Яна Сиденко посвятила свой рассказ неблаговидным тенденциям, наметившимся в Австрии в деле сохранения памяти о жертвах нацистских палачей Третьего рейха, о подвиге освободившего страну от власти фашизма советского солдата. И о попытках реабилитации гитлеровского режима и его пособников как «образца» для «защиты» от наплыва иммигрантов. Эти факты, по словам автора, всё более проявляются во многих государствах Европы.

А что происходит у нас, в России? Яна Сиденко подмечает стремление части российской элиты к своеобразному заигрыванию с разного рода зарубежными правыми организациями, а также факт наличия в нашем обществе пятой колонны, которая имеет возможность свободно, даже порой навязчиво пропагандировать свои взгляды, в том числе через федеральные СМИ.

Вот именно об одной из таких «технологий перекодирования» российского общества мне бы и хотелось рассказать.

В канун празднования 72-й годовщины Победы в Великой Отечественной войне в моем родном городе Рязани, в его историческом центре — Рязанском кремле, было анонсировано открытие выставки «Сталинград 1942–1943 гг. глазами художников», предоставленной Государственным историко-мемориальным музеем-заповедником «Сталинградская битва». В рамках этой экспозиции рязанцам была предоставлена возможность увидеть более 80 рисунков, созданных в дни великой битвы за Сталинград как известными художниками студии батальной живописи им. М. Б. Грекова — П. И. Барановым, С. М. Годыной, Е. И. Комаровым, П. Я. Кирпичевым, так и непрофессиональными художниками-фронтовиками — В. Б. Лойко, Ю. В. Ворогушиным.

В этом году исполняется 75 лет Сталинградскому сражению, отсюда, казалось бы, прекрасный замысел — через творчество непосредственных участников великой битвы на Волге донести до современного человека чувства непосредственного участника тех трагических, порой страшных, но великих событий. Но... Наряду с работами советских авторов составителями выставки было анонсировано включение в экспозицию рисунков из фронтовых альбомов австрийского художника, солдата-пропагандиста Ханса Лиска и немецкого военного врача Курта Ройбера.

Могут сказать: ну и что здесь такого? — всегда интересно увидеть великое событие «с разных сторон»... Но ведь тогда сама идея выставки из мемориального нравственного посыла от предков-победителей к их сегодняшним наследникам превращается в сугубо историко-эстетическое зрелище, интересное лишь с точки зрения «независимого» исследователя, отстраненного напрочь от сущности подвига Сталинграда, потерявшего духовную связь с героями, защищавшими волжскую твердыню.

Поэтому 5 мая, в день открытия выставки, я отправился в Рязанский кремль, чтобы непосредственно на себе ощутить воздействие экспозиции и пообщаться с ее организаторами, к которым у меня наметился ряд вопросов. Скажу честно, была надежда, что организаторы каким-то образом смогут отделить «добро» от «зла», простроить экспозиционное пространство так, чтобы посетителям была понятна сущностная разница между высоким подвигом защитников Сталинграда и хищническими инстинктами захватчиков.

Но, увы, ничего подобного в экспозиционном пространстве дворца Олега (одно из зданий Рязанского кремля), где разместилась выставка, не наблюдалось. Всё было смешано в одну кучу, работы советских авторов соседствовали с творениями фашистов. А если учесть, что на рисунках «грековцев» тоже проскакивали изображения фашистов, — приходилось внимательно вчитываться в поясняющий текст, чтобы разобраться с авторством. Единственным отличием служил цвет листов, на которых были прикреплены рисунки: у немецких художников он был темно-серым, у наших — белым. Но, скажу прямо, это я смог понять далеко не сразу.

Вся эта выставочная композиция производила впечатление единого целого: это был скорее рассказ о войне как таковой, безотносительный к сути той великой битвы, достаточно нейтральный, даже холодно-отстраненный в отношении ее участников. Единственное, что вводило посетителя в контекст экспозиции, — стенды в самом начале выставочного пространства, на которых разместились имена рязанцев из Зала Славы Сталинградской битвы. Но каким образом посетитель мог бы ассоциировать эти имена с чересполосными, перемешанными изображениями на рисунках выставки, было абсолютно непонятно.

Нагруженный этими впечатлениями и размышлениями, я подошел с вопросами к организаторам выставки, сотрудникам историко-архитектурного музея-заповедника «Рязанский кремль»: заведующему выставочным залом Виктору Васильевичу Жолобову (далее — В.Ж.) и заведующей сектором передвижных выставок Зое Александровне Халявиной (далее — З.Х.).

Далее воспроизвожу наш диалог:

М.Д.: Каков посыл выставки? Ее основная идея?

В.Ж.: Идея — человек на войне, в самый критический момент.

М.Д.: Она связана каким-то образом с Днем Победы?

В.Ж.: К этой Победе мы очень долго и трудно шли. Это начало Победы. До этого у нас были горькие поражения. Еще в мае 42-го было тяжелое поражение под Харьковом. И вот люди вздохнули, почувствовали какой-то оптимизм, чего до этого не было...

