Президент России Владимир Путин в своем послании Федеральному собранию 21 апреля выразил надежду, что никому «не придет в голову перейти в отношении России так называемую красную черту. А где она будет проходить, это мы будем определять в каждом конкретном случае сами».
В контексте данного высказывания российского лидера по-прежнему остается неопределенным вопрос отношений России с Турцией, политика которой определяется игрой на противоречиях между партнерами.
Чуть ли не эталонным примером такого рода политики является «сумасшедший» (эпитет турецкого лидера) проект канала «Стамбул», который должен стать альтернативой Босфору и реализация которого вполне может преступить «красную черту» в отношениях с Россией.
Сможет ли Турция построить канал «Стамбул»?
При спокойном анализе проекта становится понятно, что на данный момент пиара и политической игры в нем больше, чем реальных предпосылок реализации. Ведь Турция не потянет многомиллиардный проект в одиночку. В турецких СМИ ранее появлялась информация, что инвестиционное плечо проекту могут подставить различные страны — от Катара и Китая до стран Бенилюкса. Но до конкретики дело пока не дошло.
США и НАТО проект интересен, прежде всего, перспективой ликвидации конвенции Монтрё с целью обеспечения неограниченной возможности нахождения военных кораблей нечерноморских стран в Черном море.
Однако Анкаре явно не выгодна открытая ликвидация конвенции Монтрё. Ведь в таком случае Турция потеряет контроль над проливами и, как следствие, привлекательность для НАТО и Вашингтона. Следовательно, и на выходки Турции перестанут закрывать глаза так, как делают это сегодня ее союзники по военно-политическому блоку.
Кто может помешать реализации проекта?
Двусмысленные заявления Эрдогана о том, что условия конвенции Монтрё не будут распространяться на канал «Стамбул» и одновременно о том, что строительство канала не повлияет на условия конвенции Монтрё (это справедливо, так как речь идет о Черном море в целом, а не только о проливах) — позволяют турецкому лидеру успокаивать и кемалистов (противников канала) и те группы, которые считают Монтрё пережитком, ущемляющим национальные интересы Турции.
Внутриполитический фактор может сыграть ключевую роль в судьбе нового мегапроекта. Ведь для Эрдогана и его партии, которая уже на последних выборах «потеряла» мэров крупных городов, включая Стамбул, нет гарантий победы на выборах 2023 года. Поэтому Эрдоган вынужден сейчас совершать все более крупные вложения в поддержку эйфории побед, которой охвачено турецкое общество. В связи с этим резкий вброс в информационную повестку темы строительства канала «Стамбул», о котором Эрдоган мечтал с 2011 года, видится вполне закономерным.
Политические оппоненты Эрдогана, понимая мощный электоральный потенциал мегапроекта, будут всячески мешать его реализации. «Этот проект даже не предательский проект для Стамбула, это официально проект убийства. Это ненужный проект катастрофы для Стамбула. Стамбул будет разрушен, когда этот проект будет завершен. Самый важный риск этого города — землетрясение. И этот риск не такой уж маленький. Более того, этот риск относится не только к Стамбулу, но и ко всей Турции. Мы говорим о возможности крупного хаоса и национального бедствия, в результате которого жизнь остановится, а экономика понесет огромный ущерб. Мы говорим о серьезном риске того, что 48 тысяч зданий будут серьезно повреждены и десятки тысяч граждан могут погибнуть. Поэтому, как нового руководства, нашей главной целью является сделать Стамбул городом, устойчивым к стихийным бедствиям и особенно землетрясениям», — заявил один из главных противников канала «Стамбул», мэр Стамбула Экрем Имамоглу в декабре 2019 года в интервью Cumhuriyet.
Кроме того, некоторые турецкие экологи настаивают на том, что строительство альтернативы Босфору нанесет непоправимый ущерб природному балансу между Черным и Мраморным морями, в частности, приведет к цветению воды, в результате чего жители и гости Стамбула вынуждены будут дышать зловониями сероводорода.
