Как мы уже упоминали в предыдущих частях нашего исследования, Турции есть что терять в Ливии.
Во-первых, заключенные между Анкарой и Триполи соглашения дают Турции официальные возможности развернуть в Ливии множество военных проектов — от обучения и вооружения армии и незаконных вооруженных формирований до создания на ливийской территории военных баз. В частности, военно-воздушные базы уже созданы в Аль-Ватии, Митиге, Мисурате и Зуваре. Причем уже в первое соглашение такого рода — о базе в Аль-Ватии — Турция включила пункты о полной собственной юрисдикции на территории базы и о дипломатическом иммунитете для ее сотрудников.
Во-вторых, благодаря преобладающему влиянию «Братьев-мусульман» (организация, деятельность которой запрещена в РФ) в правительстве ПНС и ливийском ЦБ, Турция уже получила от Триполи официальные гарантии возобновления в Ливии множества строительных и других экономических проектов, заключенных турецкими компаниями еще до 2011 года, при Каддафи, а также широкие перспективы заключения новых крупных коммерческих контрактов.
В-третьих (и это для Турции очень и очень важно!), заключенное между Триполи и Анкарой соглашение о разделе шельфа Восточного Средиземноморья («Меморандум о демаркации морских границ») решающим образом прорывает ту морскую «изоляцию» Анкары, на которую Турция была вынуждена согласиться еще в эпоху развала Османской империи.
Дело в том, что почти все острова Эгейского моря принадлежат Греции; более того, ряд греческих островов (Лесбос, Хиос, Самос, архипелаг Додеканес) находятся совсем рядом с материковой Турцией. В результате Турция, по Конвенции ООН 1982 года по морскому праву (которая определяла территориальными водами каждой страны полосу в 6 морских миль от берега, или около 11 километров), оказалась на огромном протяжении своих берегов фактически «заперта» греческими территориальными водами. Потому Турция отказалась присоединиться к Конвенции 1982 года.
И Греция, и Турция опасаются того, что каждая из сторон хочет расширить свою «зону влияния» в Восточном Средиземноморье. Греция боится того, что Турция установит «зону влияния» до середины Эгейского моря и фактически «отрежет» от материковой Греции близкие к Турции острова.
Но вопрос не только и не просто в «разделе моря».
Уже сейчас на средиземноморском шельфе найдены огромные запасы природного газа — на шельфе Египта (месторождение «Зохр»), Израиля («Тамар», «Левиафан») и Кипра («Афродита»). Еще в 2010 году Израиль, Кипр и Греция начали прорабатывать проект крупного газопровода для поставок газа в Грецию и далее в Европу. Долго шло обсуждение вопросов о технологиях и масштабах добычи газа, а также о возможности подключения к этому газопроводу Египта. К 2019 году были намечены основные этапы его строительства.
Но в декабре 2019 года Ливия и Турция окончательно утвердили свой «Меморандум о демаркации морских границ», который фактически блокировал прокладку такого газопровода.
В ответ на это в январе 2020 года премьер-министр Греции Кириакос Мицотакис, премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху и президент Кипра Никос Анастасиадис спешно подписали соглашение о строительстве трубопровода EastMed, причем их решительно поддержал Евросоюз.
А Турция «по полной» включилась в обеспечение военно-политических условий для реализации своего «Меморандума» с Триполи, то есть в войну в Ливии. И к лету 2020 года добилась, как мы уже обсуждали, серьезных успехов: войска Хафтара были оттеснены из Западной Ливии (основной части Триполитании) к Сирту.
И тут же Турция начала решительные действия уже на море: направила свое сейсморазведочное судно на юг и начала активную разведку (в том числе разведочное бурение) на нефть и газ в исключительной экономической зоне Кипра.
9 июня 2020 года Греция и Италия подписали соглашение о разграничении зон влияния в Средиземном море. А 6 августа 2020 года еще одно такое же «соглашение о разграничении» и установлении исключительной экономической зоны подписали Греция и Египет.
При этом турецко-ливийское «соглашение о разграничении» исключает возможность реализации остальных, но все стороны этих «соглашений», включая Турцию, заявляют, что их «соглашение» строго соответствует международному морскому праву, а другие — недействительны.
Отметим, что такая активность Турции, выходящая далеко за рамки Ливии, серьезно возбудила Евросоюз. Франция изначально была против ПНС и поддерживала Хафтара. В том числе потому, что видела инспирированный Турцией бурный рост влияния партий «Братьев-мусульман» (организация, деятельность которой запрещена в РФ) в зоне своих интересов, в политике Туниса и Алжира. Италия, которая до турецкого наступления на восток Ливии старалась, с учетом позиций «ЭНИ» в ливийской нефтяной промышленности, придерживаться в отношении ПНС «благожелательного нейтралитета», после решительной турецкой экспансии в Средиземном море (и понимания, чем обернется господство Турции в Ливии с точки зрения угрозы нашествий африканских беженцев) также осторожно встала на сторону Восточной Ливии.
