Продолжение. Начало в № 589
Что немцу хорошо, то русскому — смерть
В предыдущей статье мы начали обсуждать солидаризм, который преподносится российской общественности как новый принцип структурной организации общества «бо́льшей справедливости». Ведя репортаж с Московского экономического форума 2024 года, публицист Максим Калашников обратил внимание на выступление экс-губернатора Белгородской области, экс-сенатора Евгения Савченко, говоря, что продвигаемое им солидарное общество якобы лишено недостатков как «тотального капитализма», так и «планово-уравнительной» системы Советского Союза.
Мы остановились на том, что эта новая идея совсем не нова и возникла в Германии после поражения в Первой мировой войне.
Немецкий солидаризм довольно подробно изучен исследователями фашизма и неофашизма, а сам пример немецкого солидаризма, возросшего на базе фёлькишского движения в Германии (куда входили разнородные националистические объединения, которые в существенной степени и породили нацизм), очень наглядно демонстрирует, что солидаризм — не что иное, как очередная уловка правящего класса (национальной олигархии), нацеленная на то, чтобы сохранить власть.
Суть этой уловки в том, чтобы подлинный социализм марксистского толка, ставящий во главу угла классовые противоречия между рабочими и буржуазией и имеющий целью отвоевание рабочими прав и свобод, подменить так называемым национально ориентированным социализмом, воспевающим единство немецкой нации и ее право на отвоевание жизненного пространства (Lebensraum) у других наций. То есть затушевать борьбу классов, выдвинув на авансцену борьбу наций за место под солнцем. Разновидностей такого национально ориентированного социализма (национал-социализма), даже внутри одной страны, как в той же Германии, может быть много, но суть именно в этой подмене.
При этом якобы привнесенный извне социализм (социал-демократия) объявляется противоестественным и зловредным изобретением евреев, которые хотят внести раскол в единство немецкой нации, основанной на общности крови. Согласно этой логике, раз любая междоусобная вражда является ослаблением исторического субъекта (нации), борющегося за место под солнцем с представителями «иной крови», то социал-демократы, призывающие к классовой борьбе со своей же национальной буржуазией, являются злейшими врагами нации.
В политическом плане демагогия о национально окрашенном социализме — это средство переманивания рабочих от социал-демократов, чьи позиции в Веймарской республике были очень сильны, в лагерь националистов и представителей крупного капитала. Впрочем, тезисы о единстве нации и расширении жизненного пространства не менее эффективно воздействовали на крестьянство и мелкую буржуазию. «Национальный социализм» оказался настолько удобен, что использовался широким спектром политических сил, одновременно став инструментом и внутрипартийной конкуренции в той же НСДАП.
Перед глазами крупной немецкой буржуазии стоял пример нашей страны, где в 1917 году совершилась первая в мире социалистическая революция под руководством Ленина и партии большевиков. Поскольку следующей целью, очевидно, должна была стать Германия (и об этом, кстати, незадолго до Ноябрьской революции 1918 года в Германии предупреждал Ленин), то немецкая правящая верхушка делала всё возможное, чтобы предотвратить социалистическую революцию у себя дома.
Революция 1918 года в Германии, свергнувшая кайзера Вильгельма, во многом носила именно буржуазный характер. Угрозу ее перерастания в социалистическую немецким элитам удалось купировать. И несмотря на то, что Гамбургское восстание в октябре 1923 года провалилось ввиду неготовности немецких социал-демократов брать власть вооруженным путем, немецкие правящие круги и крупная буржуазия испугались и сделали выводы.
Так, один из крупнейших промышленников Германии первой четверти ХХ века Гуго Стиннес, которого также называли «король Рура», ярый националист и экспансионист, осенью 1923 года накануне Пивного путча заявил американскому послу в Германии Алансону Хоутону, что цель планировавшейся тогда военными кругами во главе с генералом Людендорфом диктатуры — навсегда покончить «с социализмом в Германии как с политической формой существования». Одновременно он выдавал себя за одного из тех предпринимателей, которые хотят «в Германии собственного немецкого социализма, созданного вместе с нашими рабочими».
