Крайне важно обсудить всё, что произошло с Евгением Пригожиным и его соратниками. Я этому в основном и намерен посвятить данную передачу. Мне кажется, что сейчас имеет место чрезмерно страстное погружение в заведомо не до конца достоверные детали. И как любое такое погружение, оно контрпродуктивно и потому, что ничего особенно понять нельзя: детали всегда недостоверные, останутся недостоверными, думаю, на протяжении жизни поколения, если России суждено выстоять и улучшить положение, — на что я очень и очень надеюсь и что не предопределено ходом событий. Так вот, детали всегда останутся не до конца достоверными (как, например, в вопросе о том, что произошло с Джоном Кеннеди), но постепенно это всё превратится в такую самозацикленную мифологию, или, как принято говорить, конспирологию. И всё — на этом исчезнет та воля к пониманию произошедшего, которую пока что какая-то часть нашего общества проявляет. Значит, как-то иначе надо обсуждать эту тему. Это первое.

Второе. Нельзя обсуждать Пригожина «в собственном соку». Нужно в какой-то исторический контекст это поместить. И это не попытка уйти от ужасно важных и всегда не до конца достоверных деталей в какую-то абстракцию. Это и есть единственный путь к пониманию. Нет у нас другого способа что-нибудь понять, кроме как через погружение всего происходящего в тот или иной исторический контекст, который никогда ничего до конца не объясняет и тем не менее всегда подталкивает нас к какому-то большему пониманию того, с чем мы имеем дело. При всем том, что вчерашний день никогда не может рассказать нам о настоящем и о будущем до конца, ибо все аналогии условны. И тем не менее… Это нужно сделать, это необходимо для того, чтобы понять, что произошло с Пригожиным.

И, наконец, при всей важности произошедшего — ведь это еще и одно из слагаемых ведущейся экзистенциальной войны с бандеровской Украиной и с тем, что стоит за ее спиной. Она же не остановилась, эта война, она продолжается.

Где-то месяц назад, когда в основном еще шли некие достаточно аморфные, эфемерные размышления о том, где будет этот пресловутый «контрнаступ», я после того, как стало ясно, что еще один корпус перекидывают под Работино, сказал: «Вот тут-то это всё и будет. Вот тут они и будут биться рогом на маленьком участке фронта и пытаться прорваться».

Так и произошло. Туда оказались стянуты огромные силы, все боеспособные силы, которыми располагает бандеровская Украина. И если бы огромное количество людей, вошедших в это военное мистериальное действо экзистенциального характера прямо из сильно поврежденной и очень омещаненной потребительской России, не проявило загадочного соединения скромности и героичности и полного отсутствия желания каким-то способом по поводу этого выпендриваться, то… враг был бы сейчас в Мелитополе.

Он имел все основания на это рассчитывать. Но на его пути встал простой русский воин, занятый своим делом, никакой саморекламой не занимающийся и достаточно дисциплинированный. И там всё происходит ну уж совсем не бескровно. Воины, которые там сдерживают огромную украинскую машину, проявляют фантастический героизм. Они же не заговорены от пуль, снарядов и всего прочего. Несут большие потери. И, несмотря на них — они держатся.

Вот это главная загадка, понимаете? Для меня это — главная загадка. А не то, что «шоколадная» Россия с «шоколадной» армией не сумела реализовать то, что ей было предписано «шоколадными» пиарщиками и какой-нибудь «шоколадной» бюрократией. А то, что внутри всего этого ужасно много героической подлинности, самопожертвования и той великой скромности, которая всегда отличала русского воина и о которой как-то особенно убедительно говорил Лев Николаевич Толстой и в «Севастопольских рассказах», и обсуждая капитана Тушина в «Войне и мире». Да и потом об этом много говорила настоящая большая советская культура. Так вот, всё-таки главное — это вот это.

И что бы ни говорилось по поводу феномена «Вагнера» (а это очень серьезный и интересный феномен), всё равно есть вот этот феномен с его восклицаниями, с его «На миру и смерть красна», с его «Мы лучшая армия мира! Мы — самая лучшая! Такой вообще никогда не было!» и так далее. Вот посмотрите на это не как на нечто самодостаточное, не как на некий вот такой Икс (рис. 1), а как на то, по отношению к чему есть Игрек. Вот это Икс ведет себя так — А, а это Игрек ведет себя вот так — В.

Вот когда на это посмотришь, то сама собой происходит экзистенциальная перенастройка аналитического аппарата. Может быть, в этой связи что-то возникнет такое, что позволит понять произошедшее во всем его трагизме и многообразии. А может, это понимание подтолкнет к чему-то, что нам больше всего нужно — к осознанию своего предназначения и выбору своего пути, и действиям, которые будут сообразны этому выбору и этому осознанию.

Я позволю себе некое короткое отступление, с моей точки зрения, принципиально важное.

