Идущая на Украине СВО ускоряет процессы поляризации в мире, ставит вопросы о существе современных военных стратегий и заставляет интеллектуальные объединения, занятые этими вопросами, пересматривать имеющиеся геополитические понятия.

Сейчас в руках Запада находится громоздкий, но постоянно расширяющийся военный альянс НАТО, к которому примыкает ряд стран Юго-Восточной Азии. С другой стороны, антизападной группировки как целого не существует. Любые, даже самые робкие, потуги «остального мира» договориться приводят к тому, что Запад гораздо более энергично начинает консолидироваться для будущего противостояния. И его основным объектом неизбежно является Россия. Об этом прямо заявил генеральный секретарь НАТО Йенс Столтенберг на недавнем саммите альянса.

САММИТ НАТО

11 июля завершился 75-й ежегодный саммит НАТО в Вашингтоне. Подводя его итоги, генсек Йенс Столтенберг заявил, что альянс принял решение о «дальнейшем укреплении сдерживания и обороны, усилении долгосрочной поддержки Украины и углублении глобального партнерства».

Кроме стран НАТО в саммите приняли участие лидеры Австралии, Японии, Новой Зеландии, Южной Кореи и Европейского союза с целью «решения общих проблем безопасности».

«Столкнувшись с растущим сближением России, Китая, Ирана и Северной Кореи, НАТО всё более тесно сотрудничает с партнерами в Индо-Тихоокеанском регионе и с Европейским союзом…» — сказано в итоговом заявлении саммита.

«Полномасштабное вторжение России на Украину пошатнуло мир и стабильность в евроатлантическом регионе и серьезно подорвало глобальную безопасность». Таким образом, «Россия остается наиболее значительной и прямой угрозой безопасности союзников», говорится в декларации саммита.

Декларация представляет собой последовательное формирование той позиции, которую блок НАТО занял в предыдущие месяцы. Не так давно Столтенберг заявлял, что для НАТО «самой неотложной задачей на саммите будет поддержка Украины», потому что она «должна одержать победу».

Особое внимание в документе уделено укреплению сотрудничества России и Китая. Авторы документа утверждают, что «углубление стратегического партнерства между Россией и КНР и их взаимоусиливающие попытки подорвать и изменить международный порядок, основанный на правилах, являются причиной глубокой озабоченности» НАТО.

Так видят сегодня «общие проблемы» страны — участницы юбилейного саммита альянса. Что в связи с этим планируют предпринять члены альянса?

НАТО возьмет на себя координацию и распределение большей части международной помощи Украине в области безопасности, создаст в странах НАТО службу по оказанию помощи и обучению в области безопасности (NSATU). Это, по видению руководства альянса, не сделает НАТО стороной конфликта на Украине, но задачи, которые будет решать эта служба, нацелены на дальнейшую интеграцию Украины с НАТО.

«Я ожидаю, что союзники подтвердят свою решимость поддержать Украину в создании сил, способных нанести поражение российской агрессии сегодня и сдерживать ее в будущем», — сказал генсек НАТО.

Цели НАТО в отношении России были зафиксированы в тексте декларации участников саммита. «Россия должна немедленно прекратить эту войну и полностью и безоговорочно вывести все свои войска с Украины в соответствии с резолюциями Генеральной Ассамблеи ООН. Мы никогда не признаем незаконную аннексию Россией территории Украины, включая Крым. Мы также призываем Россию вывести все свои войска из Молдавии и Грузии, размещенные там без их согласия», — говорится в документе.

Итак, требования НАТО к России заключаются в выводе российских войск с территории Украины по границе 1991 года, а также из Приднестровья и Южной Осетии. Так выглядят параметры русской капитуляции в конфликте на Украине. Но ведь обозначена еще и такая задача, как «сдерживание России в будущем». Это вопрос гораздо более сложный, и без обсуждения его бэкграунда не обойтись.