Почему же Стиннесу потребовался именно немецкий социализм, и что это, в сущности, такое? Естественно, что под социализмом он понимал описанный выше национальный социализм. И немецкий солидаризм, и его идеологический брат-близнец национал-социализм с самого начала опекались представителями крупнейшего немецкого промышленного и финансового капитала, высшей немецкой аристократии и военных кругов. Для них это был всего лишь инструмент для борьбы с «красной угрозой» — социал-демократией и большевизмом.
Одним из главных популяризаторов идей Стиннеса и его единомышленников стал некий Эдуард Штадтлер, которого по протекции Стиннеса в январе 1919 года назначили главой «Генерального секретариата по изучению большевизма и борьбе с ним».
На персоне Штадтлера нужно остановиться подробно, поскольку это культовая фигура для всех солидаристов, включая русских, которые ласково зовут его «дедушкой Штадтлером».
Эдуард Штадтлер и солидаристы
Любопытно, что один из главных интернет-ресурсов русских солидаристов, сайт solidarism.ru, гордо сообщает, что из трех версий статьи о Штадтлере в «Википедии» — на немецком, английском и русском языках — русскоязычная версия самая подробная. Свой жизненный путь Штадтлер закончил в лагере НКВД в 1945 году. То есть был признан нацистским преступником как функционер НСДАП. Но это, как ни странно, не мешает русским солидаристам, кто бы они ни были, восторгаться Штадтлером. В узких (пока еще) кругах солидаристов он почитается крупным идеологом, яростным антикоммунистом и основоположником ультраправого солидаризма.
Штадтлер родился в 1886 году в городке Агно в Эльзасе, который вместе с Лотарингией перешел под власть немецкого кайзера по результатам Франко-прусской войны 1870–1871 годов. Эта область была населена католиками и яростно сопротивлялась протестантскому давлению со стороны Пруссии — политике, проводимой «железным канцлером» Отто фон Бисмарком и получившей название «культуркампф». Бисмарк, будучи убежденным протестантом, никогда не доверял до конца католикам и их отношению к созданной им Германской империи, а католики были недовольны тем, что главенствующая роль в Германии принадлежала протестантской Пруссии. В авангарде этого сопротивления стояла созданная в декабре 1870 года партия католического Центра или просто партия Центра. Термин «культуркампф» вошел в употребление в 1873 году, когда прусский ученый и либеральный государственный деятель Рудольф Вирхов впервые обозначил борьбу Бисмарка (и примкнувших к нему национал-либералов) против притязаний католической церкви при папе римском Пие IX. По сути, культуркампф это и есть борьба между Бисмарком и партией Центра.
Штадтлер воспитывался в накаленно католической семье и в 25-летнем возрасте вступил в партию Центра, со временем став заметным членом организации — секретарем ее молодежного крыла.
Еще одним крупным представителем немецкого солидаризма был Мартин Шпан — сын функционера партии Центра Петера Шпана. Проникшись идеями Шпана-младшего, Штадтлер стал главным пропагандистом «Центра молодежного движения».
ЦМД возник еще до начала Первой мировой войны и провозгласил «величайшей политической задачей современности» «беспощадную борьбу против социал-демократии, с тем чтобы отвоевать идущие за социал-демократами массы избирателей», реализовав на практике лозунг «В народ, в сбитый с толку социал-демократией народ, чтобы… вновь привлечь на свою сторону его душу».
Будучи радикалом, Штадтлер потребовал, чтобы партия Центра перешла от обороны, то есть «парламентских и поверхностных массово-просветительских действий», к нападению — осуществлению «популярной принципиальной стратегии уничтожения марксизма и социал-демократии, включая и дружественный ей по общему блоку левый либерализм».
Будучи приверженцем политического католицизма, Штадтлер действовал в рамках социальной доктрины, созданной папой римским Львом XIII, сменившим папу Пия IX. И совместно со Шпаном сформулировал программу «христианско-социального народного движения», основной целью которого было вырвать рабочих из объятий марксизма и развивать в них социально-консервативное политическое сознание. Эту задачу Штадтлер считал одной из важнейших.