Несколько раз в жизни меня удостоили своим вниманием достаточно крупные православные аскеты. В основном это были (а вообще этих случаев было совсем немного) сербы, черногорцы, представители каких-то греческих кругов. Мне запомнилась встреча с одним из них. Он в начале встречи — а мы были незнакомы, встречались в первый раз — начал достаточно комплиментарно по моему поводу высказываться. По поводу присущей мне энергии. Кстати, не он один — эта энергия нескольких моих серьезных собеседников привлекала и изумляла. Так вот, он тоже сказал по поводу энергии — о том, что она очень важна. И начал из этого утверждения дальше делать какие-то выводы — и, как мне показалось, избыточно комплиментарные для первого знакомства. А поскольку меня это всегда настораживает, то я начал оппонировать вежливо и сказал: «Ну ладно, ладно, ну вот Вы говорите об этой энергии. Но ведь энергия-то бывает и темная, да? А вот почему ее-то, как говорил герой Бабеля: „Недостача, ай, недостача“… Так почему такая недостача энергии вообще? Она же — разная».

На что этот православный аскет ответил:

«Э-э, милай, черт не дурак. Ему-то энергия дорого дается, ему ее собирать приходится со страшными усилиями, и он ее бережет. Поэтому — как он вербует? Он сначала вербует на теле: яхты, «бентли», огромные дворцы, то-сё, пятое-десятое. Ну кто на теле уже завербовался, зачем ему давать энергию? Он раскрутится вокруг этих мирских благ.

Тех, кто на это не западает, он вербует на славе: посты, мигалки, возможность управлять людскими судьбами и так далее.

А вот уже тех, кто и на это не западает… вот тогда он начинает делиться этой своей темной энергией. Очень скупо!»

Потом сказал: «А у вас в России почти все уже на теле оказались завербованы. Ну кое-кто на славе. А зачем черту тогда энергией делиться? Он и так свою задачу решает».

Я привожу очень близко к тексту то, что было сказано. И… вот уже прошло больше пятнадцати лет, а я всё время это вспоминаю. Потому что, с моей точки зрения, есть одно место, где черт поделился темной энергией очень всерьез. Это некий сегмент украинского общества. Вот сюда оказалось вкачано очень много темной энергии. Нельзя ничего, с моей точки зрения, понять в происходящем на Украине, если этот фактор вывести из рассмотрения или недостаточно сосредоточенно и глубоко рассматривать.

Много раз, участвуя в телевизионных дискуссиях, где всегда были какие-нибудь проукраинские странные фигуры — Ковтун, скажем, — я изумлялся: а зачем таких очевидно слабых и банально отвратительных людей показывать? Зачем играть в поддавки? И даже спрашивал об этом. И мне всегда отвечали, что это информационная война, этот Ковтун прекрасно понимает, что он торгует физиономией, что он вот эту как раз отвратительность превращает в товар. Но, говорили мне специалисты по информационно-психологической войне, и правильно: общество видит такую картину происходящего на Украине.

Но беда-то заключается в том, что общество в этом смысле видит ложную картину. А те, кто принимает решения, то есть власть имущие, они поразительным образом — и это я уже лет тридцать понимаю — сначала заказывают картинку, потом сами как зрители эту картинку смотрят и, забывая, что они ее заказали, в эту картинку начинают верить. Вот точно происходит так. Значит, тогда оказывается, что вот здесь и создана эта ложная картинка противника (фигура на рис. 2).

А одновременно с этим создан ложный самообраз, весь этот «шоколад».

А соединение двух ложных образов вполне в состоянии породить любые ошибки. И рано или поздно от этих двух ложных образов надо отказываться. Об этом я уже говорил и не буду снова к этому возвращаться. А вот это — «ложная картина того, как выглядит противник» (фигура на рис. 2).

Так вот, на самом деле весь капитал Украины, этой бандеровской, темной Украины, состоит в том, что внутри всего бандеровского месива, очень разнокачественного — есть некий сегмент, который удостоен того, чтобы эта темная энергия в него была закачана.

В этот сегмент входит… ну миллион людей, я думаю, может быть, пятьсот тысяч, неважно. Я не буду сейчас оценивать, но я хочу, чтобы меня услышали и поняли. Это офигенно много! Речь идет о людях, скованных дисциплиной, являющихся живыми носителями темной традиции, эффективных, действительно энергийных и очень готовых и свою, и чужую кровь лить из ненависти к москалям и будучи одержимыми вот этой темной энергией.

Те, кто взрастили этого зверя из бездны, они цену зверю знают. Они делали всё, чтобы этот зверь вырос таким. Но дело же не только в том, что они это делали. Они нашли некую органическую зверюгу и стали ее тренировать, опекать, подпитывать какими-то ресурсами, но она-то такая, как она есть.

И на стороне полюса добра, полюса света — пелось же в великой советской песне «Вставай, страна огромная» «…как два враждебных полюса во всем различны мы» — полюсом света сейчас, очевидно, выступает Россия, никаких сомнений в этом нет (да, вот эта, находящаяся в жалком состоянии, тридцать лет болтавшаяся в клоаке, абсолютно раздолбанная и рас-слабленная, и одновременно откуда-то извлекающая героизм Россия), — только вот в ней сейчас нет того «МЫ», о котором поется в песне.

Было сделано всё возможное, чтобы этого единства не было. Нет его! Всё раздроблено на мелкие группы, сильно занятые собой, очень тяготеющие к самовыражению, болезненно воспринимающие любую критику, рассматривающие соседей как помеху и так далее.