СДЕРЖИВАНИЕ РОССИИ: в «Стратфоре» вспоминают Маккиндера

«Мы усилили нашу стратегию сдерживания и обороны, чтобы лишить любого потенциального противника любых вероятных возможностей для агрессии, — сказано в декларации саммита НАТО. — Мы будем использовать военные и невоенные инструменты пропорциональным, согласованным и комплексным образом для сдерживания всех угроз нашей безопасности и реагирования способом, в сроки и в сфере по нашему выбору».

Что подразумевается под выражением «стратегия сдерживания», для реализации которой НАТО будет использовать не только «военные», но и «невоенные инструменты»? Где искать корни той риторики, которая применяется в натовской юбилейной декларации? Что находят мыслители НАТО, обращаясь к опыту своих предшественников? Как говорится, новое — это хорошо забытое старое. В данном случае не так уж и забытое.

В 2023 году в американском журнале Naval War College Review вышла статья под заголовком «„Сдерживая врага“ — Хэлфорд Маккиндер. Теория сдерживания и конфликт на Украине».

Авторы этой статьи Леонард и Майкл Хохберги какое-то время работали в Strategic Forecasting, Inc., известном как Stratfor. Это аналитический центр, который специализируется на анализе геополитических рисков. Леонард Хохберг — один из основателей этого центра вместе с более известным Джорджем Фридманом. В настоящее время Леонард Хохберг является координатором форума Маккиндера, а также сотрудником Института исследования внешней политики (США).

Для российского политизированного читателя имя Маккиндера не ново. Оно было модным в начале 90-х и встречалось в публицистике сторонников правого евразийства. Сторонникам этого течения импонировала идея Маккиндера о том, что Россия находится в центре некоего Хартленда, особо значимого для законов мировой геополитики. При этом в стороне оставалось то обстоятельство, что знаменитый теоретик геополитики считал Россию историческим оккупантом… В России с течением лет имя Маккиндера ушло из публицистики. А вот теперь о нем вспомнили на Западе как об интеллектуальной методичке по борьбе с Россией. Посмотрим, что интересует сегодняшних западных интеллектуалов в геополитических воззрениях Маккиндера.

В статье «Сдерживая врага…» Хохберги сравнивают два подхода к сдерживанию России, которая является безусловным врагом Запада. Первый подход был сформирован британским географом и политиком Хэлфордом Маккиндером в начале XX века, а второй — американским дипломатом Джорджем Кеннаном после Второй мировой войны.

«Его (Маккиндера — прим. ИА Красная Весна) теория сдерживания опирается не на психологию элит или идеологию переходного режима (как у Кеннана — прим. ИА Красная Весна), а скорее на непреходящее значение территории, которую оккупировали царское и советское государства, а теперь то же самое делает и российское государство», — пишут Хохберги.

Рассмотрим основную теорию, предложенную Маккиндером, и ее российский контекст.

Хохберги обращаются к работам Х. Маккиндера с 1904 года по 1943 годы, а его отчет 1920 года «О положении на юге России» в контексте современного конфликта на Украине называют «исключительно актуальным». Данный отчет британскому правительству Маккиндер предоставил, вернувшись с юга России, где находился с миссией при командующем белогвардейскими силами генерале Деникине во время гражданской войны.

«Маккиндер, который заслуживает того, чтобы его ценили как одного из первых антикоммунистических авторов и политиков, был британским верховным комиссаром антибольшевистских сил, расположенных на территории Украины. В его отчете суммированы его выводы и рекомендации, которые представляют собой развитие его геостратегической логики относительно украинской ситуации в 1920 году. В этой статье освещается теория сдерживания Маккиндера и демонстрируется полезная геостратегическая оценка украинского кризиса 2022–2023 годов», — пишут Хохберги.

Показательно, что об угрозе Западу со стороны России Маккиндер писал уже в 1904 году. То есть, он развивал свои идеи в период, когда ни о каких большевиках в России речи еще не было. В рамках идеи Маккиндера по сдерживанию России нет никакой разницы, какая идеология будет в России, главная цель — снизить ее общий потенциал, а для этой цели все средства хороши.