Папа Лев XIII был одним из ярых противников бисмарковского культуркампфа и в итоге добился того, что эта программа в Германии была свернута.
Еще одним важным результатом деятельности папы Льва XIII во главе Римской католической церкви стала выработка католического социального учения. В его основу легли христианская концепция достоинства человеческой личности, осуждение эксплуатации, антилиберальная концепция государства, которое, как заявлял понтифик, должно взять на себя функцию решения накопившихся социальных проблем. Кроме того, в предлагаемой папой Львом XIII программе перечислялись идеи сотрудничества классов и защита частной собственности как неотъемлемой части естественных прав человека. То есть социальная доктрина Льва XIII была, в общем-то, созвучна солидаризму.
Он, в частности, призывал церковь раскрыть свои объятья для социальных низов и трудящихся, сосредоточиться на решении их социальных проблем. В Германии, где католики находились в оппозиции, это находило особый отклик, в том числе у партии Центра. Но если отбросить демагогические штампы, то с политической точки зрения Ватикан и католические партии превратились в главных конкурентов социал-демократов за влияние на рабочих.
Штадтлер активно сотрудничал с руководителями так называемых христианских профсоюзов, возникших в Европе в конце XIX века. Цель их создания была всё та же — распространять в среде рабочих христианскую социальную доктрину, концепцию «органического» производственно-общинного «социализма» и национального «народного государства», чтобы остановить распространение социал-демократических идей. Марксизм же, по Штадтлеру, являет собой систему не органичную, а механическую, то есть искусственную, да еще и безбожную, что для ярого католика очевидно неприемлемо.
В начале Первой мировой войны Штадтлер провозгласил и отстаивал тезис о преобладании «национального чувства над партийным мышлением» и призывал к так называемому «социализму фронтовиков». Он видел в охватившей всю Европу войне борьбу за «неогерманский» идеал «срединно-европейского» государства, отвечающего сокровенным чаяниям немецкого народа и народов «Срединной Европы».
В 1916 году, принимая участие в боевых действиях на Восточном фронте, Штадтлер оказался в русском плену. После Октябрьской революции в России он стал главой пресс-бюро посольства Германии в Москве, попав под опеку одного из создателей планов «Срединной Европы» Вальтера Рицлера.
В июле 1918 года, после убийства левыми эсерами в Москве немецкого посла Мирбаха, этот пост ненадолго занял директор «Дойче банка» Карл Гельферих, близкий друг и политический единомышленник Штадтлера. Сидя в немецком посольстве, Штадтлер успел разработать планы похода немцев против большевистской России. А уже в августе, вернувшись в Германию, он тут же начал публично разоблачать «опасности революции».
В октябре группа «20 господ», куда кроме Штадтлера и Гельфериха вошли крупный банкир, экс-консул Симон Маркс, глава «христианских» профсоюзов Адам Штегервальд — давний знакомый Штадтлера, сотрудник Штегервальда Франц Рёр, руководитель младоконсервативного движения «Ринг» барон Генрих фон Гляйхен-Русвурм, по инициативе последнего учреждает «Объединение за национальную и социальную солидарность». Его членов стали называть солидаристами. Первоначальное название, предложенное Штадтлером, — «Объединение за национальный социализм» — было изменено по настоянию Гельфериха.
Конечной задачей «Объединения» было слияние всех политических сил от крайне правых до крайне левых для последующего установления диктатуры беспартийного (то есть стоящего надо всеми партиями), жесткого и сильного авторитарного лидера, во имя «немецкого социализма». Надо сказать, что приход Гитлера к власти в Германии в целом соответствовал означенным чаяниям группы.
В связи с этим нельзя не отметить, что как раз на недавно прошедшем Петербургском международном экономическом форуме было заявлено, что «идеальной» формой устройства России в нынешней ситуации является «авторитарный социальный капитализм». То есть нечто в первом приближении сильно напоминающее солидаризм Штадтлера.
Солидаристы намеревались в каждой политической партии поощрять силы, «стремившиеся к ликвидации партий», способствуя тем самым возникновению в них всё большего числа сторонников «национальной диктатуры».
