19 ноября 2017 года школьник Николай из Нового Уренгоя выступил в Бундестаге, печалясь о судьбе немецкого оккупанта, кончившего свою жизнь в русском плену. Страна вздрогнула и начала изумляться, откуда это у прадеда-фронтовика мог взяться такой потомок? Но если предположить, что на формирование взглядов школьника, пусть и опосредованно, оказали влияние произведения Александра Солженицына (которые, между прочим, входят в школьную программу), то наличие таких взглядов кажется уже закономерным.

Одно из расхожих суждений про А. И. Солженицына гласит, что автор «Архипелага ГУЛАГ» был неистовым радетелем за Россию. Этот миф всячески пестовали как его апологеты (биограф Солженицына Людмила Сараскина писала о «неисцелимой боли о России», которую якобы испытывал писатель), так и сам Солженицын. Например, в «Архипелаге» Солженицын цитирует строки из поэмы «Лейтенант Шмидт» Бориса Пастернака, утверждая, что они подходили к ним, заключенным:

«Я тридцать лет вынашивал
Любовь к родному краю
И снисхожденья вашего
Не жду… И не желаю».

Однако, как легко убедиться из того же произведения, чувства самого Солженицына к России были далеки от любви. Прежде всего потому, что любовь подразумевает готовность жертвовать, а Солженицын ради России не был готов чем-то пожертвовать, особенно собой. Совершенно отчетливо это видно в книге «Архипелаг ГУЛАГ», где автор определенно встает на сторону предателей Родины — власовцев. Людей, которые повернули оружие против своей страны, своего народа. Солженицын находит для них бесчисленные оправдания, среди которых есть и такие, уже не раз цитировавшиеся, строки:

«А то приезжали вербовщики совсем иного характера — русские, обычно из недавних красных политруков, белогвардейцы на эту работу не шли. Вербовщики созывали в лагере митинг, бранили советскую власть и звали записываться в шпионские школы или во власовские части.

Тому, кто не голодал, как наши военнопленные, не обгладывал летучих мышей, залетавших в лагерь, не вываривал старые подметки, тому вряд ли понять, какую необоримую вещественную силу приобретает всякий зов, всякий аргумент, если позади него, за воротами лагеря, дымится походная кухня и каждого согласившегося тут же кормят кашею от пуза — хотя бы один раз! хотя бы в жизни еще один только раз!»

Какая уж тут любовь... По-настоящему любящий человек готов всего себя отдать другому и находит свое счастье в счастье другого. Христианское учение — гимн такой любви («нет больше любви, как если положит кто душу свою за друзей своих»). Тут же мы видим совсем другую картину, имеющую свой аналог в Библии. Описанное в точности соответствует библейскому сюжету о продаже первородства за чечевичную похлебку. Ведь пленным предлагается продать самое дорогое — Родину. В данном конкретном описанном Солженицыным случае — за кашу.

Находит Солженицын власовцам и другие оправдания. Дескать, даже после освобождения из немецкого плена, в СССР их ждал все равно плен или смерть. Гораздо более точно он высказался на проходившем в 1982 году в Японии круглом столе. Отвечая на реплику господина Ясуоки, неодобрительно отозвавшемся о положительном образе дезертира, выведенном в романе Валентина Распутина «Живи и помни», Солженицын заявил: «Валентин Распутин смело поставил больной вопрос. А чтобы понять всю уродливость коммунизма: во Вторую мировую войну солдаты, которые отважно сражались, до последнего, и потом попали в плен, они получали по десять лет тюрьмы». Это была несомненная ложь. Игорь Пыхалов приводит в книге «Великая оболганная война» статистику по работе проверочно-фильтрационных лагерей (ПФЛ): из 256 200 бывших пленных было арестовано только 4,4% проходивших через эти лагеря советских солдат. 91,7% благополучно прошли проверку (данные на март 1944 года). Собеседники Солженицына, разумеется, не знали этих цифр и тем не менее, ответ ведущего, господина Маримото, был для Солженицына обескураживающим: «А что касается Японии: те, кто попал в плен, а потом возвращались в свою родную роту, — им пришлось самоубийством кончать. Ввиду общественного мнения — они не могли поступить иначе». Больше эта тема на круглом столе не поднималась. Но своего мнения по этому вопросу Солженицын не изменил и годом позже предлагал Западу набрать новых власовцев для борьбы с Советским Союзом. 23 мая 1983 года в газете Таймс было опубликовано интервью Солженицына, в котором он заявляет:

«...в Афганистане можно было бы акциями Запада давно создать такую ситуацию, чтобы на стороне повстанцев уже сегодня были бы два, три, четыре добровольных полка из бывших советских военнослужащих».

Не думаю, что Солженицын в качестве «акций Запада» предполагал организацию концлагерей по немецкому образцу, чтобы, наловив в них бывших советских военнослужащих в количестве нескольких полков, страшными условиями существования склонить к предательству. Гораздо проще предположить, что Солженицын, искренне и страстно ненавидевший Советский Союз, думал, что таких как он немало найдется, а если их еще и какой-нибудь «морковкой» поманить, то мало кто устоит.

Неудивительно, что тех, кто свое первородство продавать отказался, он не просто осуждает, а буквально ненавидит: «...многие белоэмигранты (в том числе злопроклятый Деникин) приняли сторону Советской России и против Гитлера. Они имели свободу выбора — и выбрали так».

Стоит отметить: Солженицын отлично понимал, что война ведется не против советского режима, а именно против русского народа. Выступая перед студентами Итонского колледжа 17 мая 1983 года, он говорит об этом буквально:

«Гитлер ополчился не против коммунизма, а против русского народа».

Солженицын понимает это — и проклинает Деникина, который не согласился встать на сторону Гитлера. Одновременно оправдывая власовцев, которые заняли место во вражеском строю.

Такая апологетика предательства, преподаваемая со школы, не может не иметь разрушительных последствий. И не стоит уповать на то, что современные школьники никогда не прочтут «Архипелаг», потому что не любят читать. Надо понимать, что влияние произведений Солженицына на молодежь не ограничивается уроками литературы. Автору этих строк доводилось выслушивать довольно точный пересказ мифов, запущенных некогда в оборот Солженицыным от людей, которые, по их собственному признанию, ничего из Солженицына не читали. Яд, влитый некогда в уши еще нашим родителям, по-прежнему циркулирует в общественном организме, отравляя его. Необходимо как можно скорее выводить его из вен России, пока еще не вся наша молодежь оказалась проникнутой этой идеологией слабости, ненависти и предательства.