Кратко напомним о том, что было предметом увлечения в российской политологии в начале 90-х, но, видимо, тогда не стало уроком для российских политиков. Теперь этот урок заново проходят аналитики «Стратфора».

Маккиндер развивал в своих работах логику противостояния так называемых Великих островных и Великих континентальных держав в условиях завершения эпохи великих географических открытий, а, значит, в как бы закрытом пространстве земного шара. В таком пространстве взаимозависимость мировых регионов неизбежно будет нарастать. В этом процессе, согласно Маккиндеру, подвергнутся «разрушению любые слабые элементы в политико-экономическом организме Земли».

Центральным элементом его теории стал термин «хартленд». В докладе «Географическая ось истории» в 1904 году Маккиндер ввел понятия «осевое государство» (pivot state), под которым понимается Россия, и «осевая территория» (pivot area). А позже в 1919 году в книге «Демократические идеалы и реальность» ввел понятие «хартленд».

«Вместе районы Арктики и континентальной засушливости занимают почти половину Азии и четверть Европы, образуя непрерывную широкую полосу на севере и в центре континента. Вся эта полоса, от плоского ледяного побережья Сибири до крутых отрогов иссушенных зноем Белуджистана и Персии, недоступна для океанской навигации… Этот великий регион мы впредь будем именовать сердцем континента, или Хартлендом», — написал он.

Ключевая характеристика Хартленда — его «недоступность для океанской навигации». Соответственно, параметры Хартленда могут меняться в зависимости от возможности дотянуться до этой неприступной с океана материковой «цитадели», и Маккиндер на протяжении 40 лет регулярно их пересматривал.

Формула мирового господства, по Маккиндеру, звучала так: «Кто управляет Восточной Европой, контролирует Хартленд, кто контролирует Хартленд, управляет Мировым Островом, а кто управляет Мировым Островом, контролирует весь мир».

В этой логике Маккиндер придерживался ставшего классическим взгляда на возможное сближение Германии и России как на огромную угрозу — разумеется, для англо-американской политики.

Особую важность для Маккиндера имели внутренние бассейны рек и внутренние моря, изолированные от мирового океана, как линии коммуникаций, а также новый их вид — железные дороги. Они связывали территорию воедино.

«Строительство железных дорог — ранее там дорог практически не было — и прокладка воздушных маршрутов в ближайшем будущем обеспечат революцию в отношениях людей с общими географическими реалиями нашего мира», — писал Маккиндер в свое время.

После того как Российская империя на рубеже XIX и XX веков ввела в строй Транссибирскую магистраль, весь регион, охватывающий Западную и Восточную Сибири и русский Дальний Восток, оказался «заново организован и претерпел серьезнейшую трансформацию». С точки зрения геополитики Маккиндера, для Британской империи это означало риск потери контроля над Индией в начале XX века.

И вот — наконец, основополагающий тезис геополитика, который он ввел еще в своем докладе в 1904 году: «Нарушение баланса сил в пользу опорного государства (pivot state), приводящее к его экспансии на окраинные (т. е. прибрежные — прим. ИА Красная Весна) земли Евро-Азии, позволило бы использовать огромные континентальные ресурсы для строительства флота, и тогда все бы увидели Мировую Империю. Это могло бы произойти, если бы Германия объединилась с Россией».

Так не этот ли призрак новой Мировой империи, которая того и гляди образуется в хартленде и так пугает НАТО, бродит сегодня по Евразии? Особенно если учесть строительство новых трансконтинентальных систем коммуникаций, таких как китайская «Один пояс, один путь» или российско-иранский коридор «Север — Юг»? Казалось бы, странно ожидать этого сейчас, с учетом российских проблемных реалий, однако у НАТО свой взгляд на вещи.

