Любая армия нуждается в собственной инфраструктуре. И чем больше и технологичней армия, чем разнообразнее номенклатура применяемого оружия — тем крупнее и сложнее требуются сооружения для размещения личного состава и техники, склады и полигоны вооружений или хранения боеприпасов, учебные позиции для тренировки войск.

В России проектированием и строительством всех этих объектов занимается военно-строительный комплекс Министерства обороны. Не так давно он в очередной раз подвергся масштабному реформированию.

В последние дни 2016 года был опубликован Указ президента Путина «Об упразднении федерального агентства специального строительства», согласно которому к 1 июля 2017 года Спецстрой должен прекратить свою самостоятельную деятельность, а его функции передаются Минобороны РФ.

В военном экспертном сообществе это решение вызвало однозначно позитивную реакцию. Ведь в советские времена военно-строительный комплекс находился в ведении Минобороны и лишь вследствие перестройки превратился в полностью «гражданскую» службу. И, надо сказать, сильно с тех пор деградировал.

Так что российский Росспецстрой — это совсем не то же самое, что знаменитый советский Спецстрой.

Прообраз Спецстроя СССР — Строительное управление № 565 МВД СССР — был создан 31 марта 1951 года, а в 1953 году оно было преобразовано в Главное управление специального строительства (Главспецстрой). До этого военно-строительного комплекса как единой структуры не существовало.

Главспецстрой создавался, главным образом, для возведения системы ПВО Москвы С-25 «Беркут». Большое и Малое бетонные кольца вокруг Москвы — это автомобильные артерии этой системы. Затем Главспецстрой строил систему ПВО Ленинграда, известную как С-50, объекты ПВО в Калининской (ныне Тверская), Новгородской и Псковской областях.

На счету Главспецстроя возведение множества крупных промышленных объектов в XX веке. Это и строительство Верхнесалдинского металлургического производственного объединения, так называемой Титановой Магнитки, и расширение Ижевских машиностроительного и металлургического заводов, и возведение систем специальной связи, строительство завода имени М. В. Хруничева, заводов «Красный Октябрь», «Энергомаш» и «Знамя труда», ракетно-космической корпорации «Энергия» им. академика С. П. Королева и множества других объектов гражданского или двойного назначения. И все это — не считая строительства специальных военных объектов, многие из которых до сих пор являются секретными.

Но так было до развала СССР.

В 90-е годы Спецстрой подвергли целому ряду упразднений, реорганизаций и сокращений, инженерно-строительные части передавали в подчинение другим структурам, ужимали штаты и так далее.

В целом тенденция была понятна. Армии, не собирающейся воевать с Западом, сокращающей свои ряды и переходящей на контрактную основу, собственный мощный строительный комплекс не нужен. Он не вписывается в концепцию рыночных отношений. А проблемы сохранения уникальных наработок, высокопрофессиональных кадров, да и просто секретность никого тогда не волновали.

К 1997 году военных строителей осталось только 20 тысяч человек и чуть более 200 человек центрального аппарата. Но реорганизации продолжались, и завершились они лишь в 2004 году образованием Федерального агентства специального строительства (Росспецстрой).

Но и это не было окончанием реформистских бед военно-строительного комплекса. Потому что главой Минобороны стал Анатолий Сердюков. Он вместе со своим ставленником Дмитрием Нагинским, что называется, «отжал» Росспецстрой у Министерства обороны.

Сердюковская команда решила сделать гражданскими предприятия, занимающиеся военным строительством. И теперь входящие в состав ВСК строительные организации обязывались работать исключительно на тендерной основе. Стоит только вдуматься — стратегические, секретные и специальные оборонные объекты строились обычными коммерческими фирмами!

Кроме того, имел место и банальный «распил» имущества ВСК, ведь предприятия, относившиеся к военно-строительной отрасли, обладали дорогостоящими землями, оборудованием, зданиями, зачастую в престижных районах крупных городов, и другими материальными активами. Здесь стоит вспомнить изрядно нашумевшую в свое время историю с продажей здания проектного института 31 ГПИСС на Смоленском бульваре в Москве.

То есть простор для махинаций открылся невиданный, и Росспецтрой воспользовался этим в полной мере. Лишь когда в ноябре 2015 года из-за неготовности космодрома «Восточный» президенту пришлось перенести на полгода пуск ракеты-носителя «Союз-2.1а», дело Спецстроя стали раскручивать. В результате проверок выяснились чудовищные злоупотребления.

Оказалось, что сам Спецстрой выполняет работы лишь на 15–20 % от стоимости контрактов, а все остальное (включая проектно-сметную документацию) поручает сторонним структурам. Неудивительно, что срывались сроки выполнения госконтрактов (на сумму более 159 млрд руб.), а отставания от графика работ были на 72 из 83 военных объектах.

Но особо отличился Спецстрой именно на космодроме «Восточный». Там работали более 250 «шарашкиных контор» (то бишь сторонних строительных компаний), большинство которых не обладали ни нужной компетенцией, ни оборудованием, ни качественными специалистами. По случаям хищений и невыплате зарплат были возбуждены многие десятки уголовных дел. Тут уже речь не шла даже о секретности, добиться хотя бы относительного качества.