Но (по понятным причинам) особенно остро на турецкий «нахрап» отреагировала Греция. По настоянию Греции и Франции Евросоюз весной 2020 года запустил новую операцию IRINI (которая должна была заменить признанную неэффективной операцию SOPHIA) для обеспечения соблюдения эмбарго ООН на поставки вооружений и наемников ливийскому режиму ПНС. Однако 27 мая, после ряда «околовоенных» инцидентов между французскими и турецкими боевыми кораблями (при которых турки попросту блокировали, под угрозой наведенных орудий, досмотр миссией IRINI турецких судов), глава ЕС по внешней политике и безопасности Жозеп Боррель публично признал, что миссия IRINI не может остановить в Ливии поток вооружения, мигрантов и контрабанды.
После чего процесс «выяснения отношений» по разделу восточного Средиземноморья «завис». Хотя следует признать, что Турция все-таки в итоге (пока?) убрала из территориальных вод Кипра и Греции свое буровое судно и переместила сейсморазведочное судно.
Но в самой Ливии Турция активно готовила и свои кадровые «закладки», и плацдармы для продолжения и развертывания своего военно-политического присутствия. Она налаживала неформальные связи с некоторыми шейхами ливийских племен (прежде всего в Триполитании и отчасти на юге, в Феццане). Она отбирала и сортировала по организованности, «вписанности в местные реалии» и военному профессиональному качеству завезенных из Сирии боевиков.
Часть из них отправлялась в боевые порядки на линии соприкосновения с войсками ЛНА Хафтара в Сирте и аль-Джуфре. Часть — переправлялась в Сирию на отдых или «переподготовку», а затем (в последнее время) оказывалась в рядах наступающей азербайджанской армии. И, наконец, часть из них, при активном содействии главы МВД в ПНС Ливии Фатхи Башаги и главы Высшего государственного совета Халеда аль-Мишри, получала ливийское гражданство, законные ливийские паспорта и полную легализацию в стране, а затем локализовалась в виде явных и неявных джамаатов в ключевых городах Триполитании.
И именно эта, последняя часть турецких боевиков, видимо, приобретает решающее значение при реализации целей Турции в наметившемся ливийском «мирном процессе»: чтобы этот процесс никогда не завершался мирным легитимным результатом. Для Турции это сейчас особенно важно, поскольку ее стремящиеся к миру оппоненты выбивают у нее из рук очень существенные — экономические — козыри.
18 сентября вице-премьер ПНС Ахмед Майтыг и командующий ЛНА Халифа Хафтар объявили о завершении основного этапа «нефтяных» переговоров и о том, что принято решение о возобновлении добычи и экспорта ливийской нефти. Напомним, что добыча и экспорт были прекращены с января, и что убытки от остановки нефтяного экспорта для страны на середину сентября составили 10 млрд дол.
Хафтар заявил: «Генштаб ВС ЛНА в свете ухудшения условий жизни ливийских граждан… решил возобновить добычу и экспорт нефти». Далее он подчеркнул, что переговоры велись представителями востока, запада и юга Ливии, а также шейхами и старейшинами племен, и что обязательным условием для возобновления экспорта ливийской нефти после многомесячной приостановки «является соблюдение мер, которые гарантируют справедливое распределение доходов и неиспользование их для финансирования терроризма». Наконец, Хафтар сказал, что для реализации «нефтяного соглашения» создается специальная Комиссия, которая обеспечит контроль за справедливым распределением доходов от нефти между востоком, югом и западом.
В тот же день, 18 сентября, официальный представитель ЛНА Ахмад аль-Мисмари заявил, что первая рабочая встреча Комиссии, которую возглавил Майтыг, была запланирована на сегодняшний день, и что ЛНА обеспечила безопасную площадку участникам переговоров в городе Сирт. Однако работу Комиссии сорвали боевики «Братьев-мусульман» (организация, деятельность которой запрещена в РФ), которые по приказу председателя Высшего государственного совета (ВГС) Халеда аль-Мишри заблокировали визит Ахмеда Майтыга в Сирт и намеченную встречу.
После паузы ЛНА выпустила следующее заявление: «Понимаем, что тяжелая ситуация в экономике касается всех ливийцев, поэтому, по итогам совещания с шейхами, готовы, в рамках будущей единой Ливии, открыть поставки нефти сроком на один месяц».
19 сентября ливийская Национальная нефтяная компания (NOC) объявила: «Снимается режим ЧС на безопасных месторождениях и в портах. Распоряжения доведены до всех работающих организаций, а также до администраций, связанных с государственными нефтяными структурами. Они должны приступить к своим прямым обязанностям и начать добычу и экспорт… Режим ЧС будет сохраняться на месторождениях, где подтверждено присутствие каких-либо вооруженных формирований, которые могут препятствовать работе NOC».
Но 21 сентября, как сообщил ресурс LibyanNews, боевики «Братьев-мусульман» (организация, деятельность которой запрещена в РФ) во главе с председателем ВГС Ливии Халедом аль-Мишри ворвались в дом вице-премьера ПНС Ахмеда Майтыга и потребовали от него отказаться от участия в переговорах по нефти в Сирте. Когда он им отказал, они его избили и заперли в собственном доме. Далее, как сообщает агентство Almarsad, Майтыга собрался появиться на пресс-конференции с объявлением о ходе переговоров, но боевики решили атаковать место проведения пресс-конференции. Сами переговоры были перенесены из-за террористической угрозы.
То есть, как мы видим, Турция пока вполне успешно использует свой террористический потенциал в Ливии для решения задачи предотвращения примирения на условиях восточного правительства в Киренаике…
(Продолжение следует.)