Незадолго до юбилейного саммита НАТО в 2024 году Столтенберг на пресс-конференции заявил: «Третья тема саммита — наше глобальное партнерство. Как мы видим на Украине, наша безопасность не региональная, она глобальная. Иран и Северная Корея разжигают войну России с помощью беспилотников и снарядов. Китай поддерживает военную экономику России и поставляет микроэлектронику и другие товары двойного назначения для ведения войны Россией. Чем теснее сближаются авторитарные силы, тем важнее, чтобы мы тесно сотрудничали с нашими друзьями в Индо-Тихоокеанском регионе. Итак, я пригласил лидеров Австралии, Японии, Новой Зеландии и Республики Корея на саммит… Противостояние авторитарным субъектам вместе с нашими партнерами помогает поддерживать международный порядок, основанный на правилах».

Кстати, в числе потенциальных угроз Маккиндер перечислял не только объединение России с Германией, но и с арабскими странами на Ближнем Востоке, а также с Индией и Китаем. Российские дипломатические усилия на этих направлениях сегодня, как видим, вызывают крайнюю «обеспокоенность» НАТО.

И авторы статьи «Сдерживая врага…» Хохберги отмечают, что в написанной сразу после Первой мировой войны в 1919 году книге «Демократические идеалы и реальность» Маккиндер учел опыт этой войны.

«Он подчеркнул, что война на восточном фронте между имперской Германией и царской Россией создала стратегическое расширение географического центра (хартленда) до Балтийского и Черного морей и земель вдоль их соответствующих береговых линий», — подчеркивают Хохберги.

Так значит, Балто-черноморский пояс — это тоже часть хартленда по мысли Маккиндера… Тут просто напрашивается сравнение, что если для пантураниста всё нужное — это Великий Туран, то для британского геополитика — это Хартленд. А все лишние государства — конечно, оккупанты.

«Мировому острову не может быть безразлична судьба Копенгагена или Константинополя… ибо „великая держава в Хартленде и Восточной Европе“ могла бы готовиться на Балтийском и Черном морях к войне за океан», — писал в 1919 году Маккиндер.

К слову, сейчас, когда в НАТО вошли практически все страны вокруг Балтийского моря, оно стало по сути внутренним морем НАТО, а Россия лишилась возможности разворачивать там значимые военно-морские силы. Одной из последних новостей в этом плане стал ввод в строй новой базы ПВО Aegis Ashore в Польше, которая сможет контролировать практически всё воздушное пространство над Балтикой.

А что касается Черного моря, то, как показала практика СВО, там тоже всё довольно сложно.

Санитарный кордон

Сегодняшняя ситуация на Украине в чем-то очень напоминает ту, которая сложилась там в период гражданской войны, когда на юге России побывал Маккиндер.

В своем отчете 1920 года он заявил, что для Британии поддерживать белого генерала Деникина в условиях, когда он предполагал удерживать за собой только Новороссийск, Перекоп и Одессу, бессмысленно.

Территория, за которую имело бы значение побороться, по Маккиндеру, включает в себя Одессу, Крым, Донецкий бассейн и Кубань. На этой территории можно было обеспечить хоть какой-то потенциал самообеспечения и формирования такого государства, которое при помощи «Западных морских держав» могло бы выстоять под давлением большевистской России. А также могло бы помочь выстаивать и другим «буферным» государствам.

И конечно, Хохберги, авторы прошлогодней статьи «Сдерживая врага…», не могли не обратить внимание на эти детали у Маккиндера.

«Давая эти геостратегические рекомендации, Маккиндер привнес свой морской взгляд на Черное море, на ситуацию на юге России. Его рекомендация была равносильна укреплению белогвардейского режима вдоль украинского побережья в тех местах, где морская мощь [ВМС Великобритании] — входившая в Черное море из Средиземного моря — могла обеспечить „морскую и техническую“ поддержку вооруженным силам под командованием генерала Деникина. Он выделил причины своей поддержки белогвардейцев: „Я должен обратить внимание на то, что Севастополь в руках большевиков был бы, мягко говоря, очень неудобен для нас как морской державы на Черном море“», — пишут Хохберги.