Я не знаю, где в мире есть это единство. Выскажу крамольную мысль: в конечном итоге я не убежден, что это в необходимом количестве и качестве есть даже в Китае. Я твердо знаю, что этого нет ни в Америке, ни в Англии, ни в Европе в целом и в исламском мире тоже. Этого — нет. Есть очень сильные люди, очень на многое готовые, как-то входящие в те или иные структуры, но не обладающие ни соединением исступленности и рациональности (а нужно именно такое соединение), ни традиции дисциплины, ни нужного количества энергии, в том числе, безусловно, оккультной — поскольку мы говорим об общей ситуации, в том числе на «темной стороне». А кто-то считает, что «Азов» (организация, деятельность которой запрещена в РФ) не оккультная структура? Еще остались такие?

Так вот, эти пятьсот тысяч радикалов напрямую украинским обществом не поддерживаются. Украинское общество их не любит. Оно никого из них никогда не выберет на выборах. Поэтому каждый раз, как говорится: «Та шо вы нам про это говорыте! Та сколько процентов это возьмет?» — отвечаю: «Да нисколько! С гулькин нос процентов это возьмет на выборах — и что?»

Но это сообщество делает с Украиной всё, что хочет. Любит эта лошадь седока или не любит, седоку на это наплевать. Он что захочет, то и сделает, потому что в его руках — и это опять очень важно — средства массовой информации, и этот седок, этот всадник умеет ими пользоваться гораздо лучше, чем все остальные радикалы — ультраправые в Европе, Америке, какие-нибудь исламские радикалы. Вот этот умеет пользоваться. Он промывать мозги умеет. Он концептуален, идеологичен и технологичен. Он схватил в руки все инструменты промывания мозгов. Он подключился к Западу, который является абсолютным хозяином того, что уже государством назвать нельзя, — это некое военизированное гетто.

Вот этим военизированным гетто, находящимся на содержании Запада — технологическом, финансовом и прочем, — управляет Запад. И Запад сделал ставку на это. Он качество этого оценил. Он еще в 1946 году эти качества оценил. На протяжении всех послевоенных лет именно представители данного кластера, данной социальной группы руководили тем, что называлось «Антибольшевистский блок народов». Вот эти все «Порабощенные народы России» и всё остальное — это всё плоды усилий лидеров этой группы. Достаточно посмотреть на представителей уже ушедшего поколения, дряхлых стариков, чтобы увидеть, какая сила ненависти к нам и какая темная энергия их распирает. И они это передали дальше. Передали! И какая-то общность есть (не буду ее преувеличивать, везде всегда все грызутся), но эта общность, в каком-то смысле, что-то типа темной орденской структуры.

Вот чего у нас нет — антагониста этому ордену. Скромный героизм есть, какой-то выпендреж небессмысленный есть, кураж есть, какая-то управляемость есть, экономические ресурсы есть, худо-бедно какой-то военно-промышленный потенциал есть, какая-то волевая мышца в руководстве есть, всё это есть, а этого — нет.

Ну и… горько смотреть на то, что заявляет о себе, что вот оно-то… ну как бы будет вдохновителем и организатором всех наших побед. Послушайте, я помню уже больше шестидесяти лет: «Я, юный пионер Советского Союза, перед лицом своих товарищей торжественно клянусь: горячо любить нашу Советскую Родину… жить, учиться и бороться, как завещал великий Ленин, как учит Коммунистическая партия…»

Вы это переложите на сегодняшний день. Вы пытаетесь создать снова массовую государственную организацию на манер пионерии и комсомола? Хорошо: горячо любить Россию. Жить, учиться и бороться, как завещал — кто? Как учит — кто?

В пионерии было больше какого-то наивного романтизма. Но была и КПСС, и какая-то идеология, и какая-то традиция. На что вы сейчас хотите опереться?

Но главное даже не это. Делайте, ради бога, делайте. Чуть-чуть будет военно-патриотического воспитания, еще чего-то. Но мне почему-то вспоминается не худшая песня Высоцкого: «Но не помогли ни Верка, ни водка?..». Этот комсомол помог? Не он вырастил будущую олигархию? Партия, в которой было огромное количество людей, помогла? Она воспротивилась разрушению Советского Союза и демонтажу советского образа жизни? Эти миллионы казенные хоть что-то тогда сделали? Этот опыт того, что они абсолютно бессмысленны, неужели ни о чем не говорит? Ну хорошо, циники будут отмывать бабки… распилы или карьеры и всё прочее. Но не все. Не бывает, что все циники!

А вот не циники — они что думают? Вот что?! Для них этот опыт исторический уже вообще не существует? Это всё было сильнее. Все эти попытки сейчас скопировать то народные дружины (в криминализованной стране это будут банды), то пионерию, то комсомол, то еще что-нибудь в этом духе… Но они же уже всё показали! При первом шухере это всё разбегается до конца. Оно разбегалось и при угасании советской власти.

Хорошо, вы это забыли, это власть такая была плохая. А когда Болотная началась, это всё не разбежалось? Сколько вы создали организаций: гвардий, таких, других, пятых-десятых. Кто-нибудь вышел, когда надо было противостоять «болоту»? Кто? Всё было парализовано! Официалка, уже к этому моменту абсолютно скомпрометированная, средства массовой информации, все эти творческие элиты — я что, не видел этого с расстояния двух метров?!

Так можно же понять, что сколько этих казенных мероприятий ни будет, если нет энергии, если нет бескорыстия и если нет внутренней самоорганизации, граничащей с жертвенностью, то всё напрасно? Так вот, в самом темном, в самом отвратительным, в самом паскудном виде это есть у бандеровской Украины, вы меня услышьте! Оно есть!