Ответ властей на эти прогнозы носит симметричный характер — на каждый пункт из перечня угроз у провластных специалистов есть прямо противоположные прогнозы.
Личные амбиции Эрдогана
Кроме политических игр, Эрдогану как сильному лидеру авторитарного типа присущи исторические амбиции, поэтому он стремится реализовать те проекты, которые в свое время планировали претворить в жизнь самые могущественные султаны Османской империи.
Так, султан Сулейман Великолепный в XVI веке вынашивал планы по строительству искусственного пролива, соединяющего Черное и Мраморное моря. Однако ни Сулейману Великолепному, ни другим шести его коллегам в дальнейшем так и не удалось сделать то, что сегодня уже не является утопичным. Вполне масштабная и реализуемая цель для Эрдогана, не скрывающего своих неоосманистских амбиций.
К тому же сколь бы «сумасшедшим» ни был проект нового канала, Эрдоган уже не раз доказывал на практике способность доводить до конца свои дерзкие идеи — так, вопреки критикам, под Босфором был прорыт тоннель, европейскую и азиатскую часть мегаполиса связал третий мост, вошел в строй и новый аэропорт Стамбула.
Как Турция «заставит» поменять бесплатный Босфор на платный «Стамбул»?
При обсуждении перспектив личного проекта Эрдогана все чаще звучит вопрос — кто захочет платить за проход через «Стамбул» вместо того, чтобы воспользоваться Босфором, бесплатный проход торговых судов через который гарантирован конвенцией Монтрё от 1936 года?
Турецкие власти озаботились этим вопросом еще тогда, когда реализация проекта нового канала не выглядела настолько реалистично, как сегодня. Дело в том, что турки еще с середины девяностых годов прошлого века начали с некоторой периодичностью навязывать свои правила судоходства в проливах, среди которых, например, присвоение торговым судам статуса военных в случае перевозки ими военных грузов. Кроме того, по данным турецкой газеты Yeni Yaşam, к началу февраля 2019 г. время ожидания в проливах увеличилось до 16 суток вместо прежних 10 часов. То есть турецкие власти давно ведут игру на снижение грузопотока через Босфор.
Поэтому «беспокоиться» за турок в этом вопросе не стоит — за последние 30 лет они выработали не один десяток способов извлечь максимальную выгоду из любого проекта. Весьма тонкая игра с каналом «Стамбул», суть которой, помимо внешнеполитического шантажа, весьма вероятно сводится к строительству за чужой счет дорогущего канала для торговых и гражданских судов, за пропуск которых Турция будет пополнять казну. Таким образом, Турция сможет и контроль над проливами сохранить, то есть продолжать влиять на военно-политическую обстановку в регионе, и заработать, и оставить элемент шантажа — канал «Стамбул» в любом случае оставляет турецкому руководству возможность маневрирования и обхода Монтрё в зависимости от ситуативного изменения политического климата в регионе.
Как канал «Стамбул» угрожает интересам России?
За что действительно стоит переживать, так это за интересы России в регионе. Ведь на сегодня очевидны два факта — то, что Россия никак не сможет воспрепятствовать строительству канала, и то, что Россию не позовут в соучастники проекта, так как обратное не позволит Анкаре добиться главного — усилить влияние Турции в Черном море.
Поэтому если проект нового канала все же будет реализован, то рано или поздно «красная черта» в отношении России по данному вопросу будет преступлена. Речь идет, прежде всего, об угрозе отмены или пересмотра положений конвенции Монтрё.
Опций ответа у России в данном случае немного — и все сплошь военно-политические. Поэтому если западных партнеров не убедит оснащение российских вооруженных сил в Крыму и на Черном море ракетно-ядерным высокоточным оружием, то Москве придется заявить о том, что неограниченное открытие Черного моря для кораблей НАТО является экзистенциальной угрозой, на которую она вправе реагировать любыми средствами. Альтернатива — подрыв российского южного пояса безопасности.