Интерес также представляет и тот факт, что, деля шкуру неубитого медведя, Маккиндер добился от Деникина территориальных уступок в виде независимости Польши, хотя Деникин и говорил, что это нанесет вред «освобожденной от большевиков России», но это условие со стороны Великобритании было неотменяемым, и Деникин на него пошел.

Развивая идею формирования «санитарного кордона» в Восточной Европе для сдерживания России, Маккиндер предлагал сформировать польско-деникинскую линию государств («Polish-Denikinite League of Governments») как антибольшевистского союза на границе советской России. В этот союз, по его мнению, можно было бы включить и новые государства Прибалтики, а также кавказские страны Грузию и Азербайджан, Армению и Дагестан.

Вот как этот посыл Маккиндера осмысляют американские интеллектуалы-геополитики:

«Маккиндер хотел установить санитарный кордон второстепенных сил вокруг русского культурного ядра, перешедшего в руки большевиков. Прибалтика и Польша, расположенные вдоль Балтийского моря, сформировали северный бастион против расширения Советского Союза — центральной державы после Первой мировой войны. Сочетание Болгарии, Румынии, побережья Украины с Донецким бассейном (или Донбассом), Кубанской области на дальнем берегу Азовского моря и Грузии вдоль Черного моря образовало южный оплот… три оставшихся государствах Закавказья — Дагестан, Азербайджан и Армения — были дополнительной страховкой, предположительно для того, чтобы держать советскую власть на расстоянии от британских интересов в северной Персии после Первой мировой войны. В понимании Маккиндера эти полномочия были „важнейшими звеньями в цепи, удерживающей врага“».

Это, как говорилось в пометке к работе другого «классика геополитики», «не для чтения, а для заучивания наизусть». И западные аналитики, видимо, как раз занимаются таким заучиванием.

После Первой мировой войны Маккиндер предложил свое видение нового баланса сил в Европе.

«Маккиндер утверждал, что этот „ярус“ новых европейских государств, расположенных между бассейнами Балтийского и Черного морей, должен иметь достаточно образованное, богатое, многочисленное и сплоченное население для поддержания их безопасности. Он рекомендовал создать государственность для „поляков, богемцев (чехов и словаков), венгров (мадьяр), южных славян (сербов, хорватов и словенцев), румын, болгар и греков“», — пишут Хохберги.

Сегодня Запад не заинтересован в создании «образованных, богатых и многочисленных» государств в этой буферной зоне, а антироссийской сплоченности он пытается добиться предельно тоталитарными методами в худшем смысле этого слова. Так что санитарный кордон в том виде, в котором его предлагал Маккиндер, строить не стали, но сделали иначе — поставили в крайнюю степень зависимости от каждого западного гроша. К примеру, Украина оказалась после 2014 года самой бедной страной Европы, и это при суперплодородных землях, богатых природными ресурсами.

Между тем, Хохберги продолжают изучение классика геополитики: «Цель Маккиндера состояла не просто в том, чтобы разделить немцев и русских, но и в том, чтобы обуздать немецкую мощь, ограничивая, так долго, насколько это возможно, ее объединение с мощью хартленда (то есть Советского Союза) в Европе. Для достижения этой цели Маккиндер рекомендовал этим новым независимым государствам вступить в союз с западными морскими державами, восстановив тем самым европейский баланс сил».

И если уж проводить ревизию основ европейской геополитики, по примеру авторов статьи, то важно вспомнить, что не только Маккиндер выдвигал идею «санитарного кордона». Еще в конце XIX века ее предлагал, например, лорд Керзон. Когда говорят о «санитарном кордоне», речь идет не только о сдерживании России или СССР, но и о разделении Германии и России. Это двуединая задача, и обе ее составляющие являются самозначимыми. В этом смысле американская школа геополитики, следом за британской, рассматривает Германию и Россию как нечто, что могло бы объединиться, и выстраивает сложнейшую систему противодействия этому объединению, которая и называется «политикой сдерживания».