Колоссальная культурная проблема, обнажившаяся именно сейчас, состоит в том, что стереотипы подачи некоторых нелюдей были абсолютно ложными, ибо считалось, что чем больше они будут подвергнуты, эти нелюди, осмеянию и принижены, тем будет лучше. С Чарли Чаплина это все началось. «Гитлер — бесноватый фюрер, психованный»… Это невероятно талантливый человек, абсолютно темный и в то же время талантливый. «Геринг — жирная свинья!» Но это герой Первой мировой войны, создатель люфтваффе. Гиммлер…

Вместо того, чтобы показать настоящую силу темную — «с фашистской силой темною, с проклятою ордой» — и вызвать соответствующие чувства, начали показывать хрен знает что. А потом вообще «Семнадцать мгновений весны» — каких-то милейших дядей и тетей.

Это гигантская культурная проблема. Вы не понимаете, что это такое, это зло не ощущаете! Оно не хочет, чтобы повеяло темным ветром этого зла и в ответ, может быть, здесь что-то мобилизовалось. А те, кто борется с этим злом, они делают всё возможное, чтобы его превратить в пародию, в комикс, принизить, отстебать. Вы с ума сошли?! Вы не понимаете, что на самом деле происходит?

Есть вот это. Оно оседлало страну Украину. Сколько в ней, вы говорите? Двадцать миллионов, двадцать три? Сейчас дикое количество трепла рассуждает о будущем, о каких-то переговорах, о том, когда американцы сломаются, когда еще кто-то сломается…

Повторяю еще раз: я не знаю выродков, которые сейчас притопали в американскую политику. Может, это совсем такое дерьмо, что оно на что-нибудь и пойдет. Но я Люттвака знаю. Это талантливый человек, способный стратегически мыслить. И когда он говорит о трехмиллионной украинской армии, то не надо по этому поводу ёрничать и вычислять, сколько понадобится танков, артиллерийских орудий и чего-то. А надо понять, что это сделают! А раз это сделают, то здесь надо иметь больше, качественно больше! А это невероятно трудно, потому что там оружие будут поставлять, а здесь его надо производить, люди нужны. Там будут кормить, а здесь надо самим себя кормить. Там этот бюджет будут формировать из грантов, а здесь надо самим его формировать.

Огромные идут экономические споры, какой курс доллар/рубль, как они его делают и так далее. Они его очень просто делают. У них бюджетная нагрузка повысилась? Повысилась. При всем при том у них экспортные доходы не рухнули, как можно было считать (слава богу), но не так уж и велики. Ну они делят одно на другое и курс получается. Это неправильно и так далее, но понятно же, что происходит. В пределах той экономики «шоколада», которая создана, они ничего другого и сделать не могут. Что вы умничаете по их поводу? Вы «шоколаду» нотации читаете? Кому?

Значит, вот это есть. И хотя бы наша героическая кровь в Работино должна бы была хоть что-то встряхнуть… Значит, когда она есть, эта темная энергия, она мертвой хваткой держит общество. Она ему промывает мозги, она его как-то мобилизует. И она его подавляет страхом. Общество разболтанное, олигархи и всё прочее еще много хуже, чем у нас. Воровство просто вопиет. Но эта-то штука всё это выстраивает так, как ей нужно. Значит, будет эта армия. «Вот сейчас придут другие там люди, и у нас тут — всё!..» Что — всё? Это русским запомнят навсегда. Навсегда, вечно! Вечная ненависть и вечное желание, чтобы этой страны, этого народа не было. Всё, Рубикон перейден.

Значит, для того чтобы жить и побеждать, нужно создать что-то такое, что по-настоящему убедит. И это не ядерное оружие, это другая жизнь, другой человек, медленно, спокойно взращиваемый в рамках нынешней действительности, когда нужно, отирая пот со лба, еще и еще раз говорить: «Вот ее, эту действительность опаскудивали, опаскудивали, а до конца не опаскудили — и поэтому живем».

Теперь, что мы видим вместо этого? Давайте маленький пример, после которого я перейду к Пригожину. Какой-то представитель наших воюющих на Украине против бандеровцев ультраправых сил выражает негодования по поводу нашего МИД. Кто-то говорит: «Так это ж такие ультраправые силы, да зачем они нам нужны?» Все, кто сейчас воюет против бандеровской Украины, — все герои. Не в этом дело, совершенно не в этом.

Дело заключается в том, что этот воюющий вполне себе, не на уровне волонтера, а абсолютно иначе, гражданин приезжает в Финляндию, в страну НАТО. Почему он приезжает в эту страну? Потому что у его жены не решены там какие-то проблемы с образованием… Вы оборзели?! Вы оборзели?! Капитан Смерша приезжает в Баден-Баден вместе со своей супругой в 1942 году. Вы оборзели?!

Мне скажут: «Да отдельный случай, зачем копья ломать?..»

Да нет, милые, не отдельный случай! Вы эту войну экзистенциальную соединяете с образом жизни из «шоколада» — и возникает гибрид. Этот гибрид абсолютно контрпродуктивен. Как говорилось в известном анекдоте, «Вы либо крестик снимите, либо шайкой прикройтесь». Нельзя одновременно заниматься женами в Финляндии, разъезжать по странам НАТО — и воевать. Либо — либо: либо крестик, либо шайка. Но дело-то в том, что всё держится на том, что «и — и», а не «или — или».

