Павел Расинский: Мой доклад касается уже не Украины, он касается одной из составляющих того, что идет сейчас во всем мире — сегрегации людей, в частности, сегрегации детей по различным признакам. Давайте посмотрим, а нет ли этого в наших школах, и не заложено ли это тем или иным способом в наших законодательных документах и иных каких-то документах?
Начну я с вопиющего случая, который вы, наверное, все помните. Он просто выпукло показывает попытку этой самой сегрегации, которая была сделана в 2015 году в Забайкалье. Тогда там разразился скандал по поводу того, что в проекте модернизации образования и воспитания Забайкальского края были просто откровенно прописаны касты детей, или, как говорилось там, «производственные линии». В этом проекте говорилось, что детей можно делить, и даже были методики, как отбраковывать, как делить детей по их успеваемости, по каким-то еще признакам на креативный класс, промышленный пролетариат или сельскохозяйственных работников и на обслуживающий класс. То есть уже с детства предлагалось детей поделить на эти касты, и естественно, человек, находящийся в какой-то касте, уже из нее выйти не мог. Конечно, разразился скандал, и этого всего не было сделано, но звоночек прозвенел. И это был очень значительный звоночек.
Но давайте посмотрим, что же в принципе у нас существует сейчас в системе образования? Какие законы и документы в ней присутствуют? И к чему они нас приведут?
Начну издалека: все мы, наверное, слышали о таком понятии, как коррекционные классы. Формально коррекционные классы в школах создаются (они так задумывались) для того, чтобы в них собирались дети с отклонениями, и их можно было обучать по упрощенной программе — где-то даже говорится, что не по упрощенной, что с ними просто больше занимаются. По факту мы знаем, что это не так. И по факту на самом деле в коррекционные классы сбрасывают, условно говоря, то, что учителя считают «балластом», то есть детей, которые не успевают в учебе, причем не успевают не по каким-то своим психическим или физическим отклонениям, а из-за педагогической запущенности.
Все прекрасно понимают, что есть дети, с которыми нужно возиться, нужно тянуть, и тогда они вполне себе усваивают программу. Но в современной школе большинство учителей (не хочу сказать, что это все поголовно, не хочу никого обидеть) очень не хотят возиться с детьми. Им нужны показатели, и поэтому очень часто они не подтягивают тех, кого мы считаем, условно говоря, троечниками, и с кем в советской школе занимались дополнительно, оставались после уроков, брали на поруки свои же одноклассники с лучшими показателями (и так, кстати, воспитывался коллективизм, воспитывалась ответственность за общий результат — что не только я отличник, вот я еще подтягиваю троечника). Это было в советское время, а сейчас всего этого нет, и сейчас гораздо проще предложить родителям под благовидным предлогом, что ребенку будет легче, перевести его в коррекционный класс.
Что это означает для ребенка? Это означает для него упрощенную программу. Это означает, что он не получит качественного образования, и, естественно, дальше его жизненный путь ограничен очень серьезно. Понятно, из коррекционного класса поступить в вуз, я думаю, практически нереально. А дальше все прекрасно понимают: если образование сильно занижено, то и у человека дальше веер возможностей очень ограничен.
Причем я знаком с несколькими детьми — они сейчас уже выросли, — которых предлагали перевести в коррекционный класс. Родители их оттуда разными способами вырвали. Кто-то из родителей просто перевел ребенка в школу, где нет этого коррекционного класса, кто-то отказался уходить в такой класс. С детьми занимались, и они нормально поступили в вузы. То есть это не дети, которые не способны что-то усвоить, это просто такая вот сегрегация детей по принципу «неохота с ними возиться», может быть — умышленная, может быть — неумышленная, я сейчас не буду утвеждать. Но это первый из вариантов сегрегации, то есть разделения детей по принципу успешный и неуспешный, на тех, кто тянет и тех, кто не тянет.
Продолжением темы с коррекционными классами является то, что сейчас прописано даже во ФГОСах — и в их новом поколении, которое с сентября должно вступить в силу, и уже в нынешних ФГОСах — это индивидуальная траектории обучения. Она, по сути, имеет связь с этими коррекционными классами. В чем?