Таким образом, по Маккиндеру, стратегия «Западных морских держав» направлена на предотвращение формирования «Мировой империи» на Евразийском континенте.

Если бы в 1920-х годах удалось бы реализовать проект санитарного кордона, то, по оценке Маккиндера, «новое русское царство пролетариата» было бы «выброшено на свалку истории». Но реализовать его не удалось, потому что действия большевиков были эффективными, пишут Хохберги, а Великобритания испытывала усталость после Первой мировой войны. Однако сама идея сдерживания «врага», независимо от того, царская это Россия или пролетарская, осталась неизменной и теперь приобретает новое наполнение.

В связи с этим авторы статьи вспоминают о другом авторе другой модели сдерживания СССР — Джордже Кеннане. При этом Майкл и Леонард Хохберги не считают нужным освещать доктрину Кеннана развернуто, а вот нам было бы полезно взглянуть на ее основные положения.

Сдерживание СССР. Кеннан

Сразу после Второй мировой войны в условиях разгрома советской армией войск фашистской Германии применять к СССР военно-стратегическое сдерживание было еще невозможно. Поэтому преобладающей концепцией сдерживания русских тогда стала концепция, основанная на идеях Джорджа Кеннана, которая предполагала действия в идеологическом, психологическом и политическом пространстве.

Кеннан, как и Маккиндер работал в посольстве США в СССР с 1933 по 1938 годы и потом еще часто бывал в СССР в военное время.

В феврале 1946 года в ответ на запрос из Вашингтона с просьбой объяснить, почему СССР не поддержал недавно созданные Всемирный банк и МВФ, Кеннан решил разъяснить американскому правительству свои взгляды на СССР. В итоге в Вашингтон была отправлена «длинная телеграмма» с последовательным описанием особенностей советского мировоззрения после Второй мировой войны, основ этого мировоззрения и того, как оно влияет на реальную политику на официальном и неофициальном уровнях. В конце телеграммы он дал практические рекомендации для тех, кто формирует политику США в отношении противостояния с СССР. И эта телеграмма сегодня звучит не менее актуально, чем позиции Маккиндера — при всем различии подходов.

«Перед нами стоит сложнейшая задача найти способ совладать с этой силой. С проблемами такой сложности еще не сталкивалась наша дипломатия и, смею предположить, вряд ли столкнется в будущем. Это должно стать отправным пунктом работы нашего генерального политического штаба в настоящий момент. К этому следует подойти с той же тщательностью и заинтересованностью, что и к решению главных стратегических проблем во время войны, и, при необходимости, с такими же материальными затратами. Но я бы хотел выразить свое убеждение в том, что в наших силах решить эту проблему, не прибегая к общему военному конфликту», — писал Кеннан в своей телеграмме.

Кеннан был назначен главой отдела госдепартамента по планированию внешней политики США, которым руководил в 1947–1949 годах. В своей статье «Истоки советского мировоззрения», опубликованной в 1948 году, он развил идеи, изложенные в «длинной телеграмме».

В конце своей статьи Кеннан говорит об особой роли вызова, стоящего перед США: «…решение вопроса [сдерживания СССР] в значительной мере зависит и от нашей страны. Советско-американские отношения — это, по существу, пробный камень международной роли Соединенных Штатов как государства».

Каким бы ни было качество понимания Кеннаном советского общества, наработанное им за годы дипломатической карьеры, он сумел превратить свое понимание в политическую программу. Базовые тезисы его статьи адресуют к тому, что произошло с СССР спустя почти полвека.