И никто так этим не занят, как сама власть! Она этим занята денно и нощно, потому что надо соединить вот эту войну, назвав ее специальной военной операцией, с образом жизни, который воспитывался тридцать лет. И власть понимает, что если она в одночасье начнет весь этот образ жизни менять, то будет «ответка», и ей мало не покажется. Поэтому она говорит: «Дорогие, вы живите вот так, и знайте, что можно пойти по контракту в армию так, чтобы купить и айфон, и еще что-нибудь, и то-сё, пятое-десятое». Она говорит на языке этой реальности о вот этой войне!

А теперь, пожалуйста, посмотрите в глаза этому. И взгляните на всю эту дребедень… А как только происходит то, что происходит, — а мне непонятно, как можно было вообще выпускать воюющего гражданина за рубеж, но… можно, потому действительность-то такая, что когда надо — война побоку… Как только тут происходит некая оторопь вполне ленивых бюрократических структур — что кричат? «Ах, трам-тарарам, вы нас не защищаете! Ну так тогда мы воевать перестанем!» «Не даете нам патронов? Мы уйдем. Не защищаете? Ну и фиг с вами».

Это служение Родине? Или это бесконечное эго, которое прекрасно себе сочетается с военной богемой, иногда далеко не худшего образца?

Что является для этой военной богемы — на протяжении всей истории — козырной картой? Плохое обеспечение армии. Не поверите? Пожалуйста. Вот был такой генерал Дюмурье Шарль Франсуа, героический офицер, участник Семилетней войны, многократно раненый, имеющий высшие награды от Людовика XV, разрабатывавший разные планы. Но он шустрил не в Африке, а на Корсике или где-нибудь еще. Он был дипломатическим представителем, разрабатывал планы того, как именно Франция должна захватить Корсику. Потом интриги привели к тому, что он попал в Бастилию. Потом Людовик XVI его вывел, наградил высокими орденами. Потом он перебежал к жирондистам. Потом к якобинцам. В итоге он стал прекрасным организатором революционной французской армии, великолепным! Он гениально осуществил отступление в Арденнах, он потом победил пруссаков в битве при Вальми, а потом ломанул в Бельгию и отвоевал ее для Франции! Он стал героем!

Дальше он орет на тогдашнего министра обороны и тогдашний Конвент. Он говорит: «Суки, что вы делаете с армией? Зачем вы нас зарегулируете? Куда вы нас еще нафиг вводите и почему нас плохо снабжаете? А раз так, то либо, гады, вы на мои ультиматумы ответите, либо я двину армию на Париж!»

Вам это ничего не напоминает? Он талантливейший человек был, этот Дюмурье. Он начал двигать армию на Париж. Его убеждали: «Слушай, кончай с этим делом». С ним переговоры вели, великий Дантон и не только. Он посылает их нафиг раз за разом, последних представителей арестовывает и передает австриякам, а сам заключает договор с командующим прусско-австрийскими вооруженными силами с тем, чтобы вместе идти на Париж и восстанавливать монархию.

Тогда от него начинают отпадать его собственные солдаты и офицеры. Он наталкивается на их негодование и бежит на сторону противника. Потом в Россию к Павлу I, куда только не шляется: в Германию, Австрию — куда угодно. Получает пенсию — как вы думаете, от кого? От англичан. От англичан — главного врага Франции! Еще какое-то время чуть не советником герцога Йоркского — по какому вопросу? по вопросу войны с Францией! — является. И потом умирает. Что, я тут неверно что-нибудь рассказываю?

Нестор Махно. Нестор Иванович — осмеянная фигура в произведениях культуры. «Была бы шляпа, пальто из драпа» и так далее. «Оптимистическая трагедия» Вишневского, «Хождение по мукам» Алексея Толстого. А это гениальный был человек! Невероятного мужества, невероятных организационных способностей! То он был против Ленина, то он встречался с Лениным, то его использовали так. А то он против Скоропадского был, то против Петлюры, то потом Перекоп штурмовал вместе с большевиками. То-сё, пятое-десятое. «Нет, я не могу войти в это всё, так сказать, чрезмерно зарегулированное большевиками военное сообщество, эту РККА, этого я делать не буду. Мне нужна своя независимая армия». Так ему Ленин дает эту армию!

Котовский (еще раньше) сначала учит чему-то этого Нестора Ивановича. Абсолютно неграмотный человек — выучил философию, историю, французский язык в тюрьме, всё время бунтовал… туберкулез, всё остальное. Котовский глаз на него положил, потом говорит: «Ну ты слишком себя любишь».

Чем это кончается? Всё равно бунтом, бегством в Румынию, оттуда в Польшу, оттуда в Германию.

Сорокин. Иван Лукич Сорокин — героический хорунжий Первой мировой войны, взявший на себя командование на юге России, на Кавказе и всюду, когда все остальные просто сдались Деникину, поднявший боевой дух Красной Армии, возглавивший армию. Человек, сочетавший в себе невероятный садизм (почитать, что именно он вместе со своими людьми исполнял с трупом генерала Корнилова…) и героизм, военный талант и прочие качества. Чем это всё кончилось? Таким же военным бунтом. Как он аргументировал это? Отсутствием снарядов.