В том, что ученикам предлагают самим, пусть даже с помощью учителей, выбирать собственную траекторию обучения. А что это такое? Один из способов формирования индивидуальной траектории — это дифференциация обучения таким образом, что ученик выбирает материал сам по степени сложности, по направленности и по другим параметрам, в том числе по объему внутри предмета и по набору самих предметов.
Как мы видим, предполагается, что ученик сам это делает. Но я хочу обратить еще раз внимание на то, что хотя школьники являются, безусловно, личностями, но это формирующиеся личности, и они не могут брать на себя полноту ответственности. Они просто не представляют последствий, они не видят всей картины, с тем, чтобы полноценно и качественно выбрать ту или иную траекторию. Они могут не представлять, к чему приведет отказ от того или другого предмета или отказ от тех или иных направлений.
В чем необходимость общего и качественного образования? В том, что дается база. А вот если мы в раннем возрасте ребенку предлагаем отказаться от чего-то, то дальше он, не получив качественного базового образования в том или ином направлении, не имеет возможности развиваться в них, и не имеет возможности уже во взрослом возрасте найти для себя какой-то иной путь, чем «выбранный» в детстве. Он уже становится узко обученным человеком, лишенным всего многообразия возможностей. При этом в школьных документах, где описывается то, как формируются индивидуальные траектории, откровенно говорится, что необходимо делить детей, собирать их в группы: способных, средних и отстающих. И, соответственно, отстающих не будут тянуть, им просто будут давать упрощенную программу.
Уже изначально в индивидуальной траектории обучения заложен если и не коррекционный класс, то выделение группы отстающих. В этом же документе говорится, что траектория предусматривает не только различный объем, но и различное содержание обучения, и ученики сами выбирают содержание. И я повторюсь, что этот подход, безусловно, разрушителен, поскольку даже взрослый человек, не имея полной картины, не способен качественно оценить возможности и сделать необходимый выбор. А ребенок в принципе не имеет полной картины, соответственно, он в силу своей незрелости будет выбирать, конечно же, более простой путь. То есть, давая ребенку возможность это сделать, мы его толкаем к снижению своей планки и снижению своих возможностей.
А то самое деление на способных и отстающих — тоже фактически сегрегация. То есть на отстающих ставится крест и, если их и не относят к обслуживающей касте, как это было в 2015 году, это всё равно получается какая-то такая каста, которой предписано нечто более простое и более низкое, чем тем, кто учится хорошо.
И я еще раз повторюсь, у меня есть собственный опыт: если с отстающими детьми серьезно заниматься, то они вполне могут усвоить программу. Они не усваивают ее зачастую из-за рассеянности, из-за неусидчивости, и с этим надо работать. И сейчас педагоги старой закалки так работают, а многие молодые педагоги просто не хотят возиться, потому что это дополнительная нагрузка, так как с ребенком нужно дополнительно заниматься, устранять у него рассеянность, приучать к усидчивости, и так далее. Если всего этого не хотеть делать и не делать, то и происходит дифференциация по такому признаку.
Еще раз обращаю ваше внимание, такой подход заложен в государственном стандарте, это не то, что какие-то там отдельные школы выдумывают — это государственный стандарт, на которой должны ориентироваться все школы.
Вот еще один свежий пример такого же разделения детей по принципу «дадим детям возможность самим выбирать» (это давно происходит, но я опираюсь на нынешнюю новость). «Российская газета» сообщает, что в Москве стартовала запись школьников в предпрофессиональные классы: медицинские, инженерные, академические, предпринимательские, педагогические, медиа и IT-классы. С девятого класса дети уже начинают выбирать себе направленность.
Причем самое интересное, что параллельно в вузах предлагают сейчас вместе с отходом от Болонской системы ввести систему «2+2+2». Говорят, что после первых двух лет обучения, которые, по сути, будут просто общеобразовательными годами, где дается то, что недодали в школе, студент сможет уже выбрать свое направление, причем сможет его менять кардинально. Он может поступать на психолога, а потом уйти в IT-сферу.
Получается, что мы детям в девятом классе предлагаем специализироваться и выбрать себе узкую направленность, и в зависимости от этого выбрать набор предметов, которые он будет изучать, и тут же говорим о том, что вообще-то, у них должен быть веер возможностей. Еще в институте после двух лет обучения он должен иметь возможность куда-то двигаться. Ну так он не будет иметь этой возможности, поскольку в девятом классе он уже ограничил себя тем, что выбрал определенный набор предметов, а не полный набор, дающий ему возможность потом варьировать направление обучения.