1 ноября Штадтлер выступил в зале Берлинской филармонии с докладом «Большевизм как всемирная опасность», в котором призвал кайзеровское правительство расторгнуть Брест-Литовский мирный договор и начать наступление на Россию. Когда спустя пару дней грянула немецкая революция, политический вес Штадтлера резко возрос, превратив его в авторитетного политика, к чьим суждениям следует прислушиваться.
1 декабря Штадтлер учредил Антибольшевистскую лигу, которую финансировали крупные представители немецкой финансовой и промышленной элиты, а также аристократия. А 10 января 1919 года Гельферих собрал в Берлине полсотни наиболее влиятельных промышленников, финансистов и торговцев исключительно для того, чтобы обсудить доклад Штадтлера. По окончании его речи один из самых известных немецких предпринимателей и рейдеров того времени, прославленный «король Рура» Гуго Стиннес заявил: «Мое мнение — после этого доклада дискуссии просто излишни. Если немецкая индустрия, банки и торговля не хотят (хотя и в состоянии) выплатить страховые взносы в размере 500 миллионов марок, которые помогут отвести от нас опасность, то они больше не имеют права именоваться немецкими. После окончания встречи я прошу господ Борсинга, Сименса и прочих удалиться со мной в отдельную комнату, дабы мы могли договориться о долевом участии».
Сам Стиннес выделил деньги в тот же день. По факту удалось собрать гораздо меньше, но и это была весьма существенная помощь. Получив финансирование, Штадтлер развернулся в полную силу. Средства для борьбы с «красной угрозой» аккумулировались в «Антибольшевистском фонде», откуда они выделялись фактически всякой группе или организации, именовавшей себя антибольшевистской. Штадтлер уверял, что даже Социал-демократическая партия Германии получила деньги фонда.
15 января 1919 года Стиннес организовал аналогичную встречу вестфальских промышленников со Штадтлером в Дюссельдорфе. Послушать идеолога солидаристов пришли такие знаковые фигуры немецкой промышленности, как Фриц Тиссен (один из богатейших людей Европы и член партии Центра), Эмиль Кирдорф (гендиректор горнодобывающего концерна Gelsenkirchener Bergwerks-AG), протеже Густава Круппа, глава машиностроительного концерна Gutehoffnungshütte, ныне известного как MAN, Пауль Ройш и гендиректор Объединенных сталеплавильных комбинатов Альберт Фёглер. Штадтлер и его идеи произвели на них самое положительное впечатление. Более того, Альберт Фёглер захотел переговорить со Штадтлером без свидетелей, после чего взял его под свою личную опеку.
1919 год стал ключевым в деятельности «Антибольшевистской лиги», которая, по сути, превратилась в зонтичную организацию национального масштаба и получила новое позитивное название «Лига защиты немецкой культуры».
Впрочем, медовый месяц Штадтлера с немецким олигархатом продлился недолго, уже в марте 1919 года он разработал программу с разгромной критикой формальной демократии, мирной политики правительства, потребовав новой конституции и роспуска национального собрания, что в глазах промышленно-финансового капитала выглядело неприемлемым радикализмом. В конце марта Штадтлер вышел из правления «Антибольшевистской лиги», несмотря на уговоры Стиннеса и Фёглера. Вместе со Штадтлером «Лигу» покинуло и большинство солидаристов.
В апреле 1919 года солидаристы учредили еженедельный журнал «Дас Гевиссен» («Совесть»), во втором номере которого была напечатана программная статья Штадтлера «Немецкий социализм против Востока и Запада».
Редакция газеты находилась в берлинской квартире приятеля Штадтлера барона фон Гляйхена на Потсдамерштрассе, 121(и). Несмотря на то, что Штадтлер всегда подписывался издателем и главным редактором «Совести», ее реальной движущей силой был еще один видный идеолог солидаризма Артур Мёллер ван ден Брук.
Еще в 1914 году Мёллер ван ден Брук, будучи ревностным консерватором и обновителем фёлькишского движения, объявил «стремление к мировому господству» германского империализма смыслом истории. По его мнению, немцы должны были стать «прирожденными властелинами земного шара» либо погибнуть как нация.