«Коммунистической партии нужно ожидать непредсказуемых последствий: ведь рядовые члены партии учились работать лишь в условиях железной дисциплины и подчинения и совершенно беспомощны в искусстве достижения компромиссов и согласия. Если в коммунистической партии произойдет раскол, который парализует ее действия, то хаос и беспомощность общества в России обнаружатся в крайних формах. Ибо, как уже говорилось, советская власть — это лишь оболочка, скрывающая аморфную массу, которой отказано в создании независимой организационной структуры. В России нет даже местного самоуправления. Нынешнее поколение русских понятия не имеет о самостоятельных коллективных действиях. Поэтому если произойдет нечто такое, что нарушит единство и эффективность партии как политического инструмента, то Советская Россия может мгновенно превратиться из одной из сильнейших в одну из самых слабых и жалких стран мира…» — писал Кеннан в 1948 году.

Тогда Кеннан считал, что Россия после Великой Отечественной войны в целом слабее Запада, а также что «в советском обществе, возможно, кроются пороки, которые в конечном счете приведут к ослаблению его общего потенциала». Именно эти факторы, то есть экономическая слабость и пороки общества, по Кеннану, позволили Штатам тогда начать проводить «решительную политику сдерживания» для «противопоставления русским несгибаемой силы в любой точке земного шара», где русские, якобы, собираются «посягнуть на интересы мира и стабильности».

Кроме того, Кеннан призывал США активно вмешиваться во внутренние дела СССР и влиять на развитие событий как внутри него, так и во всем «коммунистическом движении» в мире, потому что оно, в свою очередь, влияет на внешнюю политику России.

«…Было бы преувеличением полагать, что одни Соединенные Штаты без поддержки других государств могли бы решить вопрос жизни и смерти коммунистического движения и вызвать скорое падение советской власти в России. Тем не менее США имеют реальную возможность значительно ужесточить условия, в которых осуществляется советская политика, заставить Кремль действовать более сдержанно и осмотрительно, чем в последние годы, и таким образом способствовать развитию процессов, которые неизбежно приведут либо к крушению советского строя, либо к постепенной его либерализации. Ибо ни одно мистическое, мессианское движение, и особенно кремлевское, не может постоянно терпеть неудачи, не начав рано или поздно так или иначе приспосабливаться к логике реального положения вещей», — писал Кеннан в той же статье.

Парадоксально, что «кремлевское движение», которое тогда было атеистическим, Кеннан считает «мистическим и мессианским».

Дальнейшая «политика сдерживания» была рассчитана на то, что лишенный крупных успехов коммунистический режим окажется жертвой «внутренних пороков», которые Запад будет разжигать. А начав «приспосабливаться к логике реального положения вещей», советская власть провалится идеологически, как провалилась романовская династия, отказавшись от захвата Константинополя и возвращения креста на Святую Софию.

После Великой Отечественной войны и восстановления страны в СССР началась хрущевская «оттепель», затем брежневский «застой», за ним последовала горбачевская «перестройка», кончившаяся развалом СССР и строительством криминального капитализма в России. В более мелких деталях и временных рамках процесса Кеннан ошибся, в целом его прогноз оказался верным.

Приведем еще одну цитату из «длинной телеграммы» 1946 года, в которой Кеннан указывает на уязвимые места советской системы:

«…Вследствие недавней территориальной экспансии советская власть внутри страны испытает ряд дополнительных трудностей, которые однажды уже подвергли суровым испытаниям царский режим. Здесь мы убеждены, что никогда еще с момента прекращения гражданской войны русский народ не был в эмоциональном плане так далек от доктрин коммунистической партии, как в настоящее время. В России партия стала гигантским и на сегодняшний день преуспевающим аппаратом диктаторского правления, но перестала быть источником эмоционального вдохновения. Таким образом, внутреннюю прочность и стабильность коммунистического движения еще нельзя считать гарантированной».

И если Маккиндер интересуется географией, то Кеннан нацелен на состояние умов в создании своего программирующего прогноза.