И более того, «Российская газета» пишет, что это происходит только в девятом классе. На самом деле специализацию предлагалось и периодически предлагается вводить еще раньше, то есть не в девятом классе, а в середине обучения, что совершенно недопустимо. Это еще один способ деления детей, поскольку, выбрав в шестом классе некое направление и ограничив себя углубленным изучением одних предметов и совершенно поверхностным изучением каких-то других, человек оказывается загнан в клетку, из которой он уже не вырвется, либо будет вырываться с большими усилиями с репетиторами, если родители это могут потянуть.
И тут я должен перейти к следующему варианту сегрегации. Это то, что мы все наблюдали сейчас при дистанционке. Кстати говоря, дистанционное электронное обучение в новом государственном стандарте, который должен вступить в силу в сентябре, уже заложено. Там сказано, что школа имеет право вводить дистанционное обучение части предметов по тем или иным признакам.
Что такое дистанционное обучение, кроме того, что это снижение планки? Дистанционное обучение предусматривает, что у ребенка должен быть либо компьютер, либо планшет, в общем, средства связи с учителем, проводящим занятие онлайн или рассылающим каким-то образом задание. У всех ли детей, не в Москве (а, может быть, и в Москве тоже не так всё хорошо) есть компьютер? Совершенно очевидно, что не у всех семей имеются такие средства связи, поскольку не все люди живут, так скажем, «средне». Соответственно, такие дети не имеют возможности полноценно учиться дистанционно, они либо вынуждены с кем-то объединяться и, соответственно, иметь слишком маленький промежуток времени, когда они могут участвовать в обучении, получать и отправлять задания, вообще консультироваться как-либо, либо они просто не обладают такой возможностью.
Более того, все знают эти истории, как в деревнях дети залезали на дерево, чтобы просто поймать интернет. То есть у нас не везде в принципе есть интернет для того, чтобы дистанционно обучаться. Вот еще один способ дифференцирования, который опять же заложен в государственном стандарте, который в сентябре должен вступить в силу. Это дистанционное обучение, электронное обучение, которое дифференцирует детей по достатку их родителей. Соответственно, родители побогаче могут позволить себе и компьютеры, и в принципе заниматься с репетиторами, а те, кто победнее — будьте добры, получайте образование на низком уровне и идите в чернорабочую обслугу.
Еще один вариант сегрегации — и это тоже сделано под благовидным предлогом, что нужно детей заранее готовить к специализации — разделение предметов на профильный и базовый уровни.
Мне могут возразить, что углубленное изучение математики или языков было и в советское время, про которое мы часто говорим как про эталон качественного образования. Да, такое изучение было в советское время. Но оно было именно углубленным, то есть базовым там считалась достаточно высокая планка общего образования, которую мы знаем. Сейчас же профильным уровнем считается то, что прежде считали базовым, и что для нас привычно, а вот базовым уровнем считается очень низкая планка обучения. Если брать по математике, то это какие-то элементарные действия — плюс, минус, умножить и разделить, еще что-то незначительное.
И когда смотришь на базовый экзамен по математике, то это уровень шестого-седьмого класса, а не прежнего выпускного. Деление на базовый и профильный сейчас идет не по принципу «общее» и «углубленное», а по принципу «урезанное» и «общее». Соответственно, предоставляя возможность детям выбирать экзамены и готовиться к ним по не профильному, а по базовому уровню тех или иных предметов, мы точно так же их заталкиваем в клетку, из которой они не смогут выбраться. Выбрав себе, например, базовую математику (просто она мне близка), ребенок сдает, получает оценку, но не сможет пойти в технический вуз, и если потом он вдруг захочет пойти в технический вуз, он либо не будет иметь такой возможности, либо должен заниматься дополнительно и пересдавать экзамен, что тоже не всегда позволено сделать. А дополнительные занятия — это либо репетиторы, что опять возвращает нас к вопросу о деньгах, либо еще какие-то иные способы дополучения того уровня знаний, которые он не получил в школе просто потому, что кто-то решил дать детям возможность выбирать и облегчить им жизнь, а по факту таким образом дифференцировать.
Резюмируя, я хочу сказать, что мы видим, как в государственном стандарте и иных документах заложено множество способов разделить детей — либо переложив ответственность на них самих, то есть сказав потом: «Они сами это выбрали», — так и просто определив их в коррекционные классы, уговорив на это родителей.
Мы видим, что наши законы, наши подзаконные акты, наши методики, разрабатываемые в школах на основе ФГОСов, они позволяют — и это уже делается — дифференцировать детей по тем или иным признакам, то есть по сути дела загонять их в клетки. Я бы назвал эти клетки — «клетки неразвития», из которых выбраться очень сложно. Это уже происходит. И чем дальше мы движемся, тем больше мы будем получать разделение детей по уровню образования, произведенное по тем или иным признакам. И, соответственно, будет вырастать некая каста креативного класса, который получит нормальное образование, и другая каста, которой путь будет только в обслугу. И я считаю, что хотя это, конечно же, не нацизм, но это уже сильная дифференциация, которая расколет наше общество и которая приведет к тяжелым последствиям. Спасибо.
Мария Мамиконян: Это не нацизм, но это, конечно, база для фашизма. Потому что это элитаризм и всё, что из этого следует.
И в каком-то смысле нам сейчас эта история с Украиной, всё это столкновение с Украиной, которое называется «спецоперацией», может быть, даны для того, чтобы, как было выше сказано, — бедная душа, бедное воображение, бедная психика осознали глубину проблемы.
Заметим, уже выросло поколение педагогов, которые с этим не пытаются бороться. Это же отдельная гигантская проблема.
А главное, что само общество очень вяло отзывается на обозначившиеся новые угрозы. Вот мы, РВС, когда начинали где-то 10–12 лет назад сопротивляться внедрению ювенальных технологий, считали, что родители не могут не откликнуться, если им нарисовать те угрозы, которые стоят перед их детьми, семьями, что они окажутся самым активно сопротивляющимся сегментом общества. В какой-то степени это произошло, сейчас родительская среда отчасти активизировалась, но в целом, конечно, подавляющее большинство по-прежнему инертно. Но ведь «никто не даст нам избавленья». Совершенно очевидно, что если не создавать гражданское общество, которое будет само бороться за свое существование, за свое будущее, за детей и так далее, то никто этого не сделает. Надо уж, наконец, понять!
Павел Расинский: Про педагогов, которые не хотят с этим бороться. Дело в том, что они это считают уже нормой. Потому что человек, выросший в определенной «норме», ее и считает таковой. Он не видит, что с ним делают что-то запредельное. Это как с лягушкой, которую варят медленно-медленно. То есть нормы потихоньку сдвигаются, и каждый раз новому поколению педагогов кажется, что, подумаешь, какое-то мелкое изменение, не стоит с этим возиться. А они постоянно накапливаются, и мы видим за тридцать лет, к чему пришли уже сейчас.
Жанна Тачмамедова: Я хотела бы добавить по поводу вводимых индивидуальных траекторий и про то, что дети сами выбирают траектории. Это они сейчас себе выбирают траекторию. На самом деле давно уже говорится про то, что вообще индивидуальные траектории будет очень скоро подбирать искусственный интеллект (очень любят эту идею в Высшей школе экономики). То есть будут электронные учебники, в которых дети тут же будут писать ответы, и система, которая всё время будет их тестировать, будет определять, какие задания кому давать. Ученик не справляется с заданием — ему будут даваться задания попроще. Он и с ним не справился — еще попроще. А сейчас в сознание людей просто внедряется мысль о том, что в принципе вот так вот разделять — можно. Дети же сами будут разделять, да? То есть сегрегация сначала идет как бы руками самих детей. А потом это будет делать искусственный интеллект или какие-то преподаватели, не важно. А важно то, что уже детей никто спрашивать не станет, их просто будут, что называется, сортировать.
Мария Мамиконян: Да, «отсортированные дети». Причем те, которые будут отсортированы как высшие и лучшие, получат возможность реального, а не удаленного образования, общения с учителем, а не с машиной. То есть понятно совершенно, что мы семимильными шагами движемся в этот ад.