Вот кусок из «Хождения по мукам»:

Гымза, казалось, дремал. Он не пошевелился, повернул глаза в сторону Телегина Ивана Ильича:
— Ранен?
— Пустяки, царапина… Провалялся полночи в пшенице, потерял своих — такая путаница… Где полк?
— Сядь, — сказал Гымза. — Есть хочешь?
Он с трудом поднял руку, отдал ложку. Иван Ильич набросился на горшок с полуостывшими щами, даже застонал. С минуту ел молча.
— Наши дрались вчера, товарищ Гымза, цепи и поднимать не надо: на триста, на четыреста шагов бросались в штыки…
— Поел, будет — сказал Гымза. Телегин положил ложку. — Ты слышал приказ по армии?
— Нет.
— Сорокин — верховный главнокомандующий. Понятно?
— Ну, что ж, это хорошо… Ты видел его вчера? С брошенными поводьями пер в самый огонь, — пунцовая рубашка, весь на виду. Бойцы, как завидят его, — ура! Кабы не он вчера, — не знаю… Мы еще подивились вчера: прямо — цезарь.
— То-то — цезарь, — сказал Гымза. — Жалко — расстрелять его не могу.
Телегин опустил ложку:
— Ты… смеешься?
— Нет, не смеюсь. Тебе всё равно этих делов не понять. — Тяжелым взглядом, не мигая, он глядел на Ивана Ильича. — Ну, а ты-то не предашь? (Телегин спокойно взглянул ему в глаза.) Ну что ж… Хочу поручить тебе трудное дело, товарищ Телегин… Думаю я, — пожалуй, ты самый подходящий… На Волгу тебе надо ехать.
— Слушаю.
— Я напишу все мандаты. Я тебе дам письмо к председателю Военного совета. Если ты не сладишь, не передашь, — тогда лучше уходи к белым, назад не являйся. Понял?
— Ладно.
— Живым в руки не давайся. Больше жизни береги письмо. Попадешь в контрразведку, — все сделай, съешь это письмо, что ли… Понял? — Гымза задвигался и опустил на стол кулак, так что горшок подпрыгнул. — Чтобы ты знал, — в письме вот что будет: армия в Сорокина верит. Сорокин сейчас герой, армия за ним куда угодно пойдет… И я требую расстрела Сорокина… Немедленно, покуда он революцию не оседлал. Запомнил? Эти слова — твоя смерть, Телегин… Понятно?
Он помолчал. По лбу его ползли мухи. Телегин сказал:
— Хорошо, будет сделано.
Но ведь будущее показало, что этот Гымза же не шутил. И когда я говорю «махновщина», я не имею в виду фильм «Оптимистическая трагедия»:
Была бы шляпа, пальто из драпа,
А к ним живот и голова.

Я глубоко уважаю анархистское движение и считаю Махно героической фигурой. Но махновщина есть. И одно из ее качеств — вот это: усидеть на двух стульях. Другое качество — автономизация: своя армия, свой район, своя власть. Третье качество — постоянный шантаж. Четвертое качество — готовность маневрировать. Пятое качество — самовозвеличивание и острое желание оказаться… ну… «на миру и смерть красна». И еще одно качество — отсутствие окончательной дисциплины.

Теперь о том, что видно из происходящего. И здесь я хочу обратиться к тем, кто более или менее хочет, чтобы я поделился аналитическим опытом. Товарищи, если вы не можете создавать психологические портреты и чисто психологически реконструировать личность и понимать, какие у нее мотивы и что она собой представляет, никакая аналитика невозможна. Все ваши сведения из кремлевских коридоров, все эти «одна знакомая сказала» — это ценный мусор.

Самое главное, что произошло в ходе пригожинского эксцесса — это выступление Путина. И нужно совсем ничего не понимать в психологии (а всё-таки я, помимо прочего, больше пятидесяти лет занимаюсь режиссурой — тут уж совсем нельзя не понимать), чтобы не увидеть, что Путин, выступая, холодно и до конца ожесточен, что он воспринимает произошедшее как невероятное предательство, что он происходящим обеспокоен, а что еще хуже, он понимает, что совершил нечто трудно переживаемое — психологическую ошибку. Он создал Пригожина. Нет никакого Пригожина — есть Путин, который заметил человека. Теперь качества его перечисляю: очень талантливого организатора, смелого до отчаянности, способного к открытому взаимодействию с подчиненными, прирожденного неформального лидера, человека сущностно антисистемного, то есть живого.

Путин всё это увидел и сделал то, что очень трудно делать — он сделал на это ставку. Он дал этому самому Пригожину невероятные полномочия, передал ему огромные деньги — и получил результат.

Дальше выяснилось, что всё это начинает двигаться по пути самопиара с элементами, которые уже задевают всерьез воюющих людей. Они спрашивают, зачем павших в одно место собирать и показывать по видео? Бесконечный базар публичный. У тебя есть коммуникации с Путиным, да? Ну так ты доказывай ему, что это плохой министр, что это плохой начальник Генерального штаба — в тиши кабинета. Аргументируй, добивайся — или служи. Не в лучших отношениях были Жуков с Рокоссовским и так далее. И что, все друг друга грязью поливали в газете «Правда» на глазах товарища Сталина?

