, Северная Ирландия и Гибралтар. И вот тут можно полные параллели проводить с распадом Советского Союза ― тогда тоже регионы никто не хотел слушать. Каталония — я уже проводила параллели.
Сейчас мы очень внимательно обсуждаем (говоря «мы», я имею в виду европейские структуры и представителей, в частности, Европейского парламента) с руководством Великобритании, что будет с гражданами Европейского Союза, находящимися в Великобритании, ― это более трех миллионов, и с гражданами Великобритании, находящмися в странах Европейского Союза, — это миллион двести тысяч как минимум. Все они передвигались согласно принципу Европейского Союза о свободном передвижении рабочей силы.
Но ведь точно так же и мы передвигались и переезжали в рамках Советского Союза из одной республики в другую. Очень часто по распределению, после окончания вуза. И затем вот эти передвижения вдруг, в случае трех прибалтийских государств, были объявлены оккупацией, колонизацией, русификацией и бог еще знает чем. И этот принцип был применен для объявления тех, кто приехал в Латвию, в Эстонию после Великой Отечественной войны, людьми, не имеющими права на признание их гражданами соответствующих республик. Литва не пошла по этому пути только потому, что тогда встал бы вопрос о территории довоенной, которая была гораздо меньше, чем они получили по итогам Великой Отечественной войны.
Завершая свое выступление, я хочу призвать вас всех использовать вот это наше время для того, чтобы обратить внимание ваших собеседников, ваших, может быть, оппонентов, на то, что всё больше и больше появляется параллелей, исторических параллелей с событиями на пространстве бывшей Российской империи 100-летней давности, с событиями 26-летней давности. И, может быть, это как раз время для прозрения, когда люди начинают оценивать, в каком мире они живут, каким они хотят видеть этот мир, и как мы можем весь этот мир перестроить. Только не так, как это было сделано 26 лет назад.
Татьяна Жданок (Латвия) — депутат Европарламента, группа «Европейский свободный альянс», сопредседатель партии «Русский Союз Латвии»