Выводы — по обе стороны «санитарного кордона»

Впрочем, Хохберги в своей работе не указывают на эти проблемы. По их мнению, для сдерживания России лучше применить подход, основанный на «маккиндеровской геополитике». Авторы статьи отмечают, что в условиях современной ситуации Маккиндер сказал бы, что «момент для решительного вмешательства в дела России и ее ближнего зарубежья давно миновал».

«Россия — если использовать выражение, которое Маккиндер часто использовал — „имеет будущее“ (a going concern); этот термин предполагает, что Российская Федерация обладает „социальным импульсом“, или направленностью цели и ускорением достижения этой цели. Президент Владимир Путин стремится восстановить имперское величие России путем повторного включения отколовшихся территорий в Евразийский союз», — пишут Хохберги.

Кроме того, Маккиндер уделял большое внимание развитию технологий, и наличие у России ядерного оружия внесло бы существенную поправку в его анализ ситуации. А учитывая и наличие «социального импульса», то он оценил бы «призывы Запада к смене режима в России чрезвычайно опасными».

Хохберги отмечают, что Путин «реализует территориальную геостратегическую логику с точки зрения своей конкретной страны». Он пытается оградить Россию буферными государствами, «которые могли бы замедлить и, возможно, остановить атаку обычного врага до того, как она достигнет культурного и демографического ядра центральной державы». Во времена СССР эту функцию выполнял блок стран Варшавского договора.

«В 1991 году Советский Союз распался, и Россия потеряла статус великой державы. Страны Варшавского договора начали свою судьбу, независимую от судьбы Советского Союза, а Прибалтика, Белоруссия и Украина обеспечили независимость. Без контроля над Украиной Россия остается второстепенной державой…» — пишут Хохберги.

Этот последний тезис, очевидно, является в тексте ключевым. Из него следует ожидаемая нацеленность Российской Федерации на восстановление доминирования над Украиной, что позволит «обернуть вспять упадок России как великой державы», пишут Хохберги. А Запад в целом и США в частности этого допустить не могут.

Далее, расширение НАТО на восток угрожает России «возможностью войны на два фронта: северный фронт с Польшей и Прибалтикой и южный фронт с Украиной», пишут Хохберги.

«Поскольку в состав НАТО входят Швеция и Финляндия, Ботнический залив и большая часть Финского залива также попадают в сферу контроля НАТО. Балтийское море почти полностью становится внутренним морем НАТО. Российская военно-морская база в Калининграде внезапно оказалась под угрозой, поскольку она окружена Польшей и Литвой — союзниками по НАТО — и потенциально отрезана по морю от Санкт-Петербурга. Это расширение НАТО полностью соответствует морской геостратегической логике Маккиндера», — пишут американские аналитики.

При этом они приводят поздние соображения Кеннана, высказанные им уже после развала СССР и перед расширением НАТО 1997 года.

«Он [Кеннан] настаивал на том, что расширение НАТО станет самой роковой ошибкой американской политики за всю эпоху после „холодной войны“. Можно ожидать, что такое решение разожжет националистические, антизападные и милитаристские тенденции в российском мнении; окажет негативное влияние на развитие российской демократии; восстановит атмосферу холодной войны в отношениях Востока и Запада; и направит российскую внешнюю политику в направлении, которое нам явно не по душе», — пишут Хохберги.

То есть, расширение НАТО может оказать на Россию мобилизующее воздействие и сделать ее способной к сопротивлению.

Как отмечают другие исследователи, Кеннан уже в 1949 был против милитаризации его концепции сдерживания СССР и вообще выступил тогда против образования НАТО, что, видимо, и привело к снятию его с должности директора по планированию внешней политики в госдепе.

Итак, к чему готовиться? К каким бы стратегиям ни склонялись в публичных высказываниях западные эксперты, политики и военные, вернее всего будет считать, что на практике разные стратегии окажутся согласованными, как действия двух рук. Так что разбираться с Россией они будут и по Кеннану, и по Маккиндеру. А потому не только на Западе, но и в России необходимо учитывать прежние уроки и вспоминать слишком хорошо забытое старое.