Смертельный конфликт был между князем-кесарем Федором Юрьевичем Ромодановским и Александром Даниловичем Меншиковым. И что? Они на Красную площадь выходили, на Лобное место и друг друга поносили? Они занимались закрытой политикой, выяснением отношений друг с другом и взаимодействием в рамках проектов Петра. И это так всегда.

Открытый конфликт такого типа — это нарушение главного качества серьезной войны. Это легкомысленно, а на экзистенциальной войне легкомыслие непозволительно. Так можно выяснять отношения, когда вопросы бизнеса или Африки, но не на экзистенциальной войне. Но Путин продолжал делать на это ставку, потому что в нем зародилось искреннее желание попытаться противопоставить некоей избыточной мертвости системы нечто более живое, влить в нее типа «живую кровь», создать какую-то более динамичную картину внутри.

Что бы вы сделали, если бы вы были системой, и вам нужно было бы дискредитировать конкурента? Вы б подтолкнули к мятежу. Всё! Ну так это и было сделано.

Страна находится в таком состоянии, что авангардом стал военный криминалитет — авангардом! Это не штрафные батальоны:

Всего лишь час дают на артобстрел <…>
Вы лучше лес рубите на гробы —
В прорыв идут штрафные батальоны.

Это они дополняют героические войска, гвардейские части. А тут авангардом стало это. И всё равно это всё терпели, потому что, в конце концов, уже встали на путь капитализма, уже создали определенное общество. Так, может быть, эта частная фигня, она-то и оживит всё? Может, на нее можно опереться?

Тогда она заявила, что она готова на мятеж. Этот мятеж разрулили далеко не худшим образом, с очень большими издержками. И тут одна оговорка: что если бы не разрулили, то издержек было бы в десять, в сто раз больше. Разрулили. Лукашенко, то-сё, пятое-десятое. Уже возникла эта ситуация очень проблемная.

Как только Пригожин согласился ехать в Белоруссию, сразу же огромная часть людей, которая верила, что он пойдет до конца, сказала, что он слабак. И он это понимал. Уже начался раскол в этом сообществе, которое очень рыхлое, и управляли которым не Пригожин уже, а кто-то еще. И не этот «Вагнер»-Уткин — другие управляли. Не из-за бугра, хотя, возможно, кто-то был за бугром. Что там происходит в Африке и как там снюхиваются — это отдельный вопрос, как вообще наемники ведут себя друг с другом. Когда есть идеологический конфликт — «как два враждебных полюса» — понятно. А когда всё определяют бабки, у него определяют, у него… Конфликт с Украиной Пригожин под конец объяснял на языке наемника: «кому-то нужна была маршальская звезда» и так далее. То есть всё экзистенциальное, всё идеологическое содержание было уничтожено еще до этой кончины — до начала мятежа.

А дальше началось что-то для меня, например, совсем чудовищное. «А это мы так с Путиным договорились». Ну, во-первых, вы посмотрите еще раз выступление Путина. Если психологические портреты невозможны, то нельзя заниматься аналитикой. Путин был предельно серьезен, внутренне доведен до накаленного бешенства — и сдержал себя. И это было одно из лучших его выступлений. Ну это же правда.

Это они так играли с Пригожиным? А во-вторых, когда ты это говоришь, что ты, по существу-то, говоришь?

Моя юность пришлась на такой радикально хрущевский антисталинизм. И я как-то сказал: «убийца Кирова» и так далее. Отец [мой] — он известный историк советский — говорит: «Сядь, посиди давай, отдохни. Поговорим серьезно. Что сделал Киров? К нему пришли представители антисталинской группы и сказали, что они хотят снять Сталина и поставить его. Он пошел к Сталину и всех их выдал, перечислил. Сталин ему сказал: «Ты спас партию».

Так кто больше всего был обеспокоен тем, что Киров еще будет говорить, к чему приведет его дружба с Иосифом Виссарионовичем?»

А сталинский психологический портрет — на чем был основан? На всегдашней сдержанности. Когда один раз он ее не проявил — один раз — публично? Когда после убийства Кирова поезд пришел в Ленинград, и он начал избивать там руководителя НКВД и так далее, орать. Почему? Потому что он понял, что он — следующий за Кировым.

Я понимаю, что эта гипотеза лишь одна из возможных. Но мне кажется, что она, по крайней мере, никак не является абсурдной, правда?

В подобной ситуации что значит: «Дорогие мои соратники, это мы с Владимиром Владимировичем договорились, что вскроем все точки мятежа»? Во-первых, об этом не рассказывают, а во-вторых, об этом не договаривались — достаточно, повторяю, посмотреть выступление Путина. Значит, это ложь. А в-третьих, ты своим рассказываешь, что ты их сдал. А в-четвертых, ты их сдаешь, потому что подбиваешь на мятеж, а потом уходишь в сторону.

После такого цирка — что надо делать? Сколько-то людей тебе верны по-настоящему? Вот ты где-нибудь зализывай раны в укромном месте, сиди и не высовывайся. Нет! Туда, сюда, здесь, там!

И наконец, послушайте, я говорил о том, что нельзя ехать в Финляндию — в страну НАТО — и одновременно здесь воевать.

Но если уже есть частная армия и положение такое, какое есть — какие покупатели этого самолета? Какие получастные визиты перед полетом? Это средство повышенной опасности! Какие замены холодильников? Вы оборзели? Лучшая армия мира, лучшая спецслужба мира! Гнать-то пургу по поводу того, что это — сбивы ракетами, не надо. И уже всё это рассказано: какая именно барышня приезжала, как ее пропускали. Значит, с одной стороны, вы живете вот этой жизнью: не поездками в Финляндию — продажами самолетов, частными группами, бабками, дележами и всем прочим. А с другой стороны, вы вот здесь на острие. Нельзя этот гибридный образ жизни вести. Всё!

Ну и наконец, последнее. Опять же, психологический портрет. Искренние соболезнования всем близким погибших. Необходимо отдать дань тому, что эти погибшие совершали подвиги. Как необходимо отдать дань тому, что сделали Дюмурье, Махно или Сорокин. Нельзя это всё упрощать, лишать трагизма и так далее.

Всё это, безусловно, так, но вы Пригожина видели? Это яркий человек, работающий сознательно на опрощенчество, которое сейчас очень в чести, говорящий на том языке, который тоже в чести, убедительный, живой.

Но не Дюмурье пересобрал Францию после того, как она гнила при Директории. И не Лазар Гош — другой талантливый военный, который был гораздо круче, чем Дюмурье. Это сделал Наполеон Бонапарт, бывший гениальным юристом — создателем кодекса наполеоновского, гениальным строителем государства, в том числе полиции, и так далее, гениальным реформатором, создавшим частное землевладение, гениальным администратором, создавшим такую административную Францию, которая до сих пор на этом держится, и гениальным военачальником. Видимо, еще и неординарным философом.

Есть такая притча анекдотическая.

Приходит мужчина к директору цирка одесского и говорит:
— Вы меня должны срочно взять в труппу.
Ему говорят:
— Да у нас все места забиты, у нас программа вся заполнена, идите и не мешайте мне работать.
Он говорит:
— Нет, вы должны выслушать, какой у меня номер.
Ему говорят:
— Ну и какой же у вас номер?
Он говорит:
Ну, я иду по слабо натянутому канату, держу стул и скрипку, потом ставлю одной ножкой стул на плохо натянутый канат, делаю стойку на одной руке и играю на скрипке.
Директор одесского цирка вызывает своего консультанта, говорит:
— Мойша, давай, ты посмотри, что он делает.— Мойша идет.
— Ну и что, Мойша? Ну и что, он действительно шел по плохо натянутому канату?
— Да.
— И что, он поставил стул на одну ножку?
— Да.
— И стул держался?
— Да.
— И что, встал на одну руку и стоял?
— Да.
— И что, начал играть на скрипке?
— Да, начал играть.
— Мойша, ну скажи последнее, он как играл на скрипке?
— Ну таки не Ойстрах.

Все люди, о которых я говорил — Махно, Сорокин, Дюмурье, — это очень крупные люди, яркие, с огромными заслугами. И таким же был Пригожин. И таковы же члены его команды. И умалять эти заслуги недостойно. Но вы же видели, что таки не Бонапарт и не Гай Юлий Цезарь. Я говорил сейчас не о Пригожине, не о его соратниках. Еще раз выражаю всяческие соболезнования. Всем. Я говорю о судьбе России. Гоголь писал по этому поводу, и редко это доходит до сознания: «Отрекись от себя для себя, но не для России». Неспособность отречься от себя для себя в условиях экзистенциальной войны не есть благо. Мягко говоря, это не есть благо вообще и особенно в условиях, когда враг таков.

Судьба этой войны, которую многие называют вечной и которая явно является позиционной, войны на истощение, зависит, как вам ни покажется странным, от школьного учителя литературы и истории. В этом смысле отвратительность этого ЕГЭ дополняется тем, что соорудили некую двусмысленную конструкцию с великой русской литературой. И я понимаю, почему!

Потому что она вся построена на этом страшно несовременном — в смысле нынешней клоаки — отречении «от себя для себя». И она очень хорошо понимает, чем высокое духовное напряжение отличается от — весьма убедительного часто — криминального куража. Уж кто это понимал совсем хорошо, так это Василий Макарович Шукшин. Нам до зарезу нужно, чтобы именно дух великой нашей культуры создал того жертвенного, скромного, героичного человека, который вынес на своих плечах Великую Отечественную и которому сейчас придется снова брать на себя ответственность за то, чтобы Россия была — хотя бы в ее нынешнем, крайне несовершенном виде.

Ему эту ответственность придется брать на себя скромно, без всякого самовыпячивания, без понтов, сурово и в каком-то смысле холодно-исступленно. А для того, чтобы это было так — увеличьте курсы истории и литературы классической втрое! И забудьте о том, что их надо сворачивать, потому что они — и это видно — противостоят вашему вонючему «шоколаду». Победы Германии, по мнению создателей этого государства, очень мудрых людей, (я говорю о создателях Первого рейха и о победах во Франко-прусской войне и дальше), обеспечил прусский учитель. Победу России обеспечит учитель истории и литературы, и курсы, которые там будут. Поэтому каждого, кто будет это сворачивать, мы рассматриваем как нечто или тупое, или двусмысленное. Надеюсь, что ситуация изменится. Верю, что там, в Работино и на других местах выковывается тот человек, который выстоит в бесконечно страшной и тяжелой экзистенциальной войне, которую когда-нибудь — я верю — так и назовут.