В 1919 году при поддержке немецкого МИД была опубликована работа Мёллера ван ден Брука «Право молодых народов», в которой к «молодым» народам он отнес тех, кто, являясь жизнеспособными, обладали «достаточными силами» и такими «юношескими качествами», как стремление добиться своего и готовность к делу, т. е. волей к борьбе. Естественно, что первое место среди таковых было отведено Германии, которая, по его мнению, имела право на агрессивную экспансию и на «формирование облика всего мира».
Мёллер ван ден Брук полагал, что именно посредством консервативно-национальных ценностей получится объединить немцев, превратив в единый германский народ. Тогдашняя Германия была расколота на многочисленные политические группы и общества, и поэтому, по его мнению, необходимо «революционное понимание консервативной идеи», которое бы привело к политизации нации и ее интеграции с государственной машиной.
А в 1923 году по заданию фон Гляйхена Мёллер ван ден Брук написал и опубликовал программный труд консервативной революции (то бишь солидаризма) «Третий рейх», в котором социализм был вывернут наизнанку, объявлен концепцией мобилизации масс на борьбу «за жизненное пространство», то есть по сути приравнен к империализму. Теория Маркса о борьбе классов, писал Мёллер ван ден Брук, скрывает от народа «дарвинистскую борьбу за существование», а поэтому социал-демократия не может прийти к мысли о существовании борьбы наций. А если немцы победят в этой борьбе, к чему, как считал Мёллер ван ден Брук, есть все основания, включая моральные, то сразу же решат «проблемы перенаселения». «Это решение и есть социализм».
Эти исторические сюжеты заслуживают подробного рассмотрения потому, что именно они позволяют увидеть, что солидаризм, несмотря на громкие декларации, служил не интересам нации в целом, а лишь интересам элиты. Причем в определенных исторических условиях, а не вообще.
Так, неотменяемым свойством солидаризма является агрессивная экспансивность и необходимость сплотиться перед лицом внешнего врага, поскольку иначе добиться единства между эксплуататорами и эксплуатируемыми невозможно. Кроме того, солидаристская экспансия затевается, чтобы воплотить чаяния низших слоев о материальном благополучии за чужой счет, но не за счет национальной элиты. Поскольку, естественно, при дележе новоприобретений львиная доля достанется правящему классу, то такая «забота» о благополучии немецкого народа горячо поддерживается элитой.
Применительно же к текущей политической ситуации возникает закономерный вопрос к современным апологетам солидаризма, толкающим Россию на этот путь: понимают ли они в полной мере все внешнеполитические последствия такого шага? Ведь очевидно, что как только данная концепция будет официально взята Россией на вооружение, то сразу же любые попытки и рассуждения о необходимости «собирания русских земель», создания «Русского мира» и даже намеки на добровольное (!) движение стран бывшей периферии исторической России в сторону интеграции с Россией нынешней будут трактоваться именно как имперская экспансия русских, причем зафиксированная доктринально. Уже сейчас из уст самых высокопоставленных западных политиков мы слышим вопли об «имперской политике Путина», «имперских устремлениях России» и тому подобное. Их цель ясна: напугав собственное население вымышленной угрозой с востока, добиться увеличения военных бюджетов, нарастить численность контингента НАТО, сохранить и укрепить свои внутривластные позиции. Наше же высшее руководство подобные бредни неоднократно опровергало, заявляя, что никаких планов военного расширения территорий у России нет и не будет. Но тогда зачем вообще болтать о переходе к солидаризму, если ключевой пункт солидаристской программы сразу же должен быть снят или сильно трансформирован?
Что же касается сплочения народа в условиях внешних угроз, то у нашей страны есть свой и весьма успешный опыт выстаивания — опыт Советской России и раннего СССР, который сумел пережить и поражение в Первой мировой войне, и интервенцию, и Гражданскую войну, и экономическую блокаду, победить в Великой Отечественной войне. Зачем, имея за плечами такой опыт, апеллировать к чужому, до крайности сомнительному, проекту солидаристов, очень даже понятно. Как и те, первые, солидаристы, наша элита гораздо больше боится подлинного левого поворота, чем поражения в войне с Западом. Солидаризм возрождает иллюзорную надежду, что стремительно фашизирующаяся Европа примет нас за своих.