М.Д.: А кто занимался комплектованием выставки?

В.Ж.: Комплектованием занимались сотрудники Волгоградского музея.

М.Д.: То есть Вы выполняете чисто техническую функцию? Предоставляете помещение для размещения?

В.Ж.: Нет. Мы свои пожелания высказывали. Мы, когда обсуждали выставку за полгода до ее открытия, они нас спросили, мол, как вы с немецкими художниками? Это будет уместно или нет?

М.Д.: Тогда зачем это для нынешней Рязани: объединить перед Днем Победы подвиг защитников Сталинграда и рисунки захватчиков нашей земли в рамках одной выставки работ? Ведь получается, что это рязанские музейщики были инициаторами, чтобы «немецкая часть» была...

В.Ж.: Мы были не против. Дело в том, что мы старались не использовать никакие пропагандистские моменты.

Интересное откровение — по замыслу организаторов, выставка не должна содержать «никакие пропагандистские моменты». Иными словами, посетитель должен воспринимать ее как абсолютно сторонний наблюдатель. Он не должен сопереживать, сочувствовать героям рисунков. К тому же для меня стало понятно, что решение о построении «совместной» (советских и немецких художников) выставки принималось организаторами с рязанской стороны.

Следующий мой вопрос был посвящен одной из работ немецкого автора Курта Ройбера, созданной им в канун Рождества 1942 года: «Сталинградская мадонна».

М.Д.: Вы сказали, что рисунок «Сталинградская мадонна», экспонирующийся на выставке, давал надежду немецким солдатам. Надежду на что? На их победу?

В.Ж.: Нет, нет, я не сказал, что на победу. На личное спасение.

М.Д.: А за счет чего спасение?

В.Ж.: За счет плена, предположим. У них, у немцев была мечта — вернуться домой.

М.Д.: А зачем они пришли сюда?

В.Ж.: Ну это уж понятно...

М.Д.: То есть Вы считаете нормальным, что на День Победы это будет висеть в Рязанском кремле?

В.Ж.: Ну да, на День Победы это будет висеть...

З.Х.: Нет, нет, на День Победы этих работ не будет.

Признаюсь, в этот момент мне показалось, что среди организаторов есть человек, понимающий, что есть рамки, за которые переступать нельзя. Но как показал дальнейший разговор — эта надежда не оправдалась.

З.Х.: Вообще, у них сейчас идет примирение...

М.Д.: Примирение, у кого? У них или у нас?

З.Х.: У нас.

М.Д.: У нас примирение? С фашизмом?

З.Х.: Нет, ни в коем случае... С немцами, с народом.

В беседе возникла важная тема «примирение». В последнее время появляется немало подобного рода мантр, проповедуемых разного рода носителями «новой идеологии для России». Можно часто услышать о «толерантности» (терпимости) к разного рода «социальным меньшинствам» (особый упор делается на сексуальные «меньшинства»), о необходимости «покаяния» русского народа (поводов приводится несколько, но особо педалируется «за убийство Николая II»).

О необходимости «примирения» — посыл из той же категории. Якобы нам нужно примирение с немецким народом, дабы «забыть ужасы Второй мировой». На самом деле — примирение это состоялось сразу же после Победы в 1945 году, когда «фашисты» были отделены от немецкого народа. Но тема необходимости «примириться» сегодня опять поднята на щит.

М.Д.: Кто такой Ханс Лиска?

З.Х.: Это пропагандист. Художник.

М.Д.: Это народ? Или это фашист?

З.Х.: И то, и другое...

М.Д.: Как это? Если человек пропагандист, то он даже идеолог фашизма...

З.Х.: Ну, а что здесь страшного?...

М.Д.: Вы что?! Вы пропагандисту фашизма даете место на выставке?

З.Х.: Это не мы даем. Это все дают... Вся страна дает...

«Вся страна». А ведь действительно — в последнее время часто в наших фильмах демонстрируется вполне благообразный образ «немецкого цивилизатора», наряду с порой весьма уничижительно простроенным изображением советского солдата. Который, например, третируется «спецслужбистами», да и сам зачастую предстает на экранах и страницах книг как откровенно асоциальный, а то и уголовный элемент...

М.Д.: Подождите: Вы говорите, что мы за примирение. Примирение с кем?

З.Х.: С народом. Немецким.

М.Д.: Кто такой Ханс Лиска и герои его работ? Это народ?

З.Х.: Его продолжатели, его страна, его народ.

М.Д.: То есть носители той идеологии, которую он пропагандировал?

З.Х.: Идеологию я не трогаю.

М.Д.: Как это? Если это пропагандист фашистской идеологии?

З.Х.: Где идеология?

Разговор с Зоей Александровной происходил на фоне нескольких рисунков Ханса Лиска, на которых были весьма колоритно изображены нацистские «сверхчеловеки», пришедшие огнем освободить землю от «недочеловеков». Приведу один из рисунков, который был размещен на выставке.

М.Д.: Это кто изображен в таком «самодовольном виде» на рисунках? Объясните, кого Вы видите перед собой?

З.Х.: Народ.

М.Д.: Это народ?

З.Х.: Это воин. Это противники. К ним отношение сразу отрицательное.

М.Д.: То есть это не фашисты, это противники, это народ, это воины, да? Или фашисты?

З.Х.: Я не знаю, фашисты они или нет.

«Не знаю, фашисты они или нет»? Она не хочет осознавать, признаваться самой себе, что совершает предательство по отношению к тем, кто отдал свою жизнь за то, чтобы жили «организаторы выставки»?

М.Д.: Перед тем, как прийти сюда, я связался с несколькими ветеранами.

З.Х.: Ну?

М.Д.: Они сказали, что мы обязательно придем и посмотрим. Посмотрим в глаза тем, кто это разместил.

З.Х.: Мы закроем, мы закроем.

М.Д.: Да вы не закрывайте, вы снимите это всё.

В.Ж.: Мы идем по стопам музея Сталинградской битвы. Если бы в 50-х, 60-х годах о таком сказали бы. Это естественно никому бы и в голову не пришло бы. Но сейчас в Волгограде есть кладбище примирения, где половина могил советских, половина немецких. А в центре стоит церковь.

Действительно, 7 сентября 2016 года на военно-мемориальном кладбище в Россошках под Волгоградом открыли такую часовню. Как сказал о ней заместитель губернатора Волгоградской области Александр Дорждеев: «Она символизирует толерантность и примирение народов». Правда, непонятно, по отношению к какому социальному меньшинству проявлена эта «толерантность»? Или высокопоставленный чиновник берется утверждать, что в России проявляется нетерпимость по отношению к немцам?

Но не будем углубляться в эту тему. Равно как и не будем вдаваться в тот факт, что данное строение является, по сути, экуменистическим капищем, оно представляет собой две гранитные стелы с крестами — православным и католическим. Пусть оценку этого «сооружения» с точки зрения теологии дают специалисты.

Для нас важно, что снова прозвучал призыв к «примирению», на этот раз от весьма статусного лица нашей российской власти. Именно эта «примиренческая» тема и стала, по сути, стержнем, основной идеей, посылом со стороны организаторов выставки в Рязанском кремле.

Конечно, эта тема большая и сложная, и формат данного материала просто не позволит ее всерьез и подробно рассмотреть. Но некоторых моментов все же коснусь. В частности, приведу фрагмент публикации «Сталинградская мадонна» в «Независимой газете» от 22 февраля 2000 года.

«В 1993 г. бывшие воины-австрийцы, приехавшие в Волгоград на торжества, посвященные 50-летию Сталинградской битвы, привезли городу в подарок копию Сталинградской Мадонны. Они случайно узнали о том, что в Волгограде католическая община пытается восстановить католический храм. И сколько бы длиться в наши нестабильные и безденежные времена этому восстановлению. Кому-то из австрийцев пришла в голову идея помочь восстановить костел и сделать в нем Сталинградскую Божью Матерь центральной иконой. <...>

Новый костел недавно открылся. Он очень красивый. Сколько на это потребовалось средств! Нынешний настоятель костела польский ксендз Антоний пошутил по этому поводу: «Таких денег нет даже у новых русских».

У отца Антония есть заветная мечта. Он хочет переименовать Сталинградскую Мадонну, считая, что это название наводит на воспоминания о битве и Сталине, а не приближает к Спасителю и Его Матери. Отец-настоятель мечтает назвать икону Богородица Примирения.

Отец Антоний часто задумывается о своей судьбе, почему он оказался здесь, в России, в костеле, бывшую территорию которого сегодня неумолимо разрезала улица Коммунистическая... И пытается объяснить это для себя. Наверное, меня призвала сюда кровь тех 150 католических священников, которые умерли в России мученической смертью после коммунистической революции.

Так или иначе, он делает то, что угодно Богу: смиренно служит рядом со Сталинградской Мадонной — Матерью Примирения и Прощения».

Здесь, таким образом, отчетливо прорисована цель: через «примирение» попытаться сделать еще одну антикоммунистическую прививку русскому народу.

Но есть и другая цель, которую можно и услышать в ходе моей приведенной выше беседы на выставке, и увидеть в событиях, происходящих сегодня на Украине.

Тема примирения западной и восточной частей страны через «примирение» ветеранов Красной армии и карателей УПА (организация, деятельность которой запрещена в РФ) долгие годы фигурировала в украинском обществе. И нужно сказать, небезуспешно для авторов этой идеи. Из «домайданных» высказываний граждан «незалежной» в ходе личных контактов, даже из общения с жителями ныне российского Крыма и, что еще более озадачивает, из слов некоторых участников сегодняшнего противостояния в Донбассе, причем с обеих сторон, — видно, что эта «примиренческая» формула оказалась внедрена в сознание украинского народа, принята им.

А ведь далее, как мы видим, последовала не просто реабилитация бандеровцев-фашистов, но и признание за ними на государственном уровне Украины исторической и моральной правоты! И это — еще одно, волчье — содержимое «овечьей шкуры примирения».

Остается только напомнить знаменитое воззвание: «Будь бдителен!».