Так что произведенное президентом упразднение Росспецстроя и передача его активов в ведение Минобороны было делом критически необходимым с точки зрения безопасности страны.

Перед новой структурой были поставлены крайне серьезные задачи:

• уметь создавать особые, концептуальные, типовые проекты военных и гражданских объектов с учетом инженерной и транспортной инфраструктуры, климатических и географических особенностей местности;

• быть готовыми строить под «ключ» любые здания, комплексы и специальные армейские сооружения;

• возводимые объекты должны обладать современной инфраструктурой и благоустроенной средой, они должны быть полностью оснащены новым, высокотехнологичным оборудованием согласно назначению;

• повседневной задачей является также эксплуатация жилого и жилищно-казарменного фондов.

Итак, задачи определены, цели обозначены. Казалось бы, наконец-то ВСК обрел то, в чем так долго нуждался — смысл своего существования. Однако не все так просто.

Во-первых, это только на внешний ненаблюдательный взгляд созданы новые организации и построена новая структура. А на самом деле и кадровый состав, и техника, и все остальное в массе своей были просто переведены из ликвидируемых предприятий все того же проворовавшегося Росспецстроя.

Во-вторых, пока еще не окончательно, но очень серьезно в ходе акционирования конца 2000-х загублены специальные проектные институты. Потеряно огромное число классных военных специалистов — часть была уволена, часть ушла на пенсию. Это и во времена Спецстроя сказывалось на качестве работ и в еще большей степени сказывается теперь.

В-третьих, осталась и продолжает сохраняться инерция сложившегося на данный момент способа управления. Главки Росспецстроя привыкли к тому, что поскольку строителей-специалистов в штате и парка техники мало, то недостающие кадры нанимаются на местах строек, а машины берутся в аренду. Результат соответствующий.

Сохранилась и прежняя психология, от которой придется избавляться еще очень долго. Ни привычная повальная коррупция, ни срыв сроков работ, ни неплатежи подрядчикам — никуда не делись. А это и является одной из причин невысокого качества возводимых объектов. И никаких «кадровых оргвыводов» внутри структуры по результатам таких нарушений не делалось. Быть может, исправить эту проблему позволит включение мероприятий капитального строительства в Государственную программу вооружения, о котором заявил Сергей Шойгу на коллегии Министерства обороны 26 декабря 2017 года. Поживем — увидим.

Пока единственным плюсом является сам факт передачи специального военного строительства под крыло Министерства обороны. Тем самым создается единая ответственная за гособоронзаказ структура в сфере специального строительства. Которая, по окончании процесса формирования, будет назначена единственным поставщиком в сфере проектирования и строительства для Министерства обороны. Но и здесь не обошлось без ложки дегтя — полностью от тендерных процедур ВСК не освобожден. Предприятия военно-строительного комплекса по закону обязаны проводить тендер для своих субподрядчиков, и в этом смысле ничего не изменилось.

Таким образом, проблемы военно-строительного комплекса до конца не устранены, осталось много слабых мест, которыми могут воспользоваться коррупционеры. И что самое важное — все реформы и перестановки в военно-строительном комплексе будут малоэффективными до тех пор, пока на должности верхнего и среднего управленческого звена не придут люди, у которых на первом месте выполнение поставленной задачи, которые болеют за свое и общее дело, которые способны построить отношения с окружающими отделами и организациями, не считаясь с личными предпочтениями и интересами, а только исходя из пользы для армии и государства.

А теперь зададимся двумя принципиальными вопросами. Первый из них — способно ли государство (а тем более великая держава), ведущее лишь частное (коммерческое) строительство, обеспечить свою обороноспособность?

Еще мудрые древние римляне полагали, что строительство — одна из важнейших воинских специальностей. Задачи военного строительства с тех пор стали неизмеримо масштабнее. Так могут ли гражданские строители, не знающие специфики специального строительства, обеспечить должное качество, например, ракетных шахт или аэродромов для наших стратегических бомбардировщиков?

С этим вопросом тесно связан и второй — военно-строительный комплекс по самому факту своей принадлежности к системе Минобороны нацелен на конечный результат своей работы, а не на получение коммерческой прибыли. Конечно, бывают и здесь случаи хищений и мошенничества, но это не отменяет принципа — строя оборонные объекты, военные строители понимают, что они необходимы на случай войны, и относятся к своей задаче соответственно. Тогда как для коммерческих строительных фирм, пекущихся лишь о своем кармане, это — еще один очередной объект, средства, отпущенные на который, следует максимально эффективно «распилить». А будет ли он надежно функционировать в военное время — это фирмы не волнует.

Так что передать специальное строительство в ведение Министерства обороны — это только полдела. А дальше необходимо твердое и осмысленное руководство этой системой, возвращение в НИИ и военные строительные организации старых опытных кадров и планомерное взращивание новых, повсеместный жесткий контроль для избавления от въевшихся в плоть и кровь криминальных навыков работы и многое другое.

А главное — постараться избавить хотя бы сферу обороноспособности страны от «рыночных» методов работы, которые рано или поздно приведут и армию, и оборонку к гибели.