Совершенно очевидно, что этого не будет, поскольку Европа готовится удовлетворять свои аппетиты за наш счет, а внедрение солидаризма на российскую почву ни к какому дополнительному сплочению общества не приведет, а лишь уничтожит главное морально-этическое основание идущей на Украине спецоперации — задачу денацификации.
О якобы имевшей место «борьбе» немецких нацистов с солидаристами мы расскажем подробно в следующей статье, а пока вернемся к обсуждению духовного и кровного родства между солидаризмом и национал-социализмом.
Триумвират Мёллера ван ден Брука, фон Гляйхена и Штадтлера учредил, а затем осуществлял руководство так называемым «Июньским клубом», а еженедельник «Совесть» был его печатным органом. Мёллер ван ден Брук по натуре был немногословен и сосредоточился на интеллектуальной деятельности. По словам его друга Макса Хильдеберта Бёма (тоже крупного идеолога солидаризма), именно Мёллер был душой и сердцем, «тайным королем» клуба. Штадтлер же, будучи прирожденным оратором, предпочитал разъезды и публичные лекции.
Изначально неформальный «Июньский клуб» возник как противовес «Ноябрьскому клубу», где собиралась левая интеллигенция Берлина. А после подписания 28 июня 1919 года Версальского мирного договора, поставившего Германию в унизительное положение, название клуба подчеркивало его политическую направленность — его члены вели борьбу против этого договора.
В 1920 году клуб создал «Политическую коллегию по национально-политическому воспитанию и учебной работе», занимавшуюся политическим воспитанием в духе солидаризма.
Помимо Мёллера, Штадтлера, фон Гляйхена и Бёма среди ключевых членов «Июньского клуба» были Вальтер Шотте, с 1920 года ставший редактором «Пройсише Ярбюхер» и еженедельника «Политик унд Гезельшафт» — будущего идеологического органа правительства фон Папена, уже знакомый нам по партии Центра историк Мартин Шпан, а также еще один выходец из партии Центра, теоретик корпоративизма Альберт Дитрих, вдохновитель Фольксдойче Клуба, автор книги «Народ под народами» (1925) Карл Христиан фон Лёш и другие.
Также в «Июньский клуб», руководству которым полностью посвятил себя Эдуард Штадтлер, наряду с прежними членами «Объединения за национальную и социальную солидарность», входили: управляющий делами «Объединения германских союзов работодателей» Макс Браувайлер, находившийся в дружеских отношениях с троицей банков «Д» («Дойче банк», «Дрезднер банк», «Дисконтбанк»); казначей «Июньского клуба» банкир Александр Ринглеб, обеспечивавший связи с бундесвером; член Немецкой национальной народной партии (НННП), владелец предприятий тяжелой промышленности Пауль Лейёне-Юнг; будущий министр внутренних дел в правительстве Франца фон Папена и один из самых рьяных покровителей клуба Вильгельм фон Гайль, а также Герман Вармбольд из «ИГ Фарбениндустри», Август Винниг, Пауль Фехтер, Иоахим Тибуртиус, барон фон Мантёйфель-Зцёге и Макс Эрвин фон Шойбнер-Рихтер. Самые тесные отношения с берлинским «Июньским клубом» установил проживавший в Мюнхене геополитик Карл Хаусхофер, ныне считающийся чуть ли не духовным отцом Гитлера.
Клуб также часто посещали люди, представлявшие все политические партии. Благодаря связям фон Гляйхена, здесь можно было увидеть и немецких националистов из НННП, и демократов, например, Адама Штегервальда и будущего канцлера Германии Генриха Брюнинга, и представителей социал-демократов, таких как Отто Штрассер и Август Мюллер, и даже коммунистов, например, Фрица Вета. На заседания клуба захаживали и будущий рейхсканцлер Франц фон Папен, зам. министра экономики в 1919 году Вихард фон Меллендорф (автор теории консервативного социализма), будущий посол Германии в Москве граф Ульрих Брокдорфф-Ранцау, президент рейхсбанка Ялмар Шахт, генерал Йоханнес фон Сект, занимавшийся реорганизацией рейхсвера, и многие другие крупные фигуры того времени.
