18 января 2015 года я узнал от Памира, что бойцы нашего отряда попали в тяжелую ситуацию. Я еще не знал, что именно произошло, но тревога за ребят не давала мне уснуть. Я всю ночь смотрел прямой эфир с камеры в аэропорту и видел, как одна за одной вспыхивают осветительные ракеты. Шел интенсивный бой. Позже стало известно, что 17 января в аэропорту, на позиции «Трешка», где «Суть времени» держала оборону, погибли трое наших ребят: Болгарин, Пятница и Белка. Другие получили серьезные ранения.

Осознание гибели Игоря Юдина подействовало на меня очень сильно, так как с ним я, пусть и очень кратко, но был знаком. Я вспомнил его видеообращение с описанием гуманитарной катастрофы и призывом собирать и присылать помощь. Хотя мне казалось, что я уже твердо решился отправиться в Донбасс, но именно после просмотра этого обращения летом 2014-го я встал из-за компьютера и написал заявление об увольнении с работы. Из-за семейных проблем сразу уехать не вышло. Я распространял в интернете информацию об отряде и в целом о событиях в Донбассе. Но теперь, после случившегося, я понял, что не поехать туда не могу.

Памир мне описал, чем занимается информцентр. Так как я был программистом, я решил, что смогу помочь ребятам с компьютерной версткой, обработкой фотографий, администрированием социальных сетей и другими задачами.

Попав на территорию ДНР, я вдруг почувствовал какой-то необъяснимый эмоциональный подъем, чувство свободы, радости, что я на территории, где свои. Водитель такси, которое я нанял, чтобы доехать от российской границы до Донецка, по дороге рассказывал мне о боях, которые проходили в тех местах, где мы проезжали. Вдруг он покосился на меня и спросил: «Ты что, тоже в ополчение»? Я ответил: «Да». «Не верю... Ну ты даешь!» — сказал он и предложил довезти меня не до остановки Мотель, как я просил, а прямо под ворота базы «Востока».

На Мотеле меня встретили Памир и Слон. Они провели меня на базу, показали казарму и где находится информцентр.

Зайдя в комнату, я сразу увидел Алтая, с которым мы, как и с Памиром, вместе работали в киевской ячейке «Сути времени». Он отпустил бороду и стал как будто выше ростом. Вообще все ребята, которых я раньше знал, изменились. Да и военная форма сама по себе сильно меняет человека. Кот также отпустил бороду и выглядел как умудренный опытом старый офицер-политрук. Ишима вообще из-за бороды было сложно узнать. Познакомился с Рыбаком и Слоном — ребята приехали из московской ячейки «Сути времени», чтобы помогать с видеосъемкой и монтажом роликов. Памир первым делом прочитал мне вводный курс обращения с оружием, научил разбирать и собирать автомат.

Постепенно меня подключали к задачам информцентра. Алтай, Слон и Рыбак снимали видеорепортажи об обстрелах города, о доставке гуманитарной помощи, брали интервью у местных жителей, у ополченцев, Кот писал статьи в газеты. Я видел, как Рыбак учит Алтая монтировать видео, мне стало очень интересно и самому попробовать, и я вызвался, чтобы меня научили. Почти сразу появилась возможность научиться снимать видео — мы поехали на Летнюю школу «Сути времени» и там, под руководством Рыбака и Ларисы, ведущей проект «Специстория», я прошел практику.

После этого началась моя полноценная работа в информцентре — я был фотографом и видеооператором. Вскоре нам понадобился переводчик с английского, так как нашим корреспондентом вызвался быть доброволец из США с позывным Техас. Мои знания английского были не на высшем уровне, но на бывшей работе приходилось общаться с американцами, поэтому разговорную речь на слух я воспринимал относительно хорошо, и при помощи англо-русского словаря начал делать субтитры к роликам с Техасом.

Однажды к нам в комнату вошел Лом и попросил помочь с погрузкой БК. Мы загрузили почти полный «Урал» ящиками с минометными минами и назад пришлось ехать, сидя на этих ящиках. Во время езды «Урал» подпрыгивал на кочках, подпрыгивали ящики с минами, подпрыгивали и мы, сидя на этих ящиках. Мне объяснили, что это безопасно, но ощущения были незабываемые. Мы регулярно что-то грузили и я быстро привык к таким поездкам.

За время съемки репортажей о доставке гуманитарной помощи мы объездили много городов и поселков в ДНР и ЛНР. Всюду были посеченные осколками или сгоревшие дома, проломленные крыши. В школах висели доски памяти с фотографиями выпускников, которые погибли, защищая свой край от бандеровского фашизма. Два вопроса, которые часто можно было услышать от людей, с которыми мы общались, «Когда закончится война?» и «Скажите, мы же не будем снова в Украине?». Я отвечал, что никто не знает, сколько еще будет идти война, возможно, еще не один год, но всё зависит от нас — сможем ли мы сами защитить себя и наладить жизнь в своей республике. Про Украину ответить было сложнее. Людям было сложно представить, что она когда-нибудь сможет оправится от того, что присягнула нацистам Бандере и Шухевичу. Приходилось объяснять, что и там есть нормальные люди. Рано или поздно они перестанут жить в страхе, туман пропаганды рассеется, время всё расставит по своим местам, а мы обязательно поможем им восстановить свое человеческое лицо.

Война не окончена. Жизнь бросает всё новые и новые вызовы. Впереди еще много работы. Нас всех судьба собрала здесь, в Донецке. За эти годы мы стали настоящей семьей, где каждый помогает друг другу учиться и расти над собой. Верю, что вместе мы еще многое сможем сделать.