«Предназначение». Выпуск № 11. 13 октября 2022 года

Что такое паника? Паника — это абсолютизация определенных негативов, превращенных в ходе этой абсолютизации в некие характеристики всей существующей реальности. Вот есть такое-то, такое-то и такое-то, оно плохое, а значит плохо всё, а раз всё плохо и даже ужасно, то надо то ли сливать воду, то ли биться в истерике. И так далее.

Панику надо прежде всего прекращать с помощью серьезного обсуждения реальности, а в крайних случаях — и подавлять, потому что она сама может породить катастрофы любого масштаба. Поэтому нет никакого желания абсолютизировать определенные качества нашей реальности. И эта абсолютизация является ложью.

Никогда в России, которую мы знаем, вся молодежь не побежит в Казахстан. Этого не будет. Никогда одновременно все наши генералы не станут трусами, тупицами и ворами. Не будет этого. Всё происходит очень по-разному в соседних точках, на соседних уровнях социальной иерархии и так далее.

И есть несколько омерзительных, с моей точки зрения, вещей, которые надо каким-то способом пресекать. Прежде всего морально, но и не только. На первом этапе экзальтированные люди орали, что хохлы ничего не могут, а мы просто титаны и герои, непобедимые и легендарные. Это была наглая ложь, истерическая, некрасивая, в каком-то смысле позорная. И она породила определенные негативные последствия. А на следующем этапе, когда эти последствия стали очевидными, часто те же самые люди с той же степенью истеричности кричат о том, что украинская армия непобедима, блистательна, бог знает что.

Украинская армия всё равно хуже русской, и никакая помощь Запада этого не изменит. Это та же постсоветская вороватая система. У нее есть ее отвратительно сильные стороны: она перешла на военные рельсы как минимум восемь лет назад и она гораздо раньше перешла на рельсы идеологичности. И то, что эта идеологичность — омерзительная и бандеровская, это еще не значит, что ее нет. Любая идеологичность дает определенную фору, а бандеровская вполне себе мобилизует общество в отвратительном фашистском ключе. А поскольку — и это главное — есть как минимум миллион людей, готовых консолидированно это всё раскручивать при помощи власти и Запада, то это дает большую фору. Но это вовсе не означает, что «великие украинские герои» громят русскую армию. Это ложь. Это поганая, бесстыдная ложь.

Происходит нечто другое, и это другое надо осмыслить. Но осмыслить его надо комплексно и масштабно, иначе на Украине будут происходить новые и новые беды, которые не исправить никакими отдельными разумными вмешательствами. А главное, что в стратегическом долговременном выстаивании России против совокупного Запада могут произойти самые неприятные, предельно неприятные вещи, включая ликвидацию российского государства и уничтожение русского народа и других народов нашей страны.

Поэтому очень важно всё обсуждать именно в стратегическом ключе — в ключе создания целостных, крупных, честных картин, в которых не должно быть ни паники, ни даже избыточно экстатического обнаружения негативных качеств системы, потому что победить на Украине мы можем только с опорой на эту систему и это общество.

Передвижение стотысячных масс, снабжение этих военных масс техникой и всем остальным, необходимым для их действий, управление этими огромными массами — всё равно всё это будет осуществлять существующая система.

Как говорил Сталин по другому поводу, «у меня для вас других писателей нэт». Так вот, другой системы «нэт». И это правда. И другого общества «нэт».

Анализировать качества общества и системы надо для того, чтобы избежать долговременных злоключений и начать нечто исправлять уже сейчас, потому что можно нарваться не только на стратегическое, но и на оперативно-тактическое поражение, если этого не делать.

Но и делать это надо с абсолютно внятной установкой, во-первых, на победу и, во-вторых, на то, что не может быть оголтелой критики существующей реальности, поскольку выстаивать придется, опираясь в основном на эту реальность. Мы не заменим ее никакой другой в исторически короткие сроки. Мы должны сопровождать поддержку этой реальности созданием каких-то очагов другой реальности. Без этого эта реальность не выдержит. Но это должны быть совместные согласованные действия. Всё остальное приведет только к разгрому.

Его пока нет. Но он может состояться буквально в ближайшее полугодие, если мы не примем соответствующих мер. И этими мерами являются отнюдь не только некие наказания очевидных возмутителей правопорядка и создателей коррупционного хаоса. Их надо наказывать. Их надо наказывать еще более жестко, но что-то же при этом еще надо и понимать!

Дмитрий Анатольевич Медведев в одном из своих теперь всегда очень патриотических высказываний заявил: «Ну что, у нас недостатки по мобилизации, потому что мы 80 лет не проводили этой мобилизации».

Правда ли это?

Да, конечно, это правда. Но это отнюдь не вся правда. И меня удивляет то, насколько другую часть правды не хотят обсуждать. Дело не только в том, что мы проводим мобилизацию в обществе, в котором 80 лет ее не проводили, хотя и это важно.

Дело еще и в том, что мы проводим мобилизацию в обществе, где стяжание, корысть, желание извлечь из своего положения некие совершенно определенные выгоды в духе золотого тельца являются константой существования и системы, и общества.

В стяжательском обществе мы проводим мобилизацию, а не только в обществе, которое 80 лет ее не проводило. Это правда, что не проводило, но многое из того, что произошло, порождено не тем, что 80 лет не проводили мобилизацию, а тем, что мобилизацию проводят в стяжательском, антимобилизационном обществе.

Это же так! Кто этого не знает из людей, живущих в нашем любимом, но неблагополучном отечестве?! Никто не общался с определенным сортом гаишников, основой деятельности которых является мздоимство? Ну неужели не общался?!

А ведь это далеко идущий процесс.

Я помню, где-то в начале 2000-х годов был такой министр внутренних дел Рушайло, и у него были всякие совсем уж отвратительные заместители, да и сам-то он был тот еще гражданин. В то время моя машина стояла в гараже, кажется, МИДа, и к моему водителю подходили люди, смотревшие мои выступления по телевизору, и говорили: «Чё твой шеф не обзаведется мигалкой?» Водитель говорил: «Мой шеф ничего незаконного делать не будет». Моему водителю на это отвечали с изумлением: «Так всё законно — 60 тысяч долларов. И всё будет. И всё будет законно». Так понималась законность.

Но вы же прекрасно понимаете, что в обществе количества, в обществе, где чистоган значит больше всего, в стяжательском обществе, в обществе, где над всеми остальными религиями берет верх религия золотого тельца, очень многое, если не всё, продается и покупается. И что можно купить не только мигалку, а можно купить и талон без права проверки, почему нет? А если вы его купите, то возможно, вам всего лишь хочется облегчить свою жизнь, что делать, конечно же, не следует. Но ведь это в случае, если вам только это нужно. А если среди вас есть террористы, то они купят этот талон совсем для других целей — для того, чтобы подогнать куда-то машину и ее взорвать.

Это усложненная схема? Да. Она не является универсальной и не действует безотказно? Да, конечно. Но она же есть. А есть гораздо более простые схемы. Уже в поговорку вошло, что самое хорошее предприятие — это метр государственной границы. Пропускают какие-нибудь машины одним способом в случае, если не договорились о большой мзде, а другим способом — если договорились. Но это же так всюду. Это константа реальности, понимаете?

Если создано стяжательское, расслабленное общество, которое основано на прибыли, на желании обогатиться, на том, чтобы поклониться богу под названием «золотой телец», то всё будет так, всё! Понимаете?

Вот давайте возьмем три следствия — Крымский мост, издержки мобилизации и всякие там дела с обмундированием. Вот три следствия, по отношению к каждому представители гражданского общества справедливо критикуют, и эта критика иногда помогает.

Но следствиями чего всё это является? Причина-то в чем, куда это всё уходит своими корнями? Это уходит своими корнями в тип реальности — стяжательской, «золототельцовой» и так далее.

Я же не говорю, что все военкомы такие, или даже все продавцы обмундирования, или все таможенники и все, кто пропускает машины. Нет, конечно, не все, но их достаточно для того, чтобы в качестве следствия было порождено всё, что угодно.

И мы же знаем, как оно порождается. Обсуждается широко, ведь мы существуем в атмосфере достаточно широкого обсуждения всего. С фактами на руках нам доказывают, что есть прейскурант отмазок от мобилизации и что для бедных — это одни отмазки, для богатых — другие, есть привилегированные отмазки, и все они распределены по цене, обращаться туда-то.

Это всё нагло делается. Это может нагло делаться только в определенном типе общества — в обществе стяжательском, «золототельцовом», расслабленном, рвущемся реализовывать различного рода корыстные мотивы в качестве доминирующих.

Это же так?! Ну что же тут делать вид, что это не так.

И это тоже только часть правды. Пока мы не поймем это общество, не поймем все его черты и не расставим точки над i, любые наши частные, необходимые улучшения не изменят характера общей ситуации.

Можно исправить все элементы системы, а система не будет работать. Можно исправить модуль, который управляет действиями системы, и даже если какие-то элементы будут плохими, это еще не значит, что она не будет работать. Это просто разные типы действий.

Итак, не в только в том дело, что мы 80 лет не проводили мобилизацию, а в том, в каком обществе мы ее проводим. И у этого типа общества есть «герои». Один из таких героев — господин Сердюков. Он был министром обороны. Он свернул всё, что связано с кадрированными частями, что касается мобилизационного развертывания. Он это сделал.

Но он же это сделал не в лихие 1990-е, а потом. Правда? И он при ком-то это сделал. Почему это не обсудить? Не для того, чтобы расковыривать язвы, а для того, чтобы честно понять происходящее.

Почему эта ситуация не была исправлена после Сердюкова? Потому что очень долгое время господствовала концепция, согласно которой не нужна эта мобилизация. Ну зачем она? Она нужна в случае больших длительных конвенциональных войн. То есть неядерных.

А были «герои» при этом же Сердюкове. Я лицезрел, что они именно делали и говорили, всякого рода «мудрецы»: что такой войны не будет, а будет другое. Будет либо ядерная стратегическая война, либо войны в горячих точках. Под это всё развертывалось.

А рядом с этим было стяжательство, потому что если такой войны не будет и нам не нужна инфраструктура развертывания — реабилитационного, подготовки и всего прочего, — то, значит, объекты, которые до этого «идиотский совок» сделал, были лишними. А раз они лишние, то их можно ликвидировать, то есть продать. И там можно вместо ненужной идиотской системы совкового мобилизационного развертывания построить замечательные коттеджные поселки или даже обычные дачные. Курочка по зернышку клюет. И можно на этом обогатиться.

Сверху находились идиотские философские концепции и стратагемы, а под ними было стяжательство. И это работало вместе, друг на друга. И были «герои», которые так работали.

И потом это же по-настоящему исправлено не было. Были прекращены сердюковские бесчинства и что-то скорректировано, но именно что-то. А почему?

Я уже несколько раз говорил, и в своем интервью «Комсомольской правде», и всеми доступными мне способами, что я считаю речь президента России в связи с присоединением Донецкой и Луганской областей, Запорожья, Херсонщины — исключительно важной и правильной. Она есть лучшее из того, что я слышал за последние 22 года. Я искренне так считаю. Но это же не значит, что в этой речи было сказано всё в том ключе, в каком это нужно для того, чтобы перейти к долговременному и стратегическому выстаиванию.

Общество наше гораздо умнее, чем кому-то кажется. Оно ничего не забывает. И еще одним слагаемым в том, что мобилизация проходит не совсем так, как хотелось бы, является то, что общество не понимает, что, собственно, происходит. У него есть вопросы. И это примерно то, что говорилось в стихотворении Гейне:

Брось свои иносказанья
И гипотезы святые!
На проклятые вопросы
Дай ответы нам прямые!

Президент России совершенно справедливо говорит о том, что западный мир всё более и более сатанизируется. Об этом ведь многие говорят, и в том числе религиозные деятели западного мира. Он сатанизируется. Но ведь очень долгое время этот мир был для российского общества и российской элиты святая святых — «Меккой и Мединой», в которые надо стремиться, куда осуществлялись не только деловые визиты, но и буквально паломничество. И на который надо было всячески ориентироваться. Это же так было. «Так это было», — писал Твардовский в своей поэме «За далью даль». И так это было отнюдь не только во времена Ельцина, но и потом.

Когда всё изменилось, когда произошло нечто типа превращения Савла в Павла, когда произошла встреча с этим «светом на пути в Дамаск»? Когда возникли соответствующие вопросы: «Куда идешь?» и так далее? На это же надо ответить, надо сказать: «Мы ошиблись». Говорят, что признание ошибок есть путь к дискредитации власти. Это неправда. Власть не была в Советском Союзе дискредитирована тем, что было сказано о «головокружении от успехов», то есть о колоссальных ошибках в ходе коллективизации. Они были признаны, исправлены, и со властью всё осталось в норме. Это неверное представление пиарщиков, не способных в принципе понять, чем политтехнологии отличаются от идеологии, а она — от концепции, стратегии. Им это непонятно. Для них всё есть политтехнология, равно так же, как «всё есть цифра», «всё есть количество». Но это же не так.

Бросьте ваш тон и возьмите человеческий! Скажите честно о совершенных ошибках и объясните их природу. Никто после этого не скажет «долой!» или что-то. Наоборот, общество не разочаруется — оно мобилизуется. Оно разочаровывается от того, что ему не говорят правду.

Уверяю вас, что Ленин — хотя бы по факту — был лучше политтехнологов, умнее и эффективнее. И когда он говорил, что надо говорить массам правду, он не извергал из себя какие-то пафосные пустые высказывания. Он верил в это. Потому что массы-то всё равно узнают, что дела фиговые. Но если ты это скажешь и объяснишь почему, то массы пойдут за тобой. Если ты будешь говорить, что всё хорошо, то массы разочаруются и перестанут откликаться на твои призывы. Вот ведь в чем дело.

Итак, мы строили прозападное комфортное общество со всеми его чертами. Почему мы делали это? Когда мы поняли, что это каюк? И что мы стали делать после этого? Вот ведь вопросы проклятые, на которые придется отвечать.

Повторяю: то, что сказали, наконец, что Запад — это не царство света, а царство мрака, — это прекрасно. Но теперь определите, что происходило, когда и какие повороты произошли, почему они произошли? Кто обманул, как обманул?

И не ссылайтесь всё время на Горбачева с его фактическим согласием на расширение НАТО. Или на Ельцина. Эти процессы продолжились. Почему они продолжились? Что теперь делать после того, как они текли так долго? Что они породили? Что надо этому порождению противопоставить, чтобы победить? В этом же вопрос.

Нельзя сейчас отрывать слово от дела.

Президент России совершенно справедливо указал на то, что все эти гендерные мерзости являются сатанизмом. Это очень хорошо, что он это сказал. Это совершенно правильно. Теперь я спрашиваю: международный классификатор болезней № 11, в котором сказано, что этим изменениям надо содействовать, — будет отменен или нет? За словами президента последуют дела? И тогда его речь будет хотя бы отчасти стратегической? Или это будет пиар, созданный не худшими людьми с очень благородными целями, а действительность останется той же?

Министерство здравоохранения прекратит деятельность тех центров, которые осуществляют то, что раньше называлось благим следованием западным инновациям, а теперь называется сатанизмом, или это будет продолжено?

«На проклятые вопросы дай ответы нам прямые!» — да или нет?

Президент России сказал, что Беловежье — это предательство, преступление, мерзость и так далее. Но у этой мерзости есть «герои». Лукашенко, например, ни в чем этом не участвовал, а наоборот, голосовал за сохранение Советского Союза, а Путин не имел к этому никакого отношения. А Зеленский есть то, что мы знаем.

Так что будет с Беловежскими соглашениями? Ведь всё порождено ими! Потому что согласно принятым демократическим образом советским законам, которые утвердил Съезд народных депутатов, в каждой из отделяющихся республик должен был быть проведен референдум. И любая часть, которая не хотела отделяться, имела право присоединиться, например, к России. Ну так не было бы всех кровопролитий и прочего, если бы этот закон соблюдался! Почему он не соблюдался? Потому что была Беловежская пуща.

Говорил и повторяю: совершенно не понимаю, как на это мог повлиять ГКЧП? Либо гекачеписты — герои, но проявившие слабость, либо они преступники. Но это не имеет никакого значения, абсолютно, потому что в любом случае никто не отменял Съезд народных депутатов СССР, никто не отменял существование Советского государства, нерушимость границ которого была признана Хельсинкскими соглашениями 1975 года. Почему так произошло? Почему? Потому что некие преступники совершили нечто абсолютно антизаконное. Но тогда почему посреди города, который теперь называют Екатеринбург, а раньше назывался Свердловск, торчит Центр Ельцина? И этот центр, многократно обсуждавшийся с точки зрения негативов его деятельности, никто не закрывает?

Так кто Ельцин — герой или преступник? Надо же в этом вопросе определиться не только словами, но и делами. Хорошо, что есть государево слово. Где государево дело в этом вопросе?

Дальше, президент России совершенно справедливо сказал, что на Западе очень много дутого: все эти IPO, капитализации, все эти виртуальные структуры с их огромной якобы стоимостью. Он прав в этом. Но это часть правды. Другая часть правды состоит в том, что Запад не разрушал свой военно-промышленный комплекс, и оружие, которое он сейчас поставляет на Украину, — высококлассное. И военно-промышленный комплекс Запада мощнее, чем наш, а мы свой разрушали.

И одним из главных разрушителей был Анатолий Чубайс, который даже объяснял, что он сознательно уничтожает все высокотехнологические производительные силы. Всё, что связано с высокотехнологическими производительными силами, он уничтожал при Ельцине, будучи прихватизатором. Почему Анатолий Борисович Чубайс после этого стал руководить Роснано? Почему, в рамках какой философии уничтожитель высокотехнологического сектора и вообще высококачественных производительных сил (потому что главное — человек) оказался вновь у руля? Он же не в ельцинские годы оказался на этой должности?

Далее, что он на ней сделал кроме того, что проявил полную неспособность созидать, что было ясно изначально, и неслабую способность обогащаться?

Чем занималось «Сколково»? Мы пытались восстанавливать высшие производительные силы, позволяющие нам в том числе и создавать новые типы оружия? Нет, мы не пытались. Спасались отдельные заводы — это замечательно, создавались какие-то контуры — прекрасно, но системно этого не было. Почему? В рамках какой философии?

В рамках той же философии догоняющей модернизации, или «слепого, рабского, тупого подражанья», согласно которой холуи Запада должны были у этого Запада что-нибудь стибрить и сюда перенести. Эта философия дала какие-нибудь результаты? Нет.

Это надо констатировать, это надо какими-то способом объяснить, это надо признать, и все следствия из этого нужно вывести.

А также нужно ответить на вопрос, как это надо менять. Это же нельзя менять просто какими-то отдельными, совершенно необходимыми, оперативными мероприятиями. Они необходимы, но недостаточны. Всё, что сказано сейчас, абсолютно необходимо.

Мобилизация необходима? Необходима.

Присоединение этих территорий к России необходимо? Необходимо и замечательно.

Говорить о том, о чем было сказано в выступлении президента, необходимо? Необходимо, но достаточности в этом нет. А без этой достаточности система не выдержит, общество не выдержит, и произойдет то, что произойдет.

В этом же главное!

Всё это чем-то порождено. Да, абсолютно не вся молодежь побежала в Казахстан и другие территории или залегла на дно. Но существенная часть это сделала. Почему?

Чтобы ответить на этот вопрос, я должен обратить внимание зрителя на некую статью в Foreign Affairs. Это серьезное издание. Статья вышла 27 сентября. Неважно, что эта статья заточена на дискредитацию путинского режима и вообще России. Важно то, что в ней говорится определенная правда, которую надо изъять из этой системы дискредитации, признать и осмыслить. А дальше начать действовать. Вот что там говорится. Это очень неглупая статья.

«Мобилизация в РФ означает конец договора Путина с народом. (Подчеркиваю, автор статьи говорит „договора Путина с народом“, а я говорю — „того договора Путина с народом, который следует отменить и которому следует противопоставить новый договор, вполне возможный“. — С. К.). Призыв — это поворотный момент в войне и путинском правлении. Кремль ожидал, что война будет короткой» (это правда. — С. К.).

«Когда война не закончилась быстро, Путин нашел способ ее ведения, соответствующий политическому стилю, который он использовал с момента прихода к власти в 2000 году» (и это правда. Я много раз обсуждал этот ограниченный контингент, специальную военную операцию. — С. К.)

«Те немногие русские,  — говорит автор статьи, — которые были в восторге от имперских обещаний войны, могли размахивать флагом и показывать букву Z — официальный символ войны. Те, кто был обеспокоен или встревожен войной, могли спокойно скрывать свою неуверенность. Тех, кто выражал недовольство публично, неизменно наказывали.

Речь идет о сохранении атомизированного, уступчивого, твердо аполитичного и не подрывающего действий Кремля общества».

Ну это же правда! Сколько раз я слышал о том, что нужно такое общество в структурах, которые управляют Россией. Сколько раз я про это слышал.

«Чтобы эта атомизация сохранялась, война должна была оставаться далеко. Это должна была быть изменчивая абстракция, на которую можно было бы спроецировать субъективные установки граждан России, будь то провоенные или антивоенные.

Данные опросов показывают, что до мобилизации войну поддерживали более 75% граждан России. Такое молчаливое согласие было наилучшей публичной реакцией с точки зрения Кремля. Безразличие было на втором месте. Но война пошла не так, как планировалось, и у Путина не оставалось вариантов.

Если бы Путин отступил, Украина нарастила бы военную мощь и еще больше интегрировалась бы в европейские трансатлантические структуры, что сделало бы войну совершенно контрпродуктивной и, следовательно, неприемлемой для Путина. Это было бы поражением России. В то же время Россия не может выиграть войну теми инструментами, которые у нее есть. Это было продемонстрировано 10 сентября, когда украинские войска отвоевали огромные территории.

Армия России истощена, она слишком мала, чтобы удерживать те земли, которые она захватила с февраля. Без изменения статус-кво Украина, скорее всего, продолжит добиваться дальнейших успехов, возможно, даже перейдет к деоккупации Крыма.

Следует подчеркнуть, что призвать к мобилизации гораздо проще, чем провести ее, чего Россия не делала десятилетиями. Даже если военные смогут освоить логистику, а опыт первых дней показывает, что вероятность этого невелика, мобилизация будет настолько хороша, насколько хороша стоящая за ней стратегия. Мобилизация ради проигрышной стратегии создаст Путину больше проблем, чем поможет решить. Это даже может подорвать способность Путина управлять страной».

Ну хорошо, это говорит враг. Но это говорит умный враг. Это не вопли по поводу того, как всё мерзко и как Россия уже погибла. Это удар в десятку, потому что десяткой является создание «атомизированного, уступчивого, твердо аполитичного и не подрывающего действий Кремля общества». Вот такое общество создали. Вот причина. Вот здесь.

И считалось, что оно замечательное с той точки зрения, что оно поддержит, не будет возбухать, будет правильное поведение электората. Всё правильно — кроме одного. Это общество, как вялая, спотыкающаяся кобыла, не может сбросить с себя седока, но она и скакать не может, эта кобыла. Можно так ослабить народ, чтобы он не возбухал, но тогда он не может нести крест государственности. Либо — либо.

И почему-то считалось, что опасность в том, что он возбухнет, а что касается креста государственности, то, с одной стороны, никто его не будет проблематизировать, включая наших западных противников, а с другой стороны, если даже это и будет проблематизировано, то ответом на это будет профессиональная небольшая армия, которая что-нибудь такое сделает. Всё это оказалось ошибочным.

Эти ошибки надо признать. Поэтому разговор о том, что на Западе много дутого, — совершенно правильный, и не надо его возвеличивать, этот Запад. Достаточно он жиденький, слабенький и загибающийся. Но он есть. И он свой военно-промышленный комплекс не разрушал, повторяю. И он свою армию не разрушал, и он свой космос не приводил в соответствующее состояние. Теперь он заточился на нас. И, конечно, есть и дутые капитализации каких-нибудь там странных фирм, но есть и вот эти артиллерийские орудия, очень хорошие, это же надо признать, и многое другое есть. И средства связи и всё прочее, и ведут себя с этим иначе, и обучают иначе.

Значит, что-то этому надо противопоставить. Как-то надо выбраться из этого состояния. Только вот как?

Можно ли это сделать, разрушив систему? Нет. Это Горбачев пробовал таким образом делать. Это кончается полным крахом. Значит, это надо делать по-другому, правда? Но это же надо делать во имя стратегического выстаивания.

Дальше возникают вопросы к другим тезисам, в частности, не могу не сказать следующее. Мне сейчас — лично мне, человеку с определенными представлениями, глубоко фиолетово, хороший был Ленин или плохой. Ну вот неинтересно мне это. Мне интересно только, чтобы действующая власть, действующее государство и действующее общество правильно ответили на чудовищный вызов, который может привести к уничтожению страны. Я жить хочу в этой стране, действовать в ней, помогать ей выбираться из той ситуации, в которой она оказалась, когда продала первородство за чечевичную похлебку.

Но ведь понятно же, что Ленин постоянно грезил новыми, более совершенными производительными силами. Ну что, все забыли про ГОЭЛРО? Все забыли про то, как в годы Гражданской войны на Волхове начали что-то строить? Он грезил этими производительными силами. Был он плохой или хороший — мы не будем разбираться.

А Чубайс грезил уничтожением этих производительных сил. Этих же! Диаметральность-то тут!

Что такое советское общество? Это общество «если завтра война, если завтра в поход». Это общество БГТО и ГТО, это общество пятилеток, это общество предвоенное, которое всё-таки выдержало удар войны. Было создано методологически диаметрально противоположное общество и диаметрально противоположная система. Широко обсуждалось, что не все указы президента выполняются. А кто-нибудь пробовал не выполнить распоряжения Сталина?

Теперь мы пришли в ситуацию, в которой всё это невозможно. Понимаете, всё вместе! И дело не в частностях, не в том, каковы эти следствия, хотя надо с ними бороться: надо наказывать людей, которые поднимают цены на военное обмундирование, надо спрашивать, где всё это находится — то, что должно экипировать наших солдат, где находятся средства связи, что с ними делают, как именно работают все подсистемы армии. Надо наказывать военкомов, которые занимаются мздоимством, идиотизмом, или преступлениями, надо каким-то образом отвечать на все попытки подорвать существующую систему, строй общества. Всё это надо делать, но это — частности, понимаете?

А общий вопрос заключается в том, что у этого всего есть природа, и пока эту природу не исправить, всё остальное не будет работать. А природа эта — в регрессе (рис. 2).

И всё, что вы видите, есть следствие этого. Если общество золотого тельца, то будут взрывы. Я совершенно не хочу драматизировать особым образом произошедшее на Крымском мосту. В ходе второй чеченской происходили вещи гораздо более чудовищные, а противником была часть чеченского общества, и именно ее так поддерживал Запад.

Сейчас противник — большая страна, глубоко с нами связанная, там всё начинено и прозападной, и иной агентурой. И откуда мне знать, не являлись ли определенные события в Харьковской области не только следствием разложения, но и следствием каких-нибудь, в том числе и коррупционных, сговоров? Я этого не знаю, я просто знаю, что если это так, то это только следствие единого корыстолюбивого консенсуса, при котором всё другое — созидательное, смелое, решительное — отодвигается на обочину, а это продвигается вперед.

Если это не изменить, а изменить это можно только одним способом — только добавляя какие-то элементы альтернативной организации жизни — другой, контррегрессивной — к тому, что всё равно приходится использовать, то можно проиграть всё. А в основе этого лежат производительные силы. А главная из этих производительных сил — это человек. Человек! Не его брюхо, а его мотивация, его способности и прочее.

А производят этого человека каким способом? Как называется производство этого человека, то есть главной производительной силы? Оно называется духовное производство, и это духовное производство не только не вторично, согласно и марксизму, и всем мыслимым и немыслимым типам социальных, экономических и иных доктрин, а оно стояло и стоит во главе угла — и уж потом технологии, которые тоже важны. Вначале — человек, создающий эти технологии и их использующий. Его производство — это духовное производство, и как бы тревожно и проблемно ни было то реальное, что происходит на Украине, но если мы хотим выстоять вдолгую и победить, в том числе на Украине, то обсуждать надо это. И я начну обсуждать духовное производство.