В 1922 году взаимодействие с «Июньским клубом» и Мёллером ван ден Бруком попытался наладить и Адольф Гитлер. Их встреча состоялась по просьбе Карла Хаусхофера. Гитлер выступил перед 150 членами «Июньского клуба» с речью о текущей ситуации. В последовавшей за этим личной беседе с Мёллером ван ден Бруком Гитлер стремился всячески снискать его симпатию и предложил сотрудничество: «Вы разработаете духовное оружие в борьбе за обновление Германии. Я же не претендую на большее, чем быть национальным барабанщиком и собирателем сил. Давайте сотрудничать!» Несмотря на то, что Мёллер ван ден Брук от сотрудничества отказался, сочтя Гитлера слишком примитивным, чтобы понять, что именно нужно Германии, нацисты постепенно впитали в себя ключевые идеи солидаристов.
Так, юрист по образованию и видный представитель и теоретик «Консервативной революции» Эдгар Юлиус Юнг в 1932 году (еще до прихода нацистов к власти) писал, что «духовные предпосылки немецкой революции были созданы вне нацизма». По его мнению, национал-социализм грандиозно расширил народное движение, оно стало «гордой силой»: «Мы не только радуемся этому, но и осознаем, что сами во многом содействовали этому. Незаметной постепенной работой, особенно среди образованных слоев, мы каждый день создавали предпосылки для того, чтобы народ отдал голоса нацистским кандидатам. Эта работа была героической, так как мы отказались от наград, от внешнего успеха. Я не знаю, где бы сегодня находился Мёллер ван ден Брук… Он мертв и поэтому является духовным вождем, который охотно наделил жизненной духовностью недисциплинированную интеллигенцию. Я уважаю примитивность народного движения, уважаю боевой дух победоносных гауляйтеров и штурмфюреров. Но это не дает им права рассматривать себя как соль земли и презирать духовных предшественников».
В 1924 году «Июньский клуб» распался из-за внутреннего кризиса, немалую роль в этом сыграла болезнь и смерть Мёллера ван ден Брука. В конце 1924 года фон Гляйхен вместе с Вальтером Шотте разработали проект преобразования «Июньского клуба» в «Немецкий клуб господ», внесший заметный вклад в фашизацию Германии, вождями которого стали всё те же представители кружка Штадтлера — фон Гляйхена.
Сам Штадтлер, выйдя из Партии Центра, затем присоединился к консервативной Немецкой национальной народной партии, став одним из идеологов ее военизированной организации «Стальной шлем». В 1929 году «Стальной шлем» объединился с другими правыми организациями и партиями, включая НСДАП и Пангерманский союз, — в так называемый «Гарцбургский фронт» против правительства Генриха Брюнинга и социалистов. После прихода Гитлера к власти «Стальной шлем» влился в состав штурмовых отрядов Эрнста Рёма — SA.
В 1931 году Штадтлер вступил в немецкое «Общество по изучению фашизма» — политический клуб, пропагандировавший пример итальянского фашизма и ставивший своей целью укрепить политический альянс между всеми консервативными силами и НСДАП. Общество выступало за установление националистической диктатуры. После прихода нацистов к власти оно было распущено за ненадобностью, а Штадтлер вступил в НСДАП, но какой-либо заметной роли уже не играл. На передний план вышли совсем другие лица.
В следующей части нашего цикла мы покажем, как еще одни знаковые фигуры немецкого солидаризма — братья Отто и Грегор Штрассеры — прокладывали дорогу нацизму, будучи не только духовными предтечами, как Мёллер ван ден Брук и другие идеологи солидаризма, но и активнейшими соучастниками партийного строительства НСДАП наравне с Гитлером и его группой. И, что не менее важно, ставшие «жертвами» нацистов не по причине сопротивления этому злу, а в результате острейшей внутрипартийной (